Ольга тогда сама, заприметив его в больнице, предложила подвезти. Накормила в ресторане, заплатила, на что Ромка, со свойственной ему беспечностью, не обратил внимания. Потом привезла домой и через два часа заплатила еще раз. Поначалу он пытался возмущаться, даже негодовал. Не очень, правда, убедительно. Потом втянулся.
Она себе не льстила. Понятно, почему Ромка согласился в первый разиз любопытства. Все-таки Ольга Артуровна Кенингженщина другого уровня. Не его полета. Да и сама мысль о том, что в таком возрасте женщина может быть ухожена лучше его сверстниц, была слегка примитивному Ромке в новинку. А потом им заруководил простой меркантильный интерес.
Не злишься больше? приторно и до смешного заискивающе посмотрел парень ей в глаза.
Кроме тех очевидных словечек, которые он ожесточенно шептал во время секса, Ромка еще не посмел сказать ни слова. И теперь выглядело очень забавно. Он изо всех сил старался казаться самоуверенным, но походил на мальчика, изворачивающегося перед строгой учительницей. Этакий маленький задиристый петушок.
На висках его, как корона, поблескивали капельки трудового пота.
Слушай, с ласковой вкрадчивостью затянул парень, я тут думал тебе предложить
Ольга уже сразу поняла, что сейчас будет. Такие «предложения» рождались в ветреной Ромкиной голове, напрочь лишенной царя, раз в два-три месяца. И он все никак не мог понять, что все, во что втягивают его приятели, обычно характеризуется словосочетанием «примитивный развод». И что Ольга на это никогда не поведется. Потому что умнее. И взрослее.
Ну, тут вроде как тема нарисовалась снова погладил он ее по коленке.
Обычно Ольга ночевала одна. Никогда не разрешала Ромке остаться у нее на ночь. Вообще не любила, когда в ее доме долго находится кто-то, кроме нее. Чужие люди напрягали ее, лишали внутреннего комфорта. Она уже подумывала, что пора Ромке собираться.
Но вдруг поймала себя на мысли о сегодняшнем «фикусе». Ничего особенно интересного в этой пациентке не былотаких она видела десятки. Но вот сейчас почему-то особенно отчетливо поняла, что послужило травмирующим фактором. Психозы из ниоткуда не берутсянужен толчок, стресс. И не всегда отрицательный.
Бывает, пришел сын из армии. Из горячей точки. Мать на радостях схватилась за сердце.
И понеслось
Впрочем, в этой ситуации особенного момента, скорее всего, не было. Просто сам праздник. Праздник семейныймуж, дети, елка. Наибольший процент самоубийств.
В такой день одинокий человек еще острее чувствует, что одинок.
Софья Евгеньевна Роковая
Полженский
Возраст53 года
Место жительстваг. Москва
Продавец-кассир
Диагноз: истерический психоз сопровождающийся бредом метаморфозы
Anamnesis morbi:
Пациентка росла капризным ребенком, в детстве испытывала ревность к родителям. Любила выступать на концертах, пела в хоровом кружке. В школе, испытывая чрезмерное волнение при ответах, теряла чувствительность рук и ног.
В юности, после расставания с молодым человеком, на два месяца полностью пропал голос.
В двадцать три года пациентка вышла замуж. Ситуация в семье была благоприятная, психического неблагополучия не отмечалось. В сорок девять лет развелась. Расставание пережила на холоду, после развода настроение снижалось незначительно, сон, аппетит не теряла. Однако через несколько месяцев стала отмечать, что мысли об одиночестве ее угнетают, снизился сон, похудела на пять килограммов.
В новогоднюю ночь текущего года, находясь в своей квартире в компании подруги, отметила острое чувство собственной изменённости. Считает, что превращается в фикус.
Психический статус:
Походка угловатая, поза напряженная. Много жестикулирует, пользуется декоративной косметикой, аккуратно причесана, ногти ярко накрашены. Внешний вид чрезмерно экстравагантный. Мимика живая, соответствует тону беседы. Обстоятельна, склонна к резонерству. Речь логически и грамматически связана.
А у этого «фикуса» никого нет. Так же, в сущности, как и у самой Ольги.
Пашка говорит, там точно выгорит
Ромка все болтал, поглаживая ее по бедру. И Ольга в который раз отметила, что стареет.
