Здрасьте, говорит Бернар.
Дочь тем временем медленно, но верно подплывает к соседнему табурету. Похоже, она меньше доверяет солнцу, чем ее мать, повсюду на ее коже заметна сальная бледность. Только лицо у нее очень загорело.
Здрасьте, говорит ей Бернар учтиво.
Его охватывает любопытство с примесью изумления и жалости, сможет ли она усесться на табурет. Конечно же нет.
Однако каким-то образом ей это удается.
Ее мать спрашивает:
Неплохо тут это, а?
Все еще продолжая смотреть на дочь, Бернар отвечает:
Хорошо, ага.
Лучше, чем мы ожидали, должна сказать.
Хорошо, снова говорит Бернар.
Когда женщинам приносят заказанный сидр «Магнерс» в запотевших высоких стаканчиках, старшая интересуется:
Ну а что вы думаете об отеле «Посейдон»?
Судя по ее интонации, сама она о нем невысокого мнения.
Ничего так, отвечает Бернар.
Вы действительно так думаете?
Ну да, ничего, говорит он. Может, там и есть недостатки
Женщина смеется:
Это вы верно подметили.
Ну да, говорит Бернар. Мой душ, к примеру.
Ваш душ? А что с вашим душем?
Бернар объясняет, что с его душем, и добавляет: этим утром улыбчивый человечек снова попросил не пользоваться им, но пообещал завтра все уладить.
Женщина поворачивается к дочери:
Знакомая история, однако. Не так ли? Да?
Дочь, которая пьет сидр через соломинку, молча кивает.
У нас что-то такое постоянно, говорит Бернару мать. Как с этими полотенцами.
С полотенцами?
Как-то утром пропали полотенца, рассказывает она. Пока мы были внизу, они просто исчезли. Правильно я говорю?
Вопрос обращен к дочери, которая снова кивает.
И после этого, продолжает мать, когда мы просим у них новые, они говорят нам, что мы их, наверно, украли. И говорят, платите сорок евро за новые, а то не вернут паспорта.
Бернар что-то сочувственно бормочет.
У него полный рот пива. И он по-прежнему заворожен телесами дочери необъятными валиками жира на талии, руками-подушками, с ямочками на месте локтей, несоразмерно маленькой головой
Теперь ее мать говорит о чем-то другом, о болгарах в соседнем номере:
Не давали нам спать полночи. Кричали и бог знает что вытворяли. Стены как бумага, нам все было слышно то есть вообще все. Мы прозвали их вульгарные болгары, верно? Вопрос обращен к дочери. Знаете, за чем мы их застали? Они воровали еду из столовой.
Бернар смеется.
На что уж им сдалась эта еда, не знаю. Она ужасная. Ну, вы сами это поняли вчера. Вы их спрашиваете, есть ли у них рыба мы все-таки у моря, так или нет? а они приносят консервы с тунцом. Невероятно! А мухи, особенно за обедом Ничего подобного еще не видела. Так жить невозможно. Нас обеих понос замучил на прошлой неделе.
Бернар, не желая вникать в такие подробности, снова переносится мыслями к Ивете к ее худым загорелым ляжкам, ее красивым ножкам в сандалиях со стразами. А толстая англичанка продолжает вещать.
Он теперь уверился, что две толстухи англичанки.
В какой-то момент мы решили ну все, хватит терпеть, будем питаться в другом месте, говорит старшая. И, значит, спрашиваем представителя, где тут есть приличное заведение, чтобы поесть, так он назвал нам эту «Афродиту». Знаете это место?
Бернар качает головой.
Ну вот, пошли мы туда в субботу, продолжает она, и после того, как я заплатила больше пятидесяти евро за еду и напитки и пошла в туалет, с меня стали требовать еще евро за вход. Меня это вообще не порадовало, и я сказала, что я их клиент. А работница в ответ: ей без разницы, все равно плати. Я говорю, не стану платить и хочу пройти в туалет, так она не пускает. То есть физически проходу не дает. Не пустила. Я сказала, позовите управляющего, и примерно через пятнадцать минут он появляется, говорит, его зовут Ник. И когда я ему объяснила, в чем дело, он просто рассмеялся, рассмеялся мне в лицо. Тогда Тогда я так разозлилась! Он смеялся мне в лицо. Только представьте. Не подходите близко к этой «Афродите».
