После этого Бирон встал со своего стула и вместе с Пьетро вышел из таверны. Он был в бешенстве. Он выдал себя. Не сдержался. Выпил слишком много водки с мороза.
****
Год 1739, январь 17-го дня. Санкт-Петербург.
Во дворце в покоях герцога Бирона.
Утром 17 января, герцог Бирон собрал у себя своих сторонников. К нему пришли барон фон Ливен, барон фон Бреверн, барон фон Мегден, граф Дуглас, братья Бирона Карл и Густав, принц Гессен-Гобургский, который в последнее время стал верным сторонником герцога.
Господа, начал Бирон. Я вами не доволен. У наших врагов всюду есть глаза. И они нам наносят удары. А вы? Вы спите! И не только спите, но и наносите вред моему имени. Зачем я дал вам всем должности прибыльные? Для чего?
Но ваша светлость, так и не сказала нам, что случилось? спросил граф Дуглас.
То, что жалобы на вас поступают постоянно. Русские и так меня ненавидят, а из-за вас эта ненависть становится день ото дня больше. Вот вы, граф Фринц-Фердинанд фон Дуглас, что можете сказать?
Дуглас посмотрел на герцога.
Но я не понимаю, кто может жаловаться на меня?
Вы излишне жестоки, граф, по отношению к солдату русскому. И я не раз прикрывал вас от суда.
Ваша светлость, я давно в России служу. Еще при Екатерине I, когда я был назначен генерал-губернатором Эстляндии, я всегда быт требователен к солдатам. Русскому мужику нужно наказание. По иному он не имеет почтения к начальству.
Глупость, граф, не лучший путь к успеху. Вы совершенно не знаете русских. И если вас солдаты на штыки поднимутто это ваше дело. Но мое имя из-за вас порочат! Тоже самое, касается и вас Ливен, и вас Мегден.
Но кому они жалуются, ваша светлость? спросил фон Ливен.
Жалобы поступают на имя государыни, но хода я им не даю. Но это пока. Так что советую вам умерить ваш пыл и вести себя достойно. Сами знаете, как крута бывает наша государыня. Она любит иностранцев, но не до такой степени.
Но что нам теперь делать? спросил Карл Бирен. Я даже не имею право наказать палками своих солдат? Так?
Да в любой армии Европы, солдат наказывают! поддержал его Густав Бирон. Как мне муштровать солдат полка, что мне доверен?
Хватит! Вы я вижу совсем не поняли, про что я вам говорю. Вам скоро ехать на войну господа Карл и Густав Бироны! И там вы сможете проявить свою храбрость на поле боя. Мне сейчас не нужна ненависть русских. И особенно солдат!
Вы думаете, ваша светлость, что завтра они станут вас любить? усмехнулся барон Мегден.
Я ничего не думаю, барон! вскричал герцог. Я вызвал вас, дабы отдать приказы вам! И я приказ отдал. Прекратить порочить имя герцога Бирона.
Все приглашенные склонили головы перед герцогом. Хотя каждый из них понимал, что немцев здесь все равно ненавидят, и будут ненавидеть, даже если они станут солдатам водку ведрами вместо палок раздавать.
«Эх, ваша светлость, подумал про себя граф Дуглас. Не пряником надобно действовать, но кнутом. И все твои сапоги будут лизать пока кнут в руках твоих. А ты его нам выбросить велел!»
Бирон поймал взгляд графа и спросил:
Вы что-то хотите еще сказать, граф?
Нет, ваша светлость, ответил Дуглас. Ваш приказ мне ясен.
Но вы с ним не согласны? Так, граф?
Коли вашей светлости угодно знать правду, то не согласен. Должен вам заявить, что Петр Великий сам палку из рук никогда не выпускал. А иноземцев русские ненавидели, и будут ненавидеть.
Я говорил вам, господа, не обо всех иноземцах. Я говорил вам о себе. Мое имя порочат на всех углах. Мое! А все вы зависите от меня. Не стоит пока сильно раздражать русских.
***
Год 1739, январь 17 дня. Санкт-Петербург.
В доме Артемия Волынского.
Заговорщики.
Жан де ла Суда пришел к Волынскому на тайное заседание совета друзей кабинет-министра. Здесь они обсуждали многие дела государственные, и планы строили, как положение в империи изменить
***
В доме Волынского уже собрались лица известные. И были это:
Артемий Петрович Волынский, хозяин дома, бывший Казанский губернатор, обер-егерместейр, кабинет-министр и лицо доверенное и приближенное к самой царице. Лет тогда Волынскому было уже больше сорока, но как мужчина он был еще хоть куда и мог пальцами своими подковы гнуть и завидным женихом в столице почитался.
