Этого у нас не отнятьотвечает Оплечуев.Умом тупы изяществам не обучены Цицерона не читали. И вам из нашего Аксиноса живыми никак не выехать.
Выпили вина. Пожевали пулярку.
Не по закону воюетеговорит Lu'Koper в Матюшином пересказе.Выжигания производите. Засеки на дорогах. Из лесов наскакиваете без упреждения вилами тычете закон поля не соблюдаете.
А каков он?вопрошает Оплечуев ус утирая салфеткой.
А таков он: уступать сильнейшему.
Допили вино. Дожевали пулярку. Откупорили Шато Икем.
Им ваша деревенька ни к чемупо-свойски остерегает Матюша.Прошли мимоне заметили. Но ежели огородились они должны вас пожечь и вы от них первые мертвецы будете.
А Lu'Koper добавляет:
Снимите ограждения не то сникните напрасной смертию.И щегольнул по-русски:Ты малость тепошир турак апармот...
Лукочкапонеслось из кареты от злодей-девицы.Луковая пёрочка! Пролеживаю без интереса...
Бонжур!ответствует Lu'Koper в пестроте чувств.Амур-лямур! Как выстоять вашему плюгавству против нашего многоборства? Давайте ужо сдавайтесь не то дама перезреет.
А чего вас принесло?интересуется Оплечуев.Земли своей нету?
Говорит маршал Lu'Koper:
Войнаэто восторг. Ликование. Сладость жизни и бездумство молодости. Наш Marcobrun незнатного происхождения, негромкого имени а как фортуна занесла! Утром встал кофию отпил: на кого подвинуться и увлечь народы? Повел полки на Мадрид по пути передумал: не хочу на испанцев пойду лучше на германцев. Повелели было исполнено.
Все мы живем в вымыслахсоглашается Оплечуев.Но у васвымыслы гордыни. И ваша фанаберия нам не по духу
Вся Европа им покориласьсоблазняет Матюшачто бы и вам? Тишком. Безволокитно. Будущего ради покоя и душевной выгоды.
А Lu'Koper искушает:
Законы ваши содержат противоречия. Властители удушают без меры. Пейзане оставлены без помощи к прокормлению. А от нас получите образ благоустройства отводящий от природной дикости. Из обывателей обратитесь в граждан учинитесь навеки свободными и названием станете ЕвксиносГостеприимный.
Спросим у надворного советникаответствует Оплечуев.Сколько голов столько умов. Ты Афанасий к Европе подвижен или не твоего ума помысел?
Афанасий забурел лицом додумывая видно свое поскреб выбитый глаз:
А Матюшу мы непременно сказним...
Афанасий говорит: оплошка вышла. Дело отрыгнулось последствиями. Вот вам на выбор: один на один стенка на стенку свалка-сцеплялка. Есть у нас надёжа-боец: задаст вам феферу.
Что это значит?спрашивает маршал у Матюши.
Охота ему дерзновение учинитьотвечает Матюша.Живым отпуститьчесть потерять а потому выходит вам смерть.
Оревуароткланялся Оплечуев.
Оревуароткланялся маршал.
Будьтеоткланялся Матюша.
Будемоткланялся Афанасий и кулак выставил.
По пути в деревеньку полюбопытствовал кавалер-майор:
Неужто желания нету: учиниться свободным?
Афанасий сказал просто:
Шилом воды не нагреть.
Вернулся Оплечуев домой свечу запалил в серебряном шандале водицы долил в чернила записал в раздумии: "Одно поведаем напоследок о прочем же умолчим за недостачей времени. Стихия блох окружающая проказить способна без меры а оттого рушатся прежние очевидности в море волнующегося жития ясные и по себе бесспорные. Вода кипит не при ста градусах а ежели пожелает этого. В минуте насчитываются четыре секунды и те не наверняка. Свет тащится со скоростью пешего хода а звук утекает в земли расселины накапливая до случая невостребованные слова. Правосудие попрано. Правда исчезла. Природа извращена. Требуются иные очевидности именуемые аксиомами но блохам сие не под силу..."
