Травница вы, должно быть?
А как ты думала? Даже обязательно. Приезжай, черную траву тебе покажу, очень полезная. Свожу в лес, раз тебе интересно. А про чего ты-то пишешь? И усмешливо на меня поглядела: мол, что хоть ты знаешь, молодица, про жизнь-то, какие такие премудрости тебе открылись?
Я подарила ей свою книжку. Она тут же позабыла обо мне и, повернувшись к иллюминатору, начала читать. «Товарищи, мелкий шрифт, смотрите, бабка на девятом десятке без очков шпарит!» так и хотелось мне крикнуть, чтоб все посмотрели на это диво из Курганской области.
Почитала. Снова заговорила.
Я в иголку нитку запросто! А вина, детка, ни капли не пробовала за всю свою жизнь. А вот че думаю, то скажу. Ниче про себя не держу. Нынче народ думат, что других обманыват, когда думат одно, а говорит друго. Нет, деточка, себя обманыват. В середке все остается, оно и мучит. Эдак вот. И песен не поют. У меня мужика убило на войне, дак я не кричала, я песни протяжные пела. Некогда кричать-то.
Я смотрела на ее выразительную мимику, а она, не скрываясь, щедро улыбалась, и в улыбке этой открывались чуть стершиеся, но свои, из детства, крепкие зубы, и думалось мне, что вся моя поездка в Сургут пустяк, ерунда. Надо просто еще побыть рядом с ней, с Марией Федоровной, черпануть из ее мудрости житейской науки и не кланяться сиюминутной потребе.
Мы вошли в здание сургутского аэровокзала. Мария Федоровна быстренько прошмыгнула в закуточек возле двери и встала как часовой возле своих мешков.
Может, мы вас довезем, коли вас не встретили, предложила я.
Ну и что, что не встретили, ответила она с уверенностью. Прошлый раз здесь же меня нашли. И в этот раз придут. Придут, придут, махнула она рукой и уж забыла про меня, зорко вглядываясь в толпу.
КОЛОКОЛЬЧИК
С бабушкой мне повезло: она и по травы ходила, и с веретешком по вечерам сидела, и сказок много знала. Больше других запомнилась сказка про Мальчика с пальчик. Но любила я ее до поры до времени. А все дело в том, что конец у сказки был совсем не такой, как у других, где «и я там была, мед-пиво пила». У бабушки Мальчик с пальчик перед тем, как старому человеку умереть, в колокольчик звонил, давал понять, чтоб не беспокоились и не мешали старому человеку умереть.
Мы с бабушкой вдвоем жили. А она все жаловалась, что-де не «стало державы в ногах и тело вовсе студнем сделалось». Тут-то и появилась сказка про мальчика и его колокольчик. При этом бабушка гладила меня по голове и горько вздыхала. Я все спрашивала, откуда у мальчика колокольчик да зачем, почему, да как он знает.
Глупота ты моя, снова вздыхала бабушка и гладила меня по волосам, а они так и прилипали к ее шершавинам на ладони. Ты уж большенькая, не пужайся, ежели у меня вот тут, она трогала морщинистую шею, колокольчик забрякат, тожно уж помирать стану, не стрясай меня, а то задергаюсь, испужаю тебя пуще прежнего.
Я начинала реветь дурным голосом. А бабушка даже не успокаивала.
Вот-вот, дева, счас пореви, потом легче, когда знать будешь.
Спали мы с бабушкой летом на большой кровати с блестящими шишечками на перилах, а зимой на голбце, чтоб теплей было.
Однажды проснулась я ночью на голбце, и спросонья почудилось мне, что рядом будто в колокольчик кто брякает. И заорала я что было мочи:
Убирайся, малец с палец! Не отдам тебе бабушку! И начала лупить подушкой вокруг себя.
Колокольчик затих
Эвон че, дева! начала меня укладывать бабушка. Должно, сглазили тебя вечорась!
Она слезла на пол. Я слышала, как забренчали ложки в ковшике с водой, потом бабушка прошлепала к дверной ручке, обмыла ее этой водой и с ковшиком снова влезла на голбец лечить меня от сглаза.
Богородица дева, радуйся, благодатная Мария, господь с тобою Она приложила ко мне холодную ладонь, и в тот же миг ковшик полетел вниз, а я приказала:
Выгони его, выгони!
Кого, милка моя?
Чего он тут со своим колокольчиком
Приснилось тебе тожно, спи, прогоню я его.
Много позже я поняла, что бабушка большая мастерица похрапеть. И деньком, бывало, прядет-прядет, сидя на широкой лавке вдоль стены, глядишь прилегла, руку под голову и похрапывает с замираниями. Уж школьницей я ей под голову подушку подложу не услышит.
