Дон Иньиго встал к падре вполоборота, а тот отступил на несколько шагов назад. Седой рыцарь вручил святому отцу меч.
Сейчас все случится! Осталось совсем немногои Хасинто сделается оруженосцем!
Судорожно сглотнув, он трясущимися пальцами расстегнул и сбросил свой пояс. Тот, серебристо звякнув, змеей изогнулся на полу. Рядом упала шапка, до этого удерживаемая в руках.
Едва чувствуя ноги, Хасинто подошел к сеньору и опустился перед ним на колено.
Так, теперь слова. Лишь бы ничего не перепутать.
Дон Иньиго, молю о чести стать вашим оруженосцем. Дозвольте принести клятву верности.
Вдруг де Лара откажет? Вдруг вчера и сегодня он намеренно обнадежил, чтобы сейчас унизить, покарать? Что Хасинто знает о доне Иньиго? Ни-че-го. Возможно, сеньор злопамятный и мстительный
Дозволяю, ответил де Лара.
Его низкий голос взметнулся к сводам часовни, отразился от стен и опустился на Хасинто благословением. Опасаясь поверить в удачу, он едва удержался от того, чтобы сейчас же протараторить нужные слова. Но, сделав глубокий вдох, все-таки заговорил спокойно и размеренно:
Мой сеньор, клянусь быть достойным носить ваше оружие. Клянусь защищать вас в бою и в миру пусть даже ценою собственной жизни. Клянусь быть верным, чего бы мне это ни стоило. Клянусь не лгать, не наносить вам оскорблений и не предавать. Да будет честь моя тому порукой!
Да будет так. Я принимаю этого отрока в оруженосцы и беру под свое покровительство.
Дон Иньиго протянул руку, Хасинто принял ее в свою и коснулся губами.
Пальцы у сеньора шершавые и горячие А вчера были прохладные
Де Лара выставил в сторону открытую ладонь, в нее тут же легли пояс и меч, поданные падре.
Встаньте.
Хасинто поднялся и замер, боясь лишний раз вздохнуть, пока сеньор его опоясывает.
Служите верно, молвил Иньиго Рамирес. Пусть этот меч защищает Господа, меня и вас.
Благословляю, сын мой. Святой отец перекрестил Хасинто. Служите верно.
Служите верно! вторили кабальерос.
Всё. Свершилось. Ощущение такое странное: будто всего миг пролетел и в то же время сутки, недели промчались.
Теперь жизнь его на два, три года, а может, и больше, неразрывно связана с сеньором.
Стоило выйти из часовни, как обжигающе-яркое солнце резануло Хасинто по глазам. Он зажмурился и не сразу увидел стоящих чуть поодаль Диего и Гонсало. Юноша радостно улыбался, на перечеркнутом шрамом лице второго оруженосца, напротив, отражалась лишь скука.
Гонсало, Диего, заговорил сеньор, познакомьтесь с моим новым эскудеро, если еще не успели. Что же касается вас он перевел взгляд на Хасинто. Я приглашал вас на охоту, но это было до присяги. Сейчас важнее, чтобы вы осмотрели замковое хозяйство и поняли, что от вас требуется. Диего все покажет и объяснит. И не огорчайтесь: это не последняя охота. Сейчас со мной отправится Гонсало, но в другой раз возьму кого-то из вас. Сеньор повернулся к рыцарям. Поторопимся. Думаю, остальные кабальерос, да и ловчие тоже, нас заждались.
Едва де Лара и его люди отдалились, Диего вздохнул и протянул обреченно:
Возьмет кого-то из нас, да нескоро
Почему? вообще-то Хасинто не очень интересовал ответ, но из вежливости спросить стоило.
Не знаю Может, вам больше посчастливится А меня дон Иньиго не так уж часто звал на охоту, по крайней мере на опасного зверя. И когда я пажом был, и сейчас В бой вообще всего один раз брал, причем сражаться не дозволил: велел позади воинства с запасными конями стоять. Самой битвы я толком и не видел Так и хожу за лошадьми да псами, ну и тренируюсь, понятно. Для остального у нашего сеньора Гонсало есть.
Похоже, юноша ревновал и завидовалэто проскальзывало не только в словах, но и в тоне.
В другое время Хасинто расспросил бы Диего, не упустил возможности выяснить о сеньоре что-то новое. Но не сейчас: волнение схлынуло, на смену ему пришли опустошенность, безразличие, усталость.
Зато Диего, видимо, хотелось выговориться:
Это, конечно, понятно. Гонсало дону Иньиго уже лет десять служит, не меньше. Это такие, как мы с вами: несколько лети в рыцари.
Отмалчиваться и дальше неправильно, придется все-таки задать вопрос.
