Дениса не покидает тревогауспеют ли казаки прикрытия оторваться от преследования и переправиться на этот берег. Так проходит ещё несколько томительных минут, но вот, наконец, из-за поворота, в клубах пыли появляются первые степные лучники, за которыми скачут и казаки. Вот и настил моста зашумел, наконец, под копытами казачьих и низкорослых степных коней. На лицах степняков довольные ухмылки, притороченные к сёдлам колчаны большинства из них пусты. Несколько стрелков, у которых ещё остались стрелы, останавливаются на этом берегу и, не соблюдая никакого подобия строя, гарцуют у самого уреза воды. Денис не понимает, на что они рассчитывают, ведь расстояние до того берега слишком велико. Штуцерная пуля конечно долетит, и по плотной колонне преследователей можно было б дать залп, только вот штуцера здесь только у него одного, да, может, у офицерика пионера. Из гладких солдатских ружей с такой дистанции палитьзря переводить порох, пули-то долетят, но попасть можно только случайно. Тем временем из узких каменных улочек на том берегу показываются первые французы. Вспыхнули на солнце сверкающие панцири кирасир и горящие полированной бронзой хвостатые шапки драгун. Их старание настигнуть и смять кучку казаков и «северных купидонов» столь велико, что они разом бросают коней по крутому извилистому склону к мосту. И вот тут происходит невероятное: сперва Денис слышит совсем непохожие на выстрелы глухие хлопки справа и за спиной, воздух наполняется тучей поющих свою дикую песню стрел, а потом на противоположном склоне происходит свалка. Валятся из сёдел драгуны, рвутся во все стороны обезумевшие раненые лошади, а стрелы всё продолжают лететь, и, что самое поразительное, находить свои жертвы даже среди кирасир, которым степные лучники умудряются попадать в неприкрытые головы. Поток стрел внезапно заканчивается, окончательно опустошившие свои колчаны степняки с довольными лицами удаляются по дороге, а на том берегу, обозлённая регулярная конница переходит на галоп. Впереди, на тонконогом коне со шпагой в руке скачет фигура в ярко-жёлтом канареечном наряде, с длинными развивающимися волосами и летящим по ветру пёстрым шарфом. Неужели сам Мюрат? Кто же ещё во всей французской армии может себе позволить так выглядеть! Фигура в фантастическом одеянии первой влетает на мост, и тут раздаётся мощнейший взрыв. За густыми облаками порохового дыма видны обломки разлетающихся пушинками аршинных брёвен, с рёвом и треском огонь закручивается в алые жгуты. Полыхнуло действительно знатно, не обманул Никитченко, только опять совсем немного, но поспешил. Ясно это стало, когда дым рассеяло набежавшим ветерком и на том берегу стали видны фигуры уцелевшего герцога Бергского и кирасир.
Из состояния задумчивости Дениса вывел Грибоедов. Пока Денис предавался воспоминаниям, Александр Сергеевич успел разузнать состояние пути. Вести были неутешительны: в районе Крестовой горы случился сильный обвал, так что лошади пройти не могут. Там уже скопилось довольно много солдат из направляющегося к Ермолову подкрепления, они разбирают завалы, но на сколько это затянется никто не знает.
Завалы задержали друзей в пути на несколько дней, и в Тифлис они прибыли только 10 сентября, зато дальше проблем у Дениса не возникало. Ермолов встретил любимого кузена очень ласково, хоть сам был и невесел: он опасался опалы нового царя из-за задержки с присягой возглавляемого им Отдельного кавказского корпуса.
Денису легко и без лишнего шума удалось получить у брата отряд и карт-бланш на операции в тылу противника, такова была репутация старого партизана. Уже через три дня после прибытия в ставку Ермолова они дружески распрощались с Александром Сергеевичем Грибоедовым, и Денис отправился в Джелал-Оглы принимать командование отрядом из девяти рот пехоты, конной артиллерийской бригады, ста пятидесяти казаков и шести сотен конных грузинских ополченцев, оставшихся верными империи.
