Правда, последняя часть будет ложью. За это она точно его осудит. Сара садится на скамью и обкусывает края клубничного печенья. Но резкий запах табака, которым пропахли пальцы, забивает сладкий вкус. Она с силой проглатывает то, что уже успела откусить, и сколупывает розовую глазурь свою любимую часть в траву, потому что весь этот сахар не идет на пользу. Пусть это едят белки, ей же надо успокоиться. Сара отводит в сторону перепутавшиеся потускневшие цепочки и кладет руку на сердце. Оно трепещет, как у колибри, так быстро, что удары сливаются в ровное, причиняющее неудобство гудение.
Девушка срывает целлофан с новой пачки сигарет и закуривает. Поднявшийся ветерок относит дым в сторону, но Сара знает Майло учует его, когда придет в школу. Он похож на полицейскую ищейку, которую натренировали все вынюхивать.
Прошлой ночью, после того как Майло рассказал удручающие подробности о последних днях своей тети, умершей от рака легких, Сара высунулась из окна по талию, выкурила сигарету и пообещала парню, что всерьез задумается над тем, чтобы бросить курить.
Вспоминая это, Сара смеется и выдыхает дым, который медленно растворяется в холодном утреннем воздухе.
Прошлой ночью она много чего говорила.
Но Майло очевидно, он нес чушь с самого первого дня их знакомства.
Не важно. Пусть он и дальше язвит, что Сара курит. Она с облегчением сменит свои тревоги на что-то другое, например на злость, направленную на Майло.
Сара видит двух одиннадцатиклассниц, спешащих по тротуару. Она знает их обеих, но ей кажется, что все эти одиннадцатиклассницы в Маунт-Вашингтоне выглядят чертовски одинаковыми. У всех мелированные волосы по плечо, дурацкие ботинки из овчины, маленькие сумочки, перекинутые через плечо, в которые вмещаются лишь сотовый, блеск для губ да деньги на ланч. Они напоминают ей зебр, которых, благодаря их одинаковому окрасу, не может различить хищник. Универсальный метод выживания. В стиле Старшей школы Маунт-Вашингтона!
Девчонки останавливаются перед скамейкой, на которой сидит Сара, и склоняются друг к другу; каждая сжимает в руке листок бумаги. Та, что пониже, хватается за подругу и выдает серию пронзительных смешков. Другая лишь вдыхает, издавая безостановочные хрипы.
И это нервирует Сару.
Эй! рявкает она. Почему бы вам, дамочки, не поболтать в другом месте?
А затем зажженной сигаретой, как указкой, она указывает вдаль.
Вполне справедливая просьба. В конце концов, эти девчонки могли бы потусоваться в любом другом месте. А это ее скамейка, и все в Маунт-Вашингтоне об этом знают.
Сара обнаружила ее еще в прошлом году. Здесь никто никогда не сидел, потому что она стояла прямо под окном директора. Но Сару это не беспокоило: ей хотелось одиночества.
Так оно и было, пока прошлой весной не появился Майло Иши.
В один из дней он растерянно бродил по школьному двору, новенький лавировал между группами учеников, отчего сильнее бросалось в глаза его отличие от них. Худой вегетарианец с японскими корнями и бритой головой, руки которого были скрещены на груди в оборонительной позе. Он чем-то напоминал Саре ее саму, только в более совершенной версии. Кроссовки, купленные за границей. Дорогие наушники. Ужасно толстая и, вероятно, винтажная черная оправа очков. Парень даже сделал первую татуировку выбил буддийскую поговорку на правом предплечье.
Понаблюдав за ним несколько минут, Сара пожалела его.
Эй, новенький! крикнула она.
Майло был ужасно застенчивым. На грани невозможного. Он ненавидел отвечать на уроках, а во время ссор своих родителей покрывался пятнами. Было сложно пробиться сквозь его скорлупу, но когда это случилось, Саре показалось, что она нашла родственную душу, такого же изгоя, как она сама. Ей нравилось, когда Майло доставал ее рассказами о своей жизни в Уэст-Метро и учебе в старшей школе с художественным уклоном. Он говорил, что Уэст Метро третьесортный городишко, но для Сары, привыкшей к Маунт-Вашингтону, он был как Нью-Йорк. В старшей школе Уэст-Метро ученики ездили в музеи изобразительных искусств, у них не было никаких спортивных команд, а в драмкружке девчонки не выпендривались, чтобы попасть на радио со слащавыми песенками, спетыми под фонограмму.