Вот и жизнь пролетела. И, может, это даже последний такой молоденький у нее мальчик. А потом будут взрослые скучные мужики, с простатитом, женами и взрослыми детьми.
Через два месяца ей снова лететьчитать лекции. И снова гостинца, чемоданы, акклиматизация, такси. Усталость.
Там немного надовложишь тысяч пятьсот, ну лучше семьсот. Тебе даже вникать не надо. За полгода
К горлу подкатила кислая тошнота. Ольга замоталась на работеиздергалась. Забыла пообедать. А так и до язвы недалеко.
Ну? с надеждой в глазах взглянул Ромка на нее. Что думаешь? и потянулся навстречу, жарко поглаживая бедро. Красивая у него была улыбкане под стать уму.
Дурачок. Милый маленький дурачок.
Ольга слегка погладила чуть завивающиеся от пота иссиня-черные волосы у него на виске, подумала, что к тридцати пяти он уже начнет лысеть, и ласково улыбнулась:
Заткнись.
Ромка не обиделсяон никогда не обижался. Даже если он и притворялся отчастиОльга ясно видела: чувства собственного достоинства у Ромки нет.
Слушай, резко перевел он тему разговора. Повернул голову бокомлевый глаз закрыла длинная черная челка. И это было красиво. А ты когда Алиску выпишешь?
Опя-ять, громко и раздраженно выдохнула Ольга, откидываясь на подушки. Рома, доходчиво и холодновато протянула она, я тебе сто раз говорила: я не знаю.
Но ты же ее врач, не унимался он. И заглянул в лицо.
Будто малый ребенок.
Роман категорически, напрочь отказывался понимать, что Алиса Родзиевская никогда не станет прежней. Ольга знала, что та его вырастила. Заменила мать, отцаи кто там еще ему был нужен. Но это когда-то.
Теперь у Родзиевской была такая длительная история болезни, что о выздоровлении даже смешно говорить.
Но Ромка смиряться не умел и настаивал.
Рома, с легким раздражением хмыкнула Ольга, у нее опять реакция на препараты. Хочешь, чтобы хуже стало? Жди. Отпуститвыпишу.
Хотя, по сути, какая ему была разница, где находится сестра? Что в больнице в онейроиде, что дома.
Психиатры тяжесть заболевания оценивали не по приступам. А по состоянию между ними. И если при постановке диагноза шизофреник еще почти нормальный человек, то от раза к разу копится самое страшноеих неизлечимая неистребимая негативная симптоматика.
Приступ чтоушел больной в психозпобегал, половил инопланетян. Под препаратами угомонилсяи было чтоне было, не разберешь.
«Негативка»другое. Тут ничем не поможешь. Будто выключается что-то в человеке. Как лампочки в рекламном щитке. Одна, вторая. И вот уже все не так ярко: потускнело, поблекло, цвет пропал.
И было в работе психиатром что-то от бега на месте. Выбиваешься из сил, мелькают деревья, кусты и обочины. А тебе бы успеть и не сдвинуться.
Ольга Артуровна знала, как выглядит Родзиевская дома. Вялая, приторможеная от препаратов. Она весь день лежит. А если и встает, то в туалет, ну и до кухни. Сама себе не готовит, белье на кровати не меняет. Никогда никому не позвонит, ничего не сделает, а если и заговорит, то нехотя, через силу. И так же быстро увянет. Скорее всего, само присутствие Ромки было для нее в тягость. Она навсегда останется такой, и дальше будет только хуже.
Но Роман обладал счастливой способностью видеть только то, что хотел. И уж раз он хотел, чтобы сестра стала прежней, то твердо верил: так и будет. Может, только чуть попозже.
И требовал с Ольги: выпиши да выпиши. Это было глупо, наивно, по-детски. А может, ей так только казалось, с высоты своего возраста.
Ольга повернулась на бок:
Лучше о девочке мне своей расскажи, и с насмешливым любопытством посмотрела на парня.
Это о какой? скривил тот губы. Нет у меня никакой девушки.
О той, с шиномонтажки, рассмеялась Ольга. Сам говорил, понравилась!
Парень с деланнымявно деланнымбезразличием повел плечами:
А Элька будто бы небрежно протянул он.
И это было забавно. Молодо, свежо.
Давай, рассказывай, подначила Ольга, значит, Эльвира
Она легла на бок, оперев голову о согнутую руку.
