Родзиевскую она увидела у шестой палаты, со спины. Та медленно шла по коридору, шаркая стоптанными тапочками. Ноги, видневшиеся из-под халата, были худыми и синеватыми до болезненности. Тонкие ручки покрывала вязь выступающих вен. Блеклые, какие-то сизые волосы Родзиевской уныло свисали на лопатки.
Алиса? позвала Ольга Артуровна.
И та обернулась, посмотрев на завотделением белесыми, почти пустыми глазами.
[1] Синдро?м психи?ческого автомати?зма (син.: синдром КандинскогоКлерамбо, синдром отчуждения, синдром воздействия) одна из разновидностей галлюцинаторно-параноидного синдрома; включает в себя псевдогаллюцинации, бредовые идеи воздействия (психического и физического характера) и явления психического автоматизма (чувство отчуждённости, неестественности, «сделанности» собственных движений, поступков и мышления).
[2] Метафизическая интоксикация, философская интоксикацияпсихопатологический синдром спектра расстройств мышления, характеризующийся размышлениями на отвлечённые темы, отличительными признаками которых является примитивность, отрыв от реальности и отсутствие критики. Может привести к социальной дезадаптации, фанатизму и одержимости сверхценными идеями.
18
Дыня, Дыня, стой! Дыня, не смей! одышливо кричал Алексей и грузно бежал за счастливо несущейся собакой. Вслед за лабрадоркой тянулся и подпрыгивал на кочках длинный поводок.
Собака неслась по парку с большим преимуществом. Эту гонку Дыня очевидно выигрывала. И затормозила только тогда, когда с веселым приветственным лаем кинулась на Ольгу.
Хы хы хы влюбленно запыхтела Дыня, стоя на задних лапах. Передними перебирая по новому пиджаку. Лапы скользили и сползали, царапаясь когтями и пачкая землей.
Ой, уйди, уйди, Ольга уворачивалась, но Дыня точно знала, кого она любит, и отпускать жертву необласканной не собиралась. Прыгала на задних лапах, норовя обнять, расцеловать, облизать. С морды капала слюна, руки женщины обдавало жарким дыханием.
П простите, держась за бок и тяжело дыша, наконец подбежал и хозяин. Как раз когда собака уже успела безвозвратно испачкать костюм грязными лапами. Ну ты зараза, ну ты ругался он на собаку, отволакивая за ошейник.
Да ладно, ничего, неискренне успокоила его Ольга, отряхивая юбку.
Дыня о ней уже забыла и, увидев, что-то интересное, принялась отчаянно выдирать поводок. Алексей потянулся за ней.
Гулять в парке обоим было удобно. Ольге после рабочего дня не мешало подышать воздухом, а Алексей жил и гулял с собакой неподалеку от «Сеченовки».
Дни стояли не по-весеннему теплые, Ольга шла в расстегнутом пиджаке и то и дело невольно поглядывала на темные пятна на белой рубашкеследы Дыниной любви.
Хорошо выглядите, неловко сделал комплимент Алексей. Неловко, потому что Дыня в очереднойуже неизвестно который по счету раздернула поводок, и мужчина едва не упал. Ольга поспешно схватила его за локоть, висящий на шее Алексея дорогой фотоаппарат закачался. Было все же в присутствии Дыни и нечто хорошеефотографировать с ней было невозможно.
Народу в парке гуляло не так много, и в основном молодежь. Бегали и орали дети, молодые людиученики «Сеченовки»сновали с тяжелыми сумками, мамаши катали коляски.
Почему-то на скамейках совсем не было пенсионеров. Только одна старуха, нелепо одетая, скрюченная, шаркая и глядя в землю, ползла по асфальтовой дорожке. Шла из магазинас пакетом, не глядя на удобные скамейки, не обращая внимания на приятно пригревающее солнце.
Ольга на ходу повернула голову и посмотрела на нее.
Господи, почему наши старики всегда выглядят так? спросила она больше себя.
Социальный императив, не задумываясь ответил Алексей и тут же заорал:Не смей! Не смей, тупая скотина! и принялся выдирать у Дыни изо рта фольгу от мороженого, которую та успела схватить на дороге. Собака уворачивалась, не желая отдавать добычу.
По счастью, кусаться или скалиться ей в голову не приходило. Наконец, человеческое упорство победило, Алексей выкинул фольгу в мусорный бак, а Дыня тут же понеслась дальше.
