Уйдите! приказал Иньиго Рамирес. Оставьте нас с идальго вдвоем.
Все послушались. Манрике и второй рыцарь поплелись вниз по лестнице. Хасинто же спустился до поворота, а там прислонился к стене. Нужно дождаться сеньора.
Ждать пришлось долго, и вот уже он не стоял, а сидел на ступеньках.
Его мыслямивпервые за годвсецело завладела матушка. До сих пор он редко вспоминал о ней и почти не скучал. Один раз получил от нее письмо, честно собирался ответить изабыл. Конечно, столько всего случилось! Марита. Клятва оруженосца. Новые обязанности. Тренировки. Охота. Война. Сеньор и поиски его сына.
Матушка, наверное, тревожилась, не получив ответа на послание, но второе отправлять не стала. Может, решила, что негоже отвлекать повзрослевшего сына от службы: он лучше знает, что делать и когда отвечать. Матушка давно ни к чему его не принуждалас тех пор, как он в возрасте семи лет перешел из-под опеки женщин под начало отца и других мужчин. Она не вмешивалась в его воспитание, не ругала, не поучала. Правда, укор в ее взгляде значил для Хасинто не меньше, чем гнев отца. Лишь когда Варгас-старший погиб, матушка взяла судьбу сына в свои руки и отправила его в монастырь. Раньше Хасинто злился, думая, что она гадину-Пилар послушала. Теперь понимал ее поступок.
У отца был уговор с де Ларой, что тот возьмет Хасинто в оруженосцы. Но отец погиб. Сначала был траур, потом сеньор ушел воевать. Держать же отрока четырнадцати лет в родовом замке и без наставника было неправильно. Тут-то и вспомнились разговоры Пилар о монастыре. Матушка могла отдать Хасинто на службу к другому сеньору, попроще, но, похоже, решила дождаться, пока рико омбре выполнит свое обещание. Де Лара и выполнил. Правда, лишь через два года. Наверное, сделал бы это раньше, но сначала женился, затем потерял жену и сына. Ясное дело, ему было не до оруженосцев. Главное, что сеньор все-таки призвал Хасинто на службу, не забыл. Матушка была права, решив ждать.
Может, она рассуждала не так, как он представлял, но приятнее думать, что именно так.
Бедная Каково ей сейчас? Она не знает, цел сын или покалечен, жив или мертв. Явись к ней дон Иньиго с тем известием, с каким явился к донье Раймунде, как бы она себя повела? Вряд ли стала кричать, рыдать. Онадругая. Кроткая, сдержанная, мудрая. По ее лицу текли бы слезы, но ни одного обвинения не сорвалось бы с уст.
Как тогда, когда погиб отец
Она занималась тризной, привечала рыцарей. Она говорилаи молчала. Ни слова о себе и своем горе. Такая смиреннаяи такая стойкая!
Хасинто все равно чувствовал: она еле сдерживалась, чтобы не убежать и не разрыдаться.
В ту ночь он пришел в ее покои. Это было непозволительно, ведь он уже не ребенок, а почти мужчина. Но его и матушку тогда не беспокоили приличия. Она уткнулась лицом в его колени и разрыдалась. Хасинто гладил ее по голове и тоже плакал.
Все же он по ней скучает! По ней, по Санчитопо дому! На миг показалось, что готов все бросить и отправиться в родовой замок! Хорошо, что лишь на миг. Он не можети не хочет! оставлять сеньора. Даже ради матушки. Потому что война Иньиго Рамиресаего война. Больего боль, и радостьего радость.
Словно в ответ на мысли, за спиной раздались шаги и голос де Лары:
Идем, Чинто.
Хасинто вскочил, обернулся. Сердце ухнуло и, неспокойное, заколотилось. Слова вырвались прежде, чем он решил, стоит ли их произносить:
Дон Иньиго! Клянусь: я не трусил! Не прятался за Диего! А промолчал потому Потому что
Я знаю, откликнулся де Лара. Знаю. Не нужно клятв. Он приобнял Хасинто, сжал его плечо и добавил: Молодец, что промолчал, амиго.
Сеньор впервые назвал его другом! Из-под вязкого слоя тревоги и горечи пробилась отрада, а по телу прокатилась теплая волна.
Дон Иньиго довел Хасинто до выхода из замка, так и не убрав руку с его плеча, и это было приятно.
Внутри, надо думать, места уже не хватит, сказал он. Поищи ночлег на подворье. Спроси в гарнизоне или на конюшне.
Да, сеньор. Я найду, где переночевать, не беспокойтесь.
Я и не беспокоюсь. А вот тебя явно что-то тревожит. Что?
