Зима, скучная зима, когда кабальерос даже на охоту выезжают редко, длилась и длилась. Наконец перевалила за середину и поплелась к концу.
В это мертвое время сеньор, видать, тоже скучал. Часто проводил время с вассалами в пиршественной зале, играл с Диего в шахматы в своих покоях. С Хасинто тоже пробовал, но все время побеждал, поэтому, видимо, потерял интерес.
Нередко в сеньорскую опочивальню захаживала хорошенькая служанка Ньеве, а потом долго не выходила. Что там происходит, за закрытыми дверьми, догадаться было несложно. В голове рисовались волнующие картинки одна другой стыднее, а затем пронзала быстрая, как молния, мысль: Марита! Как мог де Лара забыть о ней? Как он смеет грешить с блудницей? Хасинто никогда так не сделает. Он навсегда сохранит верность избраннице!
В начале весны, после воскресной службы дон Иньиго пригласил его к себе. Любопытно: зачем он понадобился сеньору в такое позднее время? Ладно, чем гадать, лучше поскорее явиться и спросить.
Опочивальня сеньора была ярко освещена. ЛампыХасинто насчитал шесть, стояли на столе и висели над ним. Каминное пламя не просто горело, а яростно полыхало. Даже неизбывная в зимнее время промозглая сырость как будто слегка отступила.
Дон Иньиго, закутавшись в шерстяной плащ и привалившись к стене, сидел на широком табурете и смотрел на огонь. Медленно оторвал от него взгляд и перевел на Хасинто.
Ты же читать умеешь.
Он спрашивает или утверждает? Хотя неважно.
Да, сеньор.
Тогда будь любезен, прочти, он кивнул на лежащую на столе книгу. Странно, что Хасинто сразу не обратил на нее внимания. Видимо, потому что темно-серая обложка терялась на поверхности стола, сливаясь с ней. Один добрый вассал подарил мне эту рукопись. Сказал, в ней про Эль Сида. Так прочтешь?
Конечно, сеньор.
Как дон Иньиго мог сомневаться? Разумеется, Хасинто прочтет. Во-первых, интересно: до сих пор он лишь слышал песнь о Кампеодоре, но ни разу не читал, даже не знал, что его история записана. Во-вторых, приятно, что книжные знания наконец-то пригодились.
Он подошел к столу, открыл рукопись и начал читать. От пергамента слегка пахло чернилами, а в верхнем левом углу страниц вились яркие, пока не выцветшие узоры. Похоже, книга свежая, переписчик недавно закончил работу. Воистину добрый подарок преподнес тот вассал!
Хасинто с трепетом перелистнул очередную страницу.
«О Сид, в час добрый надевший шпагу!
Король запретил нам своим указом,
Строгим-престрогим, за крепкой печатью,
Давать вам приют под кровлею нашей,
Не то мы дома и добро утратим,
А к ним в придачу и оба глаза»
Такое ощущение, будто дон Иньиго даже не слушает: смотрит отстраненным взглядом в стену, рассеянным движением потирает ноготь на указательном пальце. Конечно, историю Руя Диаса все знают, причем во множестве вариаций. Может, поэтому сеньору не очень интересно. Но тогда мог бы попросить, и Хасинто прочел бы что-нибудь другое. Овидия, например.
Чинто? Что-то не так? Ты вдруг замолчал.
Да, он и впрямь замолчал Сам не заметил. Зато теперь понятно: сеньор все-таки слушает.
Все хорошо, дон Иньиго. Извините, пробормотал Хасинто и снова впился взглядом в строчки, стараясь произносить их с выражением.
Читал он долго. Может, уже полночь минула. В горле першило и немудрено.
Видели б вы, как там копьями колют,
Как щиты на куски разбивают с ходу,
Как с маху рубят прочные брони,
Как значки на копьях алеют от крови,
Как мчатся без всадников резвые кони!
Кличу «Аллах!» клич «Сант-Яго!» вторит.
Он кашлянул, и дон Иньиго указал на маленький кувшин на столе.
Вот, глотни сидра.
Хасинто с удовольствием подчинился.
Устал? спросил сеньор.
Нет. Ничуть, соврал он.
Ладно. Тогда, скажем, я устал. Можете идти. Оставьте все здесь. Завтра продолжим. И даспасибо. Вы хорошо читаете, и голос у вас хороший.
Благодарю, сеньор.
Хасинто припал к его руке, попрощался и вышел за дверь.