Хорошо, произносит Бернар.
Кипр мы любим, говорит она, поерзав на табурете. Каждый год тут бываем. Верно? Я Сандра, кстати. А это Чармиан.
Бернар, представляется Бернар.
Так они сидят и выпивают два часа, пока тень от отеля не начинает накрывать их. Они прилично набрались. И тут Бернар, чьи мысли все время витали вокруг Иветы и грядущего вечера, замечает, что ему пора идти.
А женщины заказывают еще пару «Магнерс» уже четвертую, если не пятую пару и Сандра говорит:
Тогда увидимся за ужином.
Хорошо, говорит Бернар, шагая вброд через бассейн.
Через несколько минут, когда принимает душ, он уже не помнит о них.
Когда он просыпается, уже темно. Он в своей комнате в отеле «Посейдон». В маленькой комнате очень жарко, и где-то рядом грохочет музыка.
Было около шести, когда он пришел из отеля «Вангелис» с легкой головной болью и решил ненадолго прилечь перед ужином. Должно быть, он крепко заснул. Бернар быстро встает и смотрит на часы, боясь, что уже слишком поздно, чтобы идти искать Ивету в «Джестерс». Сейчас только десять, и он снова ложится. Он сильно потеет в душной закрытой комнате. Прошлым вечером Бернар пробовал включить кондиционер, но он не работал.
Он заходит в ванную и старательно моется водой из-под крана.
Свет в ванной такой слабый, что Бернар едва видит в зеркале свое лицо.
Затем он наводит порядок, насколько это возможно. Ведь он надеется, что скоро в этой комнате окажется Ивета, и он не хочет, чтобы она видела его разбросанные вещи.
Довольно долго он выбирает, что надеть, и останавливается на модной белой рубашке, откладывая поло в горизонтальную полоску на другой вечер. Он оставляет расстегнутыми три верхние пуговицы, чтобы была видна курчавая растительность на его груди, и роется в чемодане в поисках пробного флакончика «Эрменеджильдо Дзенья» для мужчин, который прилагался к одному журналу в офисе его дяди. Он выливает на себя примерно половину, а затем, придирчиво обнюхав запястья, выливает и остаток.
Довольный собой, Бернар принимается за волосы и зачесывает непослушную копну назад, непривычно открывая низкий лоб, после чего он фиксирует волосы щедрой порцией ароматного геля.
В неверном свете ванной он тщательно оглядывает себя.
Застегивает третью пуговицу на рубашке.
Снова расстегивает.
И опять застегивает.
Его лоб бледнее щек и носа, и ему это не нравится.
Он пытается начесать волосы на лоб, но результат нравится ему еще меньше.
Наконец, уже злясь на себя, он пробует зачесать волосы обратно.
И все равно что-то ему не нравится, и он думает об этом, спеша по ступенькам в холл, и выходит в ночь, распространяя вокруг аромат «Дзенья».
Уже почти одиннадцать, а он еще ничего не ел. Не то чтобы он голоден ничего подобного, просто чувствует, что надо бы «заморить червячка».
Он заходит в «Поркиз» и съедает часть кебаба, буквально через силу. Он чуть ли не дрожит от возбуждения и от предвкушения. Чтобы успокоить нервы, он выпивает коктейль водка и «Ред Булл» и вспоминает, как легко они общались утром и как подробно она объясняла ему дорогу до «Джестерс» прямо-таки нарисовала карту. Это помогает.
Он оставляет недоеденный кебаб и направляется по извилистым улицам к «Джестерс».
Найти это заведение не составляет труда он просто следует за группкой горланящих песни юнцов без рубашек до самого фасада с навесом, отчетливо выделяющегося в адском отсвете неоновых ламп. Неоновый шутовской колпак с бубенцами. Очередь подвыпивших гуляк у крыльца.
Пять евро за вход и он внутри.
Высматривает ее повсюду.
Перемещаясь в мигающем свете под грохот музыки, он высматривает ее.
Это место как сплошная масса плоти. Тела, мелькающие в темноте. Можно искать всю ночь, думает Бернар, но не найти ее.
С дорогущим пивом «Бекс» в руке он прочесывает зал с нарастающим отчаянием. Впервые его посещает мысль, что ее здесь может просто не быть.
Пиво взвинчивает его нервы, и он продирается сквозь безликую толпу тусовщиков.
