Я решил подождать еще немного, чтобы все точно успели заснуть.
Вскоре тишину нарушали лишь звуки капающей из бачка воды и плач ребенка, и я выбрался из постели, прихватив банку со светлячками.
В комнате сестры я первым делом услышал ровное дыхание бабушки и медленно подошел к детской кроватке.
Посветите ему, пожалуйста, прошептал я светлячкам. Он еще боится темноты.
Банку я поставил рядом с головой ребенка и накрыл ее простыней. Под тонкой тканью вспыхнули два огонька, подсвечивая лицо малыша.
Когда я был в дверях, он уже не плакал.
8
Следующим утром я резко сел в постели, вспомнив о банке со светлячками.
Подвал уже наполнился множеством звуков. Тостер несколько раз выстреливал в кухне, стулья вокруг стола вовсю царапали пол, в ванной бачок унитаза наполнялся водой.
Я вошел в комнату бабушки в одних трусах, тех же, что и прошлым вечером. Первым делом я заглянул в кроватку ребенка, но она была пуста. Ни племянника, ни моей банки. Я поднял простыню и еще раз исследовал кровать. Ничего.
Из кухни меня позвала по имени мама, и еще манил аромат поджаренного хлеба. Сначала, однако, я зашел в ванную, чтобы умыться и пригладить водой волосы. Они всегда были растрепанными после сна.
Входи, садись, сказала, увидев меня, мама и открыла холодильник, чтобы достать масло. Мы уже завтракаем. Видишь, что бывает, когда поздно ложишься. Потом тяжело вставать.
Брат сидел за столом, держа в обеих руках приборы, и ждал, когда мама подаст еду. Он ножом указал на соседний стул и скорчил рожу, оттопырив изуродованную губу так, что стала видна десна. Я забрался на стул и посмотрел на бабушку напротив. Она улыбалась, глядя в пустоту, и пила кофе, иногда опуская кончик пальца в чашку, чтобы определить, сколько там осталось. Рядом с ней сестра кормила грудью сына. Папа смотрел на нее, не отводя взгляд.
В конце концов, он вчера уснул, произнес он.
Белая маска сестры повернулась к нему. Уловив, что взгляд его направлен туда, где губы младенца сомкнулись вокруг соска, она быстро прикрыла грудь ладонью. Отец нахмурился.
Вот видишь, повернулась к нему мама, наблюдавшая за тостером. Ему надо было просто привыкнуть к темноте.
Сестра покосилась на меня, не пошевелив головой.
Или нет, сказала она.
И улыбнулась, как мне показалось. Я подумал о светляках в банке.
Что ты хочешь сказать? спросил отец.
Ничего, легко ответила сестра.
Нет, скажи мне, что ты имеешь в виду?
Бабушка перестала улыбаться неизвестно чему.
Брат гортанно загоготал своим ослиным смехом.
Ничего я не имею в виду, продолжала отнекиваться сестра из-под маски.
Что ты имела в виду? настаивал отец.
Выпустив грудь, ребенок заплакал. Сестра взяла сосок двумя пальцами и засунула ему в рот.
Я хотела сказать, что дети не могут быстро привыкнуть к темноте. Едва уловимым движением головы она указала на сына и на меня одновременно. Мальчикам нужен солнечный свет.
Мы все принимаем витамин D, вмешалась из кухни мама.
Но им нужен свежий воздух, продолжала сестра. Они должны жить. Им необходимо
Она перевела дыхание, словно собиралась сказать нечто чрезвычайно важное, но не решилась и замолчала.
Что им необходимо? набросился на нее отец. Говори. Что им нужно?
Сестра уставилась на папу.
Я уже сказала все, что хотела.
Так ли? Кажется, ты не закончила фразу. Продолжай, смелее, говори, что нужно мальчикам.
Сестра опять помогла сыну ухватить сосок.
Давай же, напирал отец. Им нужен свежий воздух. Солнце.
Я видел, как губы сестры плотно сжались под маской.
Говори! заорал отец.
Сестра расправила плечи и выпрямилась. Ребенок опять заплакал, когда сосок выскользнул из его губ, на этот раз сестра запахнула блузу и застегнула пуговицы.
Больше всего остального ребенку нужен отец, отчеканила она и осторожно положила малыша на стол. Прямо напротив папы.