А Гонсало нет?
Ну, он же то ли из консехо, то ли из бегетрии. Может, когда-нибудь сеньор и посвятит его в рыцари, кто знает? Но сами понимаете: кабальеро можно стать, а идальго нужно родиться.
И как простолюдин сделался оруженосцем рико омбре?
О! Это интересная история! Диего взмахнул руками, с воодушевлением произнес: Однажды и умолк, выжидающе поглядывая на Хасинто.
Наверное, хотел, чтобы он сам спросил. А ему ничего не хотелось. Разве что спать или плакать. Но если нельзя сделать ни первого, ни второго, то лучше притвориться, будто разговор ему любопытен. Может, он хоть немного взбодрит.
И что за история? Расскажите.
Диего снова оживился.
Однажды наш сеньор гостил неподалеку от Овьедо, у какого-то своего вассала. Ну и в город, понятно, время от времени выезжал. Гонсало прослышал об этом, а он давно мечтал стать эскудеро, причем не у кого-то из идальгос, а, представляете, у рикос омбрес! Вот и повадился ходить к дону Иньиго: то в городе подловит, то на выезде из замка. Просил, значит, чтобы сеньор наш взял его в оруженосцы, а тот, конечно, отказывал. Ну а зачем ему простолюдин, если дети идальгос почтут за честь ему служить? Но Гонсало все равно ходил и ходил, и просил. Как-то раз сеньору это надоело, так он его хлыстом и отходил. Ну, да вы видели, Диего наискось провел рукой по лицуот виска до шеи.
Так это дон Иньиго его так?
Истинно! Причем не только по лицу, а вообще. Но после этогопредставляете! Гонсало снова явился. Отлежался сколько-то днейи явился. А ведь жизнью рисковал! Сеньор и убить его мог Но Гонсало все равно в голосе Диего прозвучали уважение, даже восхищение. Неудивительно. Хасинто, пусть и был измотан до равнодушия, а тоже оценил отчаянную храбрость простолюдина. Вот после этого дон Иньиго и принял его клятву, закончил юноша.
Это весьма благородно.
Да, дон Иньиго такой. Нам с вами повезло, что мы его оруженосцы. Диего потер одну ладонь о другую и принял серьезный вид. Эх, заболтались мы, а ведь мне нужно все вам здесь показать. Идемте? Или он замялся. Может, вы голодны? Наверное, вечером не до еды было, с утра тем более. Если что, не стесняйтесь, скажите, у нас весь день впереди.
В последний раз он и впрямь ел давно, а все-таки не голоден. Да и как можно думать о чреве, когда Марита мертва, а он стал оруженосцем, и его долгслужить, не взирая ни на что.
Все хорошо. Я не голоден.
Ну, как знаете. Просто мне показалось, что ночь у вас бессонной выдалась, я и подумал: может, после трапезы взбодритесь. А так я вас понимаю: я перед клятвой тоже почти не спал.
Ох, знал бы Диего, отчего Хасинто не спал на самом деле, и что клятва здесь ни при чем. Но юноше нельзя этого знать. И никому нельзя. Нужно быть немее могилы.
той, в которой Марита покоится
Проклятье! Хватит, хватит об этом думать! Иначе он не запомнит ничего, что Диего покажет.
Я готов. Ведите, сказал Хасинто и выдавил улыбку.
Хорошо. Куда хотите пойти сначала? Конюшня, псарня? Или, может, в оружейню? Или к соколам?
Все равно. Вам виднее.
Хорошо. Тогда давайте сначала к птицам, тем более конюшню вы уже видели и псов-чертяк тоже.
Диего рассмеялся, а Хасинто еле стерпел, чтобы не зажать уши. Звуките, что громче обычной речи, оглушали.
Соколятня там. Идем.
Диего указал куда-то, но Хасинто не разглядел и просто поплелся за ним. Всю дорогу тот болтал, но смысл слов почти не доходил до сознания, а веселость юноши угнетала и раздражала. Вот бы он умолк! По крайней мере, пока не доведет до соколятни и не заговорит по делу. Тогда Хасинто будет слушать внимательно.
К большому деревянному строению, возвышающемуся на сваях, вела длинная лестница. Хасинто вслед за Диего поднялся по ней и оказался возле узкой двери. Она была еще и низкой. Пригнув головы, чтобы не удариться о притолоку, они вошли внутрь.
Слабо, но узнаваемо запахло птичьим пометом, под ногами зашуршал гравий. Вокруг звякали бубенчики, шелестели крылья. Как только глаза привыкли к сумраку, Хасинто осмотрел помещение. В противоположной стене виднелся зарешеченный проем, справа и слева от него сидели соколы, ястребыодни в клетках, другие на жердях и поперечинах.
