Приезжайте летом, в августе, ваша светлость, я вас угощу сладкой и сочной вишней,сам радуясь этой красоте и не скрывая улыбки, проговорил Азиатик.
Мессалина с помощью слуг покинула паланкин, ступила на траву, подошла к одной из вишен и сорвала цветок. Она заметила, как недовольная тень пробежала по лицу хозяина садов, ибо из этого цветка мог созреть плод, а теперь его не будет. Консул всерьёз испытывал денежные затруднения и уже решил, что продаст большую часть урожая, собранного в садах, и тем немного поправит своё положение. У Лукулла хватало денег, чтобы продажей не заниматься. Азиатику же, дабы содержать больше четырёх сотен садовников и сторожей, которые занимались уходом и охраной всех рощ и участков, собственных средств не хватало.
Так и хочется поваляться на траве под этим облаком цветов!с восхищением воскликнула Валерия.
Земля ещё прохладная, не прогрелась глубоко,предупредил консул и, улыбнувшись, добавил:А мне вишни напоминают юных невест в пышных подвенечных платьях. Так и хочется обнять каждую!
Он прижался к одной из вишен, и властительница кокетливо повела бровью.
Живую женщину прижимать лучше,проговорила она и подошла к нему так близко, словно предлагала себя заключить в объятия. Консул бросил взгляд на слуг императрицы, стоявших поодаль, и Мессалина, обернувшись, призвала к себе Элтея, самого крепкого раба, и приказала:Постели нам ковёр под этими вишнями, и ступайте в соседнюю рощу! Да сделай так, чтобы никто не глазел в нашу сторону. Ты понял меня?
Элтей кивнул, подбежал к слугам, сам схватил ковёр и стал расстилать на траве.
Я хотел показать вам, ваше величество, палисандровую рощицувсего двенадцать деревьев, но их цвет и крепкие стволы заставляют задуматься о вечности...
Не хочу думать о вечности!перебила его Мессалина и, взглянув на слуг, всё ещё не решавшихся оставить властительницу одну, жестом указала им на соседнюю рощу:Ступайте и ждите там!
Её носильщики ушли, а она тотчас опустилась на ковёр, улеглась, раскинув руки и небрежным жестом обнажив бедро. Азиатик тотчас смутился, отвёл взгляд в сторону, по-прежнему не понимая, что нашло на императрицу. Может быть, этим она намеренно отвлекала его от садов, чтобы потом без всяких условий потребовать для Клавдия этот драгоценный дар? Сопровождая властительницу, Азиатик внутренне уже был готов отдать сады Клавдию, хорошо зная, чем чревато любое столкновение с властью. У него даже возникла неожиданная идея: пусть владельцем станет император, в конце концов, это достояние империи, но тогда правитель сделает его как бы распорядителем этих садов, возьмёт на себя все расходы, а ему назначит солидное жалованье. Вряд ли сам Клавдий или его супруга станут каждый день наведываться сюда, зато консул сможет беспрепятственно бывать здесь, а со временем убедит государя и построить для него здесь виллу, где он поселится и проведёт остаток своей жизни. О лучшем и мечтать не стоит.
Когда Лукулл продавал ему эти сады, запросив цену намного меньшую, чем затратил на их возведение, Азиатик с удивлением спросил у богача Луция:
Почему вы не просите всю сумму?
Потому что вы мне её не дадите, а продавать эту красоту дорого, но неотёсанному болвану я не хочу. Он только погубит её, а мне бы этого не хотелось. Я был вообще готов подарить их вам, но вся моя натура восстаёт против такого поступка, ибо все свои богатства я накопил, экономя каждый асс и сестерции и теперь не в силах поменять старые привычки.Он усмехнулся, помолчал, хватая губами воздух, а потом добавил:Хотя в Аид ничего не унесёшь: ни цветка, ни глотка вина за щекой...
Лучи солнца, проникая сквозь листья, освещали лежащую на ковре хрупкую фигурку Мессалины, чья воздушность и пленительность незримо перекликались с бело-розовыми цветами вишни. Властительница сама напоминала яркий цветок, которым хотелось любоваться. Консул, увидев её сегодня у садовых ворот, ощутил, как взволнованно забилось его сердце. Лишь приобретённая в боевых походах суровая жёсткость мгновенно подавила этот внезапно возникший юношеский пыл. Потому он сейчас и отвёл взгляд в сторону, стараясь думать о другом.
Через час нас ждут на обед в моём доме,тихим голосом напомнил Валерий Азиатик.