С того дня вечерние чтения повторялись еще три раза. До окончания песни о Сиде оставалось совсем немного. Но, может, потом де Лара попросит еще что-нибудь почитать? Хорошо бы! И сеньор доволен, и самому интересно. А то вечно либо времени на книги не хватало, либо слишком уставал, чтобы еще и в буквы вглядываться.
А Кампеадор все-таки восхищает! Хасинто с детства нравилось о нем слушать. Читать понравилось не менее. Вот таким, как Руй Диас, и должен быть истинный идальго! Он доблестен, честен, благороден и верен своему сеньору-королю! Но какое страшное, несправедливое оскорбление нанесли Сиду его мерзавцы-зятья! Это всякий раз возмущало Хасинто.
Густиос пред ним повергся во прах,
Устами припал к королевским стопам.
«Явите милость, владыка наш!
Сид ноги и руки целует вам.
Ему вы сеньор, а он ваш слуга.
С каррьонцами сами его дочерям
Вступить вы велели в почетный брак.
Вы слыхали про честь, что нам воздана.
Осрамили жестоко инфанты нас:
С Сидовых дочек одежду сорвав,
Обеих избили они без стыда,
Их бросили в Корпесе, в диких горах
На съедение птицам и хищным зверям».
Хорошо, что король и кортесы окажутся справедливы, и злодеи получат по заслугам! Хорошо, что у Кампеадора преданные и честные вассалы. Они без толики сомнений сошлись в поединке чести с врагами сеньора.
Бьет дон Мартин что есть силы наотмашь,
Рассек на инфанте шлем золоченый,
Завязки на нем порвал, как бечевки,
Забрало пробил до подкладки холщовой.
Шпага насквозь через холст проходит,
Волосы режет, касается кожи.
Резкий стук в дверь прервал его на одном из самых захватывающих моментов. Сеньор также досадливо поморщился, но войти позволил.
На пороге появился Гонсало.
Дон Иньиго, прибыл посланец от идальго Алвареса. Он здесь, за дверью, оруженосец махнул рукой себе за спину.
Хорошо. Передай: я буду с ним говорить.
Кабальеро вошел в покои через несколько мгновений. Его одежда напоминала лохмотья: грязная, рваная, а на груди и левом рукаве большие красно-бурые пятна. Кровь. Его или чужая? Как бы там ни было, а вести он наверняка привез важные. Понять бы теперь, как следует поступить Хасинто: остаться здесь или уйти? Де Лара не велел ни того, ни другогословно вовсе забыл о нем. А спрашивать поздно: сеньор уже поднялся и шагнул навстречу гостю. Тот преклонил колено и заговорил:
Дон Иньиго, ваш верный вассал и мой сеньор идальго Бенито Алварес целует вам руки моими устами и умоляет о помощи
Он облобызал руку де Лары и с его позволения встал.
Как вас называть, кабальеро?
Теофано.
Говорите, Теофано. О чем просит мой добрый вассал?
С Божьего соизволения мой сеньор до сих пор успешно управлял пограничными землями, что за Тахо. Но подобно саранче навалились неверные! Осадили Нуево-Балуарте!
А что сарацинский идальго ибн Мансур? Он должен был помочь. Или предал наш договор?
Нет, дон Иньиго. Он помогал, пока мог, но потом на его собственных границам враги объявились.
Значит, помощь нужна немалая Теофано, вы сейчас откушайте и отдохните, а с утра поезжайте к идальго Алваресу и передайте: я приду на выручку. Завтра же начнем готовиться к походу и, даст Бог, утром четвертого дня выступим.
Когда посланник удалился, сеньор прошелся по опочивальне, затем глянул на Хасинто и сказал:
Вот так-то, эскудеро: нас ждет война. Поэтому хватит чтений, ступайте спать. Завтра подняться придется еще до зари.
Хорошо, дон Иньиго! выпалил он и спросил: А меня вы с собой берете?
И вас, и Диего с Гонсало.
Издать бы ликующий вопль, заскакать от радости по комнате! Жаль, нельзя. Остается только улыбаться во весь рот.
Спасибо, сеньор!
Де Лара посмотрел на него как-то по-доброму и усмехнулся.
Иди к себе, Чинто. Хорошей ночи. Главное, постарайся все же уснуть, а не мечтать о сражениях. И еще: встретишь Диего, ничего ему не говори. Пусть хотя бы один из вас выспится.
Сеньор как в воду глядел: Хасинто и впрямь полночи не смыкал глаз. Еще бы! Скоро, совсем скоро его первая битва. Он уже слышал конский топот, крики воинов и лязг мечей, видел себя, несущимся на Валеросо.