От сильного удара кулаком по дереву подпрыгнули все тарелки и приборы. Ребенок задергал ручками и ножками. На крик поспешила бабушка. Мама обхватила свою чашку обеими руками, будто та могла упасть. Отец три раза сжал и выбросил в стороны пальцы. Первые два раза суставы хрустнули. Он шумно выдохнул и покачал головой, а потом еще раз ударил по столу и вышел, не сказал ни слова, лишь мельком глянув на сестру. Я слышал, как открылась и захлопнулась железная дверь спальни.
Мама принялась раскладывать тосты, положив каждому, кроме моей сестры.
А мне? спросила та.
Последний кусок там, в пакете, ответила мама. Тостер в шкафу.
Я сидел на полу, скрестив ноги, и подталкивал кактус, чтобы он всегда был в луче солнца.
Вот тебе витамин D.
Я сложил ладони в пригоршню и тоже долго держал под светом, вдруг мне тоже не хватает витамина, который давала мне каждый день мама. Потом я перевернул руки, прижал ладонями к полу и лег. Теперь глаза мои были почти на уровне пола, и я принялся разглядывать главную комнату нашего дома. Заглянул под стол, под шкафы и холодильник в кухне. Мама что-то стирала в раковине. В подвале была стиральная машина, но она предпочитала стирать руками, говорила, что это полезная нагрузка. Потом мама развешивала белье и одежду в своей спальне, у машинки, которой никогда не пользовалась. Удалось мне посмотреть, что под велосипедом, под диваном и даже папиным креслом. А еще под тумбой, на которой стоял телевизор, и полками с книгами и кассетами. Моей банки со светлячками нигде не было.
Сначала исчез цыпленок.
Теперь и светлячки.
Хорошо хоть, ты не сбежишь, сказал я кактусу и вздохнул. В нос ударил запах нашатыря, которым стирала мама. Это был один из моих самых любимых запахов в подвале.
В общей комнате появился папа, впервые за все время с того инцидента за завтраком. Он даже пропустил обед. Он сразу направился к маме.
Он так и не появился, сказал он ей. А у нас закончились яйца. Конечно, мы знали, что однажды это случится, но не так
Здесь мальчик, перебила его мама. Вон там, на полу. С кактусом.
Папа резко повернулся.
Ты как привидение, сказал он. Всегда такой тихий.
Я встал на колени.
Оставь его, прошептала мама.
Давай иди к себе, мне надо поговорить с твоей мамой.
Я вытянул руку с горшочком кактуса.
И что? спросил отец, мельком глянув на него. Это растение уже получило больше света, чем ему нужно.
Я покорно вышел из комнаты. Родители подождали, пока я отойду достаточно далеко, и продолжили разговор. Когда я открывал дверь комнаты, кто-то схватил меня за руку. Это оказалась сестра. Она встала у меня за спиной и положила подбородок на мое плечо.
Пойдем, прошептала она.
Мы вошли в ее спальню. Ребенок спокойно спал в колыбельке. Бабушка стояла на коленях у своей кровати, положив руки на матрас. Пальцы ловко перебирали четки. Закрыв глаза, она шептала молитву, я услышал лишь неразборчивое бормотание. Сестра приложила палец к щели на маске, где был ее рот, и потянула меня к своей кровати. Простыня в одном месте топорщилась. Сестра откинула ее и показала мне то, что под ней скрывалось.
Это была моя баночка со светлячками.
Я вздохнул от неожиданности, открыл рот, но сестра опять остановила меня жестом. Бабушка открыла глаза, продолжая повторять имя Того, Кто Выше Всех. Мы с сестрой замерли.
Шарики четок, подталкиваемые пальцами бабушки, бились друг о друга. Под гулко разносившиеся звуки молитвы мы с сестрой на цыпочках прошли к двери. Когда мы уже переступили порог, из комнаты послышалось:
И не забудьте закрыть за собой дверь.
Мы так и сделали. В коридоре я повернулся в сторону кухни. Родители все еще разговаривали, стоя у раковины. Сестра шлепнула меня по попе и указала пальцем на дверь ванной.
Мы вошли, и она присела, толкнула спиной дверь и поставила баночку на колено.
Что это? спросила она.
Я заглянул внутрь сквозь стекло.
Что это такое? повторила сестра. И что эта склянка делала в кровати моего ребенка?
Я наклонился, поставил кактус на пол и попытался взять из ее рук баночку. Сестра отвела руку в сторону, встала и подняла ее над головой, чтобы я не мог дотянуться.
