Мои люди донесли мне о том, что обер-егерместейр и кабинет-министр Артемий Петрович Волынский, президент коммерц-коллегии граф Платон Мусин-Пушкин, секретарь кабинета министров Иоганн Эйхлер, архитектор Петр Еропкин, адмирал Федор Соймонов, Андрей Хрущев, Жан де ла Суда составили заговор против тебя. Понимаешь?
Заговор?
Именно так. Они желают сместить тебя, Остермана, Левенвольде, меня, и других немцев при дворе и заменить их русскими.
И как он собирается это сделать, Лейба? Не могу поверить, в то что этот донос справедлив. Волынский может мне помочь свалить Остермана. Это так. Но чтобы он интриговал против меня. На что он надеется? Занять мое место в сердце больной императрицы?
Нет, Эрнест! Императрицу Анну они уже почти списали со счетов. Они нацелились на Анну Леопольдовну.
Но она всего боится. Она и её муж стоят друг друга. Они и шагу не смогут ступить без моего слова. А ты говоришь, что принцесса Анна стоит во главе государственного заговора.
Бирен решительно не желал верить в возможность существования заговора Волынского. У него и без того проблем хватало.
Ты снова ничего не понял, Эрнест? Я не говорю что принцесса заговорщица. Я тебе говорю, что заговорщикВолынский. Я никогда не доверял этому человеку. Он хитер и коварен. Он жаждет власти.
А откуда у тебя сии сведения, Лейба? Ты словно сам побывал в доме у Волынского и про заговор все слышал? Я ведь знаю тебя, хитрый еврей! Ты ради своей выгоды кого угодно оговоришь!
Ради своей? Либман был оскорблен. Да я пекусь о твоих делах! О твоих!
Но и про себя не забываешь, Лейба.
И что с того? Я держусь у власти пока ты наверху, и я желаю за тобой место наверху сохранить. Я подкупил одного из доверенных слуг Волынского. Заговорщики от него не таятся. Он подает им вино и снедь разную, а они говорят! И ему лишь слушать надобно.
Но ты сказал, что среди заговорщиков Иоганн Эйхлер? Так? Мне это не послышалось?
Нет.
Но Эйхлер доверенный человек Остермана. И зачем ему желать несчастья своему господину и благодетелю? Пусть он не желает добра мне. Но Остерман!
Он метит занять более выгодное место при власти Волынского. Поверь, я слишком много заплатил крепостному слуге Волынского. И все сведения из дома его верные.
И как давно ты про сие знаешь?
Уже несколько месяцев. Но ранее тебе про то не говорил, а токмо за заговорщиками следил. Но сейчас пришло время нанести по ним удар!
И как? Что ты предлагаешь?
Я предлагаю тебе временно поддержать Остермана против Волынского. Пусть никакой из прожектов Волынского не пройдет. А он скоро станет их предлагать императрице. И она станет его слушать!
Что? Бирон посмотрел на еврея. На Анну влияние имею только я.
Вот в этом и есть твоя главная ошибка, Эрнест! Волынский хитер и действует хитро, а не прямолинейно как ты. Ты слышал, что императрица любит слушать именно доклады Волынского? И знаешь почему?
Знаю. Говорит он просто и понятно, не то, что Остерман, ответил Бирон.
Она прочит Волынского в охранители империи при Анне Леопольдовне, ежели сама императрица умрет.
Бирон был неприятно поражен этими словами банкира. Но подумать про сие стоило. Он хоть и герцог Курляндии и Семигалии ныне, но среди русского дворянства авторитета большого не имеет. А вот Волынский русского корня, родня императрицы по линии Салтыковых. И если он возьмется за дело, то скоро поддержка русской знати будет ему оказана.
Либман понял, что в голове герцога происходит и спросил его:
Скажешь что я не прав, Эрнест?
Посмотрим! Я приду вместе с государыней на заседание кабинета. И сам послушаю, что скажет Волынский. И горе ему если он меня предал!
Рад слушать в твоем голосе твердость, Эрнест! Это нам сейчас и нужно. Время для доброты и мягкости прошло.
***
Год 1739, сентябрь, 12 дня. Санкт-Петербург.
Кабинет министров ея императорского величества.
Императрица на заседании кабинета присутствовать отказалась. Ей надоели беспрерывные рассуждения графа Остермана о политике. Она была больна, и она устала от бесконечных коньюктур европейской политики.
Россия вела тяжелую войну с 1735 года и за то время больше 100 тысяч человек в землю легло, а результат войны в чем? Ни новых земель, ни приобретений, ни выгод каких России не светило, по словам Остермана. А ведь это он и Миних требовали от неё тогда ввязаться в войну. Они обещали ей славу великую и победы.
И где она слава?
Граф Остерман осмотрел всех, кто присутствовал на заседании и недовольно поморщился, когда взгляд его упал на герцога Бирона. Вот уже кого он здесь видеть не желал. Но выставить его за дверь не смог.
Маркиз де Вильнев способствовал составлению мирного договора, который мы обязаны обсудить и направить на подпись нашей всемилостивой государыне.
Остерман зачитал проект. По нему Россия отдавала все свои завоевания туркам. Русская армия оставить должна была крепости Хотин, Яссы, Кинбурн, Очаков. То есть все то, за что кровию солдат российских уплачено было столь высокую цену.
Но больше того сами русские возобновлять строительство крепостей на Таган-Роге более права не имели.
Укрепления крепости Азов были срыты, и Россия лишалась права свой флот на море Черном содержать. Все товары, что русские куцы сим морем перевозить пожелают, должны были перевозиться на турецких торговых кораблях, и доход от того в турецкий карман шел.
Его величество султан Османской империи при посредничестве посла Франции маркиза де Вильнева, милостиво согласился паломников российских идущих в Иерусалим на поклонение святыням пропускать.
И это все? спросил кабинет-министр Волынский, когда Остерман закончил читать.
Да. И лучшего мира нам не получить, господа министры. Флот Швеции может в любой момент выйти из гаваней и быть у нас в Петербурге! И для того нам наша гвардия в полном составе здесь надобна! Войну с турками следует заканчивать!
Волынский должен был со словами Остермана согласиться. Положение складывалось такое, что мир России был нужен.
Вы что-то имеете сказать, господин Волынский?
Нет, граф. Вы правы. Мир нам необходим. Хотя почета для России в том мире нет. Этот договор почти тот же, что в 1711 году был заключен императором Петром Великим с султаном, и получившим название мира Прутского.
И что с того? Что вы имеете сказать, господин кабинет-министр? Остерман стал проявлять нетерпение.
Только то, что тогда армия Петра в клещах турецких оказалась и выбора у императора не было, как мир тот заключить. Но сейчас Миних побеждает и турок гонит, господин Остерман, смело ответил Волынский.
Но вы согласны с этими статьями или нет? Это заседание кабинета для решения дел важнейших! И извольте говорить прямо, господин Волынский.
Я согласен!
А вы господин Черкасский? Остерман посмотрел на князя.
Я согласен. В том есть необходимость государственная. И сии статьи ратифицировать надобно и мир скорее при посредничестве Франции заключить.
Тогда сей проект, я направлю самой государыне для высочайшей апробации. А вы господин герцог имеете, что сказать? Вы ведь здесь именем государыни присутствуете.
Я в дела кабинета министров государыни нашей вмешиваться не могу. Я герцог Курляндский. Но государыня по болезни своей присутствовать сегодня не может. И я доложу её величеству о решениях кабинета.
Сие могу сделать и я, господин герцог.
Я не посягаю на ваши прерогативы, граф. Вы свой проект сами императрице представите. Но вы, я надеюсь, разрешите мне посетить нашу государыню сегодня?
Остерман смерил герцога ненавидящим взглядом, и ничего на сие замечание герцога не ответил.
В этот момент двери в зал отворились. Вошел флигель-адъютант императрицы барон фон Бюлов. Он направился к герцогу и что-то прошептал ему на ухо.
Бирон услышав это поднялся со своего места и произнес торжественно:
Господа! Только что стало известно, что принцесса Анна Леопольдовна в тягости! Будет наследник престола Российского! По тому случаю всемилостивая императрица наша Анна Иоанновна назначает на сегодня маскарад с фейерверками пальбой пушечной!
Слава Анне!
Да здравствует императрица, Анна Великая!
Ура, государыне!
На этом заседание кабинета в тот день закончилось..
***
Год 1739, сентябрь, 12-го дня. Санкт-Петербург.
Маскарад при дворе.