Вот он перехватывает предназначенный сеньору удар, пронзает врага копьем, а потом еще одного, и еще!
Наивные, самонадеянные мечтания, конечно. Скорее всего, ему, как и Диего в прошлый раз, придется стоять в тылу с конями. Но все равно это лучше, чем оставаться в замке, дожидаясь возвращения рыцарей.
Когда Хасинто наконец-то задремал, ему приснились рыцари, стяги, взятые крепости, плененные мавры и мавритянки. А рядом с ним бился отец. И он был вовсе не таким угрюмым, каким помнился. Напротив: смотрел на него теплым взглядом и говорил: «Молодец, эскудеро».
Хасинто вскочил с кровати еще до гудка рассветного рога. Удивительно, но чувствовал он себя вполне отдохнувшим, даже бодрым, хотя поспать удалось совсем немного. Наверное, все дело в том, что война! А еще в том, что нужно успеть первым сообщить об этом Диего. Вчера дон Иньиго велел молчать, но сегодня-то можно! Как же хочется увидеть выражение лица приятеля, когда тот узнает, что сеньор берет в сражение всех троих оруженосцев!
Увы. Диего уже все узнал. На подворье сам бросился навстречу Хасинто и выпалил:
Чинто! Война! Ипредставляешь? нас всех берут!
Только и оставалось, что показать: он услышал об этом раньше.
Да. Посланник при мне к дону являлся. Вчера вечером. Просто сеньор велел ничего тебе не говорить, чтобы ты выспался, а не грезил о сражениях.
Вот так-то! Пусть знает!
А ты, значит, не грезил? с хитрецой спросил Диего и прищурился. Спокойно проспал всю ночь?
Полночи не спал, смеясь, признался Хасинто. Так что тебе повезло больше.
День прошел в суете. Они быстро, но тщательно начищали мечи, копья, доспехи, готовили лошадей.
На внешнем дворе скопились телеги. В них воины укладывали запасное оружие и кольчуги, а слугиснедь, что в пути не испортится: сало, вяленую свинину, сухари. В день выхода за телегами потянутся овцы, свиньи. Присоединятся и мужчины из челяди, а также некоторые крестьянесоставят пешее ополчение.
А по дороге обозные девки пристанут, судорожно сглотнув, сказал Диего и опечалился. Жаль, не для нас Мы еще не рыцари и своего добра у нас нет.
Обозные девки Интересно, они молодые? Красивые? Хотя какая разница! Хасинто не надо их, ведьм этих! Разве можно думать о блудницах, когда в его жизни была Марита?! Вот сразу понятно: приятель не любил ее по-настоящему. Так, просто восхищался, как и положено восхищаться женой своего сеньора.
Гонцы к вассалам дона Иньиго отправились сразу, на заре. В том числе и во владения Хасинто. А это значит, что он увидит знакомые, родные лица. Мигель, Чебито, Фернандо Они будут защищать его в битве, если ему доведется в нее вступить, сделают все, чтобы не допустить его смерти или пленения. А Хасинто сделает все, чтобы не допустить смерти или пленения своего сеньора.
Благодаря вассальным связям и взаимовыручке рыцари Леона и Кастильи непобедимы!
Глава 5
Дожди еще не прекратились, дороги не просохли, потому продвигались всадники медленно. Чавкали копыта, изо ртов коней и людей вырывался пар. Весна-то пришла, да теплеть еще не начало.
Обозы отставали: колеса телег вязли в земле, а в гористой местности, случалось, сходили с оси.
Ох как не вовремя напали враги на Бенито Алвареса! Вот бы хоть на полмесяца позже! Хотя им-то, врагам, хорошо: осадили крепость, встали лагереми не нужно тащиться по весеннему бездорожью.
Хасинто поежился, пытаясь согреться. Увы, бессмысленно. Хотя в сюрко и в подбитом мехом плаще поверх кольчуги телу не было холодно, зато нос, щеки и пальцы ног изрядно мерзли. При взгляде на округу и вовсе казалось, будто не только людивесь мир озяб: испятнанные тусклой зеленью горы и дымные тучи, изъеденная дождем земля и серые, похожие на голодных попрошаек вязы, буки, каштаны.
Вот бы в Леоне-Кастилии совсем не было зимы! Как в южном Аль-Андалусе. Говорят, в тех краях вообще холодов не бывает. Всегда плодоносят деревья, и на каждом поют райские птицы, цветы каждый день распускаются, зреют апельсины и другие, неведомые, плоды. Зверья и дичи немеренно, а золота так много, что самые бедные из мавров богаче рикос омбрес. Жаль, что все это досталось неверным, а христианские земли скудны и суровы. В этом испытание, посланное Господом, и наказание за грехи. Сначала нужно повергнуть измаильтян или обратить их в истинную веру, тогда благодатные края вернутся к христианам.