На этой скамейке Сара и Майло встречались каждый день до и после уроков, делали домашнее задание и делили одни наушники на двоих, слушая скачанные с пиратских ресурсов песни. Это был оазис, в котором двое когда-то одиноких, необщительных подростков сумели найти общий язык.
Однажды Сара попыталась вырезать на скамье их имена, но, сломав украденный из столовой ножик уже после третьего взмаха, поняла, что древесина была покрыта каким-то высокотехнологичным составом. Поэтому она постоянно таскает в сумке черный маркер, чтобы обновлять их инициалы, как только они начинают затираться.
Заметив подъезжающий автобус Майло, Сара заправляет длинные пряди черных волос за уши. Он побрил ей затылок несколько недель назад, сразу после того, как закончил брить свой, но волосы отрастают быстро. Золотисто-каштановые, чистые и мягкие, как у щенка, волоски совершенно не сочетаются с крашеными черными прядями, что свисают спереди. Это ее натуральный цвет. Сара уже почти позабыла, каким он был.
Долговязый и костлявый Майло направляется в сторону девушки, читая мангу. С каждым шагом его острые коленки все заметнее выпирают из-под зеленой бахромы обрезанных штанов. Он клянется, что носит шорты независимо от погоды. Но Сара считает, что он просто никогда не проводил зиму в Маунт-Вашингтоне. И как только парень придет в джинсах, она сразу ткнет его в это носом.
Сара ловит себя на том, что улыбается, и быстро делает очередную затяжку.
Йо, говорит она, когда Майло доходит до скамьи, и собирается приступить к тяжелому разговору.
Майло отрывает взгляд от манги.
На его лице расплывается такая широкая улыбка, что появляются ямочки.
Ты в моей футболке, ухмыляется он.
Сара осматривает себя.
Майло прав. Это не ее футболка. На черной ткани нет белых разводов, оставшихся после осветления волос. Она всегда сначала разделяет их на пряди, а потом осветляет, поэтому новый цвет ложится безупречно и смотрится более насыщенно. К тому же это единственный способ убедиться, что не проявится прежний цвет.
Можешь оставить себе, застенчиво бормочет Майло.
Мне не нужна твоя футболка, Майло. На самом деле, будь у Сары с собой другая одежда, она бы тут же переоделась. Очевидно, прошлой ночью я схватила не ту. А так как еще не стирала свои вещи, то натянула ее этим утром. Девушка прочищает горло. Черт! Она все портит. Слушай. Я хочу вернуть свою футболку. Принеси ее завтра.
Без проблем.
Майло садится рядом с Сарой на скамью и снова погружается в мангу. Саре видно рисунки на странице. Невинная школьница с выразительными глазами и в плиссированной юбке трясется от страха перед диким, огрызающимся зверем.
Когда девушка отводит взгляд, в ее голове возникает мысль: «Ничего удивительного».
Майло молча прочитывает несколько страниц, а потом вдруг выдает:
Ты ведешь себя странно. А говорила, что не будешь так себя вести.
Он ошибается.
Давай не будем превращать это во что-то странное, хорошо? вот что сказала вчера Сара, когда вышла без джинсов из укромного местечка между стеной и его шкафом.
Она не стала снимать остальное толстовку с капюшоном, носки и нижнее белье.
Хорошо, сказал Майло, широко раскрыв глаза и развалившись на выцветших простынях с Микки Маусом вероятно, они у него с самого детства.
Никаких разговоров, приказала Сара, нырнув под одеяло.
Через некоторое время вся одежда была снята. Но не цепочки. Сара никогда не снимала их. Майло забрался на нее, вжимая крохотные металлические петли в ее ключицы.
Сара потянулась к тумбочке и включила стереосистему как можно громче; заиграл один из миксов, записанных ею, когда они только познакомились. Вибрации сотрясали хлам, сложенный Майло на комоде, и оконное стекло, которое издавало жужжание. Но, несмотря на это, Сара все равно слышала горячее, учащенное дыхание Майло рядом с ухом. А временами и стоны. И услышала слабый вздох. Который сорвался с ее губ.