Официальной целью рейда была дезорганизация вражеских тылов и нанесение деморализующих ударов по важнейшим объектам врага. На самом деле агентура Грибоедова донесла о том, что для координации совместных усилий по борьбе с Россией в Килиюдже на следующей неделе планируется большая встреча местных князей, перешедших на сторону противника. Денис решил, что это его шанс, ведь именно эти люди могли иметь отношение к убийству Александра, а если и нет, то сорвать такую встречу в любом случае было необходимо, чтобы быстрее завершить войну.
Подготовка рейда не заняла много времени, и спустя два дня отряд тихой безлунной ночью покинул осаждённый Джелал-Оглу. Минуя Безобдал, солдаты спустились в долину Мирака, где расположились на отдых утомлённые тяжёлыми маршами по горам войска Гассан-Хана. Не ожидавшим нападение персам было нанесено сокрушительное поражение, а ободрённые первой победой русские перешли границу и ускоренным маршем направились к Килиюдже.
В глубоком тылу, на Персидской территории никто не ждал нападения. Жизнь здесь текла так, как будто никакой войны и нет, и потому, когда спустя двое суток после разгрома Гасан-Хана, утром измученные всадники на запалённых конях ворвались в Килиюдже, ни о каком организованном сопротивлении со стороны местных властей не могло идти и речи. Застать собравшихся князей не удалось, все разъехались ещё накануне, о чём Денис нимало не жалел. Всё же роль палача и карателя всегда ему претила, из-за чего и отношения с тем же садистом Фигнером не складывались, хоть и были они коллегами по нелёгкому партизанскому делу. Зато не успел покинуть селение полковник морской пехоты флота Его величества короля Англии сэр Томас Мюррей, выполнявший роль главного военного советника в войсках Аббас-Мирзы. Это была добыча настолько крупная, что рисковать ей Денис никак не мог. Полковника завернули в персидский ковёр, приторочили к лошади и спешным маршем направились к границе, где, в районе Гумр, и присоединились к основным русским силам. Полковник Мюррей предстал пред светлы очи Александра Христофоровича Бенкендорфа уже спустя месяц, а к зиме вернулся в столицу и Денис.
ИнтерлюдияПисьмо Бенкендорфа Гейдену
Многоуважаемый Логгин Петрович, счастлив сообщить Вам, что коронация Государя прошла великолепно и спешу поделиться с Вами подробностями этой незабываемой церемонии.
Император, его царственная супруга и вся императорская семья прибыли к древней столице Империи и остановились по обычаю вне города в Петровском дворце. Их ожидала толпа народа, подступы к дворцу были украшены лагерем 4-го корпуса и корпуса гренадёр, которые оживляли эти окрестности Москвы. В городе и вблизи него расположились прибывшие из Петербурга батальоны и эскадроны гвардии.
На третий день во главе кортежа, приветствуемого толпами народа и войсками, выстроенными по пути его проезда, Император верхом въехал в Москву. За ним следовала Императрица мать, царствующая Императрица и наследник, который один ехал в карете своей матери. Вокруг кортежа и вслед его двигались Двор и императорская прислуга. Огромные толпы народа заполнили улицы и подступы к городу. У городской черты своего нового Государя встретили генерал-губернатор и городские власти, жители по обычаю поднесли ему хлеб и соль. В тот момент, когда государь вошёл в городские ворота, раздались громогласные крики «Ура!». Яркое солнце освещало этот величественный въезд. В городе толпа стала ещё гуще, у всех окон и на всех крышах толпились люди, радостно подхватывающие крики приветствия молодому красивому монарху. У Иверских ворот Император спешился, императрицы и наследник покинули кареты и преклонили колени перед иконой Богоматери. Весь народ, созерцавший эту сцену, казалось принимал в ней участие.
Крики возобновились и усилились при въезде в кремльэтот центр России. Здесь толпа уже представляла собой единую и огромную массу, которая махала шапками и заставляла воздух дрожать от своих согласованных криков. Архиепископ встретил государя у входа в собор и указал ему путь среди императорских храмов.