Анна, узнав о радости, о том, что принцесса беременна, позабыла про все свои болезни. Теперь трон упрочится под потомками Ивана, а не Петра. Курляндский астролог Бергман, которого герцог Бирон вызвал в Петербург, напророчил, что у принцессы родится мальчик. А именно сей астролог, некогда предсказал ей трон империи Российской.
Сегодня всем быть на машкераде в новом платье! приказала императрица. И дабы никто не скупился на драгоценности и украшения разные! Мой двор сегодня должен блистать не хуже двора французского! Дабы в Европах узнали о радости моей! Эрнест!
Да, Анхен?
Сегодня все должны веселиться. Все!
Двор и так уже переполнен радостью. Придворные ликуют.
И ежели кто-нибудь придет не в новом, то меня оскорбит. Изрядно воруют придворные и чиновники мои. Ничего! Пусть раскошелятся!
Но на сегодняшние торжества многие не успеют сшить новое платье, Анхен! И те, у кого обновы пока нет
Коли захотят уважить императрицу свою, так успеют! прервала герцога Анна.
Анхен, и так подданные твои из русских не сильно жалую меня. Уволь меня от таких приказов.
Ты чего это, Эрнест? императрица внимательно посмотрела в лицо герцога. Али снова недоволен чем?
Снова Ушаков, из-за поношения имени моего, троих людей с площади в застенок упек. И пытки к ним применил. Я про сколько раз говорил. Ну, промолвил мужик по пьяному делу слово против меня? Что с того? Чего пытать его за сие?
Эрнест! Не противу тебя он поносное слово молвил! Но против меня, его молвил. Ведь я тебя к престолу приблизила, и кто имеет право осуждать меня? А ты в те дела не лезь, дружочек.
Кстати, Анхен, пришло прошение на твое имя. Прошение от имени Натальи Борисовны Долгорукой, урожденной Шереметевой.
Анна терпеть не могла имени Долгоруких и поморщилась от досады.
Наталья Долгорукая жена врага моего Ваньки Долгорукого?
Она, Анхен. Но муж её по твоему слову казнен, а она с детьми малолетними в Сибири обретается. И просит отпустить её из ссылки на Москву в дом родственников Шереметевых. Все же она дочь лица знаменитого, фельдмаршала Шереметева.
Пусть весь выводок поганый долгоруковский передохнет в Сибири.
Но, Анхен. У тебя радость такая. Принцесса наследника ждет. В честь того праздника и прости можно княгиню Долгорукую.
Ладно! согласилась царица. В честь праздника жалую Наташку Долгорукую своей милостью. Пущай со чадами своими в Москву едет. Но в Петербурге ей бывать запрещаю! Заготовь мой указ. Я подпишу.
Он уже готов, Анхен. Вот он.
Ох, и хитер ты, герцог!
***
Во время маскарада и фейерверка императрица много смеялась. Она сама пила вино и требовала того от других. В тот день при дворе, кто желание имел государыне угодить, должен быть пьян. Ибо радость была великая. Наследник престолу зачат!
Императрица сорила деньгами. Шуты в тот день такоже были награждены.
Лакоста кувыркался с карлами. Буженинова тузила Новокшенову. Квасник ободрал хвост любимому попугаю императрицы и птица стала смешно кувыркаться при этом. Анна не наказала шута за то, но швырнула ему кошель. Квасник как всегда не согнулся даже чтобы подобрать подарок царицы и быть бы ему за то битым. Не любила Анна гордецов особенно ежели на них были шутовские чулки. Но кошель ловко подобрал Кульковский и опустил себе в карман. Это вызвало новый взрыв смеха.
Шут Апраксин подошел с жалобой на сеньора Миру к царице. Она была в настроении хорошем.
Матушка всемилостивая. Позволь мне получить мое с Адамки Педрилло.
Свое? А он тебе должен, дурак?
Двух попугаев он у меня взял на время, матушка. А попугаи те дороги. Один в 20 рублев, а иной в 35 рублев!
И он тебе их не отдал? Эй! Анна хлопнула в ладоши. Где Адамка?
Да здесь я, матушка. А Апраксин все врет. Я ему птиц его отдал через месяц.
Отдал? А чего же дурак мой на тебя жалуется? Анна посмотрела на Апраксина.
Дак он их ощипал матушка, и все перья с них пооборвал, отчего оба попугая и околели.
Да на кой тебе их перья, Адамка? засмеялась царица.