Ну Ромка сложил губы трубочкой. Ему это шло, и Ольга была уверена, что этот жест он репетировал перед зеркалом. Не про меня девка, и с видимым уважением протянул:Ректорская дочка. Вся из себя. На папашкином Порше. И тут с наружу прущим самодовольством прищелкнул пальцами:Телефончик мне дала, глаза горячо разгорелись, на щеках выступил румянец, он быстрым, уверенным движением убрал со лба иссиня-черную, взмокшую от пота челку. Такая, знаешь, цивилка. Международные отношения, конференции, симпозиумы всякие. Типа папина дочкане пьет, не курит, с парнями не ебется.
Ольга мысленно отметила про себя: с парнями не ебется, а телефончик-то дала.
Но все равно трахну, уверенно закончил Ромка. И серые бабские глаза по-мужски загорелись.
Ольга расхохоталась.
А чего? хмыкнул он, там все, как надо: глазки-губки, ноги от ушей, продолжал разглагольствовать он, не замечая смеха. Вся в брендАхупакованная.
Что, прямо зацепила-зацепила?
Да так, тут же пошел на попятную Ромка. Равнодушно повел плечами и вздернул подбородок. В ЗАГС не поведу. Трахнуть только интересно
Ольга не выдержала и расхохоталась:
Ой, Ромка, едва просмеявшись, выдохнула она:Какой же ты незрелый!
Почему? впервые очевидно обиделся он.
Наверняка он все же прикидывалсяиграл ей концерт. Чувствовал, что Ольгу его болтовня забавляетвот и старался. Работал на совесть.
Ну, потому, назидательно проговорила женщина. В постели с одной женщиной про другую не рассказывают.
Так ты сама просила.
Ольга только махнула рукой:
Да со мной-то можно. С другими имей в виду. Понял?
Да брось, надулся он, учишь как маленького. Че я тебе, пацан?
И это Ольгу, пожалуй, даже немного умилило:
Ну а кто ты? рассмеялась она и растрепала ему волосы. Давай, выметайся, тебе пора.
Пока Ромка поспешно одевался в коридоре, Ольга неторопливо поднялась, запахнулась в халат. И подумала, что надо прямо сейчас поменять белье на кровати.
Когда она вышла следом, парень уже надевал свои старые потертые кеды. Пользуясь двумя пальцами вместо ложки. На нем были те же протертые джинсы, что и в прошлый и, кажется, в позапрошлый раз. Он почти наверняка снова вылетел с работы, сменив за год уже пять или шесть мест.
Деньги-то очень нужны? спросила Ольга.
Ромка выпрямился и обаятельно усмехнулся:
Ну а кому они не нужны?
Она достала кошелекотсчитала. Потом подумала и добавила еще купюру.
Сунула в руку. Притянула парня к себе, обхватив лицо ладонью, и ласково поцеловала в висок:
Позвони мне в среду.
Ромка с радостной готовностью кивнул:
Ладно.
Ну все, иди, распахнула она дверь. Мне с утра к родителям ехатьнадо ложиться спать.
У тебя что, родители есть? искренне удивился он.
А она не выдержала и расхохоталась. Вот надо бы обидеться, а она только легко подтолкнула его на выход.
И, все еще смеясь, захлопнула дверь.
Алиса смотрела на белого кролика.
Он внезапно возник перед ней, бормоча:
Ах, лапки мои, лапки, как я опаздываю
Алиса в полусне открыла глаза, проводила его взглядом и подумала, что что-то должно случиться.
И это что-то было совсем близко. Вот только Алиса пока не знала, что это за что-то и с кем оно должно произойти. То ли с ней самой, то ли вокруг нее. Но «что-то» произойти было обязано.
8
Ольга не соврала: наутро она, в самом деле, поехала к родителям. Давно уже собиралась. Но оначеловек занятой, у нее лекции, командировки, сорок койкомест в отделении. Ей не так часто удавалось вырваться на день из города, чтобы позволить себе потратить два часа на дорогу туда и двана обратно.
Родители уже много лет назад, сразу как вышли на пенсию, переселились в деревню. Хотя до того тяги к земле не испытывали. Во всяком случае, Ольга не замечала.
Но сейчас она была рада, что те чем-то заняты, и их старость не представляет собой бесконечную череду мучительных, ничем не заполненных дней.
