А что насчет бойев? запальчиво спросил Цинций.
Ничего. Хорошая новость, а? ухмыляясь, ответил Квинт.
Запал постепенно оставил Цинция.
Превосходно, буркнул Калатин, садясь. Значит, нам надо лишь дождаться прибытия Лонга.
Думаю, нам следует выпить за это, заявил Цинций и подмигнул Квинту, будто сразу забыв об их споре. Кто за?
Раздался хор одобрительных возгласов. Квинт застонал.
Я уже заранее предчувствую похмелье.
Какая разница? Все равно пока никаких сражений не предвидится, это уж точно.
Цинций вскочил и направился к столу, где стояла еда и вино.
Точно так, пробормотал Квинт. Тогда почему бы и нет?
Четверо товарищей отправилась спать затемно. Несмотря на опьянение, юношу начали мучить кошмары. Одним из самых скверных из них было зрелище нумидийских кавалеристов, преследующих их на открытой равнине. Обливаясь потом, он тут же проснулся и сел. В палатке царила кромешная тьма и пронизывающий холод. Но Квинт обрадовался обдавшему лицо и руки холодному воздуху, который отвлек его от барабанящей головной боли. Прищурившись, поглядел на жаровню, в которой догорали последние угли. Зевнув, откинул одеяло. Если бы сейчас горел костер, можно было бы подложить углей в жаровню, и тепло сохранилось бы до самого утра. Вставая, Квинт услышал снаружи еле различимый шум. Удивленно прислушался. Звук снега, хрустящего под ногами, ни с чем не спутаешь. Но то была не размеренная поступь часового, а шаги человека, пробирающегося тихо и осторожно. Кого-то, кто не хотел, чтобы его обнаружили.
Квинт инстинктивно подобрал меч. С обеих сторон и сзади в полудюжине шаговпалатки. Спереди узкий проход, расстояние шагов в десять. Вот оттуда и шел звук. Квинт босиком пошел вперед. Все его чувства обострились до предела. До него донесся еле слышный шепот. Кровь забурлила в жилах. Что-то не так. Поспешно вернувшись в кромешной тьме, он протянул руку и дернул за плечо Калатина.
Просыпайся, прошептал он.
Ответом ему был лишь раздраженное бурчание.
Шум снаружи тут же прекратился.
Сердце Квинта подпрыгнуло от страха. Видимо, он привлек внимание других, тех, кто по другую сторону кожаного полога палатки. Отпустив Калатина, юноша поспешно натянул сандалии. Пальцы скользили по ремешкам, и он одними губами грубо выругался. Но наконец-то обулся.
Выпрямившись, Квинт услышал тихий хрип. Потом еще один. Бормотание, сдавленный вскрик, тут же оборвавшийся. Рванулся к Лицинию. Может, хоть этот не испугается. Прикрыв тарентинцу рот рукой, он с силой тряхнул его.
Просыпайся! прошептал он. На нас напали!
Увидел белки глаз товарища. Значит, проснулся. Лициний понимающе кивнул. Квинт убрал руку.
Слушай прошептал он.
Мгновение ничего не происходило. А затем снова сдавленный стон, оборвавшийся через секунду. И знакомый чавкающий звукзвук меча, вонзившегося в тело и извлеченного обратно. Квинт и Лициний в ужасе переглянулись и вскочили.
К оружию! К оружию! хором заорали они.
Калатин наконец-то проснулся.
Что происходит? пролепетал он.
Проклятье, вставай! Хватай меч! заорал Квинт. И ты тоже, Цинций. Быстро!
Он уже проклинал себя за то, что не поднял тревогу раньше.
В ответ на их крики кто-то спереди вонзил меч в палатку и резко рубанул вниз. Откинув разрезанную кожу, вошел внутрь. Квинт не раздумывал. Рванувшись вперед, он вонзил меч в живот врага. Тот сложился пополам, завывая от боли, но следом появился второй. Квинт изо всех сил рубанул ему по шее. Хлынула кровь, заливая все вокруг, и второй враг упал. К сожалению, за ним появился и третий. И четвертый. Громкие гортанные крики снаружи свидетельствовали о том, что это далеко не конец.
Долбаные галлы! заорал Лициний.
Квинт замер в изумлении. Что происходит? Карфагеняне заняли стены? Пригибаясь от удара, он сделал выпад гладием и с удовольствием услышал громкий крик раненого врага. Лициний встал рядом, и они вдвоем принялись отбивать натиск врагов, пытающихся ворваться в палатку. Долго они продержаться не смогут. Враги были вооружены, в руках щиты, а они в исподнем
Слева от Квинта снова раздались звуки рвущейся кожи.