Он отпустил Хасинто, встал напротив и вопросительно приподнял брови.
Ничего.
Не лги, у тебя не получается. Слова доньи Раймунды так сильно задели?
Задели Но я понимаю, почему она так говорила. Я не из-за нее
Из-за чего же?
Решиться на откровенность? Промолчать? Но тогда сеньор, чего доброго, подумает, будто Хасинто ему не доверяет.
Я волнуюсь о матушке. Она не знает, жив я или нет.
Она знает.
Как?!
Я написал ей. То есть, конечно, не я. Падре записал с моих слов. Надо было сказать тебе об этом раньше, но я, признаюсь, забыл. Гонец к донье Леонеле отправился еще когда мы были в Эстремадуре. Так что она знает и что ты жив, и что хорошо сражался. А завтра в Тручас двинутся ваши вассалы и
Хасинто не дал ему закончить. Опустился на колено, припал к сеньорской руке и забормотал:
Спасибо Спасибо, сеньор
А ты и впрямь за нее волновался протянул де Лара и поднял его за плечи. Может, тебе стоит ее навестить?
Мне достаточно знать, что она в спокойствии. А я ваш эскудеро и должен
Де Лара фыркнул.
Неделю я без тебя обойдусь. А ты съезди в Тручас, передай донье Леонеле мое почтение и восхищение. Не сейчас, конечно. Сначала в Кабрелес вернемся, а там видно будет.
* * *
Конец весны выдался непривычно знойным. Словно и не весна вовсе, а разгар лета. Что ни тренировка, так пот лил ручьем, щипал, разъедал кожу. Казалось, от него вот-вот доспехи заржавеют. Сеньор, несмотря на жару, не щадил: с утра до вечера заставлял бегать в кольчуге, в ней же скакать на коне, биться со столбами, с Гонсало, с ним самим, с пажами.
Наверное, скоро де Лара сделает кого-то из пажей оруженосцами. Лишь бы не мерзавца Ордоньо! Правда, сейчас гаденыш не цеплялся к Хасинто. Пажу не дозволено спорить с тем, кто прошел крещение войной. Даже Ордоньо это понимал, хотя косился с прежней злобой.
После одной из изнурительных тренировок дон Иньиго позвал Хасинто плавать. Ничего ужаснее и представить нельзя! Руки и без того тряслись от перенапряжения, ноги болели, чуть не подкашивались, к тому же воду он терпеть не мог. Жаль, невозможно отказаться. Сеньор ведь неспроста так много времени его тренирует, порой доводя до изнеможения. Зато почти освободил от повседневных дел. После возвращения в земли де Лара Хасинто лишь трижды прислуживал за трапезой, а псами и лошадьми вовсе не занимался. Эти обязанности всецело легли на пажей. Почему так, он догадывался: в следующей битве ему с самого начала предстоит сражаться рядом с доном Иньиго, а не торчать позади войска. Эта честь стоит того, чтобы превозмогать себя каждый день, каждый час. Нельзя разочаровывать сеньора! Пусть видитего эскудеро силен, вынослив и готов к трудностям.
На озеро, так на озеро, сказал он с показной бодростью.
Может, де Лара все-таки не станет сильно мучитьпо крайней мере, не заставит плавать в кольчуге? Тем более солнце ползет к закату, а Хасинто за сегодня лишь дважды снимал доспехи и выпускал оружие из руктолько чтобы сходить на кухню и поесть. Иньиго Рамирес не может этого не знать.
Кровавое закатное озеро уже давно не пугало и не казалось адовым пеклом. Хасинто даже научился видеть в нем красоту, о которой так часто говорил дон Иньиго.
Когда же солнце нависало над горной грядой, но не касалось ее, порыжелые лучи высвечивали и выделяли пятно на скале так четко, что было видно: никакая это не корова и тем более не баран, а самый настоящий бык. Тот, которого сеньор показывал год назад. Toro de piedra
Ты это зачем взял? спросил де Лара, стоило Хасинто спешиться и снять с седла поеденную ржой кольчугу.
А что, не нужно? Вы сказали, мне надо сплавать.
Не тебе, а нам. День выдался знойный. Освежимся. А железо ни к чему, ты и так устал. Чего доброго, тяжесть ко дну утянет.
Хорошо, сеньор, Хасинто снова приторочил кольчугу к седлу. Сколько времени нужно плавать?
Де Лара пожал плечами.
Да сколько хочешь. Ты, похоже, не понял: мы сюда просто так пришли. Он стянул ботинки, чулки со штанами и блио, оставшись в нижней рубахе. Это не тренировка. Можешь вообще в воду не заходить, а дождаться меня на берегу.
