Я с трудом втиснулся за ним мимо хлопнувшей двери спасалки. Весь пол в будке был устлан телами казаков! Они просыпались, потягивались, потягивали. Чувствовалось, что они уже тут не первый день и, чтобы поддержать боевой дух, спят не раздеваясь. С удивлением я увидел среди них в полной форме Колю-Толюи этот здесь!
Он вдруг прямо посмотрел в мою сторону.
A-а... дублер пожаловал!растягивая мокрые губы, выговорил он. Я похолодел от такой наглости: я дублер? Яего дублер? Ну, сволочь!
Но постепенно я ощутил, что он смотрит через меня... Естественно! В дверях стоял Генычтоже в полной казачьей форме, папахе набекрень... Ондублер Коли-Толи?! Ну, события! То-то мне никак не улететь!
Так ты казак, что ли?нагло уставился Коля-Толя на Геныча.
Ну! Урожденный гребенской!лихо ответил Геныч.
...А мне-то казалосьмы выросли с ним вместе. Ладно, не лезь!
Начались объятия, приветствия. Наших тут общих с ним друзей было немало.
Ну, здорово, Вогузочка! Да то, никак, ты, Вуздыряк?! А то, никак, Шило?
Тут оказались два местных школьных учителяфизики и физкультуры, и знаменитый местный этнограф и гениальный гид старик Колояров, и, к моему ужасу, Дима-Динамит, бывший муж Таи... и, судя по взаимному их расположению с Колей-Толей, они были кореша. По взглядам, кидаемым в их сторону, я понял, что не один я опасаюсь их. Я сообразил наконец, почему они все в парадной казачьей форме: передо мной местный казачий хор в полном составе! Но шо за странная спевка?
Да шарахнуть по ним «Градом»и все дела!уже не в первый, видимо, раз восклицал Дима.
Помню, как однажды утром с легкого бодуна Дима выскочил из дома в палисадник (тогда он еще жил у Таи) и пальнул из ракетницы... я как раз стоял на балконе и видел рассыпающую искрами дугу. Ракета пролетела над предгорьями и упала точно на ярко-желтую палатку на склоне. Палатка мгновенно вспыхнула, из нее выскочил толстый голый человек, за ним женщина. По ущельям пронесся дьявольский Димин хохот.
Разразился жуткий скандалчеловек из палатки оказался крупным московским чином.
Вы бы слышали, как он поет!так я защищал Диму перед Груниным.
У тебя все поют!отмахнулся тогда Грунин.
Нынче, стало быть, Динамит снова в форме?
Об чем шум, станичники?мрачно проговорил Геныч.
Перебивая друг друга, станичники загомонили. Я с трудом и не сразу понял, в чем суть... Вместе с местным греческим хором летели на вертолете в Минеральные Воды на областной смотр хоров, где традиционно, как и положено, казаки заняли первое место, греки, как и положено,второе, как и всегда... Но перед посадкой в вертолет получилась драка: греки вдруг оказались недовольны решением жюри.
Кто-то мутит их!проговорил Кныш.
Дальше, пока казаки бегали за примиряющим напитком, греки угнали вертолет, приземлили его на голове Маркса (я думал, что тамтуман, а тамдым) и отказываются спускаться... говорятохраняют какие-то свои древние захоронения, которые русские хотят разграбить, лишив их прошлого... М-да.
А какие требования-то у них?спросил Геныч.
Да «Градом» шарахнуть их!заорал Дима.Эти старперы наши еще два года будут рожать!
Соблазнительно пятясь, Тая втащила казан с кулешом.
Пожуйте горячего!
Явились тоже «аргонавты» на наши головы!вздохнул Колояров.Да тут всегда Россия была! Еще двести лет назад казачий генерал Иван Иваныч Герман разбил тут войско турецкого Батал-паши!
Казаки крякнули, видно, смущенные какой-то не совсем казачьей фамилией атамана.
Да тут гипсовый завод уникальный!заговорили казаки.
Низковольтная фабрика!
Тысяча семьсот видов трав!
Больше всего ионов кислорода на кубический сантиметр!
Что ж теперьбросай все и уходи?взъерошил пышные усы Кныш, запуская ложку в кулеш. Остальные последовали его примеру.
Да мы тут все знаем,загомонили казаки.Сколько веков живем вместе с ими! Греков знаем, ногайцев знаем, карачаевцев! В Канглы когда ездим грязь принимать, всегда ложимся в трусах, знаем, без трусовоскорбление у них! В курсе уже: Эбзеевзначит, князь, Эркеноввдвойне, Урусоввтройне! Мы знаем!