Эти шлюхины дети кромсают нашу палатку! Калатин! Цинций! Режьте дыру сзади! крикнул он через плечо. Надо уходить.
Ответа не последовало, и Квинту сжало живот. Его товарищи мертвы?
Пошли! завопил Калатин мгновение спустя.
Квинт почувствовал громадное облегчение.
Готов? рявкнул он Лицинию.
Да!
Тогда отходим!
Сделав отчаянную серию ударов мечом по ближайшему врагу, Квинт развернулся и бегом бросился назад. Он чувствовал, что Лициний в шаге позади него. Ему понадобилось всего лишь мгновение, чтобы оказаться у порванного полога, нырнув в него, и с грохотом выкатиться к ногам товарищей. Они рывком подняли его на ноги. Обернувшись, Квинт в ужасе увидел, как Лициний, на расстоянии вытянутой руки от него, споткнулся и упал на колени. Квинт так и не успел ничего сделать: завывающие галлы накинулись на его товарища, как охотничьи псы на загнанного кабана. Мечи, кинжалы и даже один топор обрушились на римлянина. Даже в полумраке Квинт заметил, как хлынула кровь из многочисленных ран. Лициний рухнул лицом вперед, не издав ни звука.
Ублюдки! заорал Квинт и, отчаянно желая отомстить за товарища, рванулся вперед.
Его ухватили за плечи.
Не глупи. Он мертв. Надо самим спасаться, рыкнул Цинций. И вместе с Калатином быстро утащил его в темноту.
Их не преследовали.
Отпустите! заорал Квинт.
Назад не вернешься? спросил Калатин.
Клянусь, зло бросил юноша.
Его отпустили.
Квинт в ужасе огляделся. Вокруг царил сущий хаос. Некоторые палатки горели, освещая происходящее. Небольшие группы галлов бегали по лагерю, вырезая ошеломленных римских кавалеристов и легионеров, выскакивающих из палаток в исподнем на холодный ночной воздух.
Не похоже на полноценную атаку, тут же сказал он. Их слишком мало.
А некоторые шлюхины дети уже убегают, выругался Калатин, показывая рукой.
Прищурившись, Квинт посмотрел в сторону горящих палаток.
Что они несут? спросил он, и к горлу подступила горькая слюна, когда он понял. Согнулся пополам, и его стошнило выпитым вином.
Псы долбаные! завопил Цинций. Это головы! Они обезглавливают убитых!
Утерев слезы, Квинт поднял голову и увидел перед собой лишь кровавые следы, оставленные галлами на ослепительно белом снегу.
Цинций и Калатин застонали от еле сдерживаемого страха.
Тихо! собравшись с духом, прошипел Квинт.
К его удивлению, оба послушались. Два смертельно бледных человека не сводили с него глаз.
Квинт старался не обращать внимания на внутренний голос, твердивший ему, что надо искать отца. У него в руках жизни двоих товарищей. Сейчас это главное.
Побежали к интервалу, приказал он. Скорее всего, там все и соберутся. И там у нас куда лучше получится биться с этими шлюхиными детьми.
Но мы же босые, попытался жалобно возразить Цинций.
Квинт вспыхнул, но понял, что если он не позволит товарищам обуться в калиги, сняв их с остывающих трупов, то они обморозят ноги.
Тогда быстрее. И берите каждый по скутуму, приказал он. Сейчас жизненно важно было обзавестись щитами.
А как насчет кольчуги? спросил Калатин, показав на мертвого легионера. Он моего размера.
Нет, дурак! Нет времени. Хватит и мечей со щитами.
Нетерпеливо притоптывая ногой, Квинт дожидался, пока товарищи обуются.
За мной.
И, поглядывая на воинов-галлов, юноша стремглав бросился бежать.
Он вывел товарищей прямиком к интервалуполосе свободной земли вдоль стен лагеря. Обычно здесь собирали легион, перед тем как выходить в патруль или на бой. А сейчас здесь могли собраться залитые кровью римляне, выжившие в ночной резне, чтобы наконец дать отпор галлам. Многим в голову пришла та же идея, что и Квинту. Здесь столпились сотни ошарашенных и плохо понимающих, что происходит, легионеров и кавалеристов. Мало у кого были нагрудники, но большинству римлян удалось подобрать оружие, когда они бежали от палаток.