Ну уж нет! Хоть сеньор сказал, что необязательно лезть в озеро, но пусть знает, что Хасинто не станет отсиживаться, несмотря на усталость!
Быстро сбросив с себя все, кроме камизы, он первый бросился в воду ипоразительно! Наслаждение! Нежный холод успокаивал раздраженную кожу, смывал пот, обволакивал тело. Хасинто застонал от удовольствия. Дон Иньиго засмеялся, крикнул:
Я завидую! и тоже плюхнулся в воду.
Обдав лицо Хасинто мириадами брызг, поплыл и быстро его обогнал. Похоже, сеньору нравилось плавать не только после тренировок. Иначе как бы он научился так хорошо держаться на воде? Разгребая ее сильными руками, резкими взмахами, легко добрался до противоположного берега. Хасинто и не надеялся догнать, тем более перегнать сеньора и бултыхался посередине озераон вообще неуверенно себя чувствовал без тверди под ногами. Завидев же, что Иньиго Рамирес двинулся обратно, тоже повернул к земле. Освежилсяи чудно. Хватит. К тому же солнце почти закатилось.
Хасинто выбрался на камни и отошел от берега. Отдышавшись, повернулся к озеру и не увидел де Лары. Темная гладь была мертвенно-спокойной. Сердце ухнуло, в груди похолодело. Несколько мгновений он вглядывался вдаль: может, удастся разглядеть черноволосую голову, или мелькнут его руки, разгребающие воду.
Пустота.
Сеньор! завопил он. Дон Иньиго!
Эхо вторит «и-иго-о, и-иго-о». Вода с утробным чавканьем бьется о камниплюх-плеск-хлюпвот-вот сожрет, утянет в ненасытное чрево!
Сеньор!
Кончики пальцев дрожат, по телу разливается ледяной страх.
Дон Иньиго!
Нет мыслей, кроме одной: броситься в ненавистное озеро! Найти! Спасти!
Он ринулся к воде, уже собрался прыгнуть в нее, но что-то холодное и мокрое коснулось ступни. Хасинто вскрикнул и отскочил.
Это не «что-то»это пальцы де Лары. Сеньор вынырнул и, опираясь о камни, вышел на берег.
Жив! Не утонул! Беда миновала! Слава Господу! От облегчения и радости чуть ноги не подкосились.
До чего хорошо выдохнул де Лара.
Хорошо?! Значит, он довольный, сукин сын! Сволочь! Врезать бы!
Из груди вырвались хрипы: не то ярости, не то обиды.
Чинто, что с тобой? Иньиго Рамирес принялся выжимать воду из волос и камизы.
Ненавижу
Чего?!
Сеньор аж замер, перестав скручивать подол рубахи, и вскинул ошарашенный взгляд.
Вот бы его ударить! Сначала ударить, а потом обнять и сказать, как рад видеть его живым!
Ненавижу!
Как он посмел сказать такое?! Почему язык оказался быстрее разума?!
Хасинто рухнул на одно колено. Кажется, разбил его до крови, но сейчас это не имело значения.
Простите, пожалуйста, простите, дон Иньиго! Я не хотел Я не всерьез. Но вас видно не было. Я кричал, звал, а вас не было. Я испугался сильно. А потом вы сразу оказались у берега, и я
Ладно, можешь не продолжать, Де Лара положил руку на его голову и пробормотал: Я слишком люблю плавать. Под водой тоже. Это странно, знаю. Я должен был предупредить. Не подумал. Моя вина. Не хотел тебя пугать. Встань же.
Вы не злитесь?
На твое «ненавижу»? Нет, конечно. Оно ведь значило совсем иное. Почти противоположное. Встань. Хасинто послушался. А теперь переоденься в сухое. Дни жаркие, вечера прохладные. Простуженный эскудеро мне ни к чему.
Дон Иньиго, словно подавая пример, надел штаны с чулками, снял мокрую камизу. Тут Хасинто и заметил на его груди два бугрящихся шрама и совершенно неприлично на них уставился. Они были уродливы икрасивы: они говорили о воинской доблести. Сеньор проследил за его взглядом, затем провел пальцами по одному из рубцов и сказал:
Да, это те самые. От бычьих рогов. Говорю же: до смерти останутся. Напоминание он усмехнулся и натянул сухую рубаху. А ты что застыл? Я же сказал: переоденься.
Да, сейчас.
Хасинто наконец оторвал глаза от сеньора и подошел к сваленной на берегу одежде. Только оказавшись в сухой рубахе, осознал, что и впрямь замерз. Хорошо, что захватил с собой плащ. Тем более что дон Иньиго и не думал сразу возвращаться в замок. Он уселся на еще теплые камни и устремил взгляд на скалы, почти черныетолько у подножия плыл призрачно-белый туман, да на верхушках отплясывали багряными искрами последние лучи. Сеньор улыбался, лицо его казалось безмятежным, даже счастливым.
Плескалась вода, теперь ласковая, а не хищная, перекатывалась и шелестела галька, шуршал тревожимый ветром прошлогодний рогоз. Звуки убаюкивали, а тихая радость сеньора наполняла душу Хасинто спокойствием и, одновременно, зыбким и до странности приятным волнением.
Я счастлив, когда вы такой прошептал Хасинто.
Какой?
Ну, не знаю умиротворенный? Вот как это озеро в солнечный и безветренный день.
Тебе бы хугларом быть, рассмеялся де Лара и посмотрел на Хасинто. Говоришь, как поешь. Ничего я не это как ты там сказал? Умиротворенный? Слово-то какое выбрал! он снова засмеялся. Просто сегодня у меня такое чувство, будто только что вернулся домой. Даже о неудачных поисках забыл.
Он помрачнел и насупился.
Нет! Лишь бы не разрушилось волшебство! Лишь бы сеньор не думал о плохом!
Удача еще придет!
Брось, Чинто. Я не дурак. Знаю, что никто в это не верит.
Я верю! Потому чтопотому что верю в вас.
Да? А вот я почти разуверился Столько попытоки все зря.
Если вы ищете, значит, на то есть причина. Значит, рано или поздно найдете.
Может быть
Он отвернулся. Теперь Хасинто видел только чеканный профиль: нос с горбинкой, прямой высокий лоб и линию рта, уголки которого слегка опустились.
Вы же не просто так ищете, сеньор. Не просто ребенка среди всех остальных детей Вы знаете, кого и как искать.
Наверное Маленькая отметина на радужке На левом глазу. Многие знают, что она есть. Никто не знает, где именно и как выглядит. А те, кто знали, погибли Табита, кормилица, служанки Остальные же неоднократно пытались подсунуть не того.
Вот видите! Есть примета. Значит, найдете! Когда-нибудь!
Если он жив почти неслышно сказал де Лара и чуть громче добавил: Спасибо, Чинто. Спасибо, что веришь. Вот и я пытаюсь. Иначе тяжело Очень тяжело думать, что после меня никого не останется. Чем я прогневал Господа, что он забрал всех моих детей? Понимаешь? всех! Даже бастрюков. А что если из-за них он и разгневался? Не знаю Единственная надежда: может, хотя бы одного сына пощадил. Может, найти егомое испытание? Вот и ищу. Ведь неспроста в Саньтьяго-де-Компостело мне было видение
Какое видение?
Де Лара помотал головой, поднялся и бросил:
Пора возвращаться. Вечерню мы пропустили, но я должен успеть к трапезе. Обещал тетушке Беренгарии.
Похоже, дон Иньиго уже пожалел об откровенности. Это понятно: рыцарь может показать уязвимость или равному, или сеньору, или даме. Де Лара же открылся оруженосцу. Но Хасинто никому ничего не расскажет. Даже будь жив Диего, и ему бы не рассказал. Доверие сеньора бесценно!
* * *
Они снова сидят на берегу озера, оба только в штанах: вечер теплый. Хасинто смотрит на шрамы на груди де Лары, а тот говорит:
Бык оставил. До самой смерти.
Хасинто смотрит на них, а потом касается ладонью. Это приятно. Кожа сеньора влажная после воды, но горячая.
Напоминание, шепчет дон Иньиго.
Напоминание, вторит Хасинто и касается его груди, изуродованной рубцами.
Онипрекрасны! Сеньорпрекрасен! Он лучший! Из мужей, из воинов, из всех людей! Хасинто отдаст за него и жизнь, и честь, и вообще все.
Де Лара не отстраняется, лишь слегка откидывает голову. Хасинто наклоняется, целует шрамы, а потом скользит губами вверх: касается ключиц, выемки между ними Сеньор перебирает пальцами его волосы и, щекоча, проводит ладонью по тыльной стороне его шеи и нижепо обнаженной спине. Что-то темное, теплое, влажное обволакивает тело. Голова плывет. Сладкое напряжение, наваждение, истома. И так хорошо-хорошо
Нет! слышит Хасинто собственный крик и, задыхаясь, подскакивает на кровати. Нет-нет-нет! Нет!
Он мотает головой, капельки пота разлетаются в стороны. Откидывает одеяло. Рубаха стоит колом.
Нет! Такого не может быть! Не должно быть! Никогда! Ни за что! Дьявол! Дьявол! Это все он! Отец лжи добрался до Хасинто, послал греховное видение! Нет!