Куда дерево наклонилось туда его и секут...
Надулся на такие слова постонал всласть:
Пламень печали поедает меня и нету облегчения скорбей. Кто мне наследник и поминатель по смерти моей будет?
Афанасий сказал без интереса:
Наследышу откуда взяться? А поминатьпопу накажи.
Оплечуев забегал по комнате в великом гневе:
Отвечай прямо: какова твоя фикция житейский человек? Плод воображения каков? Ты Афанасий художеств своих начинатель иль начатого украситель?
Афанасий на это не ответил. Стоялсмурнел волосья застилали лицо.
Спросим иначегрозно сказал Оплечуев.Ты случаем не фармазон? Ежели фармазон нам на тебя доносы писать да в железа ковать.
И быстро:
Где девка Марфутка? Отчего воздыханий не слышу?
Ее в хлев отослалисказал Афанасий.Говно выгребать. Коровы до крыши засрали.
Поглядел на него пощурился:
О прегрубое сердце ваше! О душа окамененного нрава! Ты Афанасий чужд всякой чувствительности к изящному. Вот отправлю на обучение в город Париж вместе с законной женой Оришкой дабы воротились назад в прегалантерейном обхождении: щеголь обтяжной франт мусье Жан-Поль и жена Жозефинасубретка. Согласен?
Да хоть какмолвил мусье и переступил босыми ступнями: мозоль на три пальца.Мне идти?
Погоди. Кто Марфутку отослал?
Эта. Гульная баба. Ей воздыхания спать мешают.
Думаю такопределил Оплечуев в размышлении.Не от врожденного зложелательства но едино по лености чувств.И повелел:В хлев. Милитрису Кирбитьевну. Вилы в рукии к самым серючим коровам!
Может к быку?предложил мусье Жан.
Осклабился:
К быку тоже. Чтоб иным неповадно было.
Тот пошел прочь а Оплечуев вослед:
Марфутку вернутьи немедля. Воздыхания тоже.
И записал для памяти: "Блохи сии более вредные нежели полезные для общества относятся к себе заинтересованно ибо во всяком возрасте проступает всякое. Сколько на свете одиноких блох! Сколько нерастраченной нежности! Злость с завистью расходуются без труда а любовь с нежностью вянут без потребления и обращаются в ту же злость ибо управлять счастьем блохе не можно..."
7
В то самое утро пришагал по утёртой дороге нездешний молодец: шляпа с подхватом ус завитком серьга в ухе кудри на пробор и лубяной короб на спине. То был Матюша Фертиквралеватый, задиристый прокуда Матюша Прыткачнаторелый проказ пакостливый и увилистый Матюша Урви-Ухо валетной красы бес Матюшка: будто рога под шапкой и хвост в шароварах.
Подошел поклон отвесил:
Вашему преблаженствумногожизненного пребывания. Века долгого ума довольного.
Ты кто есть?поинтересовался Оплечуев.
Ответил:
Офеня. Ходебщик. Мимоходя. Природный от торговли человек.
А в коробе чего?
Раскрыл. Зачастил. Стал выкладывать:
Перчатки миткалевые. Гребни роговые. Пояски плетеные. Тесьма тканая. Гарусные чулочки с зачесом. Пуговки на нашивание. Барыня есть?
Барыни нет.
Зови! Иголки-нитки снурочки-помадащепетильный товар.
Оплечуев улыбнулся без охоты но Матюшу не погнал:
Откуда идешь?
Да хоть откуда. Мы барин живем походя и сыскать нас негде.
Куда теперь?
Да хоть куда. Ватага для попутьяи пошагали. На Сурожском море побывали на Хвалынском погостили до Арменского царства добирались в Задонские земли захаживали бежали по морю с пособными ветрами до самого Загишпанского государства метали сходни на берег и шпанский король торговал для дочери колонскую водицу в скляницах...
Врешьпорадовался на него Оплечуев.Точно по книге.
Вру барин как не соврать? Дело торговое. Губ-трёп. Лясы да балясы. Наше дело настырное: похваля продать а хуля купить.
Оплечуеву завидно:
Ври дальше.
Просить не надо:
Куда ни придешь гулевые тебе хлеба напитки-наедки гущеедное почерпание до сытости. Гусь поди сюда! Пришел. Гусь ложись на сковороду! Лег. В винном потоплении время проводили.
