Мир может дать только правительство, признанное всей страной. Крестьяне, Юг, казачество соглашения с большевиками не признают. Я боролся за активную политику мира, но никогда не пойду вместе с людьми, у которых руки в крови от предательского убийства.
Мы должны спасать страну от анархии. Нужно бороться за порядок, а большевики ничего, кроме позора, не дают».
Могилевская ставка
Здесь, в Могилеве, побывал Карл Двенадцатыйоб этом хранят память земляные валы. В «Карловой долине» шведский король обедал.
В 1780 г. в Могилеве Екатерина Вторая вела беседы с австрийским императором Иосифом Вторым в дни его визита в Россию. Их связывала личная дружба.
И здесь, в Могилеве, несколько недель лежал больным император Александр Второй. А знай, что на Обводном канале бомба Игнатия Гриневицкого раздробит ноги, поди, так и остался бы в Могилеве. А чем плохой городок? Хотя, по зрелом размышлении, и здесь достали бы «свободчики». Торопил разночинно-интеллигентский люд революцию. Зарево свободной жизни видел в каждой новой листовке, каждом «непорядке», волнении и, уж конечно, убийстве сановников.
Когда от потери крови и нестерпимых страданий царь-реформатор ловил последнее дыхание, Владимиру Ульянову всего 11-й годок набегал, да и Гриневицкому еще и двадцати пяти не сложилось. Ребятки от их нажима вся Россия пошла дыбом и наперекос, а все пуще с пением «За упокой». Шибко торопил новую, раскрепощенную жизнь ученый люд России
Тесной удалась вторая половина XIX столетия. Почитай, все освободители народа сошлись в ней. Только успевай заглядывать в лица, пятиться да креститься
Одни созидали, защищали и строили Россию, а другиеразоряли. Именем счастьяразоряли и губили.
В России было и будет: за любой революциейнаручники и намордник новой диктатуры. Так будет и сейчас. Найдут управу на каждого.
Да, и еще.
Через Могилев наступал и корпус многоопытного наполеоновского маршала Даву, чей жезл хранится в Историческом музее, что впритык с Красной площадью.
Маршал Даву принял корпус генерала Раевского и казаков генерала Платова за всю русскую армию и попятился назад, в Могилев. Там и ждал событий, послав донесение Наполеону.
По словам генерала Ермолова (17771861) героя 1812 г., и не только этого года, «грубая ошибка Даву была причиной соединения наших армий».
«Грубая ошибка» позволила соединиться Первой Западной армии под командой педантичного, но боевого генерала и военного министра Барклая де Толли (Ермолов за холодное спокойствие называл его «ледовитым») со Второй Западной армией под командой генерала Багратиона.
И без того ничтожно слабые перед всеевропейским войском, эти армии оказались разобщенными из-за внезапного вторжения Наполеона в Россию.
Дорого обошлась эта ошибка Даву французам.
Минует 129 лет, и в начале июля 1941-го (тоже в начале июлявидно, судьба города такая) за Могилев завяжутся упорнейшие бои. На город наступали танковые корпуса прославленного гитлеровского генерала Гудериана. Основой жесткой обороны города послужит личная телеграмма Сталина командующему Тринадцатой армией генералу В. Ф. Герасименко:
«Герасименко. Могилев под руководством Бакунина сделать Мадридом».
Мадрид отважно защищали республиканские войска в пору Гражданской войны в Испании (июль 1936март 1939 г.).
Генерал Бакунин командовал корпусом, находящимся в подчинении Василия Филипповича Герасименко. И Могилев действительно защищался героически, хотя и недолго. Другое дело, имела ли военный смысл данная защита, но таковой проявил свою волю диктатор, как всегда непреклонную и окончательную. Не воля, а приговор.
Однако для этого с октябрьских дней семнадцатого должны будут сложиться 24 года и 4 месяца. Внушительная стопочка дней.
После победы революции в Петрограде овладение ставкой имело для большевиков первостепенное значение. Заключить мир с немцами, распустить армию и таким образом сделаться единственной реальной силой в стране.
Около десяти утра в Могилев вступили матросы. Очевидец дает их портрет: «В лохматых шапках, в черных шинелях, с винтовками за плечами, с лицами победителей»
Духонина арестовали и отвезли на вокзал.