К счастью, теперь все было в руках младших командиров, центурионов. Их было легко узнать даже без шлемов с поперечным гребнем, их спокойные и уверенные фигуры были видны повсюду. Они выкрикивали приказы, строя воинов к бою. Квинт и его товарищи присоединились к ближайшей группе. Сейчас ничего не значило, что они не из пехоты. Очень скоро центурионы собрали воедино большие силы. Каждому шестому дали в руку факел; их было мало, но и этого хватило, чтобы начать контратаку.
Римляне сразу же принялись очищать проходы и палатки от галлов. Но без особого успеха. К всеобщему сожалению, мстить было уже почти некому. Похоже, что, как только подняли тревогу, большая часть галлов сбежала. Но зачистка лагеря продолжалась, пока не обошли всю территорию.
Самым ужасным было огромное количество обезглавленных тел. Всем было известно, что галлы любили забирать с собой головы поверженных ими врагов в качестве трофея, однако Квинт еще никогда не видел подобного зрелища. Все вокруг было красным. Каждое тело лежало в луже крови, следы от которой шли вровень с отпечатками галльских ног.
Юпитер всевышний, при свете дня это будет выглядеть сущей бойней, еле слышно пробормотал Калатин.
Бедняги, ответил Цинций. У большинства их не было ни единого шанса.
Мысль о спящем в палатке отце заставила Квинта снова согнуться в приступе рвоты, но в желудке, кроме желчи, ничего уже не было.
Калатин озабоченно глянул на него:
Как ты?
Нормально, буркнул Квинт, сдержав новый приступ рвоты, и принялся внимательно разглядывать каждое тело, попадавшееся им по пути. Ему лишь оставалось молиться богам, чтобы не наткнуться на тело отца. Но, к его огромному облегчению, юноша так и не заметил никого, кто бы хоть как-то на него походил. Хотя это ничего и не значит. Они проверили лишь малую часть лагеря. Окончательно убедиться можно будет лишь с рассветом.
Центурионы всю ночь держали бойцов в полной боевой готовности. Единственное, что они позволили наспех собранным центуриям, так это по очереди сходить к своим палаткам, чтобы забрать одежду и оружие. Полностью готовые к бою, легионеры и кавалеристы ждали до рассвета, пока не стало ясно, что новой атаки не будет. Тогда им позволили разойтись и вернуться в свои части. Уборка займет весь день. Не обращая ни на кого внимания, Квинт отправился искать отцаи нашел его в его собственной палатке.
Ты жив! воскликнул он, входя; в глазах у него блеснули слезы.
А вот и ты, вместо приветствия произнес Фабриций, махнув рукой в сторону стола, на котором был разложен завтрак. Хлеба хочешь?
Квинт ухмыльнулся. Несмотря на внешнюю беззаботность отца, он увидел, как его глаза просияли.
Благодарю тебя. Умираю с голоду. Ночь выдалась нелегкая, ответил он.
В самом деле, согласился Фабриций. Больше сотни хороших воинов недосчитались, и все из-за этих ублюдков кеноманов.
Уверен, что это именно они?
А кто же еще? Никаких признаков того, что ворота пытались открыть, и часовые на стенах никого не видели.
Квинта осенило:
Так вот почему они вчера были такие хмурые!
Увидев недоумение отца, он принялся выкладывать свои вчерашние наблюдения.
Это многое проясняет. А теперь они сбежали в лагерь карфагенян. Несомненно, поднесут свои «трофеи» в подарок Ганнибалу, мрачно заявил Фабриций. В доказательство того, как они нас ненавидят.
Квинт попытался не вспоминать об обезглавленном трупе Лициния, который он обнаружил в их разорванной палатке.
Что сделает Публий?
Угадай, скривившись, ответил Фабриций.
Снова будем отступать?
Отец кивнул.
Почему? вскричал Квинт.
Он считает, что слишком опасно оставаться на этом берегу Требии. После сегодняшней ночи с ним трудно поспорить.
Заметив отчаяние Квинта, Фабриций продолжил:
И это еще не всё. Высокий берег реки, дальний отсюда, очень неровный, и это защитит нас от возможных атак карфагенской кавалерии. Кроме того, мы перекроем пути, ведущие на юг, через Лигурию и в земли бойев.
Квинт перестал протестовать. Причины были достаточно веские.
Когда?
Сегодня, когда начнет темнеть.
Квинт вздохнул. Их отступление больше походило на бегство, но он понимал, что это необходимо.
А потом мы крепко обоснуемся? догадался он. Чтобы остановить карфагенян?
Точно. Семпроний Лонг движется сюда со всей возможной быстротой. Его армия будет здесь в течение месяца. Лицо Фабриция сделалось яростным. Войску Ганнибала не устоять против двух консульских армий.
Во второй раз после нападения кеноманов у Квинта опять появился повод для широкой улыбки.
Вот ты где. Твоя мать беспокоится. Подумала, что ты здесь.
При звуках голоса Элиры Аврелия обернулась. Иллирийка стояла в дверях конюшни. Аврелия улыбнулась.
Гай еще здесь?
Нет, уехал. Очевидно, его отряд скоро призовут на службу. Просил передать, что будет думать и молиться о тебе.
От этого Аврелии стало только хуже.
Элира подошла ближе.
Я слышала новости, тихо сказала она. Все слышали. Все мы вам сочувствуем.
Благодарю тебя, ответила Аврелия, глядя на нее.
Кто знает? Твой отец вполне мог остаться в живых.
Не надо, отрезала девушка.
Прости поспешно сказала Элира.
Аврелия с трудом улыбнулась:
По крайней мере, Квинт жив.
И Ганнон.
Аврелия подавила приступ ревности, окативший ее жаркой волной после слов Элиры. Имя Ганнона сразу же заставило ее вспомнить о Суниатоне. Она уже четыре дня не носила ему еду. Скорее всего, его запасы подошли к концу. И в этот момент Аврелия приняла решение. Увидев Суни, она хоть немного поднимет себе настроение. Прищурившись, поглядела на Элиру:
Тебе же нравился Ганнон, так ведь?
У иллирийки на щеках появились ямочки.
Да прошептала она и залилась краской.
Хочешь снова помочь ему?
Конечно, озадаченно ответила Элира и подняла взгляд на Аврелию. Но он же уехал с Квинтом.
Аврелия улыбнулась:
Сходи на кухню и набери в мешок еды. Хлеба, сыра, мяса. Если Юлий спросит, скажи, что мы с тобой отправимся на заготовки. И корзину возьми.
Что, если госпожа спросит, где ты?
Сообщи, что мы отправляемся собирать грибы и орехи.
Элира поглядела на нее с еще большим недоумением:
Но как это поможет Ганнону?
Узнаешь, ответила Аврелия, хлопнув в ладоши. Давай, приступай. Встречаемся на дороге, ведущей в горы.
Поглядев на нее с любопытством, рабыня спешно ушла.
Аврелии не пришлось ждать долго. Элира появилась меж деревьев, спеша к ней. В одной ее руке был кожаный мешок, в другойплащ, такого же цвета, как у нее самой.
Никто не спросил, что ты собралась делать? беспокойно спросила Аврелия.
Юлий спросил, но лишь улыбнулся, услышав, что мы собрались собирать грибы. Сказал, чтобы были поосторожнее.
Как баба старая! заявила Аврелия. Впрочем, тут же спохватилась, что не взяла ни кинжала, ни пращи, но немедленно выкинула это из головы, успокаивая себя тем, что их прогулка будет недолгой.
Пошли, уверенно сказала она.
Куда мы идем? попыталась выведать Элира.
Туда, сообщила Аврелия, небрежно кивнув в сторону ближайших холмов, возвышающихся над виллой, но тут же признала, что в ухищрениях больше нет нужды, и решила все объяснить:Ты знала, что у Ганнона есть друг, который попал в плен вместе с ним?
Элира быстро кивнула.
Суниатона продали в Капую, в гладиаторы.
Ох, скривилась рабыня, не смея выразить свои чувства, но интонация ее была красноречивой.
Квинт и Гай помогли ему сбежать.
Иллирийка ошеломленно не сводила с нее изумленных глаз.
Почему?
Потому что Ганнон был другом Квинта.
Понимаю, пробормотала Элира, хмурясь. Суниатон имеет какое-нибудь отношение к тому, куда мы сейчас идем?
Да. Когда его освободили, он был ранен, и бедняга не мог самостоятельно отправиться в путешествие. Но сейчас, хвала богам, ему намного лучше.
Где же он? спросила Элира, сгорая от любопытства.
В хижине пастуха, там, где Квинт и Ганнон победили разбойников.
С тобой не соскучишься! сказала Элира, хихикнув.
Дурное настроение слегка отпустило Аврелию, и она улыбнулась в ответ.
Оживленно болтая, они дошли до границ владений Фабриция. Поля по обе стороны были пусты, отдыхая до весны. Вокруг лишь летали галки, наполняя воздух резкими криками. Но вскоре они вошли в лес, и все звуки будто укрыли теплой шерстью. Аврелии казалось, что деревья будто навалились со всех сторон, не давая дышать. Она никогда не любила замкнутых пространств.
Когда на тропу вышел Агесандр, она испуганно вскрикнула. Как и Элира.