Ну, подеремся порой по пьянке. Так и они нас! чего ж тут такого? Не воевать же?.. Но дружка твово Ромку нам отдайпогутарить треба!обратился вдруг к Генычу молодой казак.
«Спокойно, Геныч! Держи себя!»своим внефизическим путем старался я ипреуспел! Геныч резко уставился в мою сторону: отстанешьнет?!
В общем, пока они там не разойдутся, мы не расходимся!рявкнул Кныш.
Разберемся!выговорил Геныч и резко вышел, спасаясь, как я предполагаю, не столько от казаков, сколько от меня!
...Забыл, за каким плечом должен лететь ангел: за левым или за правым?
Геныч поддаля за ним. Но при том, что характерно, я не порывал и с высшими сферами. Поспешая, я вдруг услышал тонкий ангельский голосок:
Извините, я тоже ангел, только что слетел с горних высей! Хотелось бы кого-то спасти, но все тут такие мерзкие! Что бы вы посоветовали?
Иди на!..посоветовал ему я.
Неслабо для ангела? И устремился за Генычем.
И вот он словно споткнулся... выпрямился... и я почувствовал боль в левой ноге! Вселился! Я запрыгал, задергался. Потом затих... неудобно, наверное, сразу так бузить?
Может, по рюмочке?миролюбиво предложил я.
С кем этопо рюмочке?Геныч дернулся.
Ну... на брудершафт.
Как это?!
Между нами уже шла настоящая склока!
Все, все... умолкаю!
Я стал смотреть наверх, где в лучах заката сияла капсула... Как раз на губе у Маркса... Губа не дура! Да, видать, упарились ребята за деньна головах друг у друга сидят! Нелепо нам и Западу воеватьмы всегда победим. За счет человеческого фактора! Они понимают его так: как бы создать условия людямгальюн, сортир... Мы женаоборот: как бы убрать сортир и поставить еще одну ракету. Поэтому мы и победим. Всегда.
Капсула ярко отражала закатный луч.
Конечно, можно сказать: засели там сатрапы, душители свободы, дуболомы безмозглые. Но все это можно лишь говорить, если не знаешь конкретно каждого, кто там сидит. Вообще, чтобы классово людей судить, надо никого конкретно не знатьтогда запросто!
А я вижу, как Ваня Нечитайло там сгорбилсядвухметровый «сатрап»,таких, как он, конструкторы не предвидели: потолок метр восемьдесят. Конечно, ударом кулака Ваня свалит быка, но человек добрый, нежный. Капитан волейбольной нашей команды, жутко переживающий, главный наш «столб». Помню, играли с погранцами и продули по-глупому: Ваня две подачи промазал. Плакал в раздевалке, слезы размазывая!
А Витя Маракулин, по прозвищу Короче? «Короче, прихожу к ней, она, короче...» Представляю, как своим «короче» всех достал!
Сидят там, в этой кастрюле, яйца вкрутую! Куда же этих «дышащих боем абантов» мне девать? Маются ребята, «делу не видя конца, для которого шли к Илиону», как писал старик. Ничего! «С ними дядька Черномор», как другой писал. Черноморэто я! Выручим!
...Как скучна стала набережная без греков! Закрыта всегда прежде распахнутая парикмахерская папаши Поднавракитам такой гогот стоял! Неужто и Поднавраки там, на военной позициина голове Маркса?.. Или теперь ужеМарса?
Кофейная дяди Спиро. Как фокусник, по двадцать кофейных кувшинчиков в пальцах держал, в горячем песке их возил и поднимал за мгновение до закипания, чтобы не переливалось,закипало уже в воздухе!
И тут я окончательно понял, что сосет душу... Тишина! Бульдозер над тоннелем умолк, больше не тарахтит, не сгребает оползеньзначит, скоро запечатает тут нас... Неужто Ясон на позиции? Ну, дела!
Неужели мирно не рассосется?
...Но это уж мысль, скорее всего, моя, Сани, а не Геныча... тот даже глаза вытаращил от удивления! Как этомирно?
Ну что ж... это, наверное, хорошо: одна мысль его, втораямоя. Одна головахорошо, двелучше!
Все сложно в это непростое время...
«Опять плетешь?!»Это уже злобный окрик Геныча.
Хватит шляться! Люди ждут. И никаких больше «по рюмочке»!
Геныч свернул в больничный сад.
