Голова, жалобно застонал парень, голова словно в огне. Мы умрем, надо немедленно бежать немедленно брезент палатки затрещал, ребята, как были, раздетыми, ринулись наружу:
Лавина, наверху лавина, заорали у входа, надо спасаться, спускаться в лес Маша пиналась и царапалась, пытаясь вырваться из сильных рук Золотарева:
Пусти меня, пусти палатка задрожала под напором снега, брезент рухнул рядом с девушкой. Кувыркаясь на жестком насте, Маша и Золотарев покатились вниз.
В суматохе Саша Гурвич не потерял бельгийский браунинг.
Выскочив на склон одним из первых, он озирался, не обращая внимания на полуголых товарищей, бегущих вниз в носках и свитерах:
Они замерзнут или погибнут от травм равнодушно подумал Саша, как и было запланировано товарищем Котовым пушка на высоте 880 сделала залп в точно назначенное время. Палатка оказалась прямо на пути лавины. По уверению наставника, милиция, расследуя дело, не обратила бы внимания на осколки выпущенного снаряда:
Математики все рассчитали, наставительно заметил Котов, на высоту попросту никто не полезет Саша едва успел отскочить от потока снега, несущегося по камням. Его фонарик не разбился. Поводив ярким лучом, он увидел что-то темное, сгорбленное, наклонившееся над лежащей без чувств девушкой. Дернувшись вперед, Саша замер:
Это не Маша, а Люда. У нее тоже светлые волосы, но у Маши они белокурые от скалы доносилось ворчание, слабые стоны. Из долины Саша услышал крик Дятлова:
Сюда, все сюда! Сбор под кедром, надо построить настил для раненых Саша не хотел приближаться к скале:
Дубининой не помочь, да я и не должен ей помогать. Интересно, откуда здесь взялись волки? Но какая разница, мне надо найти Машу брезент палатки осел под рухнувшим снегом. Саша рванулся с места:
Проклятый Золотарев, я видел, как он смотрит на Машу ему надо было догнать катящихся людей. Торопясь по склону, Саша нащупал браунинг в кармане ватных брюк:
Мне наплевать, что он коллега, что он старше меня. Если он хоть пальцем тронет девушку, я его пристрелю Саша мимолетно вспомнил, о запрете на стрельбу:
Никто не станет разбираться, успокоил он себя, я забросаю его тело снегом. Пока сюда доберутся спасатели, труп занесет метелью, а весной за него примутся волки в кромешной тьме пронеслась черная тень. Саша услышал тяжелое дыхание, завоняло псиной:
Точно, волк. Он поживился Дубининой, но к Маше я его не подпущу он хотел первым добраться до Золотарева:
Волка я отгоню выстрелами, животные их боятся тень прыгала со скоростью лавины:
Я не знал, что волки так быстро бегают удивился Саша, может быть, пристрелить его сейчас он боялся, что собирающиеся в долине товарищи по походу что-то заподозрят:
Они почти мертвецы, но нельзя рисковать споткнувшись о раскинувшееся на камнях, полузасыпанное снегом тело, Саша едва не растянул ногу:
Не Золотарев череп парня был разбит, кто-то из ребят зная о будущих выстрелах, укладываясь спать, Саша осторожно натянул валенки. Подошвы испачкала свежая кровь. Снизу раздалось рычание, он выругался:
Кажется, волк успел первым это оказался не волк.