В самом просторном месте птичьего царства, привязанный длинной веревкой к перекладине, восседал король птиц орел. Огромный, черно-бурый, только на шее золотистые крапинки поблескивали, да на крыльях по белому пятну красовалось. На голову была надета рыжая кожаная шапочка, закрывающая глаза, а из-под нее выглядывал хищный крепкий клюв, будто сделанный из камня или стали. Если подобный по темечку либо виску ударит, так убить может.
Какой красавец не удержался Хасинто. В соколятне родного замка таких великолепных птиц не водилось.
Красавица, поправил Диего. Это она. Торменда зовут. Помню, когда ее только приручали
Так что здесь делать нужно? Прерывать собеседника, конечно, невежливо, но иначе Диего так и будет болтать, не умолкая. Хасинто же не в том расположении духа, чтобы вести праздные беседы.
Ну, здесь от нас с вами много не требуется Птиц надо время от времени на охоту братьиначе хватку потеряют, но это дело сокольничих. К нам они обращаются, только если сами не успевают, выносом тоже они занимаются. А нас обычно просят воду сменить, он кивнул на прикопанные в пол кадки. Или покормить кого. Но вы в первую пору все равно каждый день сюда заглядывайте. Ну, чтобы птицы вас запомнили, к руке вашей привыкли. Рукавицы, кстати, вот, он указал на стену позади себя. Там и впрямь висели длинные, до локтя рукавицы из толстой кожи, а еще кожаные петли и шнуры. Вы ведь умеете с птицами обходиться?
Подобный вопрос даже обиден.
Конечно!
Ага Я в этом не сомневался, не думайте, так, на всякий случай спросил. А, и вот еще, забыл предупредить: главное, к Торменде не прикасайтесь. Она только к сеньору и главному сокольничему привычна, ни к кому больше дон Иньиго не хочет ее приучать, Диего умолк и будто задумался. Наконец продолжил: Ну раз уж я начал, то договорю: у него еще любимая кобыла естьЭстрелла. И парочка любимых гончихПака и Лопе. Так вот: ими он тоже сам занимается, либо это делают те, кому сеньор лично доверил. Так что любимцев его без разрешения не трогайте, иначе он рассердится.
Спасибо, что сказали.
Ну и любимый эскудеро у него тоже есть проворчал Диего и усмехнулся. Ладно, теперь идем на псарню.
Псарня. Оружейня. Конюшня. Снова подворье.
Он изо всех сил старался слушать, отгоняя слабость и сонливость. Это даже получалось, хотя и с трудом. Быстрее бы ночь пришла! Тогда Хасинто наконец-то сможет поспать. И пусть ему приснится Марита Пусть это будет больно, и все же
Ну вот. Вроде основное я показал, Диего развел руки в стороны и вздохнул. Теперь на кухню? Чего-нибудь поесть?
Нет. Не хочется. Странное чувство: в животе крутит, даже побаливае, но при этом мысли о еде отвратительны. Аж тошнит.
Нет, пожалуй. Лучше скажите, что теперь мне нужно делать?
Диего хохотнул, бросил:
До сих пор не голодны? и добавил: Понимаю. У меня в первый день так же было. Ну, вы тогда С псами рано еще Они должны, как и птицы, к вам привыкнуть. Так что сегодня я сам ими займусь. Только поем сначала. А вы лошадей погоняйте, некоторые застоялись. Спросите у конюхов, которые именно. А я пошел.
Хасинто долго и бездумно смотрел в спину юноши. Затем встряхнулся: мотнул головой, потер глаза, поводил плечами, чтобы взбодриться, и вернулся в конюшню.
Валеросо, как всегда, радостно заржал, учуяв хозяина, и Хасинто не выдержал: подошел к жеребцу, уткнулся лицом в теплую шею, втянул ноздрями родной, напоминающий о доме и монастыре запах. Прости, Валеросо Не тебя сейчас нужно проездить, а чужихгосподскихскакунов.
Как же хочется зарыться в его гриву и уснуть! Прям вот такстоя.
Хасинто через силу оторвался от Валеросо и вышел из стойла. В левом от дверей углу сидел мальчонка лет десяти. Может, сын одного из младших конюхов или просто помощник. В конюшне Варгасов тоже околачивались такие вот мальчишки. Присматривали за лошадьми, убирали навоз, следили, чтобы огонь масляных ламп не попал на сено. Наверное, и этот тем же занимается.
Которые застоялись? спросил Хасинто.
А! Покажу! Щас!
Мальчишка вскочил на ноги и метнулся вправо.