Но они месяц гостили в моем доме и ели мою еду, матушка. Вот я взял в возмещение за прокорм месячный с них верхнее платье!
Все, кто это слышал, залились смехом и первой была императрица. Он долго хохотала и на радостях швырнула Апраксину перстень с большим бриллиантом в возмещение убытка.
Услыхал сие и истопник придворный Олсуфьев и такоже с жалобой на Пьетро Миру полез. Он пал на колени и подполз к трону. Императрица прекратила смеяться и спросила милостиво:
А тебе чего, Олсуфьев?
Дак мне всемилостивая государыня-царица Педрилло нос разбил. Ни с того ни с сего по роже моей заехал.
И чего желаешь?
Да пусть мне за то 100 рублев пожалует, попросил истопник.
Что скажешь на сие, Адамка? императрица ожидал новой шутки.
Пьтеро посмотрел на герцога Бирона и тот его понял. Он вытащил из кармана своего кафтана кошелек и бросил его шуту.
Здесь 200 монет золотом! сказал Бирон.
Адамка кошель ловко поймал и швырнул его истопнику. Тот схватил его жадно и сунул себе за пазуху. Мира сразу подошел к нему и еще раз ударил его в лицо, отчего истопник покатился кубарем по полу.
Ну, теперь мы с тобой квиты! проговорил Мира.
Снова озоруешь? спросила Миру Анна.
Нет, матушка. Я ему за бесчестие был сто монет должен, но отдал, двести и потому еще раз в рожу ему дал.
Императрица снова засмеялась.
Ох, и умен, Адамка. Держи от щедрот моих! и, сняв с пальца перстень, бросила его шуту.
Он стоил 5 тысяч монет! Вот так зарабатывались большие деньги при веселом дворе императрицы Анны Ивановны!
***
Год 1739, сентябрь, 14-го дня. Санкт-Петербург.
Волынский за работой.
Артемий Петрович Волынский посетил Анну Леопольдовну в её покоях и поклонился принцессе. Та охотно приняла кабинет-министра. Принцесса снова нуждалась в деньгах. А банкир Бирона Либман категорически ей в средствах отказал.
Ваше высочество я рад видеть вас, и могу засвидетельствовать, что вы отлично выглядите.
Спасибо вам, Артемий Петрович, произнесла принцесса по-русски с легким акцентом.
Вы нуждаетесь в деньгах, ваше высочество. Я услышал про это и принес вам пять тысяч золотых.
Артемий Петрович положил на стол кошель с золотом. При виде его глаза принцессы заблестели.
Спасибо вам, и моя блягодарность принесет вам плод, господин кабинэт-министр. Моя тетушка, императрица, раздает средства для шут, но мне жалеет и тысячи. Я ношу под сердцэм дитя. Дитя для русский престол.
Ваше высочество может всегда рассчитывать на меня. Я готов стать для вас опорой.
Я не забуду про сие, господин кабинэт-министр.
Артемий Петрович откланялся и покинул покои принцессы. Его следующий визит к самой императрице. Анна ждала его. Императрица нуждалась в Волынском в последнее время все больше и больше. И эту перемену заметил первым банкир Либман.
Царица Анна была в халате и обычном платке, которым повязала голову. Так она обычно одевалась утром, не желая втискивать свое полное тело в корсеты и робы, придворных платьев.
Артемий Петрович? Анна приветливо кивнула кабинет-министру.
Ваше величество! Волынский низко поклонился. Вы сегодня прекрасны
Оставь, Артемий! Не люблю я этого. Знаю я как выгляжу. Больна я. Говори, с чем пришел?
Проекты мои утверждения высочайшего требуют.
Проекты, Петрович?
Проекты об устроении дел государственных, ваше величество.
А вот ты скажи мне, Петрович. Ты чего до племянницы мой таскался вперед меня? Али думаешь что стара стала Анна и не знает ничего? Мне все доносят чего надобно.
Волынский был поражен тем, что соглядатаи уже донести Анне о его визите к принцессе Анне Леопольдовне.
Ваше величество! Да я был у её высочества принцессы. И дал ей денег. Ея высочество нуждается в средствах.
А ты добрый у нас? Либман не дал, так ты расстарался? Смори, Волынский, коли интриги плести станешь, не помилую. Мне слуги верные надобны, а не интриганы поганые.