Император с семьёй остановился в Чудовом монастыре, в котором он уже жил, будучи великим князем. Только Императрица-мать расположилась в большом кремлёвском дворце. С каждым днём Москва наполнялась любопытными и прибывшими по делам службы представителями всех слоёв общества. Различная публика, иностранные послы приготовлялись к торжествам и праздникам, но Император был далёк от того, чтобы проводить время в праздности.
До Вас, любезный Логгин Петрович, несомненно уже дошли известия о коварном и вероломном нападении Персии на наши южные рубежи. Нападении, подготовленном на редкость грамотно и совершённом в наиболее подходящий момент.
Так вот, из сообщения нашего юного друга, находящегося сейчас ни больше ни меньше, как в самом Лондоне, совершенно ясно следует, что это нападение подготовлено нашими старыми знакомыми с Даунинг Стрит. Вообще, молодой человек сообщает массу важнейших сведений, многие из которых напрямую относятся Вашей компетенции, потому направляю Вам копию его раппорта с настоятельной просьбой принять все необходимые меры, дабы описанный там сценарий навсегда остался плодом больной фантазии чересчур впечатлительного юноши.
Но вернёмся к нашим баранам. Всецело полагаясь на ваше благоразумие в северных делах, Император проникся всей серьёзностью положения на южных границах. На выручку Ермолову направлен Паскевич с двумя дивизиями, укомплектованными по полному штату, а я намерен просить Его Величество направить туда и моего брата со всеми запятнавшими себя в восстании солдатами, дабы они своей храбростью и кровью врагов смыли с себя позорное клеймо бунтовщиков.
Но и коронацию никак нельзя было перенести даже на несколько часов, чтобы не сломать тщательно продуманный Государем план. Церемония была назначена на 22, и за два дня до этого послы иностранных держав прибыли, чтобы получить инструкции о точном распорядке празднества. Каково же было их удивление, когда в самый разгар бурных дебатов, прервав разгневанную речь английского посла о неподобающем месте за столом жены второго секретаря их посольства миссис Хармз, в зал буквально влетел Великий Князь Константин. Он подошёл к вышедшему ему навстречу венценосному брату и обратился к нему с просьбой быть назначенным дежурным генералом при Особе Императора во время коронационных торжеств.
Сказать, что дипломатический корпус был в шоке значит не передать и тысячной доли того впечатления, которое произвела на всех эта сцена покорности и единства между братьями.
В самый день коронации войска с раннего утра выстроились в Кремле и колокольный звон возвестил древней столице о начале новой эпохи в жизни страны. Всё население стояло вокруг собора: двор, высшее общество, послы и иностранные представители поспешили занять полагавшиеся им места. Везде, где должен был проехать кортеж, были возведены трибуны и все они были заняты. Церемонию открыла императрица-мать, спустившись под балдахином с красной лестницы и заняв место в соборе. За ней следовал наследник и другие члены императорской семьи. Затем появились Император с императрицей, которые в окружении вельмож проследовали в церковь. Этот национальный и религиозный праздник проходил при замечательной погоде. Император с императрицей были молоды, красивы и любезны. Величественные костюмы участников церемонии, изысканные туалеты дам, украшенные трибуны, всё это способствовало проведению самого блистательного и великолепного представления, какое только можно представить. Во время священнодейства всеобщую любовь и уважение заслужил великий князь Константин, проявивший самую трогательную заботу об одеянии императрицы и шпаге государя. Глубочайшая тишина царила под сводами собора, который на протяжении веков видел здесь стольких государей, принимавших корону и преклонявших колени перед Всевышним. После окончания церемонии пушечные залпы, звон колоколов и громоподобные крики «Ура!» возвестили о выходе из собора к народу новокоронованных особ. Вид императора ослеплял красотой под драгоценностями бриллиантовой короны. Императрица и наследник также привлекали взгляды собравшихся. Невозможно было себе представить более прекрасную семью, их вид вызывал подлинный восторг. Вечером Кремль и весь город были расцвечены огнями с величественностью, подчёркнутой затейливыми контурами кремлёвских зданий, соборов и других сооружений древнего города. Огромное количество людей и масса экипажей наполняли улицы до глубокой ночи, что заставляло опасаться драк и беспорядков. Тем не менее ни единый случай не омрачил этот великолепный народный праздник. Даже на народном празднике, устроенном за пределами города, где собрались более 100 тысяч человек, разгорячённые раздаваемым бесплатно и в огромном количестве вином, где играла музыка и разыгрывались самые различные представления, к большому удивлению иностранцев, при приближении императора народ выказывал уважение.