Подождут! Присаживайтесь на ковёр, я не кусаюсь!приказала Мессалина, и консул подчинился.
Неужели тебе сейчас не захотелось сжать меня в объятиях,зашептала она, перейдя на «ты» и касаясь ладонью его бедра.
Я помню, что вы жена нашего императора,почти неслышно пробормотал Азиатик, стараясь унять дрожь во всём теле.
Императора с нами рядом нет.
Но жена Цезаря должна быть вне подозрений...
Я жена Клавдия, и мне всё позволено, мой муж сам мне разрешил находить себе любовников, ибо он очень устаёт,снова жарко зашептала она, и её рука скользнула под складку тоги.Здесь так хорошо среди этих деревьев, так приятно, и я хочу, чтобы ты взял меня. Ну же, смелее, Валерий!
Он не успел опомниться, как императрица уже сидела у него на коленях, обхватив тонкими руками его шею и прильнув влажным ртом к его губам. Консул оцепенел. Он хорошо понимал, чем заканчиваются рано или поздно такие опасные романы, и Клавдия, даже если он сам не захочет, заставят убрать консула. Чем-то похожим закончил и Мнестер. В сенате немало болтали о казни шута, и Луций Сенека Младший, с кем Азиатик был дружен, язвительно заметил:
Она порочна, как и вся её семейка! Яблоко от яблони недалеко падает. Помяни моё слово, она дурно кончит!Луций усмехнулся, с любопытством взглянув на консула, ибо видел однажды, как тот клал цветы к её бюсту.
Ты слишком строг, она просто очень чувственна, только и всего,возразил Азиатик.
Язычок Мессалины мгновенно проник в его рот, ногти впились в спину, и Азиатик в первое мгновение даже не смог сдержать её мощный чувственный напор, но едва она повалила консула на ковёр и разорвала поясок тоги, как он тотчас опомнился, сбросил её с себя и вскочил на ноги. Императрица скатилась с ковра на траву, но, приподнявшись, задрожала от ярости.
Как ты посмел оттолкнуть меня, свою повелительницу?!прошипела она, стоя на коленях.Я оказала тебе великую честь, посетила твои сады, захотела отобедать за твоим столом и попросила взамен лишь малую толику мужских ласк, каковые ничего не стоят, наоборот, они приятны и тебе, в чём ты сам мне признался! Так почему, почему ты меня оттолкнул?!
Простите, я не могу...Азиатик опустил голову.
Но почему?!
Я почти сорок лет служу империи, её правителю, и для меня всё, что касается императора, священно, в том числе и его жена. Я не могу переступить этот барьер, простите, ваше величество!
Я же объяснила: император разрешает мне всё!вскочив на ноги, выкрикнула Валерия.Ты разве не расслышал, что я тебе сказала? Или ты оглох?
Я расслышал, но не могу.Он резко повернулся и пошёл прочь.
Через минуту с паланкином императрицы прибежали встревоженные слуги.
Кто вас звал?резко спросила она.
Нас прислал консул Азиатик, он сказал, что вы, ваше величество, пожелали возвратиться домой,поклонившись, доложил Элтей.
Мессалина вернулась во дворец разъярённой тигрицей. Впервые в жизни ей указали на дверь, её выгнали, как распутную девку. А когда консул придёт в себя, он начнёт ещё потешаться над ней, рассказывая, как она валялась у него в ногах, моля о любви.
Каков негодяй!еле сдерживая злобу, возмущалась она.Как он посмел так подло посмеяться над моими чувствами?!
Она дождалась мужа и рассказала, что консул, прервав их прогулку, выгнал её из сада лишь за то, что ей захотелось полежать на ковре под цветущими вишнями.
Он оставил меня одну и ушёл, объявив моим слугам, что я хочу вернуться! Большего позора я ещё не испытывала!Валерия прикусила губу и расплакалась.
Но этого не может быть,прошептал изумлённый Клавдий.
Так всё и произошло!Мессалина отвернулась, нашла платок, высморкалась.Вызови его сюда, и консул тебе подтвердит!
Через час Азиатик вошёл в кабинет императора. Консул сам не понимал, что с ним случилось в саду. Жена государя воспылала к нему чувственным желанием, что, наверное, естественно для молодых и красивых женщин. Ему следовало бы успокоить молодую властительницу, напомнить ей о детях, каковых она родила государю и кому он присягал на верность, но не отталкивать её столь грубо. В этот миг собственного раскаяния его и застал гонец правителя, приказавший следовать за ним во дворец.
