В Мене, небольшом местечке недалеко от Десны, Меншикову встретился краснорожий полковник Анненков, командир полка, приданного Мазепе. Полковник доложил, что послан гетманом с пакетом к князю. На словах ему велено просить извинения за Войнаровского.
Александр Данилович, не вылезая из кареты, разорвал пакет. Гетман почтительно заступался за молодого шалопая. Конечно, если бы это не гетманов племянник, так можно было бы содрать мешок денег. Меншиков бросил пакет адъютанту. Полковнику сказал:
Я к гетману... Застану?
Анненков не понял:
Гетман прискакал с казаками в Батурин в хорошем здравии.
Прискакал? приподнялся на подушках Меншиков, одновременно жалея, что не будет рекомендаций относительно нового гетмана. Гм-гм... Быстрей возвращайся. Пусть встречает в Батурине. Погощу...
Анненков приложил пальцы к треуголке. За ниммногочисленный конвой.
Меншиков подкузьмил:
Полк, братец, за собою водишь?
Гетман посоветовал! пуще покраснел полковник. Шведы...
Где они? У меня конвой поменьше.
Сам князь не торопилсяпусть готовится старик. В Макошине, над Десной, выставив усиленные караулыдействительно недалеко шведы! он засел в корчме за широкий дубовый стол, густо изрезанный ножами проезжих. Из маленьких окошек, засиженных мухами, падал скуповатый свет. Наполненная военными людьми, корчма казалась сказочным вертепом. Князь, большой любитель игры в шахматы, приказал подать из кареты эту заморскую забаву, но вдруг вопросительно поднял палец перед длинным носом:
Как нынче урожай? Хорош?
Полногрудая черкасская корчмарка, привыкшая к разным мужским шуткам, густо всё же покраснела под насмешливым взглядом, перед блеском одежды и пышным париком, не зная, зачем такому богатому человеку ведать про урожай на здешних нивах. Князь ущипнул её за тугой бок под красной корсеткойона вскрикнула, еле удержалась, чтобы не ударить по бесстыжей руке, да передумала в последнее мгновение, встретив властный взгляд обжигающих её глаз.
Хороший. Пудов по пятьдесят с десятины.
А ты в шахматы играешь?
Офицеры захохотали. Корчмарка поняла, что произвела на князя приятное впечатление. Заворковала по-голубиному. Князь же поднял рукунаверное, чтобы удалить всех из корчмы, да во дворе как раз остановилась ещё одна каретав упряжке белые лошади.
Князь Голицын! достаточно было глянуть в окошко адъютанту.
Князя Димитрия Михайловича Голицына царь поставил киевским воеводою, а теперь, снисходя к просьбам гетмана, ему дано много царского войска, и он должен следить, чтобы среди малорусского народа не получилось шатости.
Меншиков знал, что княжеский род Голицыных известен на Руси, у царяв почёте. Особенно после того стал он кичиться, когда брату князя, Михайлу Михайловичу, удалось под селом Добрым побить шведа... У братьев дружба между собой. Чувствуя в киевском воеводе интерес к казацкой булаве, Меншиков заговорил с ним сдержанно, однако они вдвоём славно выпили, наслушались в корчме жалостливых казацких песен. Хозяйка там уже ни с кого не требовала денегей заплатили князья.
Корчмарку Александр Данилович взял с собой в дом макошинского казацкого атамана, отпустил только утром. Молодым офицерам потом сказал, что она понимает толк в шахматах. Офицеры хохотали.
Наутро князья вдвоём направились к Мазепе. О супротивнике упоминаний не было. Шведов удерживали царские войска, гетманские казаки, леса, болота. Кто знает, как далеко намерены шведы проникнуть в гетманщину? Пробовали взять Стародуб, ан нет... Князья знали, что в армию собирается приехать царь.
Сразу за Десной, на краю хутора из трёх хат, карету неожиданно остановили. Меншиков дремал на мягких подушках. Парик, свалившись с головы, лежал рядом, словно жирный казацкий баран. В щели проникал ветер, охлаждая белый голый лоб.
Что там? сердито выставил князь на ветер длинный нос.
Адъютант же подтолкнул к карете человека в казацкой одежде. Тот шепнул несколько слови князь забыл про сон:
На кол хочешь?
Человек, дрожа, твердил одно:
Слово и дело! Детьми клянусь!
