А во сколько вечеринка начинается?
Алён, ты соображаешь, что говоришь? Кто идёт на начало?
Тогда после восьми.
Переодеться успеешь?
Я мысленно зарычала. А может, ну её на фиг, эту вечеринку?
Джинсы и блузкадопустимо?
Нормально. Заеду в девять.
Задумавшись, поняла, что свободный вечер дома пропал напрочь. Но и такого больше не будет за весь год, чтобы кто-то пригласил куда-то. А мне хочется.
Оказалось, что правильно хотелось. Квартира «перца» оказалась шикарной. Через пять минут я в ней без Жени заблудилась бы. А народ всё прибывал. В полутёмных комнатах было просторно. Меня окликали знакомые голоса, и, всмотревшись в неровно скачущую от светомузыки тьму, я радостно здоровалась со знакомыми ребятами. Добрались до широкой залы, где играл настоящий эстрадный ансамбль и где танцевали. Женя снизошёл протанцевать со мной вальсну, тот, в котором, обнявшись, топчутся на месте. Потом подошли парни из арбатских знакомцев, тоже потанцевала. Потом девочки зазвали в круг, познакомили с теми, кого я ещё не знала, снабдили мороженым и ценными указаниями, в какой комнате находится «шведский» стол.
Наверное, за целый день я начала забывать вчерашний ужас. Его просто перебили новые впечатления. Поэтому по сердцу буквально шарахнуло, когда, проходя мимо одной из комнат, я внезапно увидела лохматого парня.
Он сидел в одном из кресел, в окружении двух из трёх друзей, которые были с ним на Арбате. Я спряталась за раскрытой дверью, встревоженно вглядываясь в него. Он был спокоен. Наверное, день был тоже довольно суетливым, и парень смог забыть то потрясение, которое испытал вчера Вздохнув, я стала решать, оставаться ли на вечеринке дальше, или сбежать от греха подальше: а вдруг нечаянно столкнёмся?
Лёгкую беседу прервал звонок мобильного. Я только было ступила шаг от двери, всё ещё держа компанию в поле зрения Лохматый парень привстал, не прерывая разговора, и, достав из заднего кармана джинсов телефон, снова сел.
Парни замолчали, давая ему возможность поговорить.
Что? громко спросил лохматый. Не слышу! Говори громче!.. Неожиданно он вскочил с кресла. Что?! Не может быть! Когда?!
Его растерянно блуждающий взгляд резко остановился на мне, не успевшей встать в сторону. Медленно опустилась рука с мобильником, всё ещё тревожно звучащим.
Ты с трудом выговорил он, глядя на меня чуть не с испугом. Это всё ты! Ты накаркала! Ты виновата! Ведьма! Сволочь! Пришла убедиться, что дело сделано, да?!
Я пыталась что-то сказать. Что я не при чём. Что я даже не знаю, что случилось и в чём меня обвиняют. Но горло вдруг перехватила судороганаверное, у заик такая бывает. И я только и могла, что отступать. А потом внезапно даже для себя резко развернулась и, чуть не врезавшись в кого-то, кого не разглядела, побежала куда-толишь бы подальше от этой комнаты, подальше от этого страшно перепуганного и обозлённого лохматого.
Меня колотило от ужаса. Что случилось? Значит, несчастье не с ним? Но ведь он сейчас наверняка помчится туда, откуда ему сообщили какую-то страшную весть! А вдруг с ним будет что-то по дороге?!
Ты что разбегалась тут? Женя поймал меня за руки, останавливая.
Я затрепыхалась в жёстком захвате, мельком вспоминая, что про него говориликажется, боксом занимается. И залепетала, быстро и глотая слова:
Женька, тот пареньон здесь! Он здесь и меня ищет! Он видел меня, и ему позвониликакое-то несчастье случилось, но не с ним! Вон он
Последнее я прошептала, обернувшись и ахнув. Лохматый парень, решительно расталкивая всех, быстро шёл напрямую к нам. Друзья от него не отставали.
Он нас не видит! Дёру!
Те же сильные руки быстро схватили меня под локти и повернули куда-то в сторону. Пара шагови мы очутились в тёмной комнате. Дверь быстро закрылась, скрывая нас от яркого света в предыдущей комнате. Обмерев от нового ужаса, я услышала в самой комнате странные, стонущие звуки. Не сразу дошло, что комнату облюбовала какая-нибудь парочка. Но дошло, и стало очень стыдно.