А в общем, матросы не подчиняются никому, кроме своих вожаков. Центробалт («братишка Дыбенко») обозначает цельи этого достаточно. Робкие попытки Николая Крыленко подчинить их нарываются на угрозы. Они здесь для того, чтобы выжечь контрреволюционное генеральское гнездо. К тому же они постоянно пьяны.
Продолжайте, жарьте
Во славу сивухи,
В прежнем азарте
И в новом духе
Формально частью общих сил по ликвидации ставки (их многочисленными матросскими отрядамиСеверными) командовал бывший поручик Рейнгольд Иосифович Берзин, латыш по происхождению, однофамилец Яна Карловича Берзинабудущего начальника разведывательного управления РККА в 19241935 гг. Высоко вознесется Рейнгольд Иосифович. В Гражданскую будет командовать армиями, фронтами. На колчаковском направлении сподобится командовать Северо-Урало-Сибирским фронтом. Будет отмечен многими наградами. В 1938-м его равнодушно подгребет «женевская» тварь. Останется от живого Рейнгольда Иосифовича лишь отпечаток на фотобумагесуровый, насупленный человек в мятом френче с большой черной бородой. Продырявит ему голову чекистская пуля в палачески памятном подвале Лубянки. Пожалуй, сотни тысяч людей швырнула там на кучу песка чекистская пуля в голову. Нигде не было убито столько людей, а с виду и не скажешь: красуется в центре Москвы опрятное многоэтажное здание.
Господи, сколько же жизней приняла в свое могильное чрево революция! Какие жертвы ей, оказывается, нужны! От одной крови моря и океаны на земле должны окраситься в красное!
Отряды матросов и солдат рассыпаются по городу, часть остается на станции, при эшелонах. Очевидец этих расправ, глубокий старец (бывший военный чиновник), рассказывал автору книги в Париже летом 1962 г., как они «выжигали». Постоянно хмельные, взведенные, уже изведавшие крови и власти в Питере (весь городбывшая столица империи, где они еще недавно тянулись «во фрунт» перед любым офицером, в их власти. Бери, грабь, насилуйи брали), вдруг осознавшие, что нет над ними власти, вообще нет никакой власти. Они и есть власть! Даешь светлое завтра!..
Вечером на перроне вокзала в шелухе семечек, плевках, грязи корчится, скребет руками в агонии самый молодой Верховный главнокомандующий бывшей российской армиигенерал Духонин. Он исколот штыками и, истекая кровью, отдает последнее дыхание. Был Николаю Николаевичу 41 год. Господь Бог за руку вел к этой кончинечерез ласку детства, первую любовь, службу, бои, ранения и веру в будущее.
И привел.
Другой очевидец тех событий вспоминал, как все происходило. «Неожиданно на площадке, где только что стоял Духонин, появился высокий, здоровенный матрос в огромной бурой папахе и обратился к толпе с речью:
Товарищи, мы дали бежать Корнилову, мы выпустили его из своих рук! Не выпустим по крайней мере Духонина!..
После разжигающей страсти речи матроса толпа потребовала Духонина. Его вывели, с него сорвали погоны, и тот же высокий матрос ударом немецкого штыка сбросил его (с площадки вагона. Ю. В.) в толпу, которая с каким-то стихийным, неопределенным криком растерзала бывшего главнокомандующего.
Находившийся тут же крестьянин заметил:
Так ему и нужно, собаке! Его и хоронить не надо. Его в помойную яму нужно спустить.
Я всматривался в лица окружающих. И не знаю, быть может, мне это только казалось, но я определенно заметил в глазах присутствовавших какой-то особенный, страшный блеск. Это не был дикий блеск слепой, животной кровожадности. Скорее это был суровый огонь фанатизма и классовой ненависти».
Что, паскуда, не по нутру матросское угощение?!
Именно с того дня и прижилась разбитная революционная присказка: «Отправить в штаб к Духонину!»то есть убить кого-то именем революции.
Матросы ринулись на поиски жены Духонина. А пощекотать лярву генеральскую.
Не нашлиДухонина молилась в храме.
А кого щекотать штыкомв городе и без нее доставало. Так что утешились «братишки».
Даешь революционную ставку!