Драгуны отвели человека в ближайшую к дороге хату. Меншиков закрылся с ним вдвоём. Разговор был тихим, но человек вышел с красным и распухшим лицом. Хозяйка подворья, дрожавшая с детьми возле криницы с высоким журавлём, подала ему кусок мокрого небелёного полотна.
Меншиков был уверен, что после его удара самый упрямый преступник скажет правду, а человек повторил ему всё слово в слово.
Голицын вылез из кареты. Александр Данилович отогнал всех, прошептал Голицыну:
Мазепа вроде у шведов...
Да? нервно хохотнул Голицын, меняясь в лице. Едем в Батурин.
Принёсшему новость связали руки и ноги, бросили в карету под княжеские ботфорты.
Драгуны и казаки хмурились.
Приближалась гроза. На западе клубились красные облака, тяжёлые, будто кованные из железа. Ветер подхватывал колючий песок и бросал его в глаза...
Батурин, расположенный на левом берегу Сейма, на высокой горе, в золоте деревьев, выглядел сказочно красивым. Даже стволы пушек на его зелёных ещё валах казались сверкающими игрушками. Сердюцкий полковник в красных широких шароварах и в красном жупане презрительно сплёвывал вниз, глядя в пространство.
Голицын назвал фамилию полковникаЧечель.
Хотелось бы мне с ним поговорить! тоже сплюнул себе под ноги Меншиков.
В предместье, в лачугах, стоял с полком Анненкови его не пускали в фортечные ворота, хотя с неба начал сыпаться осенний дождь. Анненков почернел лицом от плохих предчувствий. Где теперь Мазепа? Вроде бы торопился к царю...
Взяв Анненкова, князья бросились вслед за гетманом, да на битом шляху какой-то человек сообщил им, что тот с казаками уже за Десной.
Анненков, услышав это, сгорбился.
А князья, возвращаясь назад, внимательно присматривались к встречным черкасам...
В Макошине Меншиков понял, что о предательстве говорят уже открытона улицах, на ярмарках. Он приказал подвести свои полки ближе к Десне, а офицерамследить за казаками да за всеми черкасскими обывателями и нескольких человек отослать в Чернигов для разведки, что же делает там Полуботок. С Голицыным так и не договорилисьписать царю, нет ли. Голицын торопился к своим полкам.
Когда солнце поднялось высоко, Меншиков заслышал в подворье шум. Он затолкал за вышитый пояс пистоль, чувствуя приятное возбуждение.
«Удержим черкасов от предательстваможет, стану гетманом?»
Стриженные под горшок люди, узрев князя, с криком пали на колени, одновременно подталкивая вперёд седого человека. На миске, обрамленной вышитым полотенцем, затанцевала белая паляница да рыжий комочек соли в деревянной сольничке.
Заступись, княже, перед царём! выставил старик хлеб-соль. Мы непричетны! Не отойдём от русских братьев! Не отступимся от православной веры! Наши деды за неё терпели, а не отступились!
Меншиков понял, что черкасы вроде бы отрекаются от гетмана. Ещё не доверяя своим ушам, он подошёл к старику, намереваясь всё же демонстративно его обнять, выставил руки, да старик приложился сухими губами к княжеским пальцам. Князь выбросил из головы намерение обниматься, догадываясь, что черкасы ещё на том берегу Десны хотели остановить его ради просьбы о защите.
Во двор вступали новые толпы. Коней оставляли на широком лугу. Приближались, заранее снимая шапки, и князь, слыша просьбы, снова и снова появлялся на крыльце, перегибаясь через широкие тёмные перекладины, крича, что пишет письмо царю.
Однако пришлось-таки спуститься с высокого крыльца.
Мы привели сынов! толкали перед собою двух молодых казаков в синих жупанах седоусые старики. На лицах молодыхиспуг.
Откуда? ухватил князь за рукав одного молодца.
Они оба упали на колени. Их заслонили родители.
Не своей волей, княже! Спаси!
Толпа поддержала стариков:
Принудили! Ты заступись! Службой вину спокутуют!
Откуда вы? начал что-то понимать Меншиков.
Из гетманского войска они удрали! крикнул старик.
Встаньте! приказал князь, просияв лицом. Сбежали? Хорошо. Расскажите об измене. Чтобы мне подробно написать его царскому величеству!
Меншиков так широко зашагал к крыльцу, что молодые не поспевали за ним.