Мы, пыхтел Алексей, развивая мысль, на лысине его блестели капли пота, чему девочку учим: главноезамуж. Замуж вышларожать. Родилавоспитать. А как выросливсе, социальная роль выполнена. Вот у них, кивнул он на счастливо носящуюся Дыню: та скакала, как маятник, вправо-влево, подбегая к каждому кусту и скамейке и распугивая прохожих, тоже так: служебная собака на пенсию выходит и быстро умирает. Ах ты, дрянь! заорал он и принялся оттягивать Дыню от детской коляски, в которую та с какой-то стати решила заглянуть.
Уберите! Уберите собаку! истошно заверещала мамаша.
Простите! краснел Алексей.
И поспешно оттаскивал беснующуюся от переполнявшей ее радостной энергии собаку.
Умирает, потому что пропала социальная роль. Мы, тяжело перевел дух он, не то в сожалении, не то просто от усталостиДыня была явно сильнее хозяина, не умеем жить для себя.
Ольга, по счастью, лишенная собаки, размеренно шла рядом, с удовольствием вдыхая теплый весенний воздух и размышляя:
Не умеем, согласилась она, вы в чем-то правы. Переход на «ты» почему-то давался с трудом, оставляя чувство неловкости, дискомфорта. Все-таки не дети. Они то вспоминали о договоренности, то снова сбивались. Ольга задумалась и рассмеялась:Знаете, мать мне до сих пор твердит, что надо выйти замуж. А мне пятьдесят один, она беспечно называла свой возраст. Считала, что стыдно не стареть, стыдно стесняться этого. А слова мамы до сих пор действуют. Смешно.
Вы были замужем? вопросительно повернулся к ней Алексей и тут же за это поплатился: едва он ослабил внимание, Дыня резко потянула в сторону, и тот снова едва не упал.
Нет, никогда, покачала головой женщина.
А почему? Если не секрет.
Не хотела, беспечно пожала плечами Ольга. Не знаю, некогда было. Сначала зарабатывала, карьеру строилас родителями бедно жили, ну, совоку всех так было. А потом она на мгновение задумалась и добавила:А потом захотелось пожить для себя. А вы?
Я, он снова выругался на собаку. Обоим хотелось присесть на скамейку, но с Дыней это было невозможно, дважды. Один раз по молодости, сразу после института. Ну, знаете, быстрый брак, он рассмеялся, ума-то не было. Двоих детей родили и развелись.
У вас есть дети?
Да, лицо Алексея засветилось, даже сложно было поверить, что глаза человека может так преобразить одна простая мысль. Дочь тут, в Москве, живет. А сынв Питере, у него семья там, тоже двое детей.
Так ты что, дед? удивилась Ольга Артуровна.
И Алексей счастливо расхохотался:
Ну а ты как думала? Такие конфузы только с нами, стариками, и случаются!
Ольга рассмеялась и отмахнулась.
Ромка вчера пришел в старой футболке, Ольга видела ее уже как минимум три раза. Кажется, ему тяжело было жить одному, у него не получалось.
Хотя с чего она так решила?
Ольга задумалась: почему она строила какие-то выводы? Ведь, по сути, она о Романе ничего не знала. Даже об Алисе она знала больше, чем о нем. Ну знала, что есть какая-то хорошая девочка Эльвираспортсменка, комсомолка. Дочка ректора. Если у Ромки что-то сложится с такойэто будет необычайная удача.
Как-то не очень давалась ему эта жизнь. Сама Ольга, в его двадцать восемь, работала, занималась наукой, уже купила первую машинушестерку. А ведь женщине сложнее.
Просто сам Ромка весь какой-то нелепый, нескладный. Несмотря на то, что веселый.
И детей не хотела?
Ольга вздрогнула и поняла, что ушла в свои мысли:
Нет, покачала она головой. Как-то даже в голову не приходило. Прошло мимо меня. Наверное, стало холодать, и она зябко повела плечами, это просто не для меня. А что со второй женой, дети есть?
Нет, ответил Алексей. У Жени там проблемы были. Ну, по женской части.
А хотели?
Поначалу да. Потом как-то смирились.
За разговором они незаметно остановились. Вокруг бегали и кричали дети. Шуршали шины велосипедов, на которых гоняли подростки, откуда-то издалека раздавался собачий лай. Алексей, поставив руку козырьком, смотрел на предзакатное солнце, и оно отражалось в стеклах очков.
А-а-а! совсем рядом неожиданно раздался негодующий женский вопль, а следом за нимистеричный раздольный мат и визг. Джек! Джек, слезь с нее немедленно! Джек, иди к маме!