Это правда, что вы, консул, бросили императрицу в саду и ушли, приказав слугам унести её?едва консул вошёл, нахмурившись, спросил правитель.
Валерия с мольбой посмотрела на Азиатика. Её глаза были полны слёз, одна из них, скатившись по щеке, оставила влажный след.
Да я сам не понимаю, почему так всё случилось, и готов принести её величеству свои извинения,краснея, пробормотал он.На меня словно затмение нашло, я должен был повести себя как гостеприимный хозяин, всё же мой возраст и положение обязывали меня поступить таким образом, но я сам не понимаю...
Клавдий был потрясён. Когда Валерия со слезами рассказала ему обо всём, властитель ей не поверил. Он для того и позвал консула, чтобы самому убедиться в правоте супруги. Но когда Азиатик признался, император встал в тупик. По всем законам чести подобное оскорбление смывалось только кровью.
Можно мне, ваше величество, наедине поговорить с консулом? Хотя бы несколько минут, я тоже хочу понять причины происшедшего, и, может быть, наедине со мной он их укажет,проникновенно попросила императрица, и Клавдий охотно согласился, не желая сам выносить смертный приговор сенатору.
Мессалина, оставив мужа, прошла с Азиатиком в гостиную. Последний, понимая, что его жизнь теперь зависит от супруги государя, снова стал извиняться, корить себя, но Валерия прервала его.
Извинения были бы уместны, когда часть вины лежала бы и на мне!резко заявила Валерия.Я хотела лишь ласк и объятий, но меня грубо оттолкнули и указали на дверь!
Я казню себя за столь хамское обращение,признался консул.
Так, значит, ты казнишь себя?Её глаза мгновенно вспыхнули, и лицо просветлело.
Она приблизилась к нему, прислонила голову к груди:
Обними меня...
Я понимаю, что с тобой происходит, но и ты пойми меня, я не могу! Я обещал хранить верность императору и не смогу за его спиной вступить в любовные отношения с его царственной супругой. Это выше моих сил.
Значит, ты ничего не понял!Мессалина резко отстранилась от него, её лицо стало жёстким.Ты действительно ничего не понял, Валерий Азиатик, и я хочу объяснить тебе ещё раз: ты играешь со смертью! Так вот, либо ты сейчас принимаешь мои условия, мы становимся возлюбленными и выходим из гостиной, оба радостные. Я объявляю мужу, что случилось недоразумение, это я ничего не поняла и раздула из мухи слона, а он, естественно, прощает тебя. Либо всё становится ещё хуже, чем было, и тогда твоя смерть неизбежна. Ты готов к ней, любимый мой?
Азиатик застыл, услышав эти слова. Он не ожидал, что эта хрупкая девочка поставит его перед таким отчаянным выбором, да ещё не даст ни минуты на раздумья. Консул вспомнил о своей мечте: выстроить виллу среди своих необыкновенных рощ, поселиться там навсегда и редко показываться в городе, забыть о сенате, Капитолии, форуме, жить среди экзотических деревьев, дышать их ароматом, наслаждаться красотой и статью, слушая нежные переливы птиц. Он заслужил лет десять такой жизни. При этом хорошо бы, конечно, остаться в ладу с самим собой, вот какая штука.
Я не слышу твоего ответа, мой любимый,ласково проворковала Валерия.Разве сравнимы жизнь, любовь и смерть?
Случается, что и сравнимы,глядя ей прямо в глаза, ответил консул.
Интересно!загорелась она.Неужели все полководцы такие храбрые, что никогда не различают грань между жизнью и смертью?! Вот уж великая новость!
За всех не скажу, но я такой.
И такой ты мне ещё больше нравишься!обрадовалась она.Я прошу тебя... будь со мной.
Голос её дрогнул, улыбка слетела с губ, и она вдруг превратилась в робкую, угловатую девчонку, в какую он готов был без памяти влюбиться, не будь она супругой императора. Острые морщины прорезали его лицо. Оно ещё резче заострилось и стало походить на предсмертную маску. Но что касается характера, то даже власть богов тут была бессильна. Единожды сотворённая человеческая душа неизменна, хоть и у каждого своя. Консул Валерий Азиатик не был рождён трусом.
Ты... со мной?помолчав, шёпотом спросила она.
Нет, я не смогу! Прости...