Штаб совместных учений для конспирации в Первом, старинном корпусе больницыбывший Охотничий домик. Грунин тут лечится от геморроя и одновременно командует совместными учениями... И как эти Гиганты все успевают!?
Грунин сидит за старинным резным столом со свисающими гроздьями. Напротив него, за столом поменьше, батя Карпентер, или, как я его зову иногда, старина Карп! Прибыл сюда со своими богатырямидля конспирациипод видом археологов. Гинеколог-археолог-плотник! На все руки мастак.
В углу в глубоком кожаном кресле скромно тонет Алехинглавный, конечно, затейник всей этой бузы, хотя держится отстраненно, как бы скучает.
Как специалист по этой местности, по ее нравам и красотам, старик Колояров сидит, ученый-этнограф, разбросав седые волосы из ноздрей.
Зысь, директор виносовхоза... Как жена его территории произойдут бои!
Маркел тут же сидит, всех ненавидя; при этом сдаточный мастер «летающей кастрюльки»: что-то ему не понравитсявсе забракует!
А где ж главный врач больницыГаврилиади, грек? Неужто же учения, как я и предполагал, до настоящей драки дошли, характер национальных столкновений приняли? Поэтому, что ли, Гаврилиади нет, которого еще обком от греческого населения в верхушку включил? Ну, дела! Всегда его как главного врача больницы запрашивали перед учениями о готовностикакое же учение без раненых!
Вместо него скромно Ромка сияет... Главный врач?
Что приятно в нашей странеи даже в отдельно взятом населенном пункте,не уследишь за событиями!
О! Вот и дядька Черномор прибыл!добродушно Грунин пробасил, очевидно, имея в виду моих «тридцать рыцарей прекрасных», что сейчас в кастрюльке кипят.Ну, что ж, начнем!
Сколько уже таких учений было, хоть и не совместных: десантная «щука» брюхом выползала на берег, и мы из пасти ее летели, как горох! Ну, по ходу своего маршрута исправляли всяческие мелкие недостатки, немножко полемизировали с местными пограничниками ивперед! Прорывались в горы, к монастырю, а туда уже привозили зечек из соседней зоны на сбор винограда. Небольшой праздник Вакха получался.
Ясное дело, это вызывало как бы недовольство начальства, Грунин ворчал, но Зысь вполне открыто ему на совещании заявлял: «Если твои орлы моих курочек не потопчут, работать они не будут, а значит, не будет винограда и, стало быть, вина!» Знаменитого местного пелагейского вина типа хереса. Необходимый этап производства: «Процесс глубокого хересования в цистернах»без этого никак. И все понимали, хоть ничего такого не было в Уставе, но не все же запишешь в Устав!
Помню, три года назад смотрел процесс выгрузки из эшелона наших красавицвсе коренастые, разрисованные... Да-а. Одна выскочила и перед замом по режиму стала вихляться:
Раньше был у нас режим:
Пое...и лежим,
А теперь у нас режим
Пое...и бежим!
Тот только усмехалсяпривык. Боялся якак гвардейцы мои? Не подкачают? Оказалосьничего! Не подвели своего батьку! Впрочем, тебя полгода в консервной банке подержилюбая покажется красоткой, тем более в темноте!
...Ну, так чего решаем?Грунин прохрипел.События, как понимаете, вышли из-под нашего контроля, внезапно национальный характер приобрели!И в упор смотрит на господина Карпа: явно не без твоего участия это содеялось.
Мне думается,надменно Карп отвечает,что национальные проблемы тут существовали всегда! Правда, подавлялись тоталитарной машиной, но это другое дело...
Тоталитарная машинаэто я.
...запрещались народные обычаи, традиции, преподавание на родном языке!
Ну, да! Есть тут за хребтом два совхоза: один греческий, другойкорейский. Сунься туда попробуй, начни командоватьголову оторвут! Никто к ним и не суется.
По-моему, тебя особенно один национальный обычай волнует!Грунин усмехается.Говоришь, в седую древность уходит?
Карп сделал гордую позу, потом кивнул ассистенту, и тот вытащил из мешка позеленевшую статуэтку, на стол поставил.
Вот это да!
Немая сцена.
Вот так «седая старина»!
Маркел аж позеленел!
На небольшом изъеденном постаменте скульптурная группа: пузатый Вакх, расставив раскоряченные копытца, вдувает козе!
Вот так праздник винограда!
Все вдруг грохнули. Карпентер обиженно откинулся.
