Mierda!
* * *
Взгляд упал на темную стену, чуть заметно расчерченную серыми полосами. Хасинто приподнялся и глянул в окно: почти рассвет, но рог еще или не звучал, или сон был слишком крепким.
Сон! Что снилось?
Хасинто отбросил одеяло, вскочил с кровати и нахмурился, пытаясь вспомнить.
Так. В полночь он обошел двор и замок. Поднялся к себе, раскидал большую часть мяты по полуПакито вместо нескольких веточек притащил целый веник. Хасинто еще усомнился, правда ли это мята и переспросил. Серв сказал, что такую травку на глаз и нюх определяет, хоть и неумный. Пришлось ему поверить. Он пожевал горько-леденящие листики, как велел ибн Якуб, затем помолился и лег в постель.
Уснуть мешали навязчивые и невеселые мысли; Хасинто долго ворочался, прежде чем усталость победила, тревога улеглась, а сознание померкло.
Следующее воспоминаниестена, рассвет. Выходит, ему ничего не снилось, хвала Пресвятой Деве. То ли мята подействовала (если это была она), то ли демон испугался молитв и хлыста, потому сбежал обратно в пекло.
Хасинто поежился от утренней прохлады и подошел к окну. Подворье пустовало. Значит, рассветный рог точно не гудел, и можно еще немного поваляться в кровати. Хотя нет, нельзя. Вдруг за короткое время все-таки приснится срамной сон? Хасинто не готов это проверять. Лучше займется чем-нибудь: например, проедется по окрестностям, сейчас спокойным, тихим, дремотным.
* * *
Дон Иньиго и кабальерос вернулись с богатой добычей на четвертый день. Только! На четвертый! Наконец-то.
Хасинто вышел, почти выбежал к воротам, встречая сеньора. Когда его увидел, губы сами собой расползлись в улыбке. Наверное, со стороны она выглядела глупо-наивнойи пусть. Так радостно, что де Лара вернулся! Даже обида забылась.
Спешившись, дон Иньиго отдал лошадь Гонсало, погладил сидящую на руке орлицу, потом глянул на Хасинто и улыбнулся.
Как ты? Надеюсь, не заскучал без нас.
Скучал! Очень скучал!
Что же: не нашел себе дела?
Вот дьявол! Сеньор все не так понял.
Нашел, конечно! Я не от безделья заскучал. Я всегда был занят. Но я скучал по вам. По всем вам! Многие уехали охотиться. Замок будто опустел. К тому же вы не предупредили меня, ничего не сказали.
Хм А должен был?
Нет, что вы! Я не к тому
Де Лара рассмеялся.
Ладно, Чинто, я тебя просто дразню. Ты хворал, вот я и не стал беспокоить.
Я не хворал!
Не спорь, сделай милость.
Иньиго Рамирес поморщился и перевел взгляд на главного сокольничего. Тот сразу приблизился, забрал Торменду, и сеньор с видимым облегчением стянул рукавицу и опустил руку.
Чинто, ступай, помогите с добычей. Ее, как видишь, немало. Вечером будет славный пир.
Да, сеньор!
Он бросился к рыцарям и слугам: и те, и другие волочили в замок, а потом на кухню оленей, кабанов, ланей. Некоторые туши были уже обескровлены и выпотрошены, другие источали остро-кислый запах свежей крови. Да уж, охота удалась на славу. Жаль, как жаль, что Хасинто ее пропустил!
На пиру прислуживали он и Сантьяго. Гонсало и Ордоньо сеньор освободил до утра. Отлично! Не хотелось бы видеть торжествующий взгляд гаденыша, тем более сегодня. Хасинто и так не по себе. Радость от возвращения Иньиго Рамиреса скрадывается из-за мерзкого чувства обделенности. Не очень-то приятно слышать, как рыцари обсуждают охоту, на которой его не было. Они говорят о доблести друг друга, шутят, вспоминают смешные случаи и опасные. Хасинто же остается лишь сожалеть, что он во всем этом не только не участвовал, но даже не видел. Провел весь день у мавра, разучивая слова неверных. Причем половину из них уже забыл.
Больше такого не повторится! Даже если он взаправду заболеет, все равно не упустит сеньора из виду и приложит все силы, чтобы скрыть телесный недуг.
Завтра он встанет раньше всех и с самого утра пойдет тренироваться. Чтобы де Лара видел: Хасинто здоров и полон сил. Так и будет!
* * *
Прелестница Рената выглядывает из-за кустов бузины и призывно улыбается. В саду больше никого нет. Не ответить на призыв невозможно.