Ради этого все короли, да и рикос омбрес тоже, ходили и ходят войной на Аль-Андалус. Ну и еще, конечно, чтобы захватить побольше добра. Хотя это одно и то же.
От мыслей отвлекли слова сеньора:
Хорошо бы до замка де Вела добраться, пока не стемнело, иначе придется лагерем встать. Не хотелось бы.
Де Лара сказал это негромко, но Хасинто расслышал: он, как и Диего с Гонсало, ехал лишь в шаге от господина. А впереди и позади тянулась, будто змея, колонна рыцарей с хвостом-обозом.
Все-таки везет Диего! Они будут проезжать через владения его отца. Друг увидит родичей. Более того: его батюшка со своими людьми присоединится к войску, умножив и усилив его. А вот земли Хасинто находятся дальше и в стороне, его вассалы должны поджидать всадников у южного склона Пенья-Лабрытакое повеление сеньор отправил матушке Хасинто.
В замок де Вела все же успели засветло.
Перекличка рогов, грохот мостаи всадники потянулись за стены. Большинство воинов заночуют в гарнизонных жилищах, сараях, конюшне, а то и вовсе на земле. Лишь наиболее знатные смогут разместиться в самом замке. Скорее всего, и Диегосыну, наследнику идальго Маркеса, придется уступить свою опочивальню одному из идальгос.
За трапезой в этот раз прислуживали все три оруженосца. Понятно: рико омбре, сеньор, должен подчеркивать свое могущество и знатность, когда гостит у вассала.
А еда оказалась вкуснейшей! По крайней мере те куски телятины, что Хасинто ухватил со стола, и ядреный, пахучий овечий сыр. Благо, время на то, чтобы откушать, нашлось. Все-таки куда лучше не в одиночку за столом прислуживать: тогда можно и поесть, и в разговоры вникнуть.
Идальго Маркескучерявый, как Диего, только седой, сразу Хасинто понравился. Весельчак и балагур, он сидел по правую от сеньора руку, потому его байки, зачастую приправленные богохульством, были отлично слышны. Иногда не удавалось сдержать смех. Идальгос же хохотали в голос, и дон Иньиго тоже. На губах Диего сияла гордая улыбка: ему явно нравилось всеобщее внимание к отцу.
Эх, обидно, что идальго Маркес отправит сражаться своих людей, но сам не пойдетлоб перевязан, рука зажата между двумя дощечками и подвешена к груди. Как он пояснил: турнир неудачный.
Матушка Диего казалась полной противоположностью его отца. Сидела почти неподвижно, смотрела на рыцарей большими строгими глазами и скорбно поджимала губы. Когда беседы и смех на несколько мгновений смолкли, спросила:
Дон Иньиго, как наш сын и наследник? Достойно ли служит? Не приносит ли вам огорчений?
Хасинто скорее почувствовал, чем увидел, как приятель сжался, будто в ожидании удара. Интересно: до этого похожий вопрос задавал идальго Маркес, но тогда Диего ничуть не волновался. Значит, он побаивается своей матушки. Неспроста, видать, рассказывая о родичах, упоминал о ней сухо и вскользь, а об отце говорил с охотой и воодушевлением.
Прекрасная донья Раймунда, я нарадоваться не могу, что ваш сынмой эскудеро. Храбрый, доблестный и верный, он обладает добродетелями, о коих иным кабальерос остается только мечтать. Де Лара поднялся из-за стола, подошел к ней и поцеловал руку. Но я не удивляюсь этому. У дамы, пленившей мое сердце, просто не могло быть иного сына.
Слышать от сеньора куртуазную речь оказалось непривычно. Вроде до этого он ни разу так не говорил, даже общаясь с доньями Беренгарией и Бланкой. С другой стороны, ониего родственницы, так что неудивительно.
Благодарю вас, о рыцарь, ответила донья Раймунда. Похвала моего сеньора для меня дороже смарагдов.
Я не могу называться сеньором прекрасной доньи, дон Иньиго вновь поцеловал ее руку. Я могу быть лишь ее верным паладином.
Он вернулся на место, и обоюдные любезности прекратились. Дальше разговор пошел о грядущей битве. Из груди Диего вырвался вздох облегчения, а плечи, до сих пор напряженные, расслабились.