Вот оноваше отношение к традициям целого народа! Десятилетиями вы скрывали от народа его прошлое, запрещая раскопки!
И правильно запрещали!Маркел прохрипел.
И не случайно лучшие представители этого народа кинулись сейчас на раскоп, защищать истоки древней культуры!закончил Карпентер.
Неожиданно раздались аплодисменты. Карпентер смутился.
Я любовался Вакхом. Да, это шедевр! Изображен в момент «отката орудия» и производит сильный эффект. Такие «орудия» существуют лишь в легендахв реальной жизни не приходилось встречать! Да и обычая такого, честно, у них не встречал. Дружил со многими семьями, бывал на свадьбах, похоронах, но такого не встречал!
Но, как говорится, искусство выше жизни, ему видней!
Конечно, такое наследие надо защищать! Не от этого ли наследия и главврач Гаврилиади скрылся? Неужели он тоже там?
Из окна было видно, что из шевелюры Маркса шел дым, играя в закатных прожекторных лучах. «Партизаны» ужинали. Мечтали о доме, конечно, видели с высоты свои крыши... Но«наследие», едри его корень! Против наследия не попрешь! Попали в «запендню», как говорил один мой приятель.
Просим убрать свою «капсулу» с дороги и восстановить нормальное сообщение с археологами!потребовал Карпентер.Иначе из нашего центра придет приказ о прекращении совместных учений!
Нет, ты шо?нахмурил брови Грунин.Мы разберемся. Иди!
Учтите, мы выступаем в роли просителей лишь потому, что вы захватили у нас заложницу!
Это Тайку, что ли, вдруг осенило меня. Видел ее у казаков! Вот так «заложница»! Ну, все прям как по нотам!
Карпентер с ассистентами, забрав шедевр, с достоинством удалились. Стало вроде свободнее. Все расслабились, расшумелись.
Еще дружбе народов приехали нас учить!захрипел Грунин.Мы уже семьдесят лет дружим! Приехали учить! Без них будто не понимаем! Помню, в пустыне тогда... где гора... С казахами рядом жили! И что! Жегентая помнишь? Бригадир скотоводов? Не любил, что ли, нас? Чуть час свободныйсразу к нему! Пиалу кумыса примешьи радиацию как рукой! А он плохо, что ли, жил?Грунин разгорячился.Полно приемников в юрте было у него! Чуть ручка отломается или даже батареи сядутв поселок ехал, новый приемник покупал! Плохо разве? Холодильник у него былиз части специально кабель протянули! Не дружба это?.. Помню, с холодильником этим...Грунин потеплел,Отмечали как-то мы... декаду русско-казахской дружбы. Просыпаюсь, короче, в юрте у него. В голове, ясное дело, аврал, во рту кошки насрали.Грунин разулыбался сладким воспоминаниям.Гудок! И гудок этот ни с чем не перепутаешь! Аладьев, секретарь обкома, пожаловална охоту вести!Грунин вообще расплылся, словно блин на сковороде.Как молодой, прыгаю по юрте: мундир со всеми железками вот висит, а брюк с лампасаминету! Сигнал еще настойчивей... Аладьев ждать не любил! И тут как осенило меня: распахиваю холодильник, дверку морозильника... клеши там! Аккуратно сложенные... флотский порядок!Грунин сипло захохотал.Вытягиваю их оттуда: смерзлись, не развернуть! И снегом покрыты!Грунин сипло захохотал.Разжал их плоскогубцами. Залезаю, как в прорубь. Сверкая льдинками, выхожу. «На Северном полюсе, что ли, ночевал?»Аладьев хохочет. Все понимал отлично... Хороший был мужик.
Мечтательный взгляд Грунина устремился в славное прошлое.
Так вы... за те замороженные брюки войну начинаете?раздался насмешливый голос Ромки.
Грунин лишь отмахнулся, волнение мешало ему говорить.
Ну, ясно! Распоясались тут! Свободу почуяли!просипел Кульнев.
И этот туда же! Все мастера госпереворотов на месте!
На самом деле горячность их кажущаяся,тонко улыбаясь, Алехин произнес.На самом деле авторы всей этой оперетты холодны, как лед. Все эти сражения за свободу народов не более чем ширма. Единственное, что их интересует по-настоящему,антигравитационный движок нашей кастрюльки!Алехин кинул влюбленный взгляд на склон горы.Все остальное...Он презрительно махнул рукой.
Выходит, и явсе остальное? И на меня махнул?
Прошу сообщить мне мое задание!Я холодно произнес.