Мне кажется,Николай говорит,что слишком мы радостным это помещение делаем, неверно этос точки зрения педагогической!
Зато с малярной верно!отвечаю ему.
Вдруграспахивается дверь, на порогедежурный и Червяченко.
Ах, вот вы чего притихли!дежурный говорит.
Мы не притихли!говорю ему.Мы поем!
Ну, хорошо, хоть нормальные люди нашлись!дежурный говорит.А то маляры этикак ушли неделю назад, так и сгинули!
Скоро кончаем уже!Николай говорит.Только учтитев свежеокрашенном помещении, да еще с дверью закрытой, находиться опасно!
Намек понял!Дежурный усмехнулся.Ладно, докраситепойдете. А кафе то известно нам своими номерамис ними разберемся!
Только учтитев течение суток никого нельзя сюда запускать!я говорю.
Это уж вы учтите!усмехнувшись, дежурный говорит.
Закончили, выскочили на воздух.
На пыльной вывеске «Следственный отдел» Николай написал пальцем: «Ура!»
Помчались. На замусоренном пустыре валялась пластом собака, словно часть этого мусора, но решила вдруг отделитьсявскочила, резко залаяла, обозначила себяи снова рухнула.
Туда-то на машине нас везлиа обратно пешком!Николай проговорил на ходу.
А что тыеще не наездился?удивился я.
Вообще-то да!согласился Николай.
И-и-и-диные карточки!пронзительно кричали у метро.
Эх, жаль, не по карману пока!вздохнул я.
Мы бежали вдоль больницы.
Больной с третьего этажа кричал что-то через газетный рупор своей жене.
Между тем уверенно вечерело.
Радостные, мы ворвались в наше любимое кафе.
Здравствуйте! Вы нас еще не забыли?
Наступила некоторая пауза.
Не забыли!нервно повар ответил.Но скоро уже закрываемся. Ничего нет. Только макароны с лапшой.
Отлично!воскликнул я.Макарончики с лапшойлюбимая моя еда! А если обсыпать еще поверху вермишелкойполное объедение!
Повар ушел, загремел баками.
Все съели!вернувшись, угрюмо сообщил.
Как же так?воскликнули мы.Нас же не было? Кто же съел? Разве кто-нибудь это любит, кроме нас?
Понуро побрели.
Ну ничего!сказал я.А давай вместо физическойдуховной пищей питаться! Вотафиша, гляди! Вера Зазнобина. Популярные песни! Пошли?
Сели в девятом ряду, долгое время крепились, но когда запела она нашу любимую «Ёлы-палы»не удержались, стали с Николаем подпевать.
Тут дежурный администратор по проходу к нам подполз по-пластунски, зашептал:
В милицию захотели, да?
Нет,вздохнули.Нет... Второй раз уже не потянуть!
Пришлось уйти. Примчались ко мне домой.
Хотелось бы пожать немного плодов!Николай говорит.Я имею в виду: за духовной пищей обязательно физическая должна идти!
Так ничего ж нет!воскликнул я.Воттолько коробочка какая-то... написано «Кекс»... внутри почему-то порошок.
Знаю!вскричал Николай.Это надо в формочке печь!
Так долго, наверное...Жадность душила меня,Ночь уже...
Ну и что? Хорошее дело! Ночной кекс! Думаю,Николай говорит,что можно даже традиционным это сделать: «Ночной кекс». Единомышленников на это дело приглашатьспорить, хохотать!Возбужденно по кухне заметался, нашел формочку, засыпал порошок.
Думаю,я сказал,что в эти ночные часы... более близкого нам человека, чем дежурный милиции, не найти!
Точно!Николай говорит.
Узнали телефон нашего отделения, набрали номер... Знакомый голос!
Алле!взволнованно Николай залопотал.Это дежурный?! А это мы!.. Не забыли еще нас?.. Ну да!.. Хотим вас пригласитьв смысле, когда освободитесьна ночной кекс!.. Адрес какой?На меня посмотрел, потом вдруг неожиданно трубку повесил.Ишь, хитренький какойадрес ему!..
Кекс почему-то слегка сгорел. Пожевали кекса, запили оробеловкой. Помолчали.
Ну... чего такой грустный?Николая спрашиваю.
Я не грустный, янадменный!Николай отвечает.
Воттак и спи давай!говорю.Очень тебе идет.
Утром я проснулся, вскочил, крякнув, принял ледяной душ, гикнув, выпил чашечку кофе... Кран вдруг распелсятоже, певец!
Выскочили на улицу.
Ну всея пойду!Николай говорит.