А обидят в дороге?
Нас обидь! У нас татарва на подхвате: Муса Магмут Юсупханов человек Сантагул и брат его Кудангул. Только мигни: в куль да в воду!
Выглянула из коровника дева в неглиже высмотрела товар-галантерей шевельнула на Матюшу бедром:
Подари что ни есть.
А он:
Пойди охолодей. Дарило уплыло. Осталось одно купило.
Она и ушла в обиде: лепёхи с пола сковыривать. Поглядел вослед потом на барина головой покачал:
Что-то ты нынче несмеятелен.И зашептал:Имею. От сокрушения души. Две капли вовнутрь. Ко многим страданиям потребнолучше лучшего!
Оплечуев вздохнул:
Ступай на кухню. Пусть покормят.
Записал невторопях: "Змея скидывает кожу чтобы не передержать на себе и воткожа заново. Ящерка скидывает хвост жизнь спасая от погони но вотхвост отрос. Блохе же скидывать нечего. Всякая потеря для нее губительна и первый закон блошиного бытия таков: не посмотря в окно не плюй. Милостивейшее расположение властителей блоха впитывает с восторгом во всяком понуждении усматривая мудрость и благие намерения ибо другой закон бытия: пресмыканиеползание бескрылых..."
Матюша вошел в дом углядел травные связки под потолком унюхал дух можжевеловый дух полынный услыхал с кухни шумные воздыхания. Дверь приоткрыл одну ногу занёс через порог а про другую позабыл. Стояла пред ним девка ненарушенная дурна и черна а глаза в невозможную просинь глазаиссинь-цветки каких в поле не найти, на платках не сыскать.
Девкасказал со значением.Пред тобой муж без жены и отец без детей. Знай у меня: ягоды берут яблони трясут девок ломают.
Повернула его за плечи и дверь затворила: воздыхания надлежали одному Оплечуеву кавалер-майору к прочим мужчинам касательства не имели.
Девказанудил жалостливо.Оголодавши... Нагостно и необувенно... Неужто перевелись нищих питатели и жаждущих напоители?
Сжалилась над захожим гостем тарелку поставила и Матюша припал к столу как зверь к добыче. Рвал зубом пирог с кашей выгребал щи хлебальной ложкой подбирал куру в лапше а Оплечуев сидел возлеинтересовался:
Не видал ты в своих хожденияххоть где хоть какой народ здравого пребывания время проводящий в услаждении горьких чувств?
Не барин не видал.
Помолчал посутулился снова озадачил:
Не слыхал ты в своих хожденияххоть где хоть в какой земле о жизни неизбывной без недугов неисцеленных?
Этого не слыхал. А слыхал я барин что враг стал на поле шатры расставил и границу обложил. А во главе всехне весть царь не весть король.
Оплечуев враз загорелся как труба позвала:
Сила сарацинская сатанино воинство тысячи несметных тысяч?!И забегал по комнате в великом волнении:Вынул злодей меч из влагалища потряс его на Европу ныне желает и нас похолопить?..
Это уж такдокончил Матюша.Где ни прошел многие пакости учинил: ни крестов на церквах ни звону и иконы пощипаны на лучину.
Поел тарелку отодвинул:
А больше всё.
Как звать злодея?строго спросил кавалер-майор.
А есть он царь Киркоус. Король Маркобрюн. Процимбал Корсиканус.
Афанасий!
Пришел Афанасий домашний управитель.
Чего надо?
Верный оруженосец двора моего! Враг на подходе нападатель и разоритель! Где сабля?
Где где. В клети.
Вынутьповелел.Вычистить и выточить.
Оруженосец только спросил:
Седлать?
Седлай.
И они поехали к гипербореям. В Затенье. На беседу молчания и души откровения. "Подступает пожар великого волнения наглое утеснение с насильством...""Да не мутят тебя размышления твои. Покою без непокоя не бывать"."Подвинуться ли на разлитие крови? Упрятаться в лесной земле? Как Господь на разум наставит?..""Всякому делу свой час, а безвременное начинание суетно и бездельно. Пойди порази его..."
8
...на бугре в кресле перед командирской своей палаткой мумией костенел полководец ужасный видом своим и ждал терпеливо когда же поменяет и это тело годное лишь на выброс. Щека перекошена. Рука скрючена. Глаз пучится. И мычание изо ртане разбери-поймешь.
Он скидывал их неоднократно прежние свои тела в веках и обличьях. Его протыкали копьем дырявили пулей морили в лютой темнице курицу приправляли ядом а он говорил со скукой: "Сколько можно?" и падал замертво. Это сначала раздражалоподстраиваться к новому телу терпеть непривычные изгибы и капризы привыкать к виду его и запаху. Одно из тел любило спать на камнях. Другое принимало ванну из молока кобылиц. Третье нежилось в пуховых перинах. Четвертое бегало с горы на гору чтобы наросли мышцы. Был он хромым в веках был одноглазым плешивым и златокудрым красавцем-гигантом и сморчком-пигмеем. В облике великого Александрамолодым и удачливым блистательным и непобедимымвозжелал в гордыни чтобы провозгласили его богом а потому собрался народ и постановил: "Если тебе угодно быть богом будь им..."
Полководец сидел в задумчивости на бугре как обдумывал новый обходной маневр фронтальный удар засады с подкопами а за спиной бронзовели слуги преданные его служители которые сошли с запяток кареты и понавесили на себя звания-регалии.
Полковник Груздь. Генерал Бушуй. Маршалы Сусляй и Телепень.
Стояли кучно. Глядели грозно. Сплачивались плечом к плечу отстаивая идеалы. Несокрушимо демонстрировали верность заветам. Соображали коллективно и поодиночке на кого воскурить гонение а на кого фимиам. И кулаки навешивали на грудь от напора силы и соблазна власти.
Вечно живой и теплыйговорили в пространство опровергая заключения лекарей.Вечно яркий и звонкий.
Стояли за спиной верные его лакеи скорпионы-единомышленники пузырили в штаны просыхали и снова пузырили. Не отойти. Не отвернуться. Не расслабиться.
Отойдешьсожрут.
Серый свет плескался о серые их лица серые зрачки выглядывали из серых глазниц серая кожа залысин просвечивала через редкие серые волосы.
Ужас. Кошмар. Фотомонтаж!
Полководец терпел пошлые их рожи перегар коньяка с луком мерзкий скрип портупей и не мешал резвиться как не мешал многим до них теперь уже позабытым с их громкими чинами-претензиями. Они заводились возле него мелкие и прожорливые как мокрицы заводятся на сырости а он только терпел их давал прозвищаВаша Ползучесть Ваша Вонючесть Ваша Трескучесть, каблуком давил походя. Одни вокруг идиоты беспросветные презлые ласкатели брюхатые трапезолизатели которые врали в глаза и льстили до тошноты будто обожрался приторной горло залепляющей патокой.
Служил у него Главный Профурсет чванливый и обидчивый что с важностью ездил на белом слоне в окружении разукрашенных копьеносцев. Надевал златотканный мундир с кортиком рисовал круг на земле сам с собою играл в "ножички". Воткнет кортик в землю отрежет новую территорию повесит орден на грудь. Еще отрежетеще орден. В один из дней ордена перевесили и завалили Профурсета на сторону, с белого слона на острое копье.
Прислуживал ему Плут-Прилипала по специальности тюрьмовед: умный злохитрый глумливый и нагловатый. Возил в обозе вечный огонь вечный огонь на вечном хранении: вшей прожаривать пятки подпаливать из щелей выкуриватьнезаменимо в походной жизни.
Ходил при нем Главный Любимчик, ответственный за искажение правды враль срамослов и оскорбитель. Считался у полководца в великом приближении, и в том приближении будучи продешевил измену учинив укоротив на голову жизнь свою.