В свете фонарика блеснули измазанные кровью, светлые волосы. Ватник Золотарева взрезали ножом, из раны торчали сломанные ребра. До Саши донеслось низкое урчание. Белый луч метнулся по голове, припавшей к зияющей дыре. Темная кровь толчками лилась на снег:
Это человек, понял Саша, то есть не человек. Где Маша, что с ней
Насколько он видел, труп Золотарева оставался единственным на извилистой тропе, спускающейся в долину. Саша едва успел отклониться от просвистевшей мимо пули. От скалы отскочил кусочек камня, щека юноши заболела:
Меня задело обломком, но это просто царапина когда он включил фонарик, на спине Золотарева никого не было:
Что бы его не убило, оно сбежало, испугавшись выстрела. Но это был не волк Саше не хотелось о таком думать:
Но кто стрелял? Пистолеты есть только у меня и Золотарева полыхнул луч второго фонарика. В беспощадном свете Саша увидел знакомое лицо. Он много раз изучал его фотографии:
Он тогда был моложе, и без бороды, но это он, сомнений нет выхватив пистолет, Саша успел выстрелить первым. Мистер Холланд, как звал его товарищ Котов, рухнув на колени, упал на тело Золотарева. Саша беспомощно оглянулся:
Нельзя, чтобы нас видели. Надеюсь, я его только ранил, я не имел права его убивать склонившись над британцем, взяв его руку, юноша с облегчением нашел пульс:
Надо отыскать Машу, она может замерзнуть, заблудиться в лесу Саша напомнил себе, что долг перед страной важнее жизни Маши:
Я остановил иностранного шпиона, теперь я должен дождаться коллег, из отряда с высоты 880. На рассвете они займутся зачисткой поля операции так, иносказательно, выражался товарищ Котов. Саше требовалось удостовериться, что мистер Холланд останется в живых:
Кажется, рана не тяжелая, он приходит в себя британец пошевелился. Обыскав его, забрав оружие, Саша оттащил стонущего раненого с дороги. Раздев труп Золотарева, он обнаружил, что нижняя рубашка почти не выпачкана кровью:
Отлично, на первое время хватит его перевязать легонько стукнув приходящего в себя Холланда по затылку, Саша занялся его раной в правом боку, поверх старого, сгладившегося шрама.
Ноги Маши, в шерстяных носках, проваливались в снег.
Ступни застыли, пальцы ломило тупой болью. Она брела, не разбирая дороги, опустив голову. По замерзшему лицу лились слезы. Схватившись за цепочку, она не выпускала чудом не слетевшие с шеи крестик и кольцо. Искусанные губы шевелились:
Отче наш, иже если на небеси Богородице, Дево, радуйся Маша повторяла знакомые слова, в надежде, что Господь ее услышит. Перед глазами вставало испачканное кровью, хищное лицо, оторванный язык, свешивающийся из белых зубов. Хрустели ломающиеся ребра Золотарева, в свете звезд блестело лезвие ножа. Маша сама не понимала, как ей удалось убежать:
Воняло псиной, оно рычало, раздался выстрел девушку била дрожь, оно спрыгнуло с трупа и унеслось. Я выбралась из-под тела, пошла наверх Маша смогла понять, что зверь вряд ли побежит в горы:
Оно живет в лесу, в горах не спрячешься. Но это был не зверь тошнота подступила к горлу, она едва успела наклониться. Вдохнув кисло-сладкий запах рвоты, Маша сглотнула комок:
Оно ушло, его можно не бояться. Я не хочу о нем думать краем глаза она видела огонь костра:
Игорь разжег, с ребятами, равнодушно поняла девушка, в группе остались только раненые Маша отделалась синяками и ссадинами:
Может быть, у Саши был пистолет, решила она, если он сопровождал поход от Комитета споткнувшись о труп, посреди тропинки, девушка обессиленно опустилась на колени:
Я устала, так устала пронеслось в голове, я устроюсь рядом, отдохну она не могла понять, кто перед ней. Мороз обжигал руки, Маша ощупала заледеневшее лицо человека:
Кто-то из парней, но не Саша поземка вилась над исцарапанными щеками трупа, снег набивался в широко открытые, мертвые глаза:
Если я останусь здесь, меня тоже заметет зубы Маши стучали, я уверена, что все было не случайно. Нас намеренно отправили в поход, в горах испытывают новое оружие, ставят опыты над людьми она вспомнила угрюмое молчание, царившее прошлым вечером в палатке:
