Хвала богам! воскликнул Паллас. Императорпобедитель!
Можно подумать, кто-то в этом сомневался, усмехнулся Нерон, одной ногой попирая ложе. Но и для Британника у меня приготовлена награда. Особая. Так что во дворец, братец, ты возвратишься не с пустыми руками.
Между тем Британник заметил, что его телохранителя по-прежнему держит преторианец, и, проходя, дал своему рабу знак не роптать. На подходе к ложу брата встретил Нерон, который нежно обнял его за плечи и по мощеной дорожке между клумбами повел от гостей в закуток позади двора, отделенный от сада плетеной изгородью. Семпроний обеспокоенно смотрел им вслед, пока его, деликатно кашлянув, не отвлекла Агриппина:
Мне кажется, развлеклись мы неплохо. Не пора ли начинать перемену блюд? У хорошего хозяина гости не томятся ожиданием.
Прошу простить, императрица.
Семпроний кивнул своему номенклатору, и тот тут же принялся отдавать распоряжения надворным рабам. Не прошло и минуты, как из дома появились первые разносчики блюд, груженных разнообразными кушаньями из жареного мяса, рыбы и сыров. Гости заметно оживились. Между тем первое блюдо из серебра подплыло к главному столу и по указанию Семпрония было церемонно поставлено перед императрицей.
Ах, жареные дрозды!.. А это, если не ошибаюсь, гарум?
Точно так. Причем гарум, приготовленный особым способом моим чудодеем-поваром.
М-м-м. Просто поверить не
Их прервал крик, донесшийся из-за изгороди позади двора. Спустя секунду крик в ночном воздухе послышался снова, еще более пронзительно. Кричал Британник.
Ну не надо! Не надо, прошу тебя!
В ответ на мольбу послышался глумливый смех его сводного брата.
Семпроний думал было встать, но, глянув на Агриппину, а затем на Палласа, замешкался. Они не реагировали на крики, словно не слыша их вовсе.
Ну-ка, ну-ка, ворковала Агриппина блюду с дроздами, мне не терпится попробовать
Двузубой вилкой она нанизала птичку и, переложив себе на тарелку, взяла ее кончиками пальцев и изящно надкусила.
Не надо! Не надо! доносились из-за изгороди прерывистые вопли Британника.
Семпроний огляделся в поисках поддержки, но почти все гости с беспечным, несколько рассеянным видом кушали. Один лишь Веспасиан раздраженно сел и завозился, пытаясь встать, но его бдительно ухватила за руку Домиция и потянула книзу: сиди, мол. Помимо него, свое недовольство выказал лишь один сухопарый старик в сенаторской тоге. Гневно оглядевшись, он во всеуслышание спросил:
Ужели никто не вмешается? Совсем никто?
Агриппина бдительно ткнула в него пальцем:
Сенатор Амрилл, призываю тебя к спокойствию. Ты нарушаешь благостность нашего вечера. А знаете, по моему мнению, повар Семпрония всех нас тут просто балует! Признаюсь, эти дроздочкипросто объедение. И твердым, с металлическими нотками голосом добавила: Сенатор Амрилл, ешь угощение без ерзаний. Сиди спокойно.
Шумливая возня на заднем краю двора продолжалась; Британник умолял и взывал к жалости. Нерон на это то посмеивался, то фыркал и поругивался сквозь плотоядный рык, в то время как гости, за исключением пожилого Амрилла, предпочитали налегать на еду, так как разговоры не клеились. Наконец после того, как Нерон издал похожий на стон вопль, крики унялись, сменившись негромким всхлипыванием того, кто младше и слабее.
Семпроний рискнул бросить взгляд через плечо и увидел, как вышедший из закутка император оправляет на себе тунику и, шурша сандалиями по гравию, возвращается к гостям. В свете жаровен и факелов лицо его матово поблескивало от испарины. К своему ложу император возвращаться не стал, а лишь приостановился возле преторианцев и велел отпустить раба-телохранителя. Приказ был тотчас выполнен; при этом гвардеец, что держал рабу руки за спиной, пихнул его вперед и пнул сзади под колени, отчего тот свалился на четвереньки.
Ну что, я здесь неплохо позабавился, сказал матери Нерон. Братец, думаю, мой урок забудет не скоро Однако теперь я чувствую себя утомленным и меня клонит в сон. Мы возвращаемся во дворец.