Разложил листы по столу гладил глядел прощался. Думалось прежде: не достанет бумаги с чернилами. Не достало жизни. Не нанять писца не вывести уставным начертанием для вразумительного прочтения заставицы не навести золотом не переплести писаное в тетрадь чтобы ладно склеилось кожи на переплет не заказать меди досчатой на застежки. Книгичто люди. Одни по стеночке с остережением и стеснением другиепосреди дороги плечом раздвигая неподатливых. Сложил листы выровнял по краям упрятал в шкатулку под красной кожей задвинул ее в комодик где сберегалось заветное колечко бирюза-камушек от желань сердца.
Бирюза блекнет в рукек смерти.
К рассвету замкнул комодик вышел без оглядки а девка Марфутка встала на пути в иссинь-глазах скорбь сердечная:
Не ходи барин. Желают тебя убить.
Оглядел с интересом подморгнул ей шутейно:
Подрожали белы рученьки подогнулись резвы ноженьки: на Бовину красу не можно насмотреться...
Шел по двору, говорил сам себе:
Герой-блоха смела без запальчивости быстра без торопливости честолюбива без надменности. Каблуки сомкнуты подколенки вытянуты! Всем на светесудьба-индейка. Блошиная судьбаперсидская ромашка порошок-блохомор...
Шла следом девка Марфутка заговаривала без надежды:
Топор не в топор бердыш не в бердыш пищаль не в пищаль пика не в пику сила не в силу рать не в рать... По сей век по сей час по сей день!
12
Небо возгорелось на восходе воздух помеднел был вихрь велик гром престрашен молния преужасна.
Стали палить вовсю из ломовых пушек а Верещага Афанасий как из камня тёсан, ногою отшвыривал ядра и те ядра многих побивали. Балда Кондрат и Лопотуха Артемий горою падали на врага дубьем молотили ослопьем увечили, дюжиной брали на жердьнасилу их уняли. Рукосуй Семен суровый детинка шел напролом с бесстрашием аки лев рыкая резался без послабления ножами: сечетна траву кладет. Алеша Песенка древком знаменным отмахивал и выпевал на валу к поощрению славного воинства: "Собралося нас усов полна хата молодцов..." Гипербореи воевали молчком в помыслах заговорные слова потребляли чары наводили икоту по ветру напускали до отпадения оружия а Иринарх козел мести искры метал взором ногой бил рогом бодал без жалости.
Тут выехал на побитие красавец кавалер-майор лих и славен, крепкорук и львояростен: либо жив будет либо нет. Жеребецгрива наразмёт узда наборная в серебре седло черкасское под сафьяном сабля булатная кизылбашская пистоль за поясомствол грановит штаны обтяжные гусарские на плече эполетгалун серебрян. Скочил через земляной вал почёл во всю конскую пору скакать саблею махать посекая врага на искоренение. В первом поскоке тысячу побил в другом поскокедругую тысячу: не столько бил сколько конем топтал и в улог клал. Наехал на Лукопера дал ему сердечную рану саблей сколол до смерти:
Со мною воеватьтолько войско терять!..
Спрашивает поганый Markobrun:
Это ты Lu'Kopera убил, а воинство мое избил-истрепал? Возьмите Opletchuevа и отведите его на повешенье.
Прекрасная королевна Минчигрия говорит отцу:
Markobrun батюшка мой! Сказнить завсегда успеешь. Лучше обрати его в веру латинскую а он станет нашему царству здержатель, ото всех врагов оберегатель.
У Markobrunа дочь была в любви:
Будь на твоей воле прекрасная Минчигрия.И посулил Оплечуеву многие посулы:Перекинься под мою руку доблестный Opletchuev. Женись на дочери моей. Маршалом у меня заделайся. Нам такие витязи надобны.
Хоть мне повешену бытьгордо отвечает кавалер-майорхоть на колу скучать, а не верую я вашей латинской веры.
Что делатьсокрушается Минчигрия.Не можно батюшка его полатынить. Хошьповесь его хошьчто хошь: повоевать нам Oboldueva, не повоевать Opletchueva...
Marcobrun Салтанович уходил прочь в великом сомненииотсияла слава его, а позади кал, прах, пепел зловоние околеватины псами оглоданной. Войско Markobrunа побежало в свои пребывания с позорным поспешеним изнуряясь в дороге от снегов и морозов от голода отчаяния беспокойств чтобы утопнуть напоследок в гиблой омутистой бездоннице, на пожрание ненасытным сомам.