«Генерал Духонин, как свидетельствует его предсмертная речь, не боялся расстрела«солдатской смерти», пишет вслед за расправой в Могилеве Юлий Айхенвальд, он боялся только самосуда толпы, он не хотел, чтобы его превратили в «кусок мяса» случилось именно то единственное, чего он боялся К ужасам теперь все привыкли, ничему больше не удивляются нагни окоченелые души Сухопутные матросы, убившие Духонина, продолжали издеваться и над бездыханным телом
Действительно, когда с народа спадают вековые узы, привычка столетий, соскакивает тот железный обруч власти, который плотно смыкает тело единой государственности, то совершенно естественно, что наступает разгул безудержных страстей
И пока эти люди, более похожие на вещи, чем на людей, одушевленные и все-таки бездушные механизмы, творили свои разрушительные дела, живая жизнь страдала и гибла»
Ночью труп генерала был ограблен: сняты сапоги, шинель, нижнее белье (никак рассчитывали, постирав, свести кровь). Мертвое тело таскали по вагону, в неживой рот заталкивали дымящиеся папиросы
«На следующий день простой сосновый гроб с телом Духонина был поставлен в товарный вагон и прицеплен к киевскому поезду»отметил в воспоминаниях бывший царский генерал, родной брат «ленинского» Бонч-БруевичаМихаил Дмитриевич, тот самый, что снабжал главного вождя большевиков секретными документами (переправлял их в Швейцарию), и тот, кто какое-то время стоял во главе военной контрразведки Российской империи, то бишь по долгу службы обязан был пресекать утечку секретной информации. А почитаешь воспоминания'Михаила Дмитриевичапатриот, правдолюбец
Но и Николаю Васильевичу Крыленко Бог ниспослал «достойное» завершение дней. Станет Николай Васильевич при новой власти одним из организаторов суда и прокуратуры. С 1918 г. член коллегии наркомюста РСФСР, с 1931-гонарком юстиции РСФСР, а с 1936-гонарком юстиции СССР. В 1938 г. будут Николая Васильевича пытать, позорить, и наконец сложит он голову как «заклятый враг народа». Набежит ему к тому черному дню пятьдесят три. Но уж Николая Васильевича Бог не вел за десницу. Как большевик, он сам ковал свою судьбу, презирая Бога, сатану и вообще всякие метафизические хреновины.
7 октября из Смоленска в Петроград приезжает Алексеев. Он избран в Российский предпарламент. Поэтому октябрьский переворот застает его в мятежной столице.
Своими единомышленниками генерал переодет в цивильное. Теперь он знает, что делать. 11 ноября первый генерал (самый первый среди всех) уже в Новочеркасске.
15 ноября Михаил Васильевич публикует обращение к офицерам: на Дон, время слов избыло! Здесь надлежит создать армию. Она возродит Россию, очистит от парши большевизма. Для генерала большевизм и германское нашествиевеличины одного порядка. В революции Ленина он видит прежде всего предательство России, какое-то тяжкое заболевание от привнесенной извне инфекции. Чужеземная философия, нерусские имена, «германский вагон» (для генерала этот вагонсущее пришествие дьявола, сама невероятность!), разрушение веры отцовправославия, организация убийств по имущественному цензу, развращение души народа человеконенавистническими лозунгами, осмеяние святынь русской жизни Генерал непреклонен: к оружию, русское офицерство и все, кому дорого Отечество! Настал наш час! Враг бросил вызов! Ждать и сносить беду больше нельзя! Россия в огне! К оружию, братья!
От этой даты15 ноябряи ведет хронологию белое движение.
Белый, синий, красный!..
Не комета, не чудеса затменияво всю ширь над Россией Огненный Крест. Да возродится святая Русь предков!
Три эскадрона текинцев и полк «георгиевцев» уже зимой, по снегу, пробиваются на юг. Путь среди враждебного населения изобилует лишениями. Что ни деньстрельба, рубка, заслоны трупы. А эскадроны только за своим генералом. Пока за своим генералом
Великий тотемный знак Россиитрупы.
Тотемслово из языка индейского народа оджибве, означающее «его род». У каждой родовой группысвой предмет (или живой организм), которому все поклоняются, это своего рода божество родовой группы или целого народа.
Надежды и оправдания всех свершенийтрупы. Здесь на трупах расцветает жизнь. Нет ее без страданий и трупов.
Корнилов приказывает текинцам следовать без него, это облегчит им продвижение, а сам в солдатском, один, с подложными документами, продолжает странствие в белый стан.