И именно он заполняет голову Сары, как эхо, снова и снова насмехаясь над ней.
Она отворачивается от Майло:
Я не веду себя странно. Просто не хочу обсуждать прошлую ночь. Даже не хочу думать о ней.
О, печально произносит Майло. Хорошо.
Сара не позволяет себе испытывать чувство вины. Это Майло во всем виноват.
Сара затягивается и выдувает дымок в сторону рюкзака Майло. Она знает, что в нем лежит альбом для набросков. И могла бы прямо сейчас дотянуться до него, отыскать ту страницу и спросить парня: «Почему ты ничего мне не рассказывал?»
И именно это она и сделает. Но ее слова заглушают стоящие возле скамьи девчонки.
Их стало вдвое больше не две, а четыре. Они кричат и смеются, совершенно не обращая внимания на драматическую сцену прямо у них под носом.
Сара чувствует на пальцах жар. Сигарета прогорела до фильтра. Со щелчком она отсылает оранжевый бычок в сторону девчонок. И тот отскакивает от пушистого желтого свитера одной из них.
Майло кладет ладонь на руку девушки:
Сара.
Ты могла поджечь меня! визжит девчонка и начинает размахивать руками, проверяя, не осталось ли дыры на одежде.
Я вежливо просила вас убраться отсюда, парирует Сара. Но вы не захотели сделать это по-хорошему.
Девушки синхронно переступают с ноги на ногу.
Извини, Сара, размахивая листком, говорит одна из них. Просто это очень смешно.
Именно такими и должны быть шуточки в узком кругу, рявкает Сара. Они смешны лишь для тех, кто в теме, а остальных это раздражает.
Майло смеется над ее остроумным высказыванием. И от этого ей становится немного лучше.
Обменявшись заговорщическим взглядом с подругами, одна из девчонок выступает вперед.
Что ж, давайте мы вам все объясним, предлагает она.
Как только на ее коленях оказывается листок, Сара понимает, что это. Проклятый список.
Было тошно наблюдать из года в год, как девчонки из ее школы оценивают друг друга и делят на группы, опуская одних и превознося других. Так противно. И грустно. Это ее имя?
И приписка: «Будто она старается быть как можно уродливее!»
Сара поднимает голову. Девчонки ушли. Это похоже на шуточный удар под дых ты скорее удивлен, чем испытываешь боль, но и ударить в ответ не можешь.
Что это?
Майло берет листок.
Он перевелся в Старшую школу Маунт-Вашингтона прошлой весной, поэтому ничего не знает о дурацкой традиции. У Сары начинает болеть голова, пока парень читает список. На долю секунды у нее возникает желание все ему объяснить, но она лишь грызет ноготь. И ничего не говорит. Да и не должна. Там и так все написано, на этом чертовом дурацком листочке.
Майло кривится:
Каким нужно быть придурком, чтобы написать такое?
Ты думаешь, его составляют парни? усмехается Сара. Да ладно тебе. Скорее группа таинственных злобных шлюх. Это происходит каждый год мазохистский приквел к школьным танцам. Клянусь, не могу дождаться, когда свалю к черту с этой горы.
И она хочет этого по многим причинам.
Майло просовывает руку в задний карман Сары у него теплая рука и достает зажигалку. Несколько раз чиркает, отчего вспыхивает пламя. А затем подносит его к уголку листка.
Приятно наблюдать, как от бумаги остается лишь кучка пепла. Но Сара знает, что копии этого листка развешены по всей школе. Все будут пялиться на нее, желая увидеть ее смущение и унижение. Ведь такая стойкая девушка выбита из седла и вынуждена признать, что ей не плевать на мнение окружающих. Сара втирает пепел в землю кроссовкой.
«Я такая тупица», думает девушка. Она верила, что если будет держаться особняком, то девчонки не будут трогать ее и им удастся сосуществовать в хрупкой, но пока функционирующей экосистеме. С этого начиналось каждое утро в автобусе. Сара плюхалась на первый ряд, натягивала капюшон, засовывала в уши наушники и дремала, прислонившись головой к окну. Ей было проще отключиться от происходящего, чем выслушивать, как девчонки поливают друг друга дерьмом, а на следующий день заявляют, что они лучшие подруги.
В школьницах Маунт-Вашингтона ее больше всего раздражало лицемерие. Здесь их заверения в вечной дружбе и любви были такими же лицемерными, как в средней школе, где все подыгрывали друг другу и притворялись, что даже через двадцать лет их дешевые браслеты «Друзья навеки» не потускнеют. И так же, как и Сара в седьмом классе, некоторые девчонки здесь впадали в немилость. Но она была единственной, кто никогда не стремился произвести на окружающих впечатление, и именно поэтому ее ненавидели еще больше.
Эволюция дает подсказки бестолковым. Животные обладают различными отличительными признаками, например яркой окраской, которая показывает, насколько они ядовиты. Поэтому Сара потрудилась, чтобы никому не пришло в голову, что она хочет быть похожей на местных школьниц.
Самое досадное, что она могла бы походить на них. Могла бы отовариваться в их магазинах, скупая уродливые ботин ки и крохотные сумки, прыгать под их идиотскую музыку.
И если девчонки считают Сару уродиной из-за того, что она отличается от них, то ее это только радует.
На самом деле миссия выполнена!
Забудь, говорит Майло. Эти так называемые красотки заблуждаются. Это они уродливы.
Сара смотрит на Майло. Если бы он сказал это вчера, до того как Сара узнала о нем правду, то она безоговорочно поверила бы парню и почувствовала себя лучше. Но сегодня все изменилось, и ее уже не обмануть. То, что было между ними, закончилось. Должно было закончиться. Она не станет притворяться и не будет делать вид, будто не понимает, что Майло не тот, за кого себя выдает.
Но при этом Сара рада, что он рядом. По крайней мере, на данный момент. Потому что ей нужна его помощь.
Она кладет свой рюкзак на колени и достает из переднего кармашка черный маркер:
Сделай мне одолжение. Напиши как можно крупнее на моем лбу «УРОДИНА».
Майло отшатывается:
Зачем? Почему ты хочешь это сделать?
Сара молчит, обдумывая ответ, а потом просит:
Сделай это, Майло.
Парень отпихивает маркер:
Сара, прошлой ночью мы переспали.
Он так серьезен. И это бесит Сару.
Майло! Ты же не хочешь, чтобы я разозлилась! Я бы написала сама, но сделаю это задом наперед. Пожалуйста.
Майло ворчит, но опускается на колени и откидывает волосы с ее лба.
Он проводит маркером по коже девушки. Пока он пишет, она смотрит на окна уборной на втором этаже. Оттуда на них таращатся девчонки они знали, что Сара будет здесь, и пришли проверить, слышала ли она про список. Сара приветствует их средним пальцем.
Буквы должны быть как можно больше, говорит она.
У нее кружится голова от пряного аромата чернил. Или от предвкушения. Майло со щелчком закрывает маркер, но Саре кажется, будто сработала «хлопушка», которую используют для киносъемок. Шоу начинается.
Кстати, мне это совсем не нравится, шепчет Майло, когда они проходят сквозь главные двери Старой школы Маунт-Вашингтона.
Ну, так не иди со мной, огрызается Сара. Я не шуч у.
И она дает ему шанс уйти, выбрать легкий путь.
Майло открывает рот, потом задумывается.
Я пойду с тобой, говорит он наконец. Я каждый день провожаю тебя до кабинета.
Его взгляд снова останавливается на словах, написанных на лбу Сары, и уголки его рта опускаются.
У Сары комок застревает в горле. Она, черт возьми, не в силах сейчас разбираться с Майло. Поэтому прибавляет шаг. От этого волосы разлетаются в стороны, и слово, написанное на ее лбу, видно всем. И все смотрят на нее. Но лишь секунду. Как только школьники замечают, что Сара сделала с собой, они тут же отводят взгляды. Они предпочитают смотреть куда угодно: на свою обувь, на друзей, на тетради, только не на нее.
Список так сильно зомбирует дурачков, что они даже и не думают оспорить то, что в нем написано, как и слово, которое Майло вывел маркером на лбу Сары.
Проклятые ссыкуны!
Но осознание этого не улучшает настроение Сары. На самом деле ей становится только хуже. Ребята не только считают ее уродиной, но и желают, чтобы она стала невидимкой.
Глава 6
На полпути к школе сестра Бриджит Ханикат, Лиза, начинает выпрашивать у нее помаду.
Ни за что, Лиза. Мне не разрешали краситься до десятого класса.