Нам это не потребуется. Можете принести мне таз с горячей водой и тряпку?
Китти, повернув голову, обратилась к горничной миссис ОДоннелл.
Либ украдкой бросила взгляд на девочку, снова шептавшую молитвы у кровати.
Затем вернулась к узкой кровати, стоявшей у стены, и принялась разбирать ее. Деревянный остов кровати, соломенный матрас, покрытый заляпанным полотняным чехлом. Ну, по крайней мере, не перина. Мисс Н. проклинала перины. Новый матрас из конского волоса был бы более гигиеничным, но Либ едва ли может попросить ОДоннеллов раскошелиться на такой. Она подумала о сейфе, набитом монетами, которые формально предназначались для бедных. Кроме того, Либ напомнила себе, что приехала сюда не для того, чтобы заботиться о здоровье девочки, а лишь анализировать его. Она прощупала весь чехолнет ли утолщений и прорех в швах, в которых можно что-то спрятать.
Странное звяканье на кухнеколокольчик? Звук повторился один, два, три раза. Созывают семью к столу на дневную трапезу? Но разумеется, Либ придется ждать, пока ей принесут еду в спальню.
Анна ОДоннелл поднялась:
Можно, я пойду и прочту «Ангелус»?
Тебе следует оставаться в поле моего зрения, напомнила Либ, ощупывая валик, набитый оческами.
На кухне послышался голос. Голос матери?
Девочка, опустившись на колени, внимательно прислушивалась.
И она зачала от Духа Святого, откликнулась Анна. Радуйся, Мария, благодати полная. Господь с тобой
Либ узнала эту молитву. Это явно не личная молитва. Анна громко выпевала слова, и они доносились до соседней комнаты.
За стеной голосу Анны вторили приглушенные женские голоса. Потом все стихло. И вновь зазвучал голос Розалин:
Се, Раба Господня.
Да будет Мне по слову твоему, откликнулась Анна.
Либ отодвинула кровать от стены, чтобы иметь возможность подходить к ней с трех сторон. Потом для проветривания перекинула чехол через спинку кровати и поставила рядом валик. Молитва продолжаласьс призывами, откликами, хором и звоном колокольчика.
И пребывает среди нас, нараспев произнесла девочка.
Склоняясь по очереди к углам кровати, Либ в поисках объедков прощупала каждую перекладину, каждый узел и закоулок. Потом обшарила пол, выискивая следы углублений, в которые можно что-то запрятать.
Наконец молящиеся умолкли, и Анна поднялась на ноги.
Вы разве не читаете «Ангелус», миссис Райт? чуть запыхавшись, спросила она.
Так называется то, что вы сейчас читали? вместо ответа спросила Либ.
Кивок, как будто все это знают.
Либ стряхнула с юбки пыль и вытерла руки о передник. Где же горячая вода? Китти просто ленится или игнорирует английскую сиделку?
Анна достала из рабочей корзины что-то большое и белое и принялась подшивать его, стоя в углу у окна.
Садись, дитя, указывая на стул, сказала Либ.
Мне здесь очень удобно, мэм.
Какой парадоксАнна ОДоннелл, отъявленная притворщица, но с хорошими манерами. Либ поняла, что не в состоянии обращаться с ней с той суровостью, которую она заслуживает.
Китти, позвала Либ, не могла бы ты принести еще один стул, а также воды?
Никакого ответа из кухни.
Возьми пока этот стул, настаивала Либ. Мне он не нужен.
Анна перекрестилась и села на стул, продолжая шить.
Либ чуть-чуть отодвинула комод от стены, чтобы убедиться в том, что за ним ничего не спрятано. Выдвинула по очереди все ящикидревесина покоробилась от сыростии стала перебирать одежду девочки, ощупывая каждый шов и подол.
На комоде стоял кувшин с поникшим одуванчиком. Мисс Н. одобряла цветы в больничных палатах, высмеивая бабушкины сказки о том, что они якобы отравляют воздух. Она говорила, что яркие расцветки и разнообразие форм поддерживают не только дух, но и тело. В первую неделю работы Либ в госпитале мисс Н. пыталась втолковать это главной медсестре, которая лишь презрительно фыркала.
Либ пришло в голову, что цветок, на который никто и не взглянет, может быть источником питания. А жидкостьэто действительно вода, или некий прозрачный бульон, или сироп? Либ понюхала воду, но учуяла только резкий запах одуванчика. Потом опустила палец в воду и поднесла его к губам. Безвкусная, в той же степени, что и бесцветная. Но может быть, там находится какой-то питательный элемент, обладающий этими свойствами?
Либ чувствовала, что девочка наблюдает за ней. Господи! Либ попала в западню заблуждений старого доктора. Это просто вода. Она вытерла руку о передник.
Рядом с кувшином ничего, кроме небольшого деревянного ящичка. Нет даже зеркала. Неужели Анне никогда не хочется посмотреть на себя?
Это мои сокровища, вскакивая, сказала Анна.
Как мило. Можно посмотреть?
Либ уже шарила внутри, на тот случай, если Анна объявит, что это личное.
Конечно.
Церковные безделушки: четки, сделанные, похоже, из семян, с простым крестиком на конце, раскрашенный подсвечник в форме Богоматери с Младенцем.
Красиво, правда? Анна дотронулась до подсвечника. Это мама и папа подарили мне в день конфирмации.
Важный день, пробормотала Либ.
Статуэтка показалась ей безвкусной. Она ощупала фигурку, чтобы убедиться, что это фарфор, а не что-то съедобное. И только потом разрешила девочке взять ее.
Анна прижала подсвечник к груди:
Конфирмациясамый важный день.
Почему?
В тот день я перестала быть ребенком.
Есть что-то комичное в том, что это дитя воображает себя взрослой женщиной. Либ стала вглядываться в надпись на крошечном серебряном овале, не больше кончика пальца.
Это мой чудотворный образок, сказала Анна, беря его с ладони Либ.
Какие чудеса он сотворил?
Вопрос прозвучал немного легкомысленно, но девочка не обиделась.
Очень много, поглаживая образок, заверила она Либ. То есть не именно этот, а все чудотворные образки в христианском мире вместе.
Либ ничего не ответила. На дне шкатулки она нашла крошечный диск в стеклянном футляре, на котором был оттиснут ягненок, несущий флаг и герб. Это ведь не может быть хлеб от причастия? Право, святотатством было бы хранить облатку в детской шкатулке.
Что это, Анна?
Мой Агнус Деи.
Агнец Божий. Эти слова на латыни Либ знала. Она откинула крышку футляра и слегка потерла диск ногтем.
Не сломайте!
Не сломаю. Поняв, что это не хлеб, а воск, Либ положила коробочку в протянутую ладонь Анны.
Все образки освящены его святейшеством, захлопнув крышку, сообщила девочка. Агнус Деи прекращает наводнения и тушит пожары.
Либ задумалась над происхождением этой легенды. Если учесть, что воск плавится, кто мог бы представить, что от него будет толк при пожаре?
В ящичке ничего не осталось, кроме нескольких книг. Либ прочитала заголовкивсе религиозные. «Служебник для мирян», «Подражание Христу». Она выдернула из черной «Книги псалмов» прямоугольник с орнаментом размером с игральную карту.
Положите на место, взволнованно произнесла Анна.
Так, может быть, в книге спрятана еда?
Минутку Либ пролистнула страницы. Ничего, кроме маленьких прямоугольников.
Это мои священные карты. Каждая на своем месте.
На той, что держала Либ, отпечатана молитва с затейливо вырезанным, как кружево, краем, к которому привязана ленточка с одним из крошечных образков. На обратной стороне рисунок пастелью: женщина, обнимающая овцу. Сверху написано: «Divine Bergère». Божественная что?
Видите, эта подходит к псалму сто восемнадцать: «Я сбился с пути, как отбившаяся от стада овца», продекламировала Анна, постукивая по карточке и даже не заглядывая в нее.
Очень напоминает «У Мэри был маленький барашек», подумала Либ. Теперь она заметила, что все книги в ящичке забиты этими прямоугольниками.
Кто дал тебе эти карточки?
Некоторые были призами в школе или в миссии, другие подарены посетителями.
Где сейчас эта миссия?
Ее закрыли. Мой брат оставил мне самые красивые карточки. Анна поцеловала карточку с овцой и засунула ее на место.
Какой удивительный ребенок
У тебя есть любимый святой?
Анна покачала головой:
Все они учат нас разному. Некоторые родились хорошими, а другие были злыми, пока Господь не очистил их души.
Правда?
Он может выбрать любого и сделать его благочестивым, уверила Анна.
Дверь распахнулась так неожиданно, что Либ вздрогнула. Пришла Китти с тазом горячей воды.
Извините, что задержалась. Я носила хозяину еду, тяжело дыша, проговорила молодая женщина.
Малахия ОДоннелл Копает торф для соседав качестве услуги или в дополнение к жалким доходам от фермы? Либ пришло на ум, что здесь, наверное, только мужчин кормят в полдень.
Где для вас прибраться? спросила служанка.
Я сама, хватая таз, ответила Либ.
Нельзя впредь пускать в комнату домочадцев. Возможно, Китти прячет под передником еду для ребенка.
Служанка нахмуриласьот смущения или от обиды?
Ты, наверное, занята. Можно попросить у тебя еще один стул, а также свежее постельное белье?
Простыню? спросила Китти.
Пару, поправила ее Либ, и чистое одеяло.
У нас этого нет, покачала головой горничная.
Отсутствующее выражение на лице Китти. Похоже, ее мысли заняты чем-то другим.
Она хочет сказать, что нет чистых простыней, пояснила Анна. Стирка в следующий понедельник, если только не будет чересчур сыро.
Понятно, подавив раздражение, сказала Либ. Ну, тогда только стул, Китти.
Либ добавила в воду хлорированную соду из своей бутылки и протерла все поверхности. Запах резкий, но чистота обеспечена. Она вновь застелила постель теми же несвежими простынями и серым одеялом. Потом выпрямилась. Куда еще можно запрятать чуточку еды?
Эта комната совсем не похожа на загроможденную мебелью комнату для больного у богатых людей. Помимо кровати, комода и стула, только плетеный коврик на полу, с рисунком из темных линий. Либ приподняла егопод ним ничего. Без коврика комната станет совсем скучной и ногам будет холодно. К тому же самое вероятное место, где можно спрятать корочку или яблоко, это кровать. Однако комитет не станет заставлять девочку спать на голых досках, как узницу. Нет, но, чтобы убедиться в отсутствии еды, Либ придется осматривать комнату часто и без предупреждения.
Китти наконец-то принесла стул и с грохотом поставила его на пол.
Когда будет минутка, вынеси этот коврик и выбей его, сказала Либ. Скажи, где можно взять весы, чтобы взвесить Анну?
Китти покачала головой.
Может быть, в деревне?
Мы пользуемся пригоршнями. (Либ недоуменно нахмурилась.) Например, пригоршни муки и щепотки соли. Служанка изобразила их в воздухе.
Я не имею в виду хозяйственные весы, сказала Либ. Что-то большое для взвешивания человека или животного. Может, такие есть на одной из соседних ферм?
Китти устало пожала плечами.
Анна, смотревшая на поникший одуванчик, и виду не подала, что слышит их. Словно разговор шел о весе другой девочки.
Либ вздохнула:
Тогда принеси, пожалуйста, кувшин чистой воды и чайную ложку.
Хотите что-нибудь перекусить? выходя, спросила Китти. Фраза смутила Либ. Или подождете до ужина?
Могу подождать, ответила Либ.
Когда горничная ушла, Либ пожалела о сказанном, поскольку была голодна. Но почему-то в присутствии Анны ОДоннелл Либ не могла объявить о том, что хочет есть. И это совершенно нелепо, напомнила она себе, потому что девчонкапритворщица.
Анна снова бормотала свою молитву к Доротее. Либ велела себе проигнорировать это. Ей и прежде приходилось мириться с еще более раздражающими привычками. Тот мальчик со скарлатиной, за которым она ухаживала, он все время отхаркивался на пол. Или та сумасшедшая старушка, которая считала лекарство ядом и отталкивала руку Либ, проливая его ей на платье.
Теперь девочка очень тихо напевала, сложив руки на оконченном шитье. Она не делала тайны из этого гимна. Пожалуй, Анна хотела сохранить в тайне лишь молитву к Доротее.
Чу! Слушай гимн небесный,
Ангельские хоры в вышине.
Херувимов, серафимов
Неустанно льется песня
Когда Китти принесла кувшин воды, Либ похлопала по свисающей хлопьями штукатурке.
Что это такое, можно узнать?
Стена, ответила Китти.
Девочка чуть слышно хихикнула.
Я имею в виду, из чего она сделана? спросила Либ.