Президент коммерц-коллегии граф Платон Мусин-Пушкин, аристократ и придворный. Лет ему было за 50, и граф был тучен, хотя одежда несколько скрывала это. Мусин-Пушкин был ярым патриотом России и ненавидел засилье немцев при дворе Анны Ивановны.
Молодой секретарь кабинета министров Иоганн Эйхлер. Выдвинутый в чины Остерманом и всем ему обязанный. Но он почему-то стал сторонником Волынского и мечтал самого своего благодетеля Остермана, и иных немцев Бирона, Либмана, Штемберга, Миниха, Манштейна, Бисмарска из России спровадить.
Архитектор известный и полковник войск инженерных Петр Еропкин. Ему было немного за 30, и был он высок, строен, и лицо имел чистое приятное. Сей человекдруг Волынского. Новый кабинет-министр ему во всем доверял.
Адмирал флота российского Федор Соймонов, прокурор Адмиралтейства. Адмирал уже стар. Службу свою России он еще при Петре Великом начинал и был человеком честным и неподкупным. Поначалу на этой почве и ссорились они с Волынским, который казнокрадом был известным, но общая ненависть к немцам при дворе сблизила их.
Все они жаждали изменений и готовы за них бороться. Назначение Артемия Петровича на высокую должность было воспринято как начало великих свершений
***
А вот и господин де ла Суда с новостями! проговорил Волынский. Тот, кого мы ждали, господа.
Все посмотрели на вновь прибывшего. Тот подошел к столу и сел на свободное место.
Говори! Не томи, Жан! приказал Волынский.
Я коротко сошелся с певицей Дорио, господа. И она в своих разговорах со мной многое стала выбалтывать.
И что вы узнали, де ла Суда? спросил старый адмирал Соймонов.
То узнал, про что токмо любовница от любовника узнать может.
И что там такого важного? торопил де ла Суду адмирал.
Бирену предложили его сына Петра женить на Анне Леопольдовне, господа. Ни больше и ни меньше.
Что? не поверил Мусин-Пушкин. Но как быть такое может? Сын Бирена станет мужем наследницы трона российского? И кто предложил такую глупость?
Банкир Либман. И он задумал сие уже давно и на Бирена наседает, дабы тот согласие на сие дал. Но Бирен отказывается, сославшись на несогласие императрицы и молодость своего сына Петра Бирена.
Он по пути Меньшикова идет, господа! проговорил Волынский. Тот хотел свою дочь женой императора сделать, а сей сын конюха курляндского желает сына на принцессе женить и своего внука иметь в императорах российских.
А себя в регентах! продолжил Соймонов. Вот куда Либман замахнулся. Но Бирен на то пока не дал согласия?
Нет, ответил де ла Суда. Но сие токмо пока, господа. Сегодня не дал, а завтра даст. И что же тогда нам под Биреном 20 лет ходить?
Да нет, господа, спокойно возразил Эйхлер. Не пойдет Бирен на такое. Да и не поддержит его никто в сем начинании кроме Либмана. Остерман первым на пути этого союза станет. Да и императрица наша не станет ссориться с императором Австрии, из-за Биренова сопляка. Здесь принц Антон Брауншвейгский. И Вена в нем видит мужа принцессы. Но в том иной резон есть, господа. Пусть не его сын станет мужем принцессы, но Бирен наш думает о регентстве при Анна Леопольдовне и при принце Брауншвейгском.
Откуда такие сведения, господин секретарь? спросил Эйхлера Волынский.
Этого вице-канцлер Остерман опасается. Ведь Бирен единственный при дворе кто дает принцу Брауншвейгскому деньги в долг. И Анне Леопольдовне он презенты дарит. А кабинет в суммах, принцессой просимых, отказал недавно. А вот Бирен те суммы выдал из своих денег.
В этом он умнее тебя оказался, Артемий, прямолинейно заявил адмирал Соймонов.
Но я не один в кабинете, адмирал! Там еще и Черкасский и Остерман. Но дело сие мы с вами поправим. Я постараюсь поближе сойтись с молодой принцессой.