Зачем ты положил ее около ребенка?
Я молчал.
Мне позвать отца и рассказать все ему? Тогда тебе придется ему объяснять, что ты натворил.
Она поднесла лицо к двери и покосилась на меня. Дав мне пару секунд на раздумье, она выкрикнула:
Па!..
Я зажал ей рот обеими ладонями, вернее, дырку, прорезанную в белой маске.
Сестра вытянула язык, и я ощутил его мокрый кончик у себя между пальцами. Я сразу отдернул руку.
Что это? произнесла сестра. Говори. Тогда это останется нашим секретом. Ты ведь понимаешь, что это опасно для новорожденного. Она потрясла банкой. Карандаш несколько раз ударился о стенки.
Осторожно, предупредил я. Ты их погубишь. Сестра уставилась на банку.
Я спрашиваю, понимаешь ли ты, что рядом с маленьким ребенком не должно быть таких предметов?
Я потупил взгляд, мне стало стыдно. Об этом я совсем не подумал.
Подними голову и посмотри на меня. Ты подверг опасности новорожденного ребенка.
Губы мои невольно изогнулись.
И не реви. Пока никто об этом не узнал. А если будешь вести себя хорошо, и не узнает. Я же обещала, что сохраню все в тайне.
Я больше не буду, заныл я.
Сестра захохотала, протянула банку и прижала к моей груди. Она отпустила руку так неожиданно, что я едва успел подхватить банку, прежде чем она разобьется об пол. Сестра дернула дверь и удалилась. Один из светлячков подмигнул мне зеленым светом. Второй тотчас ответил. Тыльная сторона одной руки горела, и я решил, что слишком долго держал ее на солнце. Я заметил красное пятнышко на белой коже. Такой белой, что я подумал: отец прав.
Может, я действительно привидение?
Когда настало время ужина, я забрался на свой стул и удивленно спросил:
И это все, что у нас есть?
Поковыряв мятый картофель вилкой, я раскидал кучку гороха. Две штуки упали на пол. Я втянул голову в плечи, ожидая, что отец велит мне выйти из-за стола.
Ешь, только и сказал он.
Спорить я не стал.
И это съешь тоже. Папа указал ножом на картофельные очистки, которые лежали на краю его тарелки.
Мы никогда раньше не ели картошку вот так.
Мамин нос присвистнул.
Так намного вкуснее, ласково сказала она.
Она подхватила пальцами шкурку картофеля и положила в рот. Она жевала и улыбалась, отчего ее щека подрагивала. Сидящий справа брат запихивал в рот желтоватую массу. Некоторые кусочки проскакивали в щель в нижней губе и возвращались на тарелку. Он напоминал мне муху. Взяв кусок в рот, муха выплевывает его вместе со слюной, а через некоторое время всасывает слюну с почти переваренной пищей.
Я съел все, что было на тарелке, но не был сыт.
Больше ничего нет? спросил я, глядя, как отец кладет приборы рядом с тарелкой.
Краем глаза я заметил, как рука бабушки коснулась лба, потом живота и каждого плеча.
Конечно, есть, ответила мама и потянулась за седьмой тарелкой, всегда стоявшей между сестрой и бабулей.
Услышав, что делает мама, бабушка схватила ее за руку.
Не сейчас, сказала она.
Мама посмотрела на меня и закусила нижнюю губу.
Прошу тебя, не сейчас.
Мама вернула тарелку на прежнее место и вздохнула. Папа протянул мне свою через весь стол.
Это ничего не решит, сказала мама.
Мальчик будет сыт, отрезал отец.
Только сегодня. А что мы будем делать завтра?
А что будет завтра? спросил я, жуя шкурку картофеля.
Ничего, прошептала мама и улыбнулась мне. Что будет завтра? обратилась она к папе.
Не знаю, ответил тот. Правда, не знаю.
В тот вечер папа разрешил мне остаться смотреть фильм с ними. Я сидел рядом и играл двумя горошинами, упавшими за ужином с моей тарелки.
9
Вернувшись в свою комнату после фильма, я опустился на колени перед тумбочкой. Открыл ящик и увидел у банки еще двух светлячков. Когда я открыл крышку, чтобы впустить их внутрь, в спальню вошел брат. Он забрался к себе наверх, отчего пружины заходили ходуном. Крышка упала на пол. Когда я поднял ее и закрыл, в банке было только три жука.