Лицо горничной прояснилось.
Из глины.
Только из глины? Правда?
Да, но в фундаменте есть камни, чтобы отгонять крыс.
Когда она ушла, Либ воспользовалась маленькой костяной ложкой, чтобы попробовать воду из кувшина. Ни намека на какую-то примесь.
Хочешь пить, дитя? (Анна покачала головой.) Может быть, все же выпьешь глоток?
Тут она перестараласьслишком сильно въелись в нее привычки медсестры. И Либ тут же напомнила себе, что ей нет никакого дела до того, попьет плутовка или нет.
Однако Анна открыла рот и без усилия проглотила ложку воды.
О, прости меня, если я подкреплю свои силы, пробормотала она.
Обращалась она, разумеется, не к Либ, а к Господу.
Еще?
Нет, спасибо, миссис Райт.
Либ записала:
13:13, одна чайная ложка воды.
Она полагала, что количество не так уж важно, но ей хотелось составить полный отчет обо всем, что проглотила девочка во время ее дежурства.
Теперь действительно не осталось никаких дел. Либ села на второй стул. Он стоял рядом со стулом Анны, их юбки почти соприкасались, но поставить его было больше некуда. Либ подумала о предстоящих долгих часах, и ей стало не по себе. Она проводила с другими частными пациентами месяцы напролет, но здесь было иное, ведь она следила за девочкой, точно хищная птица, и Анна это понимала.
Тихий стук в дверь заставил Либ подскочить.
Малахия ОДоннелл, мэм.
Фермер постучал себя по пуговицам вылинявшего жилета.
Мистер ОДоннелл Либ пожала его жесткую руку.
Либ поблагодарила бы его за гостеприимство, но это показалось ей не совсем уместным, ведь она здесь в роли шпиона.
Мистер ОДоннелл был приземистым и жилистым, худым, как жена, но не таким ширококостным. Анна пошла в отца. Но ни у кого из этой семьи нет лишнего жира. Худые, как марионетки в кукольном театре.
Наклонившись, он поцеловал дочь около уха:
Как ты, крошка?
Очень хорошо, папочка.
Малахия ОДоннелл стоял, кивая.
Либ почувствовала разочарование. Она ожидала от отца семейства чего-то большего. Главный организатор закулисных интриг или по меньшей мере один из заговорщиков, столь же язвительный, как его жена. Но этот увалень
Вы держите шортгорнов, мистер ОДоннелл?
Ну, сейчас совсем немного, ответил он. Я беру в аренду пару заливных лугов для пастбища. И продаю сами знаете что, для удобрения.
Либ поняла, что он имеет в виду навоз.
Скот иногда Малахия умолк. Можно сказать, с ними больше беспокойства, чем выгоды. То отобьются от стада, то ноги переломают, то застрянут где-нибудь
Что еще Либ видела во дворе фермы?
Наверное, у вас есть домашняя птица?
Теперь они будут принадлежать Розалин, миссис ОДоннелл. Мужчина кивнул в последний раз, словно договорившись о чем-то, и погладил дочь по волосам. Выходя, он обернулся: Хотел сказать Там парень из газеты.
Прошу прощения?
Малахия указал в сторону окна. Сквозь закопченное стекло Либ увидела фургон.
Туда нужно отвести Анну.
Куда отвести? резко спросила Либ.
Право, о чем только думают люди из комитета, когда организуют наблюдение в этой тесной и грязной лачуге, а потом вдруг отправляют ребенка неизвестно куда?
Чтобы сделать ее портрет, объяснил отец. Сфотографировать.
На одной стороне фургона вычурными буквами была сделана надпись: «РЕЙЛИ И СЫНОВЬЯ, ФОТОГРАФЫ». С кухни доносился незнакомый голос. О, это уж чересчур! Сделав несколько шагов, Либ вспомнила, что ей нельзя отходить от девочки. Она остановилась, обхватив себя руками.
В комнату ворвалась Розалин ОДоннелл.
Мистер Рейли готов сделать твой дагеротип, Анна.
Девочка кивнула.
Это действительно нужно? спросила Либ.
Его должны напечатать в газете.
Напечатать портрет этой маленькой плутовки, словно она королева. Или, скорее, двухголовый бык.
Студия далеко отсюда?
Он сделает это прямо в фургоне.
Миссис ОДоннелл ткнула пальцем в окно.