Давай. Я буду тебе махать.
А я буду постепенно уменьшаться.
Договорились!Руки пожали.
Только должен сперва понюхать розудавно не нюхал роз!Николай говорит. Решительно, прямо по газону, пошел к кустам. Какой-то общественник погнался за нимно Николай, нюхнув розу, увернулся от него, выскочил на проезжую часть. Мимо с ужасным почему-то грохотом мчалась телега, Николай боком вскочил на нее, помахал общественнику (и мне, надеюсь?) рукой и унесся вдаль.
Прощай, милый! Гуляй, веселисьзапасайся легкомыслием на черный день!..
Часть ласточек реяла высоко, часть на всякий случай низко. Я сел в автобус.
ТРЕТЬИ БУДУТ ПЕРВЫМИ
В последний день перед отлетом на конференцию вдруг решено было взять вместо меня уборщицу. Ну, что ж, это можно понять: от меня какой толк? Нуотбубню я свое сообщение, и все, а та и уберет, и постирает, к тому же молодая очаровательная женщинаэто тоже немаловажно!
Но, к счастью для меня, уборщица от поездки отказаласьто ли муж ей не разрешил, то ли ребенок, точно не известно. Таким образом, один я поехал такой, остальныеначальники, хотя они к теме конференции ни малейшего отношения не имели.
Правда, в самолете я вдруг старого друга своего Леху встретилдавно не виделись.
А ты откуда здесь взялся?я удивился.
Не было б счастья, да несчастье помогло!Леха усмехнулся.У шефа теща заболелатак что я вместо нее!
С самолета нас в элегантнейший отель привезлиправда, нас с Лехой сунули в каморки на последнем этаже. Вышел я на балконна соседнем балконе Леха стоит.
Вот так вот!горестно говорит.А ты как думал? Ну, ничего!злобно усмехнулся.Мне сверху видно всеты так и знай!
Наверное,говорю,надо уже в холл спускаться, все, наверное, уже там?
Долго до нас лифт не доходил, наконец поймали, спустились в холл.
Вскоре вслед за нами сам Златоперстский спустился со своими питомцамиТрубецкой, Скукоженский, Ида Колодвиженская, Здецкий, Хехль.
Да... дружная команда!исподлобья глядя на них, Леха пробормотал.
Тут маленький человек появился в огромной кепке, с некоторыми здоровался, некоторых пропускал.
А это кто?испуганно я Леху спросил.
С луны, что ли, свалился?Леха говорит.Это ж сам директор гостиницы, товарищ Носия! От него все здесь зависит!
Неужто все?
Леха в ответ только рукой махнул, злобно отошел. А я на доске объявлений маленькое объявленьице увидел: «Не получившие командировочные могут получить их здесь, в комнате 306».
Радостно поднялся. Но Блинохватова, начальница оргкомитета, железная женщина, ни копейки мне не дала. Сказала, что вместо меня в списках значится уборщица, с женской фамилией, так что мне с моей мужской денег вовек не видать, причем с торжеством это сказала, даже с какой-то радостьювот странно!
Спустился, снова в холле Леху нашел, все ему рассказал.
А ты как думал?Леха говорит.С нами только так! Кстати, вся головка сейчас на пикник приглашенапочему-то на насыпи,а про нас с тобой не вспомнил никто.
Неужели никто?Я огорчился.
А к тебе обращался кто-нибудь?Леха вздохнул.Вот то-то и оно!
Да-а!горестно говорю.Кстатистранно: когда шел я по этажу, горничные дорожки убирали, за ними рабочие в заляпанных спецовках линолеум сдирали. К чему бы это?
А ты не понимаешь?Леха говорит.Товарищ Носия хочет одновременно с нашей конференцией ремонт провестипоэтому он так и задабривает наше начальство!
А зачем ремонт-то? И так аккуратно.Я огляделся.
Не понимаешь, что ли?Леха разозлился.После каждого ремонта у него еще одна дача появляетсякак же не ремонтировать?
А как же нам конферировать?говорю.Никуда будет не пройтивсе разрушается!
А это уже, как говорится, дело десятое!Леха усмехнулся.
Потом мы с Лехой ползли по горам песка к железнодорожной насыпи. Все приглашенные уже там собрались: и Златоперстский, и Трубецкой, и Блинохватова, и Ида Колодвиженская, и Здецкий, и Крепконосов.
Златоперстский, покровительственно улыбаясь, рассказывал про Париждля пикника, конечно, лучшей темы не найти:
И вот приезжаем мы на Сант-Дени... и как бы уже путешествуем во времени!