Они обернулись на крик. И Алексей сдавленно охнул.
Теперь вдруг стало понятно, почему в последнюю минуту так притихла неугомонная Дыня. Настолько, что о ней забыли.
Дыня, смирная и покладистая, стояла у ближайшего куста. А сверху на ней сидел мохнатый, непрезентабельного вида пес. С раскрытой пастью и злыми глазами. Дыня молчала, пес трудился вовсю.
Дыня! А ну пошел вон! Алексей кинулся было разнимать соитие.
На что пес предупреждающе оскалился и сдавленно зарычал, демонстрируя угрожающего вида челюсти.
Алексей забегал вокруг, размахивая руками:
Дыня! Дыня, ко мне! Пошел вон!
«Влюбленные» его игнорировали. Даже не лаяли, не пытались укусить. А попросту Дыня покорно стояла, отклячив зад, а пес трудился, жмурясь от удовольствия.
Ситуация была комична.
Хозяйка разнимать собак и прерывать любовную идиллию тоже не пыталасьвидимо, опыта собаководства у нее было больше. И вместо этого орала на Алексея:
Да вы, не прекращала она звонко материться, что делаете? Вы мне собаку покалечите! С какого, так разливалась тетка, суку такую без поводка отпускаете?! А если она у вас заразная?! Да таких хозяев штрафовать надо! Судить вас надо!
Дыня все это время исправно стояла в ошейнике с поводком, о котором в сутолоке просто забыли. Впрочем, Ольге почему-то охотно представилось, как Алексей, оттаскивая Дыню, заодно тащит с собой и пса, который подпрыгивая и семеня на задних лапах, прерывать совокупление отказывается.
Все, что оставалось Ольге, деликатно отвернуться, сделав шаг назад. А вслед за ней, тоскливо бросив ненужный поводок, отошел и Алексей. Оставив незадачливую хозяйку в одиночестве бегать вокруг влюбленных и ругаться.
Единственными, кто не конфузился, были собаки. Они спокойно и без экивоков, без оглядки на окружающих делали то, для чего предназначила их природа.
Неужели это все, что нам надо? в невеселой задумчивости спросила Ольга.
Но Алексей ее не услышал.
В кухне при слабом свете было тепло и уютно. Ольга, сняв ненавистные туфли, сидела за столом, прихлебывая ароматный обжигающе-горячий кофе. Алексей, устроившийся напротив, говорил неторопливо и раздумчиво, больше глядя в сторону, чем на собеседницу. А скореев самого себя.
Мы с Женей даже расписаны не были. Так, как-то сошлись, все думалипотом зарегистрируемся. А потом уже вроде как не надо стало. Как-никак двадцать лет прожилиэто уже, считай, родной человек. Женатыне женаты, в нашем возрасте все равно.
До того еще был неприятный поход до дома, в течение которого они ускоряли шаг и отчаянно делали вид, что от Дыни вовсе не исходит скверный, специфический запах. Потом Алексей мыл лабрадорку в ванной, а она визгом оповещала об этом всех соседей.
Теперь в уютном тепле кухни Дыня сладко спала, выставив круглое сытое брюхо. И мечтательно причмокивала во сне.
Когда Жене рак поставили все так неожиданно случилось, Алексей сам об этом заговорил, Ольга не спрашивала. Не хотела лезть в личное. Но он, казалось, рад был кому-то выговориться:Вот представь, мы второго июня в театр ходили, а шестнадцатого июля она уже после операции в коме лежала. Вообще, если б не была сама врачомне взяли бы оперировать. Аномалия, он тяжело вздохнул, в жизни все бывает. За год до этого анализы сдавалаздорова была. А тут рази за шесть месяцев все. Я с похорон пришел, надолго тяжело задумался и замолчал он, пытаюсь дверь открыть. Эту, входную, мотнул головой назад, а сам плачу и не могу ключом попасть. Не вижу ничего.
Ольга молчала, не перебивала. И ей было тягостно и странно. Сложнопочти невозможнооказалось представить, что бывает в жизни настолько близкий человек. Ведь родителиэто другое, родители уходят, и все дети так или иначе к этой мысли готовы.
Ну и вот, перевел дух Алексей. Теперь, без шутовской бравады, он стал для Ольги как-то ближе и теплее, а я теперь спать не могу. Ну не могу жить один, не получается. Уж не знаю, что этофлюиды, что ли, какие-то. А вот никак. Я и эту, кивнул он на глупую Дыню, от безнадежности завел. Невмоготу уже было в пустой дом приходить, а так вроде хоть она радуется. У нас же даже кошки не былоЖеня аллергик. Жили одни, квартира блестела.