Вот, Вьенто, он указал на огненно-рыжего коня с длинной черной гривой. И вот эта, грязный палец с обкусанным ногтем тыкнул на кобылу в яблоках. Беличча.
Начну с Вьенто.
Ага! Знаете, где гуляться?
Вокруг замка и на воинской площадке?
Ага! обрадовался мальчишка. А дерьмо, если на мостовую наложат, так я уберу, вы только скажите.
Непременно.
Вьенто оказался покладистым. Проезжая его, Хасинто в очередной раз едва не задремал, зато с Беличчей пришлось помучиться, и тут уж стало не до сна. Норовистая кобыла не желала слушаться. Она словно проверяла, достаточно ли силен незнакомый ездок духом и телом, чтобы она его на себе возила. Ох, не ту лошадь сеньор бесихой обзывал! Эстрелла-то, наверняка, посговорчивее. А эта поганка то идти отказывалась, то на дыбы порывалась взвиться, то шею выворачивала, стараясь дотянуться до ног Хасинто зубами. Он же, как назло, именно сегодня был слаби духом, и телом. Но все-таки справился: где хлыстом, где окриком и шпорами.
Вернув поганку на конюшню, взял следующего коня, а после и о своем Валеросо позаботился: погонял его сначала, а затем и почистил.
День перевалил за полдень. Впору бы отдохнуть, но не тут-то было. Появился Диего.
Идемте мечи-доспехи начищать?
Да, хорошо, вздохнул Хасинто.
Не так уж просто, оказывается, быть оруженосцем, и не так уж интересно. Только и делаешь, что трудишься, как крестьянин на полях. Хотя такая честь того стоит.
Вечер не наступил, даже не опустилсяон приплелся, еле-еле шевеля тенями-лапами. Упаси Сант-Яго, если еще и тянуться будет так же долго, как день. Дожить бы до полуночи!
Его познабливало, веки закрывались сами собой. Ног он, кажется, вовсе не чувствовал, словно вместо них были деревянные подпорки, причем сделанные из гнилого дерева, вот-вот готового расщепиться на влажные волокна.
Диего жепроклятие небесное! все не унимался. Они уже и оружие дона Иньиго начистили, и на псарне во второй раз побывали. Оруженосец знакомил Хасинто с гончими, попутно объясняя, какой нрав у той или другой псины.
До умопомрачения подмывало выругатьсядлинно, заковыристо, от души. Конечно, он не стал этого делатьне такой уж глупец и невежа.
Со всем управились, сказал юноша. В полночь еще нужно двор и замок обойти, проверить, чтобы все спокойно было. Нынче это я сделаю, завтра вы или Гонсало. А сейчас, пока не стемнело, давайте, что ли, на мечах побьемся?
Вот теперь сдерживаться стало куда сложнее. Схватить бы какой-нибудь булыжник и стукнуть им по этой кудлатой башке в синей шапке! Изо всех сил! Чтобы Диего оставил наконец в покое, а не предлагал воинские забавы, когда Хасинто едва на ногах держится!
Можно отказаться, сославшись на усталость. Тем более это правда. С другой стороны: стоит ли проявлять слабость перед новым знакомым? А вдруг тот воспримет это как трусость?
Хасинто пожал плечами и бросил:
Ладно. Хотя сегодня я вряд ли достойный соперник
Взяв тренировочные мечи, они двинулись к воинской площадке. Там встали друг напротив друга, готовые к поединку, и в эту миг загудели, перекликаясь, рога. Громыхнул, опускаясь, мост, потом еле слышно донесся собачий лай. Возвращение рыцарей с охоты спасло Хасинто от неминуемого и позорного проигрыша. Из груди вырвался вздох облегчения, но Диего, похоже, принял его за расстроенный.
Да, жалко сказал он, закусил нижнюю губу, почесал затылок и вложил меч в ножны. Рановато они. Видать, удачно поохотились. Ладно, что ж теперь Идемте сеньора встречать.
С возвращением де Лары и кабальерос подворье оживилось, тихий вечер наполнился множеством звуков. Цокали копыта, ворчали собаки, бряцали шпоры, раздавались голоса и смех. Туши оленя и кабана, лисицы и всякой мелочи вроде зайцев и белок с глухим шлепком падали на камни. Тут же подбегали слуги и волокли все это в замок.
Конюхи уже уводили на конюшню скакунов, а псарисобак.
Среди мельтешения зверья и людей Хасинто не сразу заметил сеньора. Понял, в какую сторону смотреть, лишь когда Диего потянул за рукав.
Иньиго Рамирес стоял, положив правую ладонь на шею своей кобылы, а левой похлопывал по плечу какого-то рыцаря. Улыбался, что-то увлеченно говорил. Диего и Хасинто приблизились, и он повернулся к ним.