Люди собирались и толпились вокруг него, не затрудняя его проезд, не совершая насилий и не пользуясь бессилием полиции с тем, чтобы обворовать или оскорбить кого-нибудь. Такое поведение трудно повторить европейским народам, считающим себя цивилизованными, а наш далёким от достигнутого ими уровня. То, что русский народ ещё богобоязнен, и сохранил уважение к Государю и его власти, которая исходит от Господа, является гарантией порядка и безопасности более солидной и более надёжной, чем то ощущение, которое обозначают кисельные берега народного суверенитета, равенства и всех шатких, слабых и кровавых догм французской революции.
Каждый день устраивались балы. Балы у послов Франции и Великобритании соперничали великолепием, но где им тягаться с балами графини Орловой и князя Юсупова. Иностранцы были посрамлены и в показе мод и в величественности и богатстве обстановки, не говоря уже о пище. Наконец, праздники и развлечения были завершены фейерверком перед зданием кадетского корпуса. Всё было сделано, чтобы это зрелище стало одним из самых прекрасных, какие только можно увидеть. Заключительный залп включал в себя до 140 тысяч выстрелов. Казалось атмосфера раскололась, а земля содрогнулась от сотрясения, сопровождавшего залп 100 орудий и бессчётного количества ракет.
Император присутствовал на балах и развлечениях, однако не забывал и о далеко неспокойной обстановке в стране. Счастлив сообщить вам, что армия усиленно приводится в надлежащий порядок. На флот же выделены значительные суммы и делается всё возможное для скорейшего его пополнения.
На вас, милейший Логгин Петрович лежит сейчас величайшая ответственность. Нельзя допустить беспорядков в великом княжестве Финляндском. Император подписал секретный рескрипт, наделяющий вас всей полнотой власти, от себя же настоятельно рекомендую не пренебрегать сведениями нашего юного подопечного и сделать всё возможное для предотвращения восстания.
Искренне Ваш А. Х. Бенкендорф.
Глава 9
Зима 1826 года стала для уже пожилого адмирала Логгина Петровича Гейдена нелёгким испытанием. Вернувшийся из Москвы после коронации император практически сразу вызвал к себе ещё недавно опального флотоводца, с которого только несколько месяцев назад сняли несправедливые обвинения казнокрадстве и потакании контрабандистам. В личной беседе, при которой присутствовал только начальник недавно учреждённой тайной полиции граф Бенкендорф, молодой самодержец разъяснил Логгину Петровичу те хитросплетения мировой политики, о которых он и сам догадывался, сыграв летом не последнюю роль в предотвращении восстания в Финляндии. А вот дальнейшую мысль императора самостоятельно адмирал постичь не смог. Было точно установлено, что за убийствами отца и брата самодержца, восстанием на Сенатской площади и подготовкой восстаний в Польше и Финляндии стоят в первую очередь англичане. Они же снабдили персидского шаха огромными безвозмездными кредитами, на которые тот перевооружил свою армию, обученную английскими военными советниками и начал этим летом полномасштабную войну с Россией. Одновременно те же англичане всеми силами провоцировали войну между империей и турецкой Портой.
И вдруг, далеко не глупый император, успевший доказать свою политическую волю и прозорливость, отдаёт ему приказ возглавить эскадру, состоящую из всех без исключения реально боеспособных кораблей Балтийского флота и отправиться весной в средиземное море. Там, под началом английского адмирала он должен принудить турок к перемирию с восставшими греками, что практически неизбежно приведёт к войне с Турцией. Недоумение адмирала было, впрочем, очень быстро рассеяно вступившим в разговор Александром Христофоровичем Бенкендорфом. Он, заявил буквально следующее: «Мы решили быть с вами предельно откровенными, господин адмирал, надеясь на вашу проверенную временем скромность».