Мы выпили чаю и развеселились, но потом всех охватила тоска. Люда ночью плакала, Золотарев начал ко мне приставать, ребята закричали, что идет лавина Маша поняла, что сход лавины тоже не был случайностью:
Кем бы ни было существо, она передернулась, его подослали, чтобы избавиться от выживших в лавине. Нас хотят убить, эксперимент закончился внизу забился отчаянный крик:
Больно, как больно! Убейте меня, убейте вокруг костра носилась пылающая факелом тень:
Они замерзают, хотят согреться Маша заставила себя встать, кто-то шагнул прямо в костер ей внезапно тоже стало жарко:
Я читала, что так ведут себя люди, сходящие с ума от холода. Им хочется раздеться, сбросить одежду Маша кинула на снег испачканную куртку, рванула воротник кашемирового свитера. Рука не выпускала крестика и цепочки:
Зоя держалась, за икону, не оставляла образ. Она, наверное, умерла, молится за нас, грешных, у престола Всевышнего. И матушка Матрона умерла о Матроне ей рассказывал Князев, я хотела попросить папу и маму отвезти меня в Москву после окончания школы Маша надеялась, ускользнув из гостиницы, навестить могилу матушки. Сейчас Москва казалась ей такой же далекой, как вершина горы, куда брела Маша. Она не знала, зачем туда идет:
То есть знаю, поправила себя девушка, к утру в долине не останется живых. Ребята умрут от холода и травм, а остальных убьют, чтобы мы не рассказали правды она была уверена, что чай в палатке заварили неспроста:
Золотарев неспроста пошел с нами. Он всегда дежурил вместе с Сашей. Золотарев тоже был комитетчиком о Саше Гурвиче Маша думала с тяжелой ненавистью:
Он лгал ребятам, притворялся, ломал комедию, и продолжает ее ломать. Он выжил, такие всегда выживают. Наверное, он сейчас у костра, следит, чтобы все умерли, убивает тех, кто может спастись Машу опять замутило:
Нас обрекли на смерть, чтобы испытать новое оружие девушка подышала, папа тоже этим занимается. Иван Григорьевич говорил, что родители мне вовсе не родители Маша обрадовалась:
Очень хорошо. Я не хочу иметь с ними ничего общего, и ничего общего с этой страной она с отвращением вспомнила кумачовый лозунг на рюкзаке, у Ивана Григорьевича не было документов, и у меня не будет. Я найду истинных христиан, присоединюсь к ним. Я никогда больше не вернусь в ту жизнь она подумала о приемной сестре:
Ее родителей тоже могли убить, а она хочет стать физиком, чтобы создавать новые бомбы. Я не хочу становиться частью зла, всхлипнула Маша, обещаю, если выживу, я и шага не сделаю в сторону отца и матери. Мама могла написать анонимку, по которой арестовали матушку Веру. Отец управляет полигонами, где погибают невинные люди, как в самолете под Сталинградом. Я не останусь в стороне, не сделаю вид, что так и надо. Иисус не заповедовал лгать Маша понимала, что ей никто никогда не поверит:
Если меня найдут комитетчики, меня пощадят из-за папы девушка остановилась, но я проведу остаток жизни, окруженная ложью. Такого не случится. И вообще, мой настоящий отец, Волк, но где его искать
Ступив вперед, Маша взмахнула замерзшими руками. Заледенелая нога попала в расселину между камнями. Она рухнула вниз, царапая лицо о снег. Замигал фонарик, кто-то уверенно, твердо подхватил ее. Рукав курки задрался, Маша замерла:
Я видела татуировку малышкой, у парня в телефонной будке. Он угостил меня конфетой, мама была недовольна на запястье синели очертания головы волка. Он поднял Машу на ноги, девушка вдохнула запах гари и свежего снега. Рука девушки разжалась. В свете фонарика заискрилась бриллиантовая осыпь змейки, на цепочке рядом с крестом. Высокий мужчина бережно отряхнул с ее свитера снег:
Погоди, сказал он, по-русски, тебе нужна куртка и шарф, я тебе замотаю ноги. Валенки искать нет времени Маша не успела опомниться, как он подхватил ее на руки:
Так быстрее, пробормотал незнакомец, я донесу тебя до леса, устрою на ветках, в безопасности взглянув в голубые глаза, девушка едва слышно прошептала:
Кто кто вы теплые губы прижались к ее лбу:
Я твой отец, спокойно ответил он. Прижимая к себе дочь, Волк заторопился вниз.