Да и среди людей принца Брауншвейгского стоит завести себе глаза и уши. У Либмана, а значит и у Бирена, они есть, предложил архитектор Еропкин.
Волынский продолжил мысль Еропкина:
И среди шутов неплохо обзавестись сторонниками. Пьетро Мира работает на Бирена. Его любовница Мария Дорио на нас, сама того не зная. Но стоит к нам Авдотью Буженинову накрепко привязать. Она на царицу такое влияние имеет, что иным до неё далеко.
Буженинова крепкий орешек, сказал Эйхлер. Она на посулы не сильно податлива.
Ничего. Пусть денег не возьмет, так на ином её поймаем.
Но с Биреном стоит быть осторожным, предостерег всех де ла Суда. Пока он Артемия Петровича за своего друга почитает. Но Либман хитер, и глаза ему открыть сможет.
Я не стану лбом ворот прошибать, Жан. Я буду осторожен!
***
Год 1739, январь 18 дня. Санкт-Петербург.
При дворе. Волынский и Анна Леопольдовна.
На следующий день Артемий Петрович Волынский был принят принцессой Анной Леопольдовной. Он подарил принцессе 10 тысяч рублей в шкатулке и выразил желание помогать ей и впредь.
Я рада, Артемий Петрович, что мы с вами общий язык нашли, сказала принцесса. А то при дворе меня только герцог Бирон понимал и помогал мне. Но скажу вам правдумне Бирон не так приятен как вы.
И мне герцог не столь приятен, ваше высочество. Но он господин у себя в Курляндии, а вы наследница в России. И за вас многие русские станут.
Вы в том крепко уверены, господин Волынский?
Я тому порука, ваше высочество.
Могу я что-нибудь сделать для вас, Артемий Петрович? спросила молодая принцесса.
Есть у меня к вам небольшая просьба, ваше высочество. Прошу вас принять в штат свой новую камер-юнгферу Варвару Дмитриеву. Уж очень она в месте при дворе нуждается.
И это все о чем вы просите?
Да, ваше высочество.
Тогда считайте что Варвара Дмитриева уже камер-юнгфера моего двора.
Благодарю вас, Волынский схватил руку принцессы и почтительно её поцеловал.
Вот у него и появился соглядатай при молодом дворе. Правда доносители Либмана в тот же день доложили ему о том, что Волынский щедро одарил Анну Леопольдовну
***
Год 1739, июль, 3-го дня. Санкт-Петербург.
Бракосочетание.
3 июля 1739 года состоялось торжественное бракосочетание принца Антона Улриха Брауншвейгского, племянника императора Австрии, и принцессы Анны Леопольдовны Мекленбургской, племянницы императрицы Всероссийской.
Жених и невеста были в великолепных одеждах осыпанных бриллиантами. Анна не поскупилась на эту свадьбу.
Белый кафтан принца, расшитый золотом, усыпанный драгоценными камнями камзол, пышный парик и треуголка с плюмажем скрепленном бриллиантовой заколкойпритягивали взоры толпы.
Невеста была в закрытом платье белого цвета. Ее голову венчала небольшая корона, изготовленная для свадьбы придворными ювелирами.
Молодые ехали в карете самой императрицы Анны. Народ смотрел свадебный кортеж. По бокам кареты скакали офицеры конной гвардии в белых плащах.
Вслед за каретой императрицы, следовали экипажи герцога курляндского. Теперь Бирону по чину владетельного герцога были положены и собственные придворные. В пяти каретах украшенных желто-черными эмблемами Курляндии ехали сам Бирон со своей женой, барон Ливен с семейством, барон Мегден с женой и другие.
Затем катили экипажи князя Куракина, князя Черкасского, принца Гессен-Гобургского, кабинет-министра Волынского, Бестужева-Рюмина, Трубецкого и других. В самом конце процессии ехала цесаревна Елизавета Петровна.
Бирон посмотрел на свою горбунью и произнес:
Ты заметила странность, Бенингна?
Какую, ваша светлость?
Толпа не сильно приветствует жениха и невесту.
А мне какое дело до толпы? надменно произнесла она.
Но если они не приветствуют жениха и невесту, то вам приветственных криков народа вовсе не досталось.
Я герцогиня курляндская. И я стою выше какой то там толпы. Какое мне дело до их криков?
Вот как? Эрнест Иоганн улыбнулся. С каких пор вы стали так надменны, ваша светлость?
С тех пор как стала герцогиней.