Ольга мысленно улыбнуласьэто было очень заметно: собачник из Алексея вышел аховый.
И уснуть не могу. Если сто грамм коньяка не выпьюну никак. Так что, тяжело вздохнул он, мне женщина нужна. Я, знаешь ли, завидую тебеты можешь жить одна.
Ольга крутила в руках снятые очки, медленно гладила дужку. И думала о том, было ли у нее чему завидовать
19
Ромка стоял в дверях и улыбался.
Приве-ет, с растяжкой и самодовольством вывел онкак прелюдию спел.
Улыбка у Ромки и вправду была хороша. А после прошлого раза он уверился в своей полной власти и безнаказанности и почувствовал себя хозяином положения.
Ольга закрыла дверь за его спиной. Она сама едва приехала, еще не успела переодеться, даже обуви не сняла. И парень наклонился развязывать кроссовки у острых носков ее туфель.
Забавный, смешнойподумалось ейдурачок. Футболка у него опять была та же самая. Ему шла, но на ней, того и гляди, протрутся дыры. И джинсы старые, и кроссовки.
Ему хватало на выпивку и на то, чтобы вдвоем с Алисой с голоду не умереть. А для Ольги такие траты были бы не деньгипотратишь и не заметишь.
Давай-ка лучше в ресторан сходим, сказала она и потянулась за брошенной на обувницу сумкой.
Ромка так и замер внаклонку, с одним развязанным шнурком.
Зачем? нелепо сморгнул он, мгновенно растеряв весь апломб.
Рома, улыбнулась Ольга одними уголками губ, в ресторан люди ходят, чтобы есть, и решительно шагнула к двери. Идем.
Ольга повезла его в кальяннуюскорее по привычке, чем сознательно. В машине Ромка освоился, и красноречие его забурлило с привычной силой. Ольга слушала, улыбалась, но ничего не говорила сама.
Приехав, она по-хозяйски попросила ту же кабинку, что и всегда. И, махнув рукой на меню, попросила разжечь кальян.
Апельсин и мята.
Ты же есть хотела, настороженно посмотрел на нее Ромка. Будто пытался разобраться, с чего такая перемена и с какой стороны ждать подвоха.
Забудь, Ольга откинулась на подушки, ты бери что хочешь.
Ел он жадно, торопливо. Хотя и красиво, очень культурно. Впрочем, у красивых мальчиковвсе красиво. Ольга затянулась и медленно выдохнула сладкий сизоватый дым.
Ромка елона смотрела.
У Романа Аркадьевича Родзиевского были очень красивые глаза. Такие глаза видишь раз в жизни. Тонкие пальцы, кисти. Яркая мимика. Почему-то ей казалось, что в семье был артист. Или артистка, или балерина.
Но сам Роман в этой жизни не нашелся. Все это было в никуда. Балагурил, но не зарабатывал этим. Был красивым, но даже с девушкой толком отношений выстроить не мог. Все у него было как-то нескладно, нелепо. И зарабатывать он не умел.
Денег ему, что ли, побольше давать? Но смысла нетпропьет, прогуляет.
Где ты сейчас работаешь? спросила Ольга и еще раз глубоко затянулась, наполнив легкие теплым дымом.
Ромка поднял глаза:
А что? в голосе его послышалось напряжение.
Будто она строгая училка, которая сейчас напишет в дневник замечание. И позвонит маме. А точнееАлисе.
Ольга медленно выдохнула дым, глядя, как колышется в белом мареве стена, стол с кальяном. Как на мгновение заволакивает Ромкины глаза.
Просто интересно.
В самом деле, зачем она спрашивала? Пожалуй, она и сама бы не смогла сказать.
В шиномонтажке, нехотя буркнул он и тут же выматерился:Ебаная контора.
Ольга усмехнуласьдолго он там не продержится. Скоро опять вылетит.
И сколько ты их за год поменял?
Этот вопрос Ромке, очевидно, не понравился. На мгновение на скулах заиграли желваки. Но он с собой быстро справился, только хмуро буркнул:
Порядочно.
А девочек? усмехнулась Ольга. Что там с тойректорской? хорошо бы у него все же с ней срослось: что Ромке было нужнотак это властная жена. Чтобы крепко держала его за шкирку.