Крутился при штабе трубач-идиот что возвещал "прием пищи" только "прием пищи" по многу раз на день. Прижился дураковатый старик-знаменосец который давно уж не понимал какое знамя вздергивал в пылу битвы куда вел за собой и кого. Кормился перебежчик из осажденного города что выдавал потайные ходы слабину в обороне планы и намеренияв неограниченных количествах и за умеренные цены. Был даже писательловок в словесах и в писании коварен: сам прибился к обозу. Оды сочинял на взятия городов. Согласия на безоговорочные капитуляции. Чистосердечные признания врагов любого народа. В глуши на марше вдалеке от культурных центровбез хорошего написателя не обойтись. Вышагивали за войском дураки на четвереньках высунув до отказа розовые языки чернея голым гузном в саже пятками отдавая честь в скрытом от непосвященного смысле. Ехали вповалку на телегах пройдохи-авгуры в птичьих экскрементах что гадали по священным курам. Шла следом гнусная, безобразная гнилью пахнущая толпа: знахари с кудесниками лихари с лихарками девки-пророчицы и девки-отгадчицы колдуны из Лапландии грозившие вознести солнце посреди ночи волхвы египетские гадатели по литым кумирам чародеи-прелестники прозорливцы и ворожеи вызывающие духов и воскресающие мертвых. Кто гадал на жуках кто на лягушках а кто выдерживал дохлую мышь в старом вине и уверял что способствовало. Они наперебой тянулись на цыпочках чтобы заглянуть в завтрашний день предсказать-предостеречь но только он один он знал наверняка что завтра будет похожим на сегодня.Опять на его пути встанут города которые надо брать.
Потому и катили в обозе бомбардиры, сапного дела мастерапушками досаждать, метанием бомб утеснять, хитрости учинять для градского разорения порох в подкопах запаливать реки вздымать к потоплению осажденных. Катили корабельщики знающие море мастера огневого метания и панцирного дела знатоки шкодливого лукавства и людей мордования. Везли в обозес бережением и про запас для убиения себе подобныхстрелы с секирами луки с налучниками бердыши дротики с палицами латы панцири и кольчуги щиты шеломы наколенники и мисюрки бандалеры с пиками лядунки с натрусниками ручные пищали драгунские мушкеты шпаги ружейные сошки фузеи пульные самопалы ядра с пыжами, а для них набойники луки тугие которые натягивали по пятьдесят человек зараз фальконеты мортиры для навесной стрельбы тараны картечницы камнеметные баллисты бочки с зелием пушки дробовые и городового взятия ратную сбрую надобную ко всякой войне наплечные ракеты, минометы, плакаты противорадиационной защитыгриб-сморчок взметнувшийся над миром будто гигантский мозг задумавший недоброе.
Проклюнулся в тылу Шиллер-Школьник хиромант-физиономист и френо-графолог: "Скопируйте ладонь руки со всеми линиями пришлите в конверте с приложением рубля и я не замедлю с разъяснением и ответами на вопросы..." Полководец не поленилсяскопировал ладонь пометил на ней линии жизни ума и сердца пририсовал бугорки власти печали фантазии и любви не позабыл философический узел с линией печени приложил рубль и отправил со скороходом. Шиллер-Школьник не замедлил с ответом: имеется у полководца привязанность к детям доброта с благодушием мудрость и прозорливость любовь к сверхчувственному и склонность к поэзии. Похмыкал повеселился поднял по тревоге дивизии взял город отобрал у хироманта рубль вздернул физиономиста на фонаре сжег труп пепел зарядил в пушку и выстрелил по ветру. Но снова был недоволен собою бурчал с обидой и раздражался: "Повторяешься старик повторяешься..."
Полководец томился на бугре в душевном сокрушении мучался и порой постанывал припоминая единственную свою любовь нежную и манящую.
Она объявилась однажды посреди идиотов-прилипал мимоездом завоевала его сердце.
Звали ее Большая Берта.
Он воспылал сразу увидев ее могучие формы: такая мощная такая надежная с таким устойчивым задом который не сотрясался ни при каком случае! Большая очень Большая Берта: так и хотелось преклонить колени уложить голову на стан закрыть глаза и забыться в утешительном покое.
Он ухаживал за ней как влюбленный мальчик дарил цветы пел романсы шептал восхитительные глупости даже вальсировал по ночам прижавшись к ее могучей груди в неге заваливался на траву.
Что говорить? Он с Бертой жил. Он Берту любил. Одну ееи никого более.
В один из походов по бездорожью через хляби непролазные, безмозглые его помощники загнали Берту в топь в грязь в раскисший до глубин земли чернозем и не сумели вытянуть обратно. А может не захотели. Полководец бушевал стервенел карал смертью направо и налево в ярости крушил города но Берту его любимую Большую Берту вытянуть уже не смогли.