Разгоряченные девицы вертят задницами на подиуме.
На них глазеют снизу ребята в мокрых от пота футболках. Он тоже вместе с ними заглядывает девицам под юбки, а затем видит рядом знакомое лицо, и его захлестывает адреналин ему кажется, что это одна из ее подруг, которых он видел утром, она проходит мимо и удаляется.
Он следует за ней. Его глаза приклеились к ее оголенной спине, поблескивающей бисеринками пота, он прокладывает путь сквозь колышущиеся тела.
И она ведет его к Ивете. Она приводит его к Ивете. Он видит Ивету в круге света, когда музыка взвивается наверх. Она его не видит. Ее глаза закрыты. Она в мужских объятиях, и губы этих двоих сливаются.
И тогда весь его мир рушится.
Глава 5
Следующий день, отель «Вангелис». Бернар сидит на табурете, наполовину под водой, в том самом баре, пьет пиво «Кео» и впитывает солнце. От него еще пахнет «Эрменеджильдо Дзенья» для мужчин. Он был рад появлению Сандры и Чармиан около часа назад. Они устроились рядом с ним, водрузив телеса на такие же табуреты, и Сандра ведет разговор. Она рассказывает, как мужчина, которого она все время называет «отец Чармиан», умер чудовищной смертью, упав в чан с расплавленным цинком, он работал в какой-то промышленной компании и как это подкосило ее. Потягивая «Кео», Бернар отмечает, что она, похоже, отнеслась не менее серьезно и к его рассказу о том, как он увидел девчонку, с которой только познакомился вчера, в объятиях другого мужчины в ночном клубе.
Он рассказал им об этом, уже порядком захмелев и все еще ощущая усталость от ночных скитаний по замусоренным улочкам Протараса. Он понял, что ему хотелось выговориться. А когда он закончил свой рассказ, Сандра вздохнула и сказала, что понимает его чувства, и рассказала ему о смерти своего мужа.
Было ужасно видеть это в «Новостях» она рассказывает ему, как это неприятно, когда незнакомые люди говорят об этом с экрана на местном телеканале.
И самое страшное, говорит она, полагают, он был жив еще двадцать секунд после того, как упал туда.
Когда это было? угрюмо спрашивает Бернар.
Девять лет назад, отвечает Сандра и опять вздыхает. И мне не хватает его каждый божий день.
Бернар допивает «Кео» и отдает пустой стакан бармену.
А чем вы занимаетесь, Бернард? спрашивает его Сандра, произнося его имя на английский лад.
Он рассказывает, как работал на своего дядю, пока его не уволили.
А почему он вас уволил? интересуется она.
Когда он объясняет ей, в чем было дело, она говорит:
Просто задрот какой-то.
Я не знаю, говорит он, что значит «задрот».
Задрот? Сандра смеется и обращается к Чармиан: Как бы ты объяснила, что значит «задрот»?
Может, идиот? предполагает Чармиан.
А что это значит буквально?
Буквально?
Да.
Ну, это как дрочила, да?
Сандра смеется и говорит:
А как мы это объясним Бернарду?
Я не знаю.
Сандра поворачивается к Бернару:
Буквально это тот, кто играет сам с собой.
Ясно.
Вы понимаете, о чем я. Сандра хитро улыбается.
Чармиан, похоже, смущена, ее лицо заливает краска, и она отворачивается от них, потягивая через соломинку сидр.
Думаю, да, говорит Бернар, сам испытывая смущение.
Но, вообще, это просто значит «идиот», кто-то, кто нам не нравится.
Тогда он задрот, мой дядя.
Так и мне кажется, говорит Сандра, а затем обращается к Чармиан: Можешь представить? Уволить племянника только за то, что он собрался в отпуск!
Чармиан кивает и бросает быстрый взгляд на Бернара.
Чувствуя их участие, он рассказывает им о своем дяде больше о том, как тот живет в Бельгии, чтобы платить меньше налогов, как он
Так откуда вы, Бернард? спрашивает Сандра.
Из Лилля.
А где это?
Это вроде бы рядом с Бельгией, да? вставляет Чармиан несмело.
Бернар кивает.
А ты откуда знаешь? удивляется Сандра.
«Евростар» проезжает через него иногда, отвечает Чармиан. Разве нет?
Вопрос обращен как будто к Бернару.