Стыдно не было Жене, к которому я вынужденно прижималась. Он еле слышно хмыкнул на стоны в комнате и склонился к щели между дверью, не до конца прикрытой, и косяком. Чёрт бы его Склонившись, он ещё сильней прижался ко мне, но его, кажется, это не волновало. Додумавшись в недвусмысленной ситуации до этого момента, я успокоилась. Раз его не волнует, чего психую я?
Ушли, прямо в ухо прошелестел Женя. Выходим
Выскользнули из комнаты под уже громкие стонытак что нас не услышали.
Ещё минутаи Женя, проведя какими-то проходными комнатами и коридорами, втащил меня в ту самую комнату, где недавно сидели парни лохматого, и усадил в кресло.
Рассказывай.
Путано и с пятого на десятое я объяснила ему, что произошло.
Значит, это не он, заключил Женька. Может, что-то случилось с его родичем?
Я не знаю, что происходит, тщательно выговаривая слова и следя за состоянием глаз, сказала я. Но я хочу немедленно уехать домой. Прости, Женя.
Отвезу.
Промолчав на его реплику, я погрузилась в размышления. Так несчастье и в самом деле случилось с кем-то из родных лохматого? Или что-то случится с ним самим? Нет, он сам сказал, глядя на меня, что я виновата в том, что уже случилось Покорно шагая следом за Женей, я услышала, как он кому-то велел проверить, уехали ли те четверо, которые только что ушли. Потом мы спустились на лифте, и нас встретили внизу, уверив, что те, слишком быстро бежавшие, уехали.
Уже за рулём Женя, не глядя, сказал:
С тобой как в триллере, блин. Живёшь интересно.
Кому интересно, а кому и И я захлюпала носом.
Ладно, не расстраивайся, недовольно сказал Женя. Хочешьразузнаю, что там у них? Мне теперь и самому интересно стало.
Хочу-у
Утешать он не стал, быстро довёз до дому, сказал: «Пока!» и пропал в темноте. Я доплелась до подъездной двери, испуганно подскочила на звук проезжавшей по дороге мимо дома машины и быстро приложила ключ к кнопке домофона. В самом подъезде почувствовала себя более-менее в безопасностисвои стены! И потопала к себе.
Родителей ещё не былодесятый час. Но если и приедут, то в комнату заглядывать не будут. От тёти Лиды могут вернуться очень поздно. Поэтому свободное время всё-таки появилось. Я решилась. Если у лохматого парня там что-то и в самом деле случилосьчто-то, что он связывает с вчерашним рисунком, я всё равно попробую сейчас же выполнить задуманное мной утром.
Покормила заброшенного Мурзилу, который, впрочем, дрых до моего прихода на холодильнике, заварила чай и с чашкой водворилась в своей комнате.
Села за письменный стол, нашла чистые альбомные листы. Задумалась С чего начать? Лицо лохматого запомнила. Начну делать то же, что делаю на Арбате. Держа мысленный образ лохматого парня перед внутренним взглядом, я нерешительно прикоснулась карандашом к листу. Линия скулы и подбородка. Тут же отняла карандаш от листа. Отдышалась. Вроде пока ничего особенного. Снова затаила дыхание и провела линии бровей, теперь отмечая, что они не такие длинные, как у лохматого. Затем появились границы глаз. Заштриховала тени под нижними веками. Снова пауза. Вгляделасьглаза нормальные? Кажетсяда. Правда, я пока не начинала вырисовки зрачков, оставив на потом. Нос. Губы
А потом меня снова понесло!.. И я не могла оторвать карандаша от появляющихся линийи чётких, и мелких Карандаш будто сам дёргал мою кистьлишь бы пальцы его держали, а на бумаге появлялся тот же портретвзрослого мужчины. Нослепого! Потому что зрачков я ему не рисовала, а тот, кто водил на этот раз моей рукой, словно ослеп самне увидел, что глаза Опомнилась только тогда, когда руку свело от судороги. И откинулась на спинку стула. Что у меня получилось?
Да, этот мужчинакопия лохматого, только копия повзрослевшая. Брат? Дядя?
Облизав пересохшие от напряжения губы, я осторожно поднесла карандаш к рисованным границам пока слепых глаз. Но левой рукой я теперь придерживала кисть правой. Осторожно, то и дело всем телом откидываясь назад, чтобы физически отодрать карандаш от его «поля деятельности», я принялась рисовать глаза. Первый получился здоровымтот самый, который был здоровым и вчера. Со вторым пришлось тяжелей. Карандаш то и дело рвался начертать что-то своё, не отпуская сомкнутых на нём пальцев. А я не давала себе впасть в то состояние транса, при котором карандаш становился вообще неуправляемым, и примитивно копировала первый глаз.