Хасинто бросается к ней, но девица мчится прочь, смеясь и оглядываясь на бегу. Нет, ей не уйти!
Он несется вдогонку. Еще чуть-чутьи настигнет! Протянет ладонь, ухватит развратницу за тугие косы, намотает их на руку, прижмет к себе вожделенную плоть!
ВотРената в его объятиях. Сейчас он сорвет с ее губ поцелуй, а с телаодежду!
Но почему-то девицу не удается удержать, она ускользает. Потом вовсе исчезает, а сеньор берет лицо Хасинто в свои ладони и большим пальцем проводит по губам.
Сеньор Откуда он здесь?
Не думай об этом, Чинто, глухим и чуть хриплым голосом шепчет де Лара. Разве ты не рад мне?
Голова кружится, колени трясутся, а ноги немеют. По телу пробегает жаркая волна.
Рад Счастлив Мой сеньор Я так скучал! Мой сеньор!
Иньиго Рамирес гладит его по лбу и щекам, волосам и шее, ласкает руки, плечи, спину. А Хасинто целует, целует горячие ладони. Обнимает, кладет голову ему на грудь и закрывает глаза, растворяясь в нежности, упиваясь ею, впитывая в себя!
Осмелев, припадает губами к губам сеньорамягким и жестким одновременно. Голова кружится все сильней, а тело слабеет и становится невесомым. Вот-вот улетит в поднебесье! А поцелуй слаще меда, больше жизни! Он пьянит пуще вина!
Сеньор выдыхает Хасинто. Мой сеньор
Мой сеньор пробормотал он на излете сновидения ипроснулся.
На сердце было легко и радостно, хотелось улыбаться. Что-то приятное снилось. Что-то про дона Иньиго
Что?
Смутное воспоминание неприятным холодком прокралось в голову. Спустя миг обрело четкость, ледяной змеей опутало душу и сдавило сердце. В паху же было жарко-жарко. Ясно, почему. Это опять случилось!
По щекам потекли слезы. Хасинто заплакал от презрения к себе, от страха и отчаянияне мог остановиться.
Он один на один со своей болью. Никто не поможет, никто не спасет. Никто и не узнает о его бедетаким не делятся. Даже перед местным падре душу не облегчить, не исповедаться. Придется бороться с дьявольским искушением в одиночку.
В прошлый раз он был к себе недостаточно суров, недостаточно истязал плоть. Вместо чтения покаянных молитв весь день учил язык неверных. Пусть из благих побуждений. но учил. Неудивительно, что грязь и срам вернулись. Но отныне демону не будет пощады! Хасинто все-таки начнет блюсти пост и, уповая на Господа, каждый день посещать мессы. Не только вечерние.
Он слез с кровати, схватил веревку-плеть и, опустившись на колени перед крестом, стянул камизу.
Замах, удар. Узлы веревки содрали кожу, еще не до конца зажившую после того раза. Хасинто сжал зубы, чтобы не вскрикнуть, и зашептал:
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня. Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда пред Тобою
Глава 9
* * *
В следующие дни Хасинто избегал сеньора. Старался избегать. Это было сложно не только из-за обязанностей эскудеро, но еще потому, что он хотел видеть Иньиго Рамиреса, хотел слышать его, находиться рядом изапрещал себе. Постоянная борьба с самим собой выматывала, но иного спасения он не знал. Вот если бы сны прекратились
Увы, нет.
Последний оказался самым страшным.
Хасинто явился к вечерне, но стоило войти в часовню, как молитвы прервались, а падре и прихожане уставились на него, округлив глаза. Хасинто понял, что забыл одетьсяпришел босой и в одних брэ. Кто-то начал смеяться, кто-то ругать последними словами. Де Лара взашей вытолкал его из Божьего дома, но потом Потом они оказались в сеньорских покоях, и все повторилось: похоть, срамные ласки и даже большео чем невозможно вспоминать, не заливаясь краской.
Онпадший. Он грешник, каких мало, раз даже молитвы, пост и самобичевание не спасают. Господь отступился и отдал его во власть дьявола Может, единственный путьдоблестно погибнуть в схватке с неверными? Тогда все грехи простятся. Еще можно после каждого сна исповедоваться здешнему падре, но это пугает больше смерти. Как, ну как рассказать о том, о чем думать страшно, тому, кто знает сеньора?!