«Не все черкасы пойдут за Мазепой! думалось князю. А коли так... Новый гетман нужен. Пусть и не я, а поживиться можно».
Через полчаса, слушая сбивчивые ответы обманутых, Меншиков узнал, что в Чернигове Полуботок держит сторону царя и ждёт от него, Меншикова, указаний. Теперь можно писать царю, утешить его. И Меншиков, горя́ от нетерпения, посвистывая, смотрел на жёлтые деревья, на синюю воду Десны...
12
Тёмной ночью полк Гната Галагана подняли на ноги.
Седлайте коней! закричали есаулы. Выступаем!
Это дело! Денис Журбенко толкнул Степанатот во сне шлёпал мокрыми губами, выбежал под жиденькую морось.
Огни с трудом раздвигали густую темень.
Быстрей! Быстрей! только и слышалось. Трясця вашей матери!
Гомон рождался и на соседних хуторах. Пробовали голоса медные трубы.
Поход? спросил уже выбежавший во двор Степан.
Поход! Дождались...
Денис, отпущенный из Старо дуба полковником Скоропадским, надеялся отыскать в войске брата Петруся, но встретился ему здесь один Степан. Денис упросил полковника Галагана взять хлопца в свой полк. Нет больше побратимов Зуся и Мантачечкизато есть Степан...
Трубы затрубили где-то рядом.
Стройся! От напряжения есаулы припадали к конским гривам.
Выехали на рассвете. Темень расползалась на куски, как изношенная в походах казацкая бурка-гуня. Холод бодрил людей и зверей. Полк, ощетинившись острыми пиками, продвигался мощным ходом. Чувствовалось, что следом идёт всё войско.
Гетман впереди! И старшины с ним! И музыканты!
Дорога привела к Десне. Седой перевозчик, согнутый годами, осенял войсковой люд чёрной рукою. На берегу, несмотря на раннее время, уже теснились женщины и дети. Из тумана показалось бледное солнце, пуская по воде лучи. На свет, как на поживу, выпрыгивала рыба, разрывая поставленные с вечера сети. Старому будто и не было дела до всего этого... Возле берега ещё много челнов и несколько паромов. Простые казаки, помоложе, переправлялись так, как прилично воину, держась за лошадиную гриву. А старшины да и просто люди постарше всходили на влажные доски. Некоторые вели коней. Вода холодная, жаль рисковать дорогим конём.
Гетман не спешился и на пароме, а переправясь, замер в ожидании. Кони взбирались на берег, фыркали, стряхивали гривами и хвостами щекочущие капли. За рекой, на оставленной земле, ударили в медные колокола. Сама церковь не видна, из белой сумятицы торчит лишь острый крест. Всё загадочное, тревожное... Война.
Гетман подал знак булавою.
Казацтво двинулось.
Небо задрожало от песни:
Гей, та ми ж за тую Украiну йдемо!
Ми ж ii як рiдну матiр бережемо!
Песню, говорят, придумал сам гетман.
Поправляя за спиною пику, Степан следил за Денисовыми движениями, чтобы не прозевать чего-то такого, что умеет делать старший товарищ, не раз побывавший в сражениях. Многие казаки тоже посматривали на горбоносого Журбенка. Таких казаков, которые уже воевали со шведами, рядом было достаточно, но лишь один Денис твердилшведов можно бить! И по гетману видно: можно! Он спокоен, лицо в улыбке...
Где швед? гудел вопрос.
Взмахом руки гетман остановил войско на огромном гречишном поле. Гречиха скошена. Почерневшие от влаги копны окутались белым паром. Гетман натянул поводья возле одной из них. Войско окружило его со всех сторон. Ближе прочихстаршина. Среди неё, рядом с полковником Апостолом, Денис увидел своего полковника Галаганамолодцеватого, крепкого, с перебитым в сражении носом. Галаганов глаз кому-то подмигивал.
Шведыэто не скоро! Денис уловил в гетманском поведении хорошие приметы.
Булава тем временем поднялась, во все стороны стреляя искрами от драгоценных камней. Властный голос не вязался с суховатой фигурой, да и казаки отвыкли от голоса ясновельможногопотому замерли. И вдруг завертели головами: это он говорит? Он, так долго не встававший с кровати? И говорит такое?