Сначала шло всё хорошо, а потом те силы, которые меня использовали в качестве каркающей заклятия вороны («Ведьма! Сволочь!»), решили, что я слишком крепко держусь, и справились со мной другим образом. Когда я в очередной раз оторвала взгляд, комната перед глазами покачнулась. Мне показалось, что я отключилась буквально на мгновения, но, когда снова увидела лист с портретом, прокусила губу до крови. Второй глаз оказался светлымвытекшим, перерезанный всё той страшной чёрной царапиной. Всхлипнувдаже не столько от страха, сколько от злости, я прошептала:
Ничего У меня, кроме карандаша, ещё и ластик есть!
Я сражалась с этим чёртовым портретом, наверное, всю ночь. Я стирала царапину, старалась закрасить зрачок глаза Иногда мне казалось, я сошла с ума А потом застонала от боли в спине и оглянулась. За окном светлело Согнувшись, я встала, походила по комнате, с трудом воспринимая факт: будильник показывает шестой час.
Снова подошла к столу. На портрете мужчина смотрел на меня обоими глазами, хотя один из них и был перерезан царапинойправда, уже не такой отчётливо чёрной.
Ничего, мрачно сказала я. Завтра я тебе попробую ещё и эту дрянь убрать.
3
Как я психанула утром, минут через сорок, проснувшись уже по звонку будильника и обнаружив, что этот глаз снова посветлел! Слабая от бессонной ночи, но злая от обиды: ведь получилось же сначала! я с трудом взяла себя в руки и снова закрасила глаз, как смогла, да ещё ластиком снова еле заметным сделала порез. Ещё подумала про результат: «До дыры ему глаз дотру! Новый портрет нарисовать, что ли? А этот куда девать?!»
Кофе не спас. В затуманенных бессонной ночью мозгах нудела лишь одна мысль: «Хорошо, что сегодня Женька не везёт меня на работу!» Обоснование сильное: в переполненном поутру транспорте заснуть точно не дадут, а вот мягкие кресла в салоне «мазды» усыпляют мгновенно. Уже в прихожей мельком глянув в зеркалоне крашусь же, только волосы пригладитьснова чертыхнулась: прокушенная губа кровоточила. Пришлось замазать её маминой помадой и пожалеть, что у себя такой нетна всякий случай. Купить, что ли, после работы? Деньги теперь естьна мелочь не жаль.
На работе позорно уснулапрямо за столом, скрестив на столе, перед компьютером, рукищекой на них. Засыпала под резкий стук клавиш пишмашинокпроснулась в тишине. Ничего не соображающая, с головной болью, трудно подняла голову от стола и застыла: в комнате никого! Причём и рабочих машинок не видно и не слышно! Куда все подевались?!
Оказывается, Машенька скомандовала перетащить орудия труда в другой кабинет, а дверь в эту комнату закрыли, чтобы меня не будить. Порфирий Иванович не возражал. Кажется, именно он выдвинул теорию, что я влюбилась: видел, как я вчера приехала на работу на шикарной машине. А тут ещё на моём лице пара намёков на бурно проведённую ночь, да и впервые засечённая коллегами помада на вспухших губах! И женщины обрадовались: наша Алёнка наконец кавалера себе нашла!
В нашей конторе, этом стоячем болотце, любая новостьскандал века! Ладно, хоть выспаться дали. Но это заслуга Порфирия: какой ему прок от непроспавшегося работника? Напортачит с перепечаткойклиентов не будет.
Преподнесли кофезнают, что люблю чёрный. Выпив и придя в себя, я решительно провела пальцем под носом и хищно накинулась на все заказы, благо они оказались немногочисленными и короткими. Успела снова помочь с перепечаткой Машеньке, додиктовав ей научно-популярный опус профессора, и только потом повинилась, что нет, не влюбилась, и хахаля тоже нет, а просто друг возил в хорошую компанию знакомых студентовпраздновать первое сентября.
Жа-аль, вздохнула Машенька. В нашей-то конторе кого найдёшь? Этих шкандыбайников, что ли?
И кивнула в сторону комнаты, где шумно и весело располагались главные рабочие конторы: маляры, штукатуры, электрики, плотники и слесари. Машенька могла и не кивать тудатам народ солидный и семейный в основном. Мне все если не в отцы годятся, то сами меня за малышню считаютя ж худая, лицо длинное. Да и шустраяхожу быстро, потому что по-другому не умею. Никто из них не верит, что мне двадцать седьмой. В общем, наша контораместо то ещё. Из каждой здешней дамы сваху можно делать Я фыркнула и спросила:
Есть что-нибудь ещё?
Для работы-то? Нет. Хочешь пораньше уйти?
Вопрос праздный. На часах только четыре. Порфирий раньше шести никогда не отпускает: а вдруг ещё заказов принесут?
Нет, хочу пойти подышать свежим воздухом.
А, вон что! Иди, конечно. Если что будетсбегаем за тобой.
В нашей конторе магическая фраза «подышать свежим воздухом» означает посидеть в небольшом сквере за домом. Это такое уютное местечко, что его закрывают от основных дорог три домаи все торцами. Так что за сидящими здесь наблюдать из окон некому, отчего я и люблю этот скверик. Скамеек здесьраз-два и обчёлся. Но есть парочка, которая прячется среди загустевших на воле кустов: это место неизвестно к какому жэу относится, дворников здесь почти не бывает, разве что иной раз появится какой-нибудь от границы своего «личного» дома, да пройдётся метлой по краю дорожки.
Вот сюда я и пришла, прежде отчитавшись перед Порфирием о сделанном. Подумать надо было, а где ещё такое место найдёшь, где не окликнут не вовремя?
Лохматого парня я понимаю. Он меня испугал вчера здорово. Но и сам боится. Ещё бы Как вспомню Мало того, что вместо собственной физиономии увидел лицо своего родича, так оно ещё оказалось изуродованным. Нагнал на него страху портрет. А потом, только начал успокаиваться, и на тебетревожный звонок: родич попал в аварию! Может, и не в аварию. Но факт тот, что лохматый увидел ЧП заранее. Подумал, наверное, обо мне сразу. И тут же меня обнаружил там, где меня вроде не должно было быть. Потрясение за потрясением. Вот тебе и ведьма Эх
Целую неделю шли дожди, и больше в скверике я не появлялась. С портретом намучилась. Глазладно. Затушёвывался. Но порез по нему и в самом деле начал лохматиться бумагой. Пришлось попробовать всё-таки нарисовать другой портрет. Ха Все беды перескочили на второй! Первый стал обычным рисунком! Уже что-то. Я с облегчением вздохнула и принялась смелей работать с портретом.
Ну упрямый! Сколько я с ним шёпотом ругалась, из-за того что у него снова плохо с глазом и с порезом, жуть! И так и сяк обзывала! А однажды истерика была: представила себя со стороныночь, портрет неизвестного, я к нему обращаюсь с руганью! Шёпотом! Выразительно! Как будто заклинания читаю!.. Пришлось голову укутать в одеялои там хихикала до слёз! Настоящая ведьма!.. Но и устала от портрета и от работы над ним здорово.
Самое смешноеэто, наверное, что портрет я как портрет и воспринимала. Обращалась к этому человеку как ну, как Гаев у Чехова к шкафу обращался: «Дорогой, многоуважаемый шкаф!» Или, как бывает, с Мурзилой говорю. Да что тамвсе со своими собаками и кошками разговаривают! Ну, вот А я завела себе портрет. Кхм.
Когда впервые поймала себя на этом отношении к рисунку, долго размышляла, почему так. Вроде и человек симпатичный: вон какое лицо! почему бы не говорить с ним, скажем, как с человеком, который тебе позвонил по мобильному? Нет, никак не получалось увидеть его живым.
За этими дождями и вечными тревогами, что там с портретом, я как-то подзабыла, что Женька обещал звонить. Один раз мельком вспомнила, но сообразила, что ему в начале учебного года звонить просто некогда. Да и курс у него последний.
В субботу пришлаи, как обычно, сразу к портрету. О Глаз остался таким же, а вот с порезом снова придётся повозиться. Взялась за ластик. Остановилась. Снова посмотрела. Значит ли, что у этого человека с глазом теперь всё в порядке? Ответа, наверное, никогда не узнать. Вздохнула. И принялась за кропотливую работу над порезом.
Вторник следующей недели Дожди закончилисьи закончилась моя работа над портретом, потому что тоненькая линия пореза не уходила, как я ни старалась. Пожав плечами: зато глаз спасён! отложила портрет под кипу разных бумажек в ящике письменного шкафа. Пару раз доставалапроверять на всякий случай, а потом перестала.
Снова подумалось, почему не звонит Женька. Хотелось бы быть уверенной, что у этого человека теперь всё в порядке. Но сама звонить не решилась. Женькачеловек глубоко в себе, мало в каком он сейчас настроении