Необъятный поток солдат с фронта разливается по России, и в этом потоке неприметный сухонький мужичонка, почти старик. И все богатство егобело-сине-красный. Зело верует в эту игру цветов мужичонка, крестится на них, несет в сердце. А для пущей сохранности на груди, под солдатской истрепанной шинелью, браунинг. Ну точь-в-точь как у Федорбвича, только тот держал свой за брючным ремнем. Прижмет его локтем искалеченной руки и продирается через толпу. И какой леший его гонит на юг?!
Нет, тут все понятно: великий тотемный знак Руситрупы.
Мало их ей. Будет откупаться за новую веру еще добрых полвека. Сколько же народу ляжет! Стряхнет с себя, как вшей, десятки миллионов, вроде и не нужны ей. И всей этой погибели, муки не охватить разумом. Уж от одной смерти близкого существа человек каменеет, а тут на десятки миллионов! Одна чернота в глазах
Приглядывается Лавр Георгиевич к соседям по вагону, чадит дешевой папироской, а то и махру тянет, угощается кипяточком, вспоминает фельдшера Мрняка и свои двадцать тысяч крон долга.
Может, будет так: вернет долг, а?..
Короста грязи и седоватая щетина на скуластом желтоватом лице генерала в солдатском трепаном барахлишке. Дозерился Богу Лавр Георгиевич. Верует в судьбу.
Обнаруживая офицеров в вагоне (как ни переодевайся, а чует мужик золотопогонника), солдаты выкидывали их на ходу: скатертью дорога, ваше благородие!.. И садили матом.
И это было счастье, поскольку чаще убивали (стукнут по башкеи готов). А как же, это офицерье виновато в крови и горькой жизни, это они гнали на убой под германца. Слово в слово повторяли мужики слова Ленина. Мудрость великих книг, выжимки из мировой культуры, опыт дискуссий воплощались в каждому понятные, до предела простые слова (вроде «грабь награбленное»). Уж куда проще!
Поэтому офицеры не ехали на юг, а пробирались кто в чем одет и призаросшие до неузнаваемостиродная мать не признает! И это очень хорошо, стало быть, есть надежда доехать
19 ноября Новочеркасск взбудораженздесь генерал Корнилов! Сила воздействия его на людей таковауж одно это мнится избавлением. Будет над Россией бело-сине-красный стяг! Вернется!
Советские историки несколько по-иному излагали версию событий в ставке, а стало быть, и бегство генералитета из Быхова.
Так, журнал «Вопросы истории» (1968, 3) сообщает:
«Изучение архивных документов позволяет сделать заключение, что контрреволюционному генералитету удалось сбежать на юг вследствие изменнических действий поручика Шнеура.
В. К. Шнеурпрофессиональный провокатор, сотрудник царской охранки с 1907 года. Во время первой мировой войны служил в одном из гусарских полков. После свершения Февральской революции выезжал в Англию. В Петроград приехал в первых числах ноября 1917 года и вскоре был назначен исполняющим обязанности начальника штаба революционных войск по ликвидации ставки. Шнеур умышленно тормозил наступление революционных отрядов на Могилев, дав возможность организаторам контрреволюции сбежать на юг и организовать там силы для борьбы с советской властью.
Отряд (из матросов Балтфлота и солдат Литовского полка. Ю. В.), отправленный из Петрограда 11 ноября, вступил в Могилев 20 ноября, то есть тогда, когда контрреволюционный генералитет сбежал из Могилева и Быхова. Отряд, наступавший из Минска, должен был вступить в Могилев 18 ноября, однако не дошел даже до Быхова и лишь 21 ноября достиг Жлобина.
Действия Шнеура и командира минского революционного полка Ремнева не дали возможности большевикам Минска в срок выполнить указания В. И. Ленина. В письме из Петрограда 10 ноября 1917 года перед большевиками Минска В. И. Ленин поставил задачу: приложить все усилия для ликвидации духонинской ставки к 14-му, самое позднее к 15 ноября. Но это письмо более двух суток продержал у себя Ремнев, прибывший из Петрограда 12 ноября. Только 14 ноября, когда его вызвали в ВРК Западной области и настойчиво потребовали письмо, он вынужден был отдать его. Таким образом, время было упущено (то есть Корнилов и другие генералы успели уйти на юг. Ю. В.)