Один исчез.
Я слышал, как с шумом закрылась дверь спальни родителей. Сестра прошлепала из ванной к себе. Брат выключил свет. В наступившей тишине было слышно, как капает вода в бачке.
Я лежал не шевелясь и смотрел в темноту.
По комнате пролетел огонек и дважды просигналил, опустившись на дверную раму. Я медленно пополз к светлячку, остававшемуся на месте.
Иди сюда, прошептал я и вытянул руку. Зеленое пятнышко сползло вниз по двери. Я приоткрыл ее, оставив небольшую щель. Светлячок выпорхнул в коридор. Я на цыпочках пошел следом. Из окна дул ветер и холодил ноги. Скорее всего, два новых обитателя подвала прилетели оттуда. Я двинулся вперед, ведомый полосой света. В гостиной горели сигнальные лампочки на телевизоре и видеомагнитофоне, как два светлячка внутри умершей техники.
Порхающий жук трижды подмигнул и приземлился на кресло отца. Я прыгнул вперед, сложив ладони перевернутой чашей. Сначала мне показалось, что я упустил его, но тут меж пальцев вспыхнул зеленый свет. Я сжал правую ладонь, чтобы насекомое уже не смогло вырваться. Его крылышки щекотали ладонь.
А потом я услышал грохот.
Сердце ударило так громко, что биение отдалось в ушах.
Опять грохот.
Я весь покрылся потом, потому что понял, что это означает.
Пожалуйста, только не за мной. Не за мной, пожалуйста, шептал я в темноту.
Впервые услышав ночью эти звуки, я долго рыдал в подушку, тело оцепенело от страха, и я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Когда я рассказал об этом маме за завтраком, она сказала, что мне это приснилось, ни наверху, ни в шкафу, ни под моей кроватью не живет чудовище. Но папа открыл мне правду.
Ты слышал шаги Человека-сверчка, объяснил он. Это огромный старик с выпученными черными глазами и вывернутыми в обратную сторону коленями. Он пытался изобразить его и принялся ходить вокруг стола, скорчив страшную гримасу. И еще у него усики-антенны на голове, когда он входит в дом, они упираются в потолок.
А зачем он входит в дома? в ужасе спросил я.
Папа развернул стул и сел, широко разведя колени.
Потому что он охотится на детей с помощью своих антенн. Он прижал обе руки ко лбу и помахал ими. Он носит в руках масляную лампу, чтобы лучше видеть, ловит детей, которые плохо себя ведут, и сажает в мешок.
А что он потом с ними делает? пролепетал я. Это было очень интересно.
Отец так близко поднес ко мне свое лицо, что его волосатая складка почти касалась моего носа, и произнес:
Он начинает с ног, потом туловище, в конце голова. Он щелкнул зубами. Он заглатывает их и трется коленями, издавая треск, как сверчок.
Сейчас, у кресла папы, когда светлячок бил крылышками у меня в ладони, тело мое холодело от ужаса от воспоминаний о том треске, который я слышал после рассказа папы, треске, издаваемом Человеком-сверчком.
В темноте грохнул еще один страшный звук.
Человек-сверчок идет за мной. Он засунет меня в свой мешок, потому что я подверг опасности жизнь новорожденного ребенка, когда поставил в его кроватку банку со светлячками. И потому что все чаще думал о жизни за пределами подвала.
Я затаил дыхание и посмотрел на окно в общей комнате. Решетки исключали мысль о побеге. Я повернулся к двери, которая никогда не открывалась. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы заставить ноги двигаться и переместиться в другую часть комнаты. Оттуда мне был виден коридор и полуприкрытая дверь моей спальни. Мне хотелось забежать туда, спрятаться под одеяло и вцепиться пальцами в мягкую подушку.
И тут заскрипели петли двери комнаты родителей.
Я вжался в стену у проема, открывавшего путь в общую комнату.
И опять услышал.
Этот треск издавал Человек-сверчок, когда терся коленями. Я представил, как усики-антенны его подрагивают и царапают потолок, когда он пытается уловить, где я спрятался. Выпученные глаза ищут источник света, чтобы вычислить меня по расположению тени.
Опять бух-бух. На этот раз ближе.
Прижав голову к стене, я посмотрел на свою тень на полу комнаты и услышал стук шагов. Я не сразу понял, что это не шаги, а мои зубы, но быстро закусил губу, чтобы не издавать ни звука.