Вестник победы быстр и легок на ногу.
Вестнику пораженияямы проваливать...
13
...полководец был пленником сюжетов.
Вечных одинаковых надоедливых до тошноты.
Уже много веков он знал кто войдет в шатер что скажет кем притворится, для какой цели.
Вне шатра тоже всё знал.
Скакал на колеснице Агамемнон. Следом бежали спартанцы в пурпурных одеяниях. Накатывались волнами гастатыметатели копий. Грузно поспешали гоплиты. Манипула на две центурии томилась в засаде. Пищальники ставили на сошки пульные самострелы. Бешеные боевые слоны давили бешеных боевых верблюдов. Свирепые псы сбивали заграждения лучников. Камень из катапульты срывал голову латнику. Рыцари рубились мечами. Кольчужникитопорами. Смерды резались ножами в яростной сшибке откусывая носы с пальцами. Конница шла в атаку по скошенному полю: руки посечены брюхи вспороты головы под копытами раскатывались по стерне. В осажденной крепости засаливали от голода человечину а в Филях уже заседал военный совет чтобы осадить и разрушить Карфаген имя которому Рим Париж Киев...
Жизнь подсовывала пяток надоевших сюжетов от силы десяток. Полководец развлекался со скуки, ломая эти сюжеты но и тут не было ему удовольствия. Проскальзывала в шатер гордая красавица закутанная в плащ а он знал всё наперед. Как побеседуют поначалу покажутся друг другу задумаются с интересом о будущем... но сюжет старый затасканный сюжет снова продиктует условия она обольстит его и очарует подпоит и уложит на покрывала руку потянет к мечу чтобы отсечь голову а онживой влюбленный помолодевшийзавалит ее на постель грубо возьмет своё, отошлет затем к жадным солдатам. Под утро она возвратится в город на подламывающихся ногах под свист и улюлюкание лагеря и осажденные будут глядеть со стен на посрамленную обесчещенную раздавленную зараженную всеми постыдными болезнями мира. "Повторяешься старик повторяешься..."
Врывались в шатер заговорщики молодые горячие головы кричали наперебой по-петушиному: "Свобода-равенство!" а он знал с первого мига как станет вешать их под барабанный бой и веревка оборвется у этого самого пылкогоснова и снова. Стоило бы его простить самого пылкого и самого достойного приблизить отогреть и возвысить взамен ничтожных мокриц но сюжет диктовал законы проклятый сюжет от которого не отвертеться.
Чего он только ни делал чтобы переломать привычное какие глупости ни городил это расценивалось в веках как величие стратега торжество военного разума прославлялось в одах и изучалось в академиях. По вечерам он разглядывал атласы карты и глобусыв поисках места куда можно сбежать от банального сюжета, но бежать было некуда. Вечным проклятием на его пути стояли города которые нагородило беззаботное население а города надо брать. Однажды он обхитрил всех исчез поселился в Нубии направо от пустыни и земля некое время покоилась от войн. Не прошло и года как возле его убежища собрались воины на верблюдах-дромадерах которых манила добыча и потребовали чтобы повел их на взятие. Он только спросил: "А где это?" И повел скорым маршем. И взял. Срыл стены. Затосковал пуще прежнего.
Бывали у него запои долгие и беспощадные когда раздувался от выпитого вина кряхтел сипел взамен слов выдавливал мокроту в тоске-остервенении стрелял в потолок из фитильного самопала. Прибегал телохранитель из личной стражи громыхая щитом о кольчугу: "Пшел вон жестянщик!" Прибегал расторопный денщик-ярославец: "Квасу! Квасу с тоником!" И снова стрелял из самопала выл лягался щипал адъютантов выкатывать велел убойные орудия камнеметные машины гаубицы и самоходные пушки чтобы враз покончить с очередным сюжетом. И опять врывался в города и империи победоносный скучающий и несчастный.
Мама!..кричал по ночам со сна на одинокой постели но кто поверит что у него была мама? Кто поверит что мамыони у всех?..
Старуха сидела у окна в каждом осажденном городе.
Мудро и печально глядела на улицу.
Рукой двигала безостановочно раскачивая люльку.