Так скоро? Агриппина, с сожалением подняв брови, отщипнула и отправила себе в рот кусочек дроздовой грудки. Может, вначале все же поедим?
Мне здесь наскучило. Отправляемся прямо сейчас.
До Нерона только сейчас дошло, что гости избегают смотреть на него. Обернувшись, он насмешливо посмотрел, как из-за изгороди с пришибленным видом выбирается Британникколени расцарапаны, лицо вымазано грязью вперемешку со слезами.
Возмутительно, кипятился Амрилл, просто возмутительно. Неужто никто ничего не скажет? Неужели все смолчат? Он с вызовом оглядывал лица гостей, но в глаза ему избегали смотреть. Кто-то даже остерег, чтобы он вел себя тише. Амрилл на это негодующе сплюнул.
Трусы! Трусы все до единого. До чего дошел Рим! Мы что, готовы сидеть сложа руки и делать вид, что ничего не происходит, когда в двух шагах творится бесчестие? Мы этого хотим?
Гости в ответ помалкивали. Зато рассмеялся Нерон.
Уймись, глупый старик. То была просто забава. Ну, порезвились, что тут такого? Это же шалости, не более.
Шалости? с горьким гневом воскликнул Амрилл. Да будь я помоложе, я б за такое порол до полусмерти! Идем отсюда, Юния.
Взяв свою жену за руку, он вздернул ее на ноги, и без дальнейших слов пожилая пара, пробравшись мимо лож с гостями, исчезла в коридоре, ведущем к выходу из дома.
Агриппина тихо подозвала к себе Палласа, который согнулся и угодливо выслушал ее нашептывание, после чего кивнул и что-то приказал двоим преторианцам, которые поторопились следом за Амриллом и его женой. Императрица неторопливо поднялась, взялась за руки со своим сыном, и августейшая чета в сопровождении Палласа направилась к выходу, даже не поблагодарив за гостеприимство хозяина и не попрощавшись с гостями. Британник на неверных ногах остановился на дорожке и опустился на каменную скамью, где уронил голову в руки и зашелся в рыданиях, отчего плечи у него заходили ходуном. К своему хозяину поспешил раб-телохранитель, покорным псом опустившись рядом на колени, чтобы как-то облегчить боль господина.
Гости понемногу начали уходитьсначала по одному, затем по двое, и вот уже вереницей потянулись к выходу, спеша уйти из дома сенатора; тот едва успевал печально с ними прощаться.
Так что ты скажешь теперь? спросила Домиция, протягивая ему руку; при этом она осмотрительно огляделась, проверяя, чтобы их никто не слышал. Ее супруг в нескольких шагах приглушенно разговаривал с тремя другими сенаторами.
Семпроний в ответ покачал головой.
Вы играете с огнем. Я ни единой своей частью не желаю участвовать в том, что вы умышляете. Достаточно уже того, что вы вовлекли в свои дела мою дочь. Этого я вам не смогу простить никогда.
Домиция была непоколебима.
Юлия делала это из любви к Риму. Никогда не забывай об том. Если б хотя бы малая часть ее сословия обладала храбростью и благоразумием на совершение подобных деяний, то никому из нас не пришлось бы лицезреть то, что мы видели здесь сегодня. Так это все и начинается, Семпроний. То же самое мы наблюдали у Калигулы, а до негоу подлеца Тиберия, его родного дяди. Клавдий, и тот был несвободен от жестокой черты деспотизма, словно трещина уродующей их фамильный герб.
Слышать этого не хочу. И знать не желаю. Вы говорите об измене и через это погубите всех нас. Причем не только тех, кто против Нерона. Вы поставите в опасное положение и тех, кто к этому не причастен. Людей вроде твоего мужа. Повинные в измене редко бывают единственными жертвами.
Измене? усмехнулась Домиция. Я почему-то полагала, что изменаэто предательство своего отечества. Мы предаем Рим уже добрую сотню лет, Семпроний. А свое первородство мы предали с того момента, как начали позволять роду Цезарей передавать Рим от поколения к поколению наследников, словно их фамильную собственность. И погляди, до чего это нас довело. Мы живем, потакая прихотям жестоких безумцев, для которых мы все равно что мухи пред богами. Не будь Веспасиан в таком почете, он тоже держался бы с нами. От этих императоров нужно избавиться.
На этот раз все будет по-иному, как мог защищался Семпроний. Нерон обещал восстановить полномочия судов и сената.
И ты ему поверил? Все тираны до прихода к власти обещают быть великодушными. Но ты слышал хотя бы об одном, который сдержал бы свое обещание? Нет? То-то и оно. Таков и Нерон. Лишь глупцы полагают, что может быть иначе. Ончасть напасти, снедающей Рим. Из императоров каждый пользовал свою власть, оскорбляя ее, насыщая свои низменные аппетиты и приводя в возмущение римское общество. Меня тревожит, что, если это все сколь-либо затянется, мы можем так свыкнуться с этим произволом, что будем принимать его уже без вопросов.
Семпроний украдкой кивнул на Британника.
А он, по-твоему, был бы другим?
Британник видит будущее за республикой. Как и его отец ближе к концу жизни. За это его и умертвили.
Это ты так считаешь.
Домиция пристально посмотрела ему в глаза и поцокала языком.
Семпроний, ты не можешь вот так сидеть сложа руки. Когда-нибудь тебе придется избрать, на чьей ты стороне.
Жду не дождусь того дня.
Что-то я этого не замечаю Но он наступит скорее, чем ты думаешь. И тогда главным будет именно то, на какой стороне ты окажешься. Победитель забирает все, и уж кому, как не нам, знать, что в таком случае бывает с побежденными. Задумайся об этом. Слыша близящиеся шаги мужа, Домиция чуть подалась вперед и легонько лобызнула Семпрония в щеку. Доброй ночи, милый мой сенатор.
Она посторонилась, и руку хозяину дома пожал Веспасиан.
Ну что ж, вечер получился событийный, я бы так сказал. Ох, событийный
Что верно, то верно. Мы с твоей женой как раз это сейчас обсуждали.
Да? Ну ладно, мы пойдем, пожалуй. Надеюсь, завтра увидимся в сенате?
Буду там непременно.
А как быть с ним? Веспасиан, полуобернувшись, кивнул на Британника.
Я позабочусь, чтобы он благополучно добрался до дворца.
Вот и хорошо.
Положив жене руку на талию, Веспасиан легонько подтолкнул ее к выходу из сада.
Уверена, скоро мы снова увидимся, сказала напоследок Домиция. Буду к этому стремиться.
Семпроний с квелой улыбкой дождался, когда они скроются из виду, после чего вернулся и растянулся на ложе, яростно натирая себе лоб.
О боги, боги, нараспев простонал он. Что же мне делать? Что?
Глава 4
Атмосфера страха в городе начала ощущаться буквально с того момента, как они подошли к Риму со стороны Остийских ворот. С приближением на исходе дня двоих офицеров караул из преторианских гвардейцев чутко поднял щиты и копья.
Эй, ребята, полегче, с дружеским взмахом руки подал голос Макрон. Мы свои. Можете опустить оружие.
Старший караула дождался, когда эти двое станут видны более отчетливо, и лишь тогда дал своим подчиненным отбой.
Не взыщите, служба такая. Строгий приказ проверять всехи на входе в Рим, и на выходе.
Да неужто?
Макрон остановился перед самыми воротами. Его более рослый и молодой спутник с заметным шрамом, идущим ото лба к щеке, распрямил спину и отодвинул складки плаща. При этом он посмотрел вдоль стены и заметил там еще несколько караульных постов, вдоль прохода и у башен. Под складками плаща на чешуйчатом нагруднике проглянула красная лента старшего офицера. Опцион тут же встал навытяжку.
Прошу извинить. Я не думал, что передо мной старший по званию. Сочту за честь показать вверенный мне участок.
Катон отмахнулся.
Не надо. Мы сейчас не на посту. Просто следуем домой на отдых. Он пригляделся к опциону более внимательно. А ведь я тебя, пожалуй, знаю Да, точно. Мы, кажется, общались с полгода назад, когда возвращались с центурионом из Британии. Тебя, кажется, зовут Ганник?
Точно так! с широкой улыбкой воскликнул опцион, довольный тем, что его помнят даже по имени. Рад снова встретиться. Я-то думал, вы сейчас воюете в Британии
Да уж лучше б там, приятель Нет, мы только что вернулись из Испании. Повоевали как следует.
Не иначе как сражались в Астурике?
Точно, ответил ему Макрон, похлопав по наградным фалерам у себя на груди. Вторая когорта преторианской гвардии.