Он двинулся к двери, вышел из гостиной. От ярости у Мессалины потемнело в глазах: впервые выбирали не её любовь, а смерть. Она двинулась следом, распахнула дверь и вскрикнула, увидев перед собой консула с вонзённым в сердце кинжалом. Он улыбнулся ей и упал замертво.
10
После смерти Азиатика Мессалина неделю не выходила из спальни. Клавдий снова опечалился.
Неужели ты ничем не можешь развлечь свою госпожу?пенял он служанке.Придумай что-нибудь, развесели её.
Розалинда пригласила шутов, помня о её симпатиях к Мнестеру, те, заявившись во дворец, стали разыгрывать фарсовые сценки, корчить рожи, но императрица их тут же прогнала. Не помогла корзина сладостей и две лучшие танцовщицы, которые обнажившись, явили такую чудодейственную гибкость и страстность, что даже служанка была готова броситься в их объятия, но Мессалина хоть и досмотрела до конца их выступление, но ответным чувственным огнём не воспылала.
Хоть в лупанарий вас веди! Иначе ничем не разбудишь!отчаявшись, сказала Розалинда, готовя ароматические притирания для госпожи.
Лупанарий, что в переводе означало «дом волчицы», был в Риме пристанищем проституток. Таких домов в Риме насчитывалось семь тысяч, но лишь самые удачливые и счастливые жрицы любви могли там работать. Две трети всех «волчиц» Рима промышляли своими прелестями под мостами, в термах, около храмов, готовые удовлетворить мужскую нужду в подворотне или прямо на улице.
В какой лупанарий?не поняла Валерия.
Неподалёку. Он принадлежит моей тётушке, а уж она даст нам комнатку и лучших мужчин. Лампы там тусклые, полумрак, вы, ваше величество, наденете парик, и никто из посетителей вас не признает. А туда порой такие жеребцы захаживают, что любо-дорого под таким повизжать. Вот и развеетесь! Тётушке же я скажу, что подружка моя из приличной семьи пожелала развлечься, она сама ещё молода и не прочь позабавиться этаким образом. Да ещё пообещаю половину вашего заработка...
Я готова всё отдать!заявила правительница.
Всё ни к чему, это породит лишь ненужные расспросы и подозрения с её стороны. Лучше мне отдадите, коли так, а я уж сама тётушке за старания потом подарком угожу.
А ты, я вижу, сама захаживаешь туда.В глазах императрицы сверкнули весёлые огоньки.
Куда ж деваться, ваше величество!порозовев, заулыбалась служанка.Замуж вовремя не поспела, детей не завела, в старухи не гожусь, а зуд телесный донимает по ночам. Что же делать в таком положении? Во дворец в постельку любимого ухажёра не затащишь, не пустят. Вот и приходится к тётушке бегать. У неё и свою нужду справишь, и, глядишь, на ленты или сандалии заработаешь.
И далеко это?
За полчаса доберёмся, и вся ночь наша. Ваш супруг до света не поднимается, мы же к тому времени возвернёмся,почувствовав, что госпожа загорелась, стала убеждать её Розалинда.Мне обычно четырёх-пяти крепких жеребчиков хватает, чтобы неделю потом об этих сладостях не думать. К тому же и хлопот меньше: повстречались на час-полтора да разошлись и друг о друге забыли. Мне всё время хорошие попадались, даже жалко отпускать было. А то меня как-то прежний наш хозяин поймал в коридоре, затащил к себе...
Сапожок?
Он самый,усмехнулась Розалинда, разминая спину Мессалине и массируя.Обмусолил всю с ног до головы своими слюнями, искусал, синяков понаставил, а толку никакого, и от злости побить хотел, я еле убежала от него. А тётушкины эдилы строго следят за тем, чтобы девушек не обижали, посетителей ещё при входе предупреждают и грозят, что ноги переломают, если те вздумают свою злобу на ком-то вымещать. А то попадаются такие! Сам ничего не может, а вину на «волчицу» перекладывает: мол, холодная, с такой и замёрзнуть недолго.
От этих рассказов Валерия так завелась, что готова была бежать туда посреди дня, но служанка её остановила.
Днём редко кто ходит, ваше величество, да и узнать вас могут, тоже нехорошо,зашептала она.Зато вечером, как только ваш супруг захрапит, мы и отправимся. Кроме того, мне к тётушке сбегать предупредить надо, чтоб комнатку для вас прибрала. Сейчас закончу с притираниями, вы поспите часок, а я мигом управлюсь, слетаю к ней.