Ревели моторы военного Ми-4, с алыми звездами на фюзеляже. Приникнув к иллюминатору, Эйтингон пытался разглядеть среди заснеженных склонов седловину безымянного перевала. Вертолет вылетел из Ивделя немедленно по получении радиограммы от отряда, базировавшегося на высоте 880. Наум Исаакович сам выдавал десантникам кодовые слова:
Гости разъехались, началась уборка. У нас остался один друг, он плохо себя чувствует. Ему требуется врач в фюзеляже вертолета, с бойцами внутренних войск, сидело даже два доктора, спешно вызванных из ближайшей колонии, где держали Валленберга. Шведа, разумеется, оформили не под собственной фамилией:
Железная маска, весело подумал Наум Исаакович, кроме номера, у него ничего за душой не осталось. Он может сколько угодно убеждать соседей по нарам, кто он такой. Все равно ему никто не поверит за почти пятнадцать лет тюрьмы и лагерей Валленберг стал неплохо объясняться по-русски, но из доносов стукачей следовало, что швед не распространяется о своем происхождении. В колонии его считали уроженцем Прибалтики, бандитом и буржуазным националистом. Эйтингон бросил взгляд в сторону врачей:
Саломея сказала, что Валленберг в добром здравии, его медицинская карточка это подтверждает. Ему и пятидесяти не исполнилось, он крепкий мужик. Он проживет еще лет тридцать сам Наум Исаакович надеялся на еще два десятка лет:
Я должен увидеть, как вырастут дети, напомнил себе Эйтингон, должен позаботиться о них в память о Розе он считал, что заслужил свой телефонный звонок:
Шелепин мне не откажет похлопав себя по карманам дубленой куртки, он вытащил портсигар, победителей не судят, что называется
На востоке, за хвостом вертолета, разгорался неожиданно яркий рассвет. Стрелка на его часах подбиралась к семи утра. Радиограмма пришла в Ивдель чуть позже пяти:
Они спустились в долину Ауспии, обнаружили тела, сделали так, чтобы еще живущие стали телами Эйтингон усмехнулся, операция идет согласно намеченному плану
Он был уверен, что гость расскажет и о судьбе остальных членов шпионского десанта, и о том, что произошло с отрядом, высаженным на плато Маньпупунер. Наум Исаакович отпил армянского коньяка из стальной фляги:
Хотя понятно, что. Наши визитеры перестреляли ребят, словно куропаток на охоте в Шотландии он надеялся, что гостем стал либо его светлость, либо Ягненок:
Волков, уголовник, нам бесполезен, Эйтингон сдержал зевок, нам нужны люди, обладающие государственными тайнами. С его светлостью получится изящно он прислонился к холодному металлу фюзеляжа, думаю, что капитан Мендес обрадуется встрече с еще настоящим супругом капитан Мендес отбыла из Свердловска на юг:
Она полетела в Москву, преподавать на закрытых курсах. Мы увидимся во внутренней тюрьме. Если нам в руки попался Ягненок, в работе с ним она тоже пригодится Эйтингон не сомневался, что допрашивать гостя поручат именно ему:
Кроме меня, в Комитете не осталось людей с довоенным опытом, а тем более, работавших с Дзержинским. Не юнцам же передавать мистера Холланда или полковника Горовица
Эйтингон искоса взглянул на охранников, устроившихся на лавке напротив. Он не посчитал нужным будить Шелепина в Москве, с просьбой о разрешении посетить перевал:
Во-первых, нечего терять время, а, во-вторых, пока непонятно, кого именно из миссии подстрелили ребята. Надеюсь, что рана легкая, иначе все наши усилия впустую охранники с ним не спорили, но не сводили с него глаз:
От сведений Принцессы об интернате нет никакого толка, кисло подумал Наум Исаакович, меня туда никто не пустит. Но знание, действительно, сила. Я поговорю с Сашей, он поможет радиограмма не сообщала о Принцессе или о студенте-первокурснике, Гуревиче. Вертолет снижался, Эйтингону заложило уши:
Принцесса сдохла в тайге, туда ей и дорога, но Саша с Золотаревым должны были держаться в стороне от суматохи. Они забрали в схроне пистолеты, но не думаю, что кто-то из них подстрелил гостя. Не тот калибр, как говорится вокруг шасси закружились вихри снега, заскрипели камни. Подышав на стекло, Наум Исаакович увидел знакомую осанку парня:
Он даже в ватнике и ушанке выглядит аристократом. Пять сотен лет достойных предков не скроешь. Голову он держит точно, как Горский. Хорошо, что с ним все в порядке спустившись по легкой лесенке, товарищ Котов пошел навстречу Саше Гурвичу.
Красногрудый снегирь прыгал по наметенному за ночь снегу. Густые кусты громоздились по берегу крохотного ручейка. Темная вода журчала по камням, поток скрывался за наваленным поперек течения, обледенелым буреломом. Утреннее небо было голубым, ярким. Маленький диск солнца висел над уходящим вдаль лесом.