В этой радости была доля эгоизма. Ничем не занятые родители обычно донимают детей, даже очень взрослых. А Ольга частенько, особенно в последнее время, предпочитала отделаться переводом на карту и не тратить столько времени на поездку.
Она выехала на проселок, затряслась на колдоебистой дороге. Когда у нее только-только появились деньги, первое, что сделала Ольгаотремонтировала этот дом. Подключила электричество, провела воду, завезла два КАМАЗа гравиязасыпать аллею. Накупила родителям бытовой техники, которой они, по старости лет, все равно не пользовались. Но ей было важно знать, что эта техника здесь есть.
Ольга припарковала машину и вытащила из багажника кучу прозрачных пакетов с продуктами из супермаркета. Острые каблуки застревали под тяжестью на насыпной мелкогравийной дорожке.
Мам! женщина открыла ногой дверь и вошла в сумрачную прихожую.
Дом как дом, не скажешь, что деревенский.
Во время ремонта брат толком не помогал. В тот момент он сам вляпался в большие долги.
Но Пашке никогда ничего не ставилось в укор. Ему прощалось всеза подвиг брака и рождение внука.
Мам! снова окликнула Ольга, с облегчением сваливая пакеты на обувницу.
Ой, Оля! только тут из кухни показалась полная, маленькая жизнерадостная старушка.
До сих пор не верилось, что это ее мать. Да, ей никак нельзя было дать ее семьдесят. Но все же, все же Рядом с постаревшими родителями Ольга острее чувствовала и свой возраст.
Ты бы хоть позвониласказала, что приедешь! всплеснув руками, запричитала та.
Но Ольга только отмахнулась.
Получилосьвот и приехала.
А куда столько продуктов накупила? ахнула мать, поспешно, как украдкой, обнимая дочь.
Она зналаОльга не очень-то любила пустопорожних сантиментов.
Ешьте, принялась та вынимать коробки печенья, банки, контейнеры. Пакет с крупной, глянцево-блестящей черешнейранневесенняя роскошь. Ольга даже не собиралась называть матери ее безумную стоимость. В конце концов, что они видели в жизни? Ей хотелось, чтобы родители хотя бы на старости лет могли позволить себе все, что хочется. Не заботясь о деньгах. И не Пашке отдавайтесами ешьте, суховато бросила она. Он взрослый мужик, сам может заработать.
Оленька мать сразу смутилась, заерзала. Ну что ты, ему так трудно живется. И Владик у него.
Ольга, сделав над собой некоторое усилие, сдержалась и промолчала.
Ее родители поженились очень рано, не вылезая из детского возраста. Уже в девятнадцать у матери был младенец на руках. Потому на воспитание Ольги особо не было времени. Отец в те времена служилони таскались по гарнизонам. Маленькая Оля большую часть детства провела вдвоем с бабушкой. Павла родили уже когда получили квартируна радостяхОльге тогда было уже двенадцать.
И в него вложили всю любовь и заботу. Ольга была бы не в обидетогда жили трудно, и она рано начала многое понимать. Но вот того, что Пашка так и не повзрослел в без малого сорок лет, она принять не могла.
Как с детства мать начала его баловать, так и пошлото машину разобьет чужую, то в компанию попадет. То бабу нашел с тремя детьмичуть родителей до инфаркта не довел, то на Камчатку на заработки уехалвернулся без копейки. Зато планов у него вечно было громадье.
Пока Ольга ремонтировала родителям домПашка рассказывал, как выстроит тут большой коттедж. Ольга прекрасно знала, что ничего не сделает, а родители верили. Уже сорок лет мужику, а они все верили.
И мать до сих пор откладывала деньги, которые отправляла им Ольга, экономила на себеи отдавала Пашке.
Впрочем, с годами юношеские обиды Ольги прошли. А уважения так и не появилось.
Ты знаешь, оказывается, мать уже давно увлеченно о чем-то рассказывала, а Ольга заметила только сейчас. А Пашенька мне книги привез. Я вот тут историей увлеклась
Мать всю жизнь просидела под мышкой у отца. Как маленькая девочка. Так в чем-то маленькой девочкой и осталась.
Ольга на нее не была похожа. Мать маленькая, как колобок, нос картошкой. А Ольга высокая, до сих пор сохранила хорошую фигуру. Фитнес, массаж, косметолог, ботекс.