Дни текли, будто в тумане. Хасинто хорошо выполнял обязанностиникаких нареканий. Больше не позорился на тренировкахно и успехами не мог похвастаться. Тело жило отдельной жизнью, выполняя привычные действия, а изъязвленная душа и перепуганный разум корчились в муках. Он с ужасом ждал ночи и с ужасом просыпался, пытаясь вспомнить, снилось что-нибудь или нет. А если снилось, то что?
Пытка! Будь проклят тот день, когда де Лара подружился с его отцом. Если бы не это, Хасинто не узнал бы сеньора так, как знает сейчас. Может, избежал бы греха
Жаль, что Иньиго Рамирес оказался не стариком и не мерзавцем, а доблестным и благородным рыцарем, который к тому же хорош собой. Не получается смотреть на негои не любоваться.
Может, все этоиспытание? Нужно выдержать его, нужно одолеть демона, иначе Хасинто пропал. Убежать от греха или спрятаться не выйдет, как бы ни хотелось.
* * *
Гарсиас! окликнул де Лара, поймав Хасинто неподалеку от конюшни. Вот ты где. У меня чувство, будто ты от меня прячешься. Он усмехнулся и потрепал его по плечу. Натворил что-нибудь глупое и боишься признаться?
По хитреце во взгляде и добродушной, чуть насмешливой улыбке было ясно: сеньор подшучивает. Слава всем святым, что не догадывается, как близок к правдек позорной, омерзительной правде.
Что вы, дон Иньиго. Вам показалось.
Вот и хорошо. Седлай коня и поехали.
Куда?
Всего лишь к озеру.
Он издевается, хоть и невольно. Просто не знает, как тяжело Хасинто ехать с ним. И не знает, что отказаться еще сложнее.
Пока не знает.
Никогда не узнает.
Дон Иньиго, я бы не хотел. Когда тренироватьсяэто одно. А когда просто так Я не очень люблю плавать.
Не любишь и ладно. Но хотя бы делаешь это сносно. Не боишься и не смотришь так, будто тебя зверски пытают.
А что, кто-то смотрит? брякнул Хасинто.
Де Лара засмеялся.
Многие! Рыцари и не только. Гонсало вообще плавать не умеет, сколько я его ни учил.
А Диего? Тоже боялся?
Почему он это спросил? Не иначе, чтобы оттянуть миг, когда скажет: да, сеньор, конечно.
Диего Нет, он не боялся. Он тоже был молодец. Ты и сам знаешь. Зачем спрашиваешь?
Просто так Извините.
Не хочешь плаватьпостоишь на берегу. Бросишься на помощь, если начну тонуть. он хмыкнул: видать, это была шутка. А сейчас иди за конями и быстро.
Да, конечно, как скажете.
А что еще ответить? Ни-че-го. Только подчиниться.
Особенно, если подчиняться приятно. Подчиняться хочется. Во всем. Всегда. Даже если сеньор велит отдать за себя жизнь и честьХасинто отдаст. Как когда-то готов был отдать ради Мариты.
«Когда-то?» Что это значит? А сейчас? Сейчас даже ее лица не вспомнить Образ померкего затмил другой. Живой, но Нет, так нельзя, нельзя!
Слевакаменная стена кузни. Раздолбать бы об нее голову, чтобы ни одной паршивой мыслишки не осталось! Уж лучше стать дурнем, как серв Пакито, чем быть таким, как сейчас.
Вам привести Эстреллу? прохрипел Хасинто.
Нет, пусть отдыхает. Приведи Вьенто.
Да, сеньор
Похоже, отныне это все, что Хасинто может сказать.
Проклятое озеро! Неспроста оно казалось адовым пеклом. Неспроста именно здесь Хасинто впервые согрешил так страшно. Да, во сне, а не в миру, но сон, кажется, начинает выползать из тьмы на свет. Неужели нет спасения? Почему беда обрушилась так неожиданно, зачем она так неумолима, а демон так силен?
Хасинто отвернулся к озеру, чтобы не увидеть, как Иньиго Рамирес снимет блио, шоссы, брэ и останется в одной камизе.
Как оно называется, это озеро?
Сейчас он оттягивал миг, когда придется разоблачаться самому. А потом краем глаза, против воли, следить, смотрит на него сеньор или нет.
А ты не знал? Сьелос-кларос.
Больше бы подошло «кровавые глубины».
Это еще почему?
Закат в нем так отражается. Как кровь.
Ну и сравнения, рассмеялся дон Иньиго. А мне всегда казалось: как медь или красное золото. Чинто, так что ты? Пойдешь плавать или останешься на берегу?