Лет десять прошло с той ночи. Однажды утром собираюсь в школу, а бабушка, ей за восемьдесят перевалило, вдруг улыбнулась как-то виновато и спрашивает:
Ты, дева, сказку-то не забыла про Мальчика с пальчик и про его колокольчик?
Да ну тебя, бабушка! весело отмахнулась я.
Пришла из школы, бабушка накормила меня, села шерсть теребить. Смотрю опять на лавочку прилегла. Я за подушкой. Только задержалась в комнате книжка на столе лежала раскрытой.
Выхожу с подушкой, а бабушка все лежит на руке. Только не храпит и, показалось мне, не дышит.
Наклонилась я над ней, а в груди у бабушки словно кузнечик стрекочет. И все тише, тише
СВАДЬБА
Как-то незаметно и быстро выросла соседская Ларка. Бегала-бегала под окнами вместе со всеми ребятишками, да и стала уже невестой. Жених ее нашим бабушкам в доме не понравился сразу.
Щипач какой-то, говорила тетя Клава, пенсионерка-лифтерша.
Это как же? полюбопытствовала я.
Дак ить она его вон на сколько выше, он идет да все ее и трогает, как от здоровья у нее отщипывает, от росту ейного.
Ну что уж парень как парень! Не старушкам же выходить за него Лариске. Сварщиком работает на строительстве трубопровода, деньги хорошие получает. О свадьбе знал уже весь дом, только заявление подали заговорили. А ждать три месяца желающих много, пока-то очередь подойдет. Свадеб, надо сказать, в нашем доме вообще еще не было всего шесть лет в нем живем. Похороны были. И не одни. Умер у тети Клавы дядя Проня, инвалид войны. Сноха у Крутилиных умерла в родах. А тут свадьба!
Я уж не помню, когда и была на свадьбе. Пожалуй, не была вообще никогда. Какая-то невезучая поминки да похороны. Сперва мама, потом бабушка, недавно вот отец
Про вторую свадьбу отца, когда в дом привел мачеху, вообще не вспоминаю. Кажется, что все гости сидели в темноте, а на веселое лицо отца едва-едва свет от маленькой лампочки падал, и все как-то жестко, грубо.
Осколком детского воспоминания зацепился кусочек чьей-то свадьбы на соседней улице. А надо сказать, что в беготне по задворкам не одно платье спустила я, все лётала-лётала. Словом, непутевая росла. Все глазами зыркала по сторонам куда бы рвануть из дома. Вот и попали с подругами на свадьбу. Там все шкворчало, дышало ароматами, невеста, уже готовая к застолью, холодную воду пила из ковшика.
Мы все глядели-глядел и на нее. Мне почему-то ее жалко было. У меня вообще представление о замужестве было смутное, все казались несчастными. В каком-то журнале увидела картинку «Неравный брак», спрятала ее в своем «складе», где хранились самые мои главные ценности. Все и смотрела на эту картинку, жалеючи невесту. И будущую мачеху мне тоже было немного жаль у нее такие бантики в косичках были завязаны и лицо как кирпичом натерли. Бабки во дворе говорили, что ядреная отцу бабенка досталась. Только в ту ночь, после темного застолья, сон мне приснился. В доме нашем все окна черные, а музыка гремит, и барабан стучит с тарелками. Я стою одна-одинешенька на поскотине и знаю, что отец женится. Рядом со мной вдруг загородка появилась, часто так доски прибиты. А там мама моя ходит. Грустная. И совсем молодая. Она молодая и умерла, еще тридцати не было. Ходит, и слезы у нее капают быстро-быстро. Чувствую, как мне холодно. Еще холодней оттого, что мама-то босиком ходит по снегу! И платье на ней домашнее, с фонариками-рукавчиками. Заплакала, а мама грозит пальцем: «Нельзя, свадьба!»
Проснулась тогда, подушка от слез мокрая, а все продолжаю плакать. И никто ко мне не подошел.
Вот и тогда, на кухне, невеста воду пьет жадно, а мне ее жалко. Подошла к ней и спрашиваю: «Вам плохо?» Она так удивленно посмотрела на меня и засмеялась: «Плохо бы было не шла бы за него!»
Кругом, на кроватях, на шкафах, одежда лежит вот как много гостей! Потом давай заставлять невесту пол мести. Бросают на пол деньги, мятые, разные. Они раскручиваются и как змеи расправляются на полу, а невеста сметает их в совок. И все равно мне было ее жалко, потому что все вокруг кричали: «Плохо, не чисто метешь!» Она так старалась!
На другой день мы снова помчались на свадьбу эту на соседней улице. Там уж гармошка вовсю наяривала. Мы протиснулись вперед. Я невесту глазами ищу какая она сегодня? И вдруг слышу сбоку: «Я мела, себе и оставлю! Твоя мамочка живо приберет. Нет уж. Своим домом жить свое и иметь!» зло так. А мужской голос уговаривает: «Ну хоть немного отсчитай, надо же матери дать. Поизрасходовались они»
И тут из комнаты-боковушки вышла женщина. Я не сразу в ней и узнала вчерашнюю невесту. В обычном платье она, без фаты, и кудрей не стало, косица сзади узелком сложена.
Чего, в самом деле, торчит в памяти эта картинка? Ведь каждый день по улице сколько проезжает «окольцованных» «Волг», все в них при параде. И как-то пропускаю я для себя свадьбу, мишуру эту кружевную, беспокойно на душе как-то заладится жизнь? Что завтра, послезавтра?
На Ларису нашу тоже смотрю уж не как на невесту, а как на завтрашнюю жену, мать.
Вот как-то бабка ихняя, баба Луша, утром раненько едва-едва из магазина сумку со снедью тащила. А ведь уж восьмой десяток подкатил на мягких шинах. А из самой бабы Луши словно всю упругость выпустили, обмякла, и ножонки трясутся, как много пройдет.
Чего, спрашиваю, девок не посылаете в магазин?
Сплят еще. Пущай сплят. Я, ишь, без пензии осталася, надо помогать, чтоб глызой не висеть
Все в доме знают, что баба Луша без пенсии осталась. И почему осталась тоже знают. В молодости за мужем-военным ездила, в военных городках работы не хватало всем женщинам. Потом пятеро деток один за другим отяжелили руки. Потом детки деток. Избитая история с беспенсионными бабками
Пустишь пироги испекчи? пришла она в канун свадьбы. У нас, слышь-ко взяла да спираль в духовке перегорела. Вот уж притча. А как свадьба без пирогов?
Я обмолвилась, что не жалко мне духовки, да проще в кафе где-нибудь пироги заказать. И без них хлопот хватит.
Дак ить меня без работы нельзя оставить. Помнят небось, каки я пироги-то пекла. Да и дешевше.
Баба Луша хлопотала возле квашни, которая зрела на моей кухне, примешивала, утепляла.
Не люблю, девка, квашню летом негде ей пухнуть. Зимой хоть к батарее прислонишь. И таскалась с квашней, подставляя под солнечные лучи на столе, на балконе. На свадьбе пироги были для нее главными!
Жених-то нравится? спросила я у нее.
Ралиске хоть с которым будет тяжело. Этот, вишь, попался мастак готовить поваром в армии был. Само по ей.
Пироги удались на славу. В моей квартире долго держался дух хорошо пропеченного теста.
Пригласили на свадьбу и меня.
За столом было тесно. На столе богато. Лариска в фате за сорок восемь рублей (весь дом знал, что серебром специально отдавали вышить цветы в ателье, оттого и дорогая фата. И то! Вслед за Лариской еще три невесты окупится!). Платье на Ларисе какое-то съемно-разъемное. Туфли на каблучищах, так что жених до уха всего лишь получился.
Сперва хихикали сдержанно, потом разгулялись, в придачу к дорогим подаркам вручили соску-пустышку и погремушку. Пили и ели. Отваленную от рыбного пирога корку подложили под блюдо с жареными карасями. Я выпростала эту корку, и меня опахнуло запахом хорошо пропеченного теста.
Верхнюю корку люблю не толсту не тонку, послышалось мне. У нас тятя не любил, когда она хрустит, надо, чтоб корочка с тестом и чтоб дышала она вся. Это уж после, как вынешь пирог, да сбрызнешь, да под холстину положишь, тожно она и отойдет как надо.
Оглянулась. Поискала глазами бабу Лушу. Ее нигде не было. Встав, заглянула на кухню.
Она сидела за огромным холодильником. Руки с пожухлой, как старый пергамент, кожей были сцеплены на коленях. Большие пальцы, один вокруг другого, бегали то в одну, то в другую сторону.
Свадьба тихо прошептала она. Хоть бы правнучка дождаться А пироги-то что ж? Хорошо идут?
ХАРАКТЕР
На пенсию Нину Филатовну проводили хорошо, всем понравилось. Колхоз не поскупился японский сервиз на шесть персон отвалил. Как раз по количеству членов семьи. Правда, в последнее время дети приезжали все реже и реже, в доме, где росли пятеро, теперь с утра до ночи орало радио. Нина Филатовна к нему привыкла, засыпала и просыпалась под концерты и последние известия.
Ей даже как-то не поверилось, что уже пенсия, и к чему она ей в пятьдесят лет, если теперь свободна от забот, а кости даже к падере не ломит и в сломанный палец не ткнет.
Председатель на проводинах же и договорился, что, мол, это так, для порядка, столовая, мол, на колхозном стане так и остается за ней. Нина Филатовна обрадовалась и столовый сервиз несла домой с легким сердцем.
Мать, а мать. Из темноты вышел Роман, отец ее детей. Она никогда не называла его мужем, вот уж десять лет, как о стороннем отзывалась: отец моих детей. Ма-а-ть, потянул ее за рукав Роман, слышь, че скажу
Нина Филатовна даже не оглянулась. Роман шел не отставая.
Мать, ну умерься ты маненько, а? Он забежал вперед, сунул руку во внутренний карман пиджака. Это тебе Ты же нонче именинница
Вспомнил! И Нина Филатовна быстро обошла Романа.
Эх, мать, откуль только в тебе зверство взялось, а? Он догнал Нину Филатовну, сунул ей в сумку подарок.
Она вошла в дом, распаковала сервиз, вдоволь полюбовалась. Развернула и крохотный сверток, который сунул Роман. В нем был крепдешиновый платок, а в платке рисунок: дети идут, взявшись за руки.
Тьфу ты! на всю избу чертыхнулась Нина Филатовна. Дураком был, им и остался!
Она бросила рисунок в печь, налила путавшейся под ногами кошке молока и вышла в ограду. Все там на своем месте: поленница в три ряда белеет, баня новыми нижними венцами скалится, стайка ядреными тесинами высверкивает. Все у ней в полном порядке. Не зря про нее в деревне говорят, мол, не баба конь! Говорят еще, что и мужика стоптала из-за неукротимости. Так ей наплевать на то, что говорят. Характер такой, чтоб без отступных. В мать у нее характер. Та просила, чтоб за ней, когда замуж выходила, дали корову, а не телку. Не дали родители, старшему, Митрию, отрядили. Ни к родителям, ни к Митрию мать ногой не ступала на подворье. До самой смерти. И Нинке вдалбливала: пусть тебя любят, а ты никому не корись, а то сомнут, будешь, как та яловая корова, вертеть шарами по сторонам. А вот пусть они тебе встречь забегают
Кто они мать не говорила. И Нинка с детства усвоила люди. Любые. А чтоб заглядывали, норовила во всем первой быть. Люди только собираются, а она уж со своего покоса бежит отаву из-под инея буровит на горбу и ни на кого не глянет, глаза вниз, мол, некогда вас тут разбирать-навеличивать. Первый он и есть первый, ему все простится.
С тем и сосватали ее за Романа.
Давным-давно сестра Романа в минуту застолья праздничного смехом вспомнила, что сперва-то Ромка хотел свататься к Анне Митиной, да они его с матерью отговорили, де, Анна круть-верть, а вот Нинка та степенная и по походке хозяйка. Кто ж, мол, мог угадать, что Анна в такую матерущую женщину поднимется и на своем тракторе до ордена доработается.
Нужна была хозяйка получил ее Роман. Только с того застолья Нина Филатовна, и до того не очень ласковая к Роману, тайком поглядывать за ним начала. А люди приметили. Потом привыкли: мол, такой характер, она и на себя-то, мол, в зеркало не глядит, чтоб, не дай бог, там чего не понравилось, а уж Ромке до гроба по одной половичке ходить. Так что? Сколь людей, столь и характеров. А у Нинки, мол, все в дело, а не в дырявый пестерь! Романа дети крепко связали, а вышло не столь и крепко.
Посевную тогда отвели, на полевом же стане и «борозду» отмечали. Нина Филатовна, старший повар, и тут в грязь лицом не ударила: баранину и шурпу всё прибрали. Потемки опоясали стан вместе с колками вокруг.
Глядит Нина Филатовна двое в березняк подались. Роман с Анной Митиной!
Как была с тарелкой, которую мыла, так бросилась с ней вслед двоим. Догнала, встала перед Анной:
Повела, да? Не догуляла, да? И пошла гулять тарелкой.
Мать, да мы же к сеялке, там у Анны кофта осталась, боязно одной-то И Роман перехватил руку жены.
К ней добрый, да? Ко-о-офта! Грех затеяли, вот и кофта! А ну, пошли! И она, вцепившись в Анну, потащила ту через лесок, к полю, где стояла сеялка.