Ух ты Глаза опциона заблестели. Вторая? Так это вы, стало быть, задали трепку повстанцам?
Было дело.
Опцион вновь застыл навытяжку и отставил копье.
Честь и слава. Вам обоим, добавил он и склонил перед Катоном голову.
Тот отреагировал скромной улыбкой, а Макрон рассмеялся.
Верно делаешь, Ганник. Ты не ошибся. Этот префект не из тех служак, что красуются в свите, в то время как парни вроде нас выносят тяжести боя на своих плечах. Этот вырос до префекта от самого низа, не чураясь тягот в воинских рядах. Так что Катонодин из нас.
Просто на более выгодных условиях, вставил Катон, и они втроем рассмеялись. Так что тут у вас случилось с Клавдием? Отчего он умер? Мы в Остии слышали, что тут не все чисто.
Радушие опциона враз улетучилось. На лицо наползла маска официозности, и он отступил на шаг назад.
Так говорят враги императора. На вашем месте я не повторял бы эти россказни. Преторианская гвардия целиком стоит за императора Нерона и не даст спуску тем, кто злословит, будто бы это он погубил своего старика отца.
Смерив опциона внимательным взглядом, Катон кивнул.
Спасибо, что остерег.
Это я так, для сведения. Сейчас лучше держать рот на замке. Пока все не уляжется.
А что, еще не улеглось?
Это не моего ума дело, мрачновато ответил опцион и махнул своим людям: Пропустить!
Макрон поглядел на своего друга, который, приподняв бровь, покачал головой.
Давай не сейчас? Дождемся, когда вокруг не будет ушей. Будем довольны хотя бы тем, что мы снова в Риме, и на этот раз с добрыми вестями.
Не знаю, скажется ли это как-то на нынешнем раскладе, если так себя ведут даже молодцы вроде Ганника.
Из-под высокой арки ворот они вышли в тенистую улицу. Сразу же бросилось в глаза, как малолюдно вокруг. Несмотря даже на зиму, людей в этот час здесь должно было мелькать полным-полно. Однако горожан можно было по пальцам перечесть, а те, кто попадался, обходили двоих офицеров с явной осторожностью. Зато то и дело попадались отряды городских стражников, следящих на улице за порядком. Это были уже не статные преторианцы, да и вообще не солдаты, а так называемые «городские когорты» одеты кто во что горазд, вооружены палками, но при этом готовы отдубасить любого, кто проявит непокорность.
Картина предстала во всей своей явственности, когда Катон с Макроном поравнялись с одной такой кучкой стражников, обступившей покрытого синяками юнца. Мальчуган занимался тем, что под бдительным присмотром оттирал непристойное изображение подростка, втыкающего сзади бабе с прической как у знатных матрон. Улица в этом месте смердела прогорклым жиром, а невдалеке виднелась вывеска кожевни.
Это что такое? осведомился Макрон.
При виде двоих офицеров старший стражник нехотя ответил:
Да вот, схватили мерзавца, когда он тут заканчивал свое художество. Притащили ему из кожевни ведро с водой и щеткупускай оттирает Увесистой палкой он припечатал мальчугану по ягодицам. А ну, давай усердней, ублюдок!
Малец вякнул и подналег. Вблизи стали видны нацарапанные под картинкой имена: «Нерон и Агриппина». Все понятно. Катон указал на изображение:
И много такого рисуют?
Больше, чем хотелось бы. И уж явно больше, чем по нраву новому императору и его матери Сами можете представить. За сегодня этот гаденыш уже не первый. Тому, что перед ним, сломали пару пальцев. Пусть маленько отдохнет от своих художеств! Начальник стражи усмехнулся. Ну, а этот как управится, мы о нем тоже позаботимся.
Он снова вознес палку для удара, но на этот раз Макрон проворным движением схватил его за запястье, вывернул и отпихнул его от себя, для верности поддав увесистого пинка. Стражник на скорости влетел физиономией в стену и, крякнув, сполз по ней и упал без движения. Его дружки тут же вскинули палки и повернулись к двоим преторианцам. Мальчуган стоял посредине, тревожно озираясь с щеткой в дрожащей руке.
Не уверен, что это был венец мудрости, друг мой, с укором посмотрел на Макрона Катон.
Я, признаться, тоже, ответил центурион со вздохом. Уверен лишь, что взрослых не красит вот так измываться над малолетками.