Хотелось бы остаться, но тогда потом придется смотреть, как де Лара выходит из озера, и тонкая камиза облепляет его тело. Опасно. Зато если самому залезть в воду, а выйти, когда сеньор уже переоденется
Я поплаваю. Раз уж пришел.
Вода не была холодной, и все же он озяб, дожидаясь, когда де Лара выберется на берег. Наконец это произошло. Хасинто подгадал время, чтобы сеньор успел переодеться, и вышел следом. Правда, теперь ему самому предстояло сменить одежду. Рубаха лежала здесь, неподалеку. Отвернувшись от Иньиго Рамиреса, который и сам смотрел в другую сторону, он стянул прилипшую к телу камизу и, скомкав, бросил на землю. Потянулся за сухой, но так и не схватил, заслышав, как от шагов зашуршали камни. От шагов сеньора. Хасинто разогнулся, замер, будто окаменев, а Иньиго Рамирес приблизился. Положил ладонь на его спину и спросил полушепотом:
Что это?
Прикосновение отозвалось горячей тяжестью внизу живота, по коже побежали мурашки. Вот погань! До сих пор такое случалось только во сне. Сейчас произошло наяву
Хасинтоомерзительный грешник! Самому от себя противно! Он хуже язычников. Те хотя бы не знают, что творят. А он знает, понимает, боретсяи все равно проигрывает.
Не разрыдаться бы. Унять взбесившееся сердце, тяжелое шумное дыхание
Что это? повторил сеньор чуть громче. Кто избил моего эскудеро? Кто посмел?
Проклятье! Иссеченная кожа уже не болела. Он и не подумал, что следы от самодельной плети видны, и сеньор их заметит.
О чем вы? Я не понимаю пробормотал Хасинто.
Де Лара рывком развернул его к себе и, сдвинув брови, отчеканил:
Все вы понимаете. Следы от хлыста. Откуда?
А Они давнишние. С детства.
Хасинто опомниться не успел, как схлопотал удар по щеке. Зубы клацнули друг о друга, резцы царапнули языкна нем тут же появился привкус крови.
Не смей лгать, процедил де Лара. Следы свежие. И раньше их не было. Кто посмел? Признавайся!
Никто, клянусь. Сеньор вновь угрожающе приподнял руку, и Хасинто поспешил добавить: Это я сам Сам себя бил.
Что? Что ты делал?! Иньиго Рамирес отшатнулся и уставился на него, как на безумца. Совсем сдурел?
Нет. Просто я согрешил. Поэтому
Де Лара покачал головой и с издевкой спросил:
Позвольте узнать, Гарсиас: что такого страшного вы натворили в столь юные годы? Убивали христианских младенцев? Насильничали их матерей? Поклонялись дьяволу? Отчего вам не хватило исповеди и обычного покаяния?
Я ничего не натворил Ничего сильно плохого. Но я согрешил в мыслях.
И вам, мой сеньор, лучше не знать, какие то были мысли
Ах, в мыслях! с неприятной, даже глумливой ухмылкой воскликнул де Лара, но тут же посерьезнел. Насмешка во взгляде сменилась обеспокоенностью. Монастырь не пошел тебе на пользу. Надо было тебя раньше оттуда забрать Скажи: может, ты еще и не ешь ничего толком? Блюдешь строгий пост?
Хасинто кивнул и отвел взгляд.
Чинто-Чинто, мой эскудеро должен сражаться в битвах, защищать меня и помогать товарищам. Как ты намерен это делать, если ослабеешь телом? Я уже говорил: наше служение Господув войне с Его врагами. Остальное оставь монахам. Понял?
Да, сеньор.
Надеюсь. Потому что если нет он надвинулся на Хасинто и сузил глаза. Если я еще хоть раз замечу нечто подобноесам тебя хлыстом отхожу и сделаю это прилюдно, уверяю.
Нет! Такого позора не выдержать! Страшно представить, как после этого все станут на него смотреть: с унизительной жалостью, или презрением, или злорадством. Особенно гаденыш.
Хасинто опустил голову, сглотнул застрявший в горле комок и прохрипел:
Я понял, сеньор.
Вот и хорошо. Теперь одевайся и поехали.
Де Лара подошел к кобыле, собираясь на нее вскочить, а Хасинто поймал себя на том, что снова любуется сеньором: его движениями, его телом. Нельзя! Сони то погань, а явь Господи! Огради от лукавого! Спаси! Больше некому. Хасинто один. Как больно, как страшно остаться наедине со своим грехом. Господи! Нет спасения. Помоги!
Мысльбыстрая, как молния.
Дон Иньиго! Можно вас попросить?