Шведский король нам не враг! неслось над гречишным полем. Он покровитель и защитник от московского царя! Царь вознамерился отнять наши вольности! А мы потому когда-то присоединялись к Великой Руси, чтобы не потерять их! Я отговаривал царя, да лишь беды накликал! Идёт на нас Меншиков! Меня чтобы заковать в железо! Вас сделают солдатами... За святую волю, братове! За святую правду! За Украину, свободную от всяких покровителей!
Побелел от волнения старик. И старшины возле него напряжены.
Так мы к шведу? шептал Степан. Или я не расслышал?
Денис видел, что белые пальцы полковника Галагана не могут нащупать саблю... А гетман уже охвачен плотным кольцом: писарь Орлик, обозный Ломиковский, полковники Апостол, Кожуховский, ещё генеральная старшина, ещё есаулы, писари, бунчужные. Все с оголёнными саблями, готовые к чему угодно! Денис толкнул Степана, дожидаясь момента, когда Галаган таки выхватит саблю. Как же отделяться от Москвы? С которой общая вера? Кто подаст помощь?.. Так думали отец, дед Свирид, мать, почти каждый человек в Чернодубе, в войске... Денис оглянулся, но с удивлением застыл на месте: казаки недоверчиво посматривали друг на друга. Степан рядомсловно пришибленный, разинул рот и вытаращил глаза. Веснушки на лице проступили вплоть до мельчайшего пятнышка...
Этогетман?
Денис ещё взглянул на Галагана. Того оттолкнула конями старшина... Оттеснили и Апостола. Старшинское кольцо возле ясновельможного рявкнуло: «Слава!» И хоть казаки молчали, да утренняя тишина умножала крики. Казалоськричит всё войско. Даже кони ударили копытами.
Денис решил дождаться вечера.
Но бежать не удалось и вечером. Из-за купания в холодной воде заболел Степан. Утром следующего дня на шведские полки, ставшие с обеих сторон от казацкого лагеря, налетели царские драгуны. Казаки, которые оказались поближе к месту стычки, к ним присоединились. Но Денис был далеко. А уж после такого случая шведы плотно окружили казацкий лагерь. За самим Мазепой ходили высокие драгуны в огромных, с раструбами, сапогах и в белых рукавицах, положенных на рукоятки длинных шпаг. Есаулы твердили, что в королевском лагере готовятся к торжественному приёму.
Мазепа между тем что-то придумал. Едва начал заниматься осенний рассвет, как в хату-пустку, куда на ночь набивалось много людей, ворвались сердюки.
Выходи!
Сонных людей поднимали с соломы кулаки и нагайки.
Что случилось? оскалился Денис.
Не твоё дело! свистнула рядом нагайка. Все выходите!
Лица сердюков укрыты рубцами да ссадинами. Не воиныразбойники из тёмного леса. Да не успели, кажется, эти уйти за порог, как черти принесли других.
Бегом! Бегом! И чтобы кони играли!
У Степана не было сил подняться. Есаулы же вдруг пустили хлопцу кровь изо рта и носа! Особенно старался громадина с выбитым зубом.
Ишь, развалился! Как пан в Варшаве...
Болен он! бросился на выручку товарищу Денис.
Хотели толкнуть и Дениса, да он сам отбросил кулаком есаула с выбитым зубом и подбежал к Степану. Но тут уж сверху навалилось двое, ударили по голове. Пришёл Денис в сознаниеСтепан на ногах.
Вставай! закричал Денису новый сердюк. Гетман приказал, чтобы и мёртвые сидели в сёдлах! Га-га-га!
Когда всех построили, стало понятно, почему надрывались сердюки: от войска остались небольшие кучки вооружённых людей. На конях хмуро сидели те, кто верой и правдой стремился заслужить гетманскую ласку, кто верит ясновельможному, да ещё пьяное сердюцтвовчерашние воры, волоцюги, конокрады.
Зачем нас?
Никто не знал. За деревьями рядами синеют шведы. Бьют барабаны, сверкают пушкигде уж тут думать о побеге...
Однако Денис подмигнул Степанутот улыбнулся бескровными, увядшими губами. Денис плотно прижал Серка к коню товарища, опасаясь, что Степан свалится на землю.
В сопровождении старшин показался Мазепа. Вертит головою, будто считает воинов, поднимается на стременах, расспрашивает старшин. Денис заметил, что смертельная бледность, которая появилась у старого ещё на гречишном поле, так и не сходит с его лица.