«Главноечто ты в пространстве можешь путешествовать!»злобно подумал я.
Все сползают по песку, но сразу же снова карабкаются вверх.
В центре, естественно, Носия возвышается. Вдруг звонок. Носия поднял свою большую кепку, лежащую на песке,под ней оказался телефон.
Слушаю!надменно проговорил.
Смотрел я на этот праздник, и слезы душили: «Что же такое! Что у меня за судьба? Всегда я как-то в стороне, на отшибе обоймы!»
Приползли обратно в гостиницуЛеха говорит:
Все! Хватит дураками быть!
Думаешьхватит?
Надо что-то предпринимать!
Думаешьнадо?
А, ты вообщевне времени и пространства!Леха махнул рукой, стремительно ушел.
Вечером уже я робко ему постучал. Он долго не отзывался, наконец глухо откликнулся:
Кто?
Якто же еще?
Леха высунул в коридор взлохмаченную голову, бдительно огляделся.
...Заходь!
Зашел яи даже не сразу понял, что живет он в таком же номере, как и я: на столе стояли мокрые сапоги, кровать застилал какой-то зипун, пол был покрыт каким-то темным распластанным телом.
Кто это?испуганно глянул я на тело.
Да это Яка Лягушов. Отличный, кстати, мужик. Пущай пока полежит... Выйдем-ка!
Мы вышли.
Зайдем тут... здоровье поправим,Леха сказал.
Да я денег не получил!
Ладно! С деньгами и дурак может. Пошли!
Из соседнего номера доносился стук машинки.
Машинки у них есть!проговорил Леха.А я свою должен был продать, чтобы внуку порты купить!
До этого у него и детей не былои вдруг сразу внук!
Мы спустились в уютный, тускло освещенный бар, и Леха сказал бармену, указывая на бутылку:
По двести нам нацеди... под конференцию!
Бармен безмолвно нацедил.
Колоссально! А я и не знал!обрадовался я.
Ты много еще чего не знаешь!зловеще Леха сказал.
Я испуганно поставил фужер.
Насчет этого не сомневайся!Леха положил мне руку на плечо.Есть указание: под конференциюналивать! Только этим не говори...
Комуэтим?
Ты что, не понимаешь, что ли? И так Златоперстский с компанией своей все захватилтеперь еще и это им отдавать?Леха бережно загородил мощной рукой хрупкий фужер.
А, ну ясно!Я повторил его жест.
Есть нашенские ребятки тут, есть!радостно прихлебывая, заговорил он,Иду это по коридору янавстречу мнеГенка Хухрец! «Ты?»«Я!»«Здорово!»«Здорово!» Обнялись. «Ну что,говорит,я могу сделать для тебя?» Ивот!..Леха гордо обвел рукой тускло освещенные стены.Кстатиты с нами, нет?
А вы кто?
А!Леха с отчаянием рукой махнул.Ну что надо тебе? Скажисделаем!
Да я даже как-то не знаю...забормотал я.
Не знаешь ничегопотому и не хочешь!Леха сказал.Ну, хочешьтренером в Венесуэлу устроим тебя? Момент!Леха прямо в фужере набрал пальцем телефонный номер.Алле! Генаха, ты? Тут со мной один чудило сидитможем в Венесуэлу его послать? Говоришь: «О чем речь?»Леха захохотал.Ну, ясно! Он свяжется с тобой!.. Только-то и делов!поворачиваясь ко мне, Леха сказал.А может, ты, наоборот...Он окинул меня орлиным взором.В глубинку куда-нибудь желаешь? Это мы мигом!Он быстро рванулся к бару, принес фужер размером с торшер.Алле! Генаха? Снова я. Тут куражится наш-томожет, в порт Находка его пошлем? Сделаешь? Ну, хоп!
В течение получаса я довольно холодно уже наблюдал за стремительными своими взлетами и падениямив конце концов я уже ехал в Боготу через Бугульму... но тут Леха устал.
Ладно,проговорил он.Договорились, в общих чертах! Пойду гляну, как Яка Лягушов там лежит.
В этот момент в бар вошел Скукоженский, подошел к стойке и, явно не зная самого главного, заказал себе скромный кофе.
Леха злорадно подтолкнул меня локтем, подмигнул.
Эй ты, Скукоженский! Не признал, что ли? Чего не здороваешься?внутренне ликуя, привязался Леха к нему.
Я уже, кажется, говорил вам, что моя фамилия Скуко-Женский!надменно дернув плечом, проговорил тот.
Ой, извини, подзабыл маленько!юродствуя, завопил Леха и, потрепав Скуко-Женского по спине и заговорщически подмигнув мне, ушел.