Приходили садовники с саженцем выкапывали яму под окном, а посадить не успевали. Забирали садовников в ополчениетыны городить вкруг города тесать и насовывать колья а саженец засыхал без пользы из ямы делали окоп.
Проходил нищийруку тянул за подаянием.
Старуха тоже тянула.
В стекле отражалось небо по которому пролетали гуси похожие на самолеты-бомбардировщики. Гремело вдалиотлетевшей грозой. Стекла заклеивались бумажными полосками крест-накрест.
Приходили новые садовники втыкали саженец в окоп а полить не успевали. Дом потряхивало стекла подрагивали будто танки громыхали на марше и старуха согласно кивала головой не в силах унять мелкую дрожь.
Проходил старьевщик кричал в полголоса: "Старьё берем!"
Старуха отвечала: "И мы берем".
Стекло разбегалось морщинками от пробоины. Кто стрелялнеясно в коготоже. В стекле отражались флаги в избыточном количестве. В стекле отражались садовники. Шли строем размахивали руками вместо лопатружья наперевес.
Ковылял инвалид на деревянной ноге оглядывал с интересом как спрашивал: "Не примешь? Не набанишь ли?"
Старуха отвечала без звука: "Не приму".
Прибегали дети-малолетки рыли новую яму а саженец посадить не успевали. Набегали солдаты сволакивали в яму девочек-переростков под истошные визги споро брали своё.
Приходил с одышкой задымленный бинтами обвязанный садовник приносил на плече товарища. Опускал в яму закапывал сверху втыкал саженец. Старуха кидала горсть земли. Без интереса. Без испуга-ненависти. Много их проходило под окном освободителей с завоевателями каждый насиловал ее детей с внуками а она качала люльку с очередным младенцем.
Вечная старуха у окна.
Вечный в люльке младенец.
Вечный сюжетбезотцовщина...
А наутро город пал.
Солдаты разбегались по улицам жгли насиловали; с визгом носились по булыжнику злобные кусучие кони.
Старуха глядела из окна головой подрагивая в мелкой дрожи.
Сох саженец.
В люльке разевал рот некормленый ребенок.
Полководец ехал на белой лошади и строгал липовую дощечку победоносный зарёванный и несчастный. Пятьдесят скороходов бежали перед ним но обреченный город уже не согревал кровь. И победы громче и оружие злее и жертвы обильнее а богом себя не назовешь. К чему тогда вся эта суетня? Когда-то Александром Великим спросил по случаю у мудрецов-иудеев: "Что делать человеку чтобы жить?" Ответили: "Приучать себя к умеренности"."Что делать человеку чтобы умереть?" Сказали на это: "Жить"...
14
Стало оно так.
С той войны учинились убытки и хлебная скудость обмерзли вокруг и обнищали скот с нужды попадал. Сеяли прежде полной горстью: овес рожь ячмень; умельцы засевали с двух руктеперь некому. Земля истощала и потомилась голая земля без насеянного хлеба; народ разбежался поля лесом поросли дороги затворились от разбойников и стало по округе волчисто. Где Талица глазастая окнами? Талица стояла пуста дымное пожарище на бугре: время построения неизвестно время разорениякому не лень.
Воротился из дальних пребываний крупоед от инфантерии Оболдуев Угреватая Рожа глаз положил на пашенные земли на покосы без пользования лес рыбные ловли усадьбу надворную рухлядь: не владеет никто и Оплечуева нету. Спорную межу распахал соседскую ниву засеял покосы к руке прибрал на новой меже потёсы на дерево положил и затереть повелел будто со старых времен.
Одному погибель а другому превознесение.
Талица оживела и народилась заново. Дань платили Оболдуеву и всякие потуги а он наказание чинил без пощадения яростью пыхал лютостью наквашен смрадные пары испускал: старость помрачает разум. Уж головой запромётывал и ногой запинался воды испускал на постель но жевал губу в несытости своей вздыхая по сгинувшей злодей-девице а по деревням лютовали сотские отбирая девок для барского ложа. Гробный старик вытертый и облезлыйво всякий вечер возглашать повелевал по-царски отправляясь на блудное хотение: "Время тебе государь к своему делу идти!" И ко всякой ночи запирался накрепко, в пугливом ожидании неистового Оплечуева.