Ну, да, только и говорит он и отворачивается к воде, глядя на солнечные блики.
А мы из Нортгемптона, говорит Сандра. Он знаменит своей обувью.
Позднее они вместе плавают. Обе леди по-прежнему в своих просторных платьях, вздымающихся на воде, а Бернар, двигаясь более свободно, то плавает кролем, то переворачивается на спину и щурится от солнца, пока по лицу стекает хлорированная вода. Сандра подбадривает его сделать стойку на руках на мелководье. Еще не совсем протрезвев, он соглашается. Вернувшись в нормальное положение, он спрашивает, как у него получилось, и Сандра кричит ему, чтобы в следующий раз он держал ноги прямо, а Чармиан смотрит на него, бултыхаясь на глубине, где ее ноги касаются синего кафеля. Он снова делает стойку, с трудом выравнивая ноги в длинных мокрых плавках. Леди аплодируют. Чувствуя себя победителем, он ныряет, погружаясь в беззвучный синий мир, теряя привычную опору и шаря руками по кафелю. Он погружается глубже, молотя ногами по воде. Легкие работают в полную силу, когда он отталкивает руками кафель. К лицу приливает кровь. По его телу струятся пузырьки воздуха, от ноздрей и дальше. И вот он снова вдыхает воздух, его руки по самые плечи еще в прохладной воде, насыщенной химикатами, она стекает по рыжеватым прядям его волос, налипших на глаза. Его слегка подташнивает. И все из-за пива Секунду он боится, что его сейчас вырвет.
И тогда он замечает спасателя, стоящего у края бассейна, так что его тень ложится на воду. Он говорит что-то Сандре и идет обратно на свое место на наклонной лестнице, откуда озирает бассейн, как судья в теннисе.
Нас пожурили, говорит Сандра, лениво покачиваясь в воде по шею.
Над водой остается только ее блондинистая, стриженная «под горшок» голова лицо, с внушительной челюстью, загоревшее до красноты.
Бернар не уверен, что правильно понял ее. Его еще слегка подташнивает, и голова чуть кружится.
Что?
Нас пожурили, повторяет она.
Бернар, стоя на четвереньках в воде, тупо смотрит на нее и начинает замерзать от неподвижности. Он довольно костляв. На спине видны все позвонки. Сандра еще что-то говорит ему, ее голос звучит неразборчиво
Сказали перестать дурачиться, долетает до него.
И она уплывает медленно, очень медленно ее голова удаляется по воде.
Поверхность воды, взбаламученная его выкрутасами, постепенно выравнивается и успокаивается.
Подурачившись, они лежат под солнцем на шезлонгах. Сандра еле умещается на своем. А Чармиан приходится сдвинуть два. Бернар ей помогает. Затем сам молча ложится на шезлонг и закрывает глаза. Время близится к вечеру. Солнце размеренно шпарит. Сандра и Чармиан, лежа во влажных платьях, курят и говорят о еде. Бернар их почти не слушает.
Затем Сандра обращается к нему:
Бернард!
Он открывает глаза и видит, что они обе смотрят на него.
Чармиан, однако, быстро отводит взгляд.
Мы собираемся сегодня поужинать не в отеле, говорит Сандра. Хотите с нами?
Они встречаются в холле. Бернар разговаривает с улыбчивым человечком тот обещает, что его душ непременно починят завтра, и появляются леди. Возникает некоторая заминка. В отличие от предыдущего вечера Бернар на этот раз не стал заниматься своим внешним видом. А вот обе леди, напротив, прихорошились. Он сразу это замечает. Прежде всего щедро наложенный макияж, но главное Сандра в платье на бретельках, пусть и не сильно отличающемся от ее купального наряда, но его бело-зеленый растительный орнамент сглаживает ее чересчур пышные формы, а Чармиан в джинсах и блузке с кружевами.
Ну, все в сборе? говорит Сандра, и Бернар поворачивается к ним.
Улыбчивый человечек тактично провожает их взглядом.
Сначала они идут молча мимо недостроенных зданий рядом с отелем. Вечер приятно теплый в ночное время здесь еще бывает чуть прохладно в это время года. Но несмотря на то, что они идут под уклон, Чармиан вскоре начинает обливаться потом.
Это недалеко, говорит Сандра, тяжело дыша.
А что что это за место? спрашивает Бернар.
Типично греческое, отвечает Сандра.