Можно васбуквально на долю секунды?с изысканной вежливостью обратился вдруг ко мне Скуко-Женский.
Пожалуйста, пожалуйста!Я торопливо пересел к нему.
Сначалао деле,сухо проговорил он.
Как будто потом мы с ним часами будем говорить о душе!
...Ваш доклад поставлен на завтра.
Ну?! Это хорошо!Я обрадовался.
Теперьмелочи. Как вы считаете... этот,он пренебрежительно кивнул вслед ушедшему Лехе,окончательно потерял человеческий облик или еще нет?
Ну, знаете!Я встал.Эта работа не по мне! Даже если бы я и знал что-товсе равно бы не сказал!.. Значитзавтра? Огромное вам спасибо!Я поклонился.
Кстати,проговорил вдруг он.Не советую вам в вашем докладе... очень уж заострять некоторые вопросыесть люди более компетентные, которые сделают это лучше вас!
Спасибо, разберусь как-нибудь!Я ушел.
Выскочил я оттуда с ощущением счастьякак хорошо, что все это кончилось!
Но оказалосьнет! Я быстро шел по коридору к номерувдруг какая-то дверка распахнулась, оттуда пар повалил, высунулась голова. Я испуганно шарахнулся... Леха!
Заходь!
Я зашел (это оказался предбанник), сел.
Ну как?кутаясь в простыню, Леха усмехнулся.Златоперстцы эти... уже выспались на тебе?
В каком смысле?
Ну, заставили уже что-нибудь делать для них?
Абсолютно нет!
Ладно, это мы будем глядеть! Раздевайся!
Я задумчиво стал раздеваться. Появилась старуха в грязном халате, с темным лицом.
Слышь, Самсонна!мелко почесываясь, Леха заговорил.Дай-ка нам с корешом пивка!
Где я тебе его возьму?рявкнула она.
Леха подмигнул мне: «Во дает!»
Слышь, Самсонна!куражился он.Веников дай!
Шваброй счас как тресну тебя!отвечала Самсонна.
Я огляделся... Собственноиз роскоши тут имелась одна Самсонна, но большего, видимо, и не полагалось.
Мы вошли в мыльную. Тут были уже голые Лехины союзникиНикпесов, Щас, Малодранов, Елдым, Вислоплюев, Темяшин.
Леха быстро соорудил себе из мыла кудри и бородку.
Можешь одну штукенцию сделать?наклоняясь к моему тазу, проговорил он.
Какую именно?
Выступить против Златоперстского. А то из наших кто вякнет, сразу смекнут, откуда ветер, а таквроде как объективно...
Да я совсем не знаю его...я пробормотал.
Ну и что?Леха проговорил.
Да нет... не хочу!Стряхивая мыло, я стал пятиться к выходу.
Крепконосов за нас... Ухайданцев подъедет!выкрикивал Леха.
Нет!
Чистеньким хочет остаться!крикнул Елдым.
Я вдруг увидел, что они окружают меня.
Пока не стали бить меня шайками, я выскочил.
Тяжело дыша, я подходил к номеру... Ну, дела!
Следующие три часа я работал, писал свое выступление и по привычке, автоматически уже жевал бумагу и плевал в стену перед собой... такая привычка! В конце концовопомнился, увидел присохшие комки, ужаснулся: ведь я же не дома! И не отковырнутьдля прочности я добавляю туда немного цемента.
Раздался стук в дверь. Я вздрогнул... Леха.
Ну, а для переговоров с ними ты пойдешь? Ведь, надеюсь, ты не против переговоров?
Нет.
Оделся, пошли. Спустился в бельэтаж, постучались. Долгая тишина, потом:
Да-да!
Открыли дверь, вошли.
Златоперстский, величественный, седой, сидит в кресле. Вокруг него суетятся его ученики: Здецкий мелким ножичком нарезает плоды дерева By, Скуко-Женский, мучительно хватаясь за виски, варит какой-то особый кофе.
Златоперстский долго неподвижно смотрел на нас, потом вдруг вспомнил почему-то:
Да! Колбаса!
Стал лихорадочно накручивать диск, договариваться о какой-то колбасе... Наконец договорился, повернулся к нам.
Слушаю вас!
Я открыл рот и тут внезапно страшно чихнул, чихом был отброшен к стене.
Дело в том...заговорил. И снова чихнул. Третьим чихом был вышвырнут за дверь. Потом меня кидало по всей гостинице, с этажа на этаж, потом оказался в своем номере, прилег отдохнуть.