Меня и так здесь ненавидят. Кстати ненависть русских направлена и на вас, моя дорогая.
Я уже сказала вам, что мне нет дела до симпатии этих русских дикарей. Какое мне дело до того, что думают эти варвары? Они будут лизать вам сапоги, если вы бросите им горсть монет. И меня они за эту горсть объявят первой красавицей России.
Конечно, на вас, ваша светлость, столько бриллиантов, что вы затмите кого угодно. Кстати платье у самой императрицы втрое дешевле вашего, герцогиня.
Я слишком много страдала, когда мы жили с вами в Курляндии, ваша светлость! И теперь должна себя вознаградить за страдания.
Я вы заметили, как скромно одета принцесса Елизавета?
Нет. Я не обратила на эту девку никакого внимания.
А напрасно. Она сегодня чудо как хороша в своем простом платье и без украшений. И кстати народ любит её. И вам бы не следовало отворачиваться от принцессы. Елизавета может вам пригодиться в будущем, герцогиня.
Зачем это? не поняла Биронша.
Вдруг, придет такое время, когда она станет носить корону, проговорил герцог.
Вы совсем стали заговариваться, мой супруг. Сегодня свадьба наследницы трона.
Но Анна Леопольдовна должна еще родить мальчика. Тогда она станет наследницей.
С каретой герцога поравнялся всадник в богатом кафтане красного цвета. Это был Пьетро Мира. Он поклонился герцогу и герцогине.
Петер! герцог одернул занавесь. Рад тебя видеть.
Я не захотел ехать в карете с Кульковским и Балакиревым. Они меня утомили своими шутками и рассказами. Только Лакоста едет в собственном экипаже, как король Самоедский.
У тебя отличная лошадь. Твоя?
Подарок от императрицы. Неделю назад её величество за мою игру на скрипке изволила подарить мне эту кобылу.
Кобыла отменная. Приезжай завтра ко мне в Манеж, и я покажу тебе таких лошадей.
Твои лошади и так лучшие в России, Эрнест.
В этом я разбираюсь, Петер. Ведь я сын конюха.
Ваша светлость! зашипела Бенингна Бирон. Сколько можно произносить это? Это оскорбляет мой слух.
Но это совсем не оскорбляло вас, когда вы отдали руку сыну конюха, с улыбкой произнес герцог. А ведь тогда я не был даже простым дворянином. Видишь, Петер, как иногда играет с нами судьба.
Сегодня во дворце будет невиданный праздник, Эрнест. Так что завтра посетить Манеж мне не удастся.
И верно. Праздновать станут но глубокой ночи. Затем фейерверк на который Либман добыл нам 60 тысяч рублей. И завтра все повторится. И я сам в манеж не попаду. Но хоть приходи в мои покои с утра.
Приду, Эрнест.
Бирон откинулся на сидение кареты. Бенингна снова стала брюзжать:
Вы слишком милостиво говорите с шутом, ваша светлость. И он ведет себя с вами слишком вольно.
Но Пьетро Мира не просто шут нашей государыни. Он еще и мой друг.
****
Свадебные торжества в столице империи по поводу бракосочетания племянницы императрицы Анны Лепольдовны с принцем Антоном Улрихом Брауншвейгским продолжились целый месяц. А между тем армия российская под командование фельдмаршала Миниха сражалась с османами
Глава 4Шпаги Биронов на службе России.
Год 1739, август, 16 дня. В действующей армии.
Лагерь Миниха под Ставучанами.
Военный совет.
16 августа 1739 года русская армия фельдмаршала Миниха подошла к Ставучанам. Именно там обретался со своей армией турецкий главнокомандующий Вели-паша.
Миних, как только разбили его палатку, призвал к себе всех генералов на военный совет.
Господа! Я недоволен! Мои приказы исполняются недостаточно хорошо! Императрица ждет он нас побед.
Но как можно побеждать в таких условиях? Жара стоит страшная и армия измучена переходами! высказался генерал Леонтьев.
Переходы закончены, генерал! Перед нами армия сераскера Вели-паши, что заслоняет от нас укрепленную крепость Хотин. Завтра бой! Кто желает еще что-то сказать в дополнение к словам генерала Леонтьева?
Генерал Румянцев взял слово:
Воды в армии острая нехватка, господин фельдмаршал. Устали солдатики-то. Да и обозы как всегда от армии отстали. Аптеки армейские вообще неизвестно где. Сколько можно так воевать?