Я повела тебя этажом выше
Ах, вот как!
Я боялась за тебя, ты бы не сдержался.
Но был бы спокоен.
Сидя в тюрьме?..
Кого это волнует.
Ты готов был ради меня сесть в тюрьму?
При чем здесь ты?!
А кто?
После преступления должно быть наказание. За преступлением должно последовать наказание.
Ее губы выдохнули у моего лица:
Поцелуй меня.
Я коснулся ее скулы, потом шеи и языком проник в ухо. Она задрожала, мы возбудились одновременно.
Я пошел и встал под холодный душ. Второй раз сдаваться, падать, я не хотел. Но я желал ее.
Она принесла мне свежее полотенце, быстро освоившись. Я вытираюсь, а она стоит спиной ко мне. Хрупкие, девичьи плечи, так хочется обнять их, сжать, защитить. Но я не позволяю себе расслабиться, стараясь говорить и относиться к ней как можно безразличней. Да почему же все наоборот?! Все наизнанку.
Алешенька, через три недели начинается фестиваль. Если хочешь, я попрошу знакомого сестры достать билеты?
Не знаю.
Я не хотел от нее ничего.
Ведь я знаю, ты любишь кино.
Я любил кино, это была моя страсть, я забывался в кино. Уносился в другие миры, общества, жизни.
Чем занимается твоя сестра?
Она врач, вернее, будет врачом через год. Сейчас в ординатуре. Она тебе понравилась?
Нет. Ни она, ни ее друг.
Я прошу прощения за них. Они чувствуют себя виноватыми и хотели бы пригласить нас куда-нибудь пойти.
Ты соскучилась по ресторанам?..
Янет да Она запуталась.
Я закончил вытираться и обмотал бедра полотенцем. Она обернулась и обняла меня за спину. Ее прохладные пальцы взбирались вверх к моей шее. Потом опускались вниз к моим позвонкам. Где она этому научилась? Это возбуждало. Да еще грудь, упирающаяся в меня, и торчащая без лифчика, как
Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала?
Верни мне ту Литу. Прежнюю
Я осталась такой же, но это невозможно. Даже я не могу это сделать для тебя.
Я вздохнул, высвобождаясь.
Я все сделаю, что ты пожелаешь. Я буду твоей рабой. Неужели ты никогда не извинишь меня?
Я молчал.
Я так люблю тебя.
Странно, когда мы начали встречаться, она совсем меня не любила. Я понизил голос:
Даже это не может изменить психику человека. Я не могу не думать, я не могу не мыслить.
Что же мне делать?
Я не могу от этого избавиться. Я как в кабале.
Я все сделаю, родной, только скажи что.
Стать идеальной, но ты идеальной никогда не станешь.
Почему ты так переживаешь из-за меня?
Ты попала в какой-то разрез моей души. И осталась там. Я никогда не забуду девятое мая. Прекрасный и проклятый день. Я раздваиваюсь. Внутри две Литы, одна до девятого мая, другаяпосле девятого мая. А я хочу только одну. Раздвоение ведет к шизофрении. Хочу ту Литу, невиннейшую, не испачканную, от прикосновения к которой у меня раскалялись ладони. Ее не вернуть. А значит, ничем не помочь.
Она слушала, не дыша, и не понимала. Потом вздохнула и преданно, как собака, посмотрела на меня. Для нее это было все сложно. В глазах ее читался скрываемый вопрос: зачем так сложно?
Я взял ее за подбородок.
Можно я приготовлю тебе ужин? Я никогда этого не делала.
Все, что ее волновало
Мы сидим за столом напротив. Она в своем, сжимающем фигуру; платье, на мне только рубашка. Я открыл бутылку шампанского. Она всегда его любила. Ей налита четверть тонкого бокала. Только четверть.
Чтобы тебе стало легче, Алешенька, говорит она, и крупная слеза скатывается по щеке в бокал.
Сколько еще будет слез! Впечатлениеони единственные станут спутницами ее жизни.
Хватит, говорю я, и она тут же успокаивается. Чтобы ты была счастлива, говорю я механически.
Спасибо, мой дорогой. Я буду счастлива только с тобой.
Мы пьем глотками колючее шампанское. А потом едим.
Она говорит, что у нее слегка кружится голова и, если можно, она приляжет.
Я киваю, погруженный в свои раздумья.
Она ложится на диван и просит меня посидеть рядом. Чтобы подержал ее руку. Я слаб. Я не встречал сильных мужчин, когда дело касается женщин. Красивых женщин. Я вытираю губы салфеткой и встаю из-за стола. Она подвигает свои бедра в глубь дивана. (Почему именно они так возбуждают меня?) Я наливаю себе в бокал шампанского, чтобы хоть как-то выключить свою разгоряченную, воспламененную голову.
Человек странно устроен: он хочет понять, что не может понять, а то, что может понять, не хочет понять. Я никак не хочу согласиться с данностью того, что произошло, что изменить уже нельзя. Никогда, никак. Что остается только возмездие.
Потом рассужденияа что даст возмездие? Почему его хочется. Почему кажется, что оно принесет удовлетворение. В чем механизм удовлетворения от возмездия? В чем?..
Она тянет мою руку вниз, и я сажусь.
Можно я глотну из твоего бокала?
Они уже сидят, скоро будет суд, их признают виновными
У тебя же кружится голова?
Чуть-чуть, мне приятно будетпосле твоих губ.
Я отдаю ей бокал, она глотает. Девочка ничего не помнит, ее это не волнует. Пьет со мной из одного бокала. Как ни в чем не бывало. А ведь она пила тогда
Я встряхиваю головой: хватит! Это же шизофреническая пытка казнить самого себя. За что? Что я с ней
У тебя болит голова, Алеша? Глаза смотрят с поволокой на меня.
С чего ты взяла?
Ты встряхнул головой
Тебе показалось.
Нигде не больно?
Нет, мне сладко.
Почему же я несчастлив, думаю я, глотая инстинктивно содержимое переданного ею бокала. Смотрю, как в ее глазах возникает и стоит желание.
Ты меня очень возбуждаешь. Еще месяц назад я совсем не представляла, что можно так чувствовать, ощущать. И не верила, когда говорила об этом знакомая. Я не думала, что вид мужчины способен возбуждать. Они мне не нравились.
Я вздрагиваю. Она осекается, поняв.
Кажется, шампанское совершенно развязало мой язык.
Ее ресницы чуть смыкаются, оставляя разрез-щелку, в которую она смотрит на меня. Не скрывая своего желания. Неужели она пьяная после двух глотков шампанского? Да ведь она же никогда не пила! Что же было тогда после водки?.. Ведь ее спаивали, это ясно. Зная, чтó сделают потом. Делали преднамеренно. Предумышленно. Это как задуманное убийство. Мои зубы сжимаются с тихим скрежетом.
Она умоляюще смотрит на меня:
А можно я останусь, я позвоню маме и отпрошусь?
Я молчу. Я вспоминаю последнюю ночь вместе. «Перебей, перебей» Я был в шаге от вечной пропасти
Алешенька?
Да?
Вернись ко мне, не надо думать все время, мне страшно, когда ты думаешь
Я смотрю в ее опьяневшие глаза, на красивые губы. В таком состоянии ей точно лучше никуда не ехать. (Нет самца, который на нее не захотел бы позариться. Уж слишком она антична.)
Ты мне разрешаешь?.. Она замирает.
Хорошо, соглашаюсь я. По своим причинам.
Лита уже зацеловывает шею, цепкими пальцами сжимая мою голову.
Когда ты будешь готовиться к зачету? Я высвобождаюсь.
Я привезла все с собой.
А-а
Я думала, если ты будешь заниматься и не захочешь, чтобы я отвлекала тебя
Только поэтому?..
Ну еще я мечтала провести с тобой ночь. Оказаться, наедине, спрятаться в твое тело, укрыться твоей кожей.
Этот сладкий яд, десертный вливается в меня, я слушаю его добровольно, давая ему проникнуть внутрь. И отравить мой мозг.
Ты собиралась позвонить маме
Да, сейчас, одну минуту, она тут же вскакивает.
Возвращается, прижимается вдоль всего моего тела. Ее волоски щекочут мою кожу. Нежные соски, возбуждаясь, касаются плеча.
(Спи, говорит он сам себе. Успокойся, мальчик мой, все у тебя в жизни будет не так.)
Естественно, в воскресенье мы не занимаемся науками.
Во вторник я прихожу сдавать первый зачет. Девки из моей группы суетятся, волнуются, боятся. Я пытаюсь читать чей-то конспект, но в голову ничего не лезет. Только бы преподаватель не стал сводить счеты за мое непосещение его важных семинаров. А кто, кстати, преподаватель?
Неожиданно появляется Лита, она проходит взад-вперед два раза. Я спускаюсь вниз, в раздевалке ее нет, и выхожу из пустого института. Она стоит у дерева. Ее накрашенные губы дрожат.
Алешенька, мой мой мой она запинается и заикается.
Что случилось?
Алешенька, я не знаю, как сказать
Раскрой рот и говори!
Я замираю, и в животе все натягивается, как тетива. Она давится, но не может сказать.
Ну же!..
«Их выпустили», обреченно думаю я.
У меня опять это заболевание.
Какое? пересыхает мой рот.
Гонорея.
После двух курсов лечения?! И такой дозы!..
В мазке опять нашли гонококки. Это бактерия
Знаю.
Она говорит, что их стало меньше, но они не убиты до конца.
Месяц тебя лечат! Месяц
Я знаю. Они хотят увеличить еще дозу и дополнительно дать сильнодействующие таблетки.
Я никогда не слышал такого.
Они тоже Они говорят, что яневезучая.
Слезы начинают катиться из ее глаз по ее лицу
Это еще не все
Что еще? Жгуты перекручивают мой живот.
Я рассказала Ангелине, что в субботу была с тобойодин раз. Она сказала, что я что я наверняка заразила тебя. И тебе нужно пройти курс лечения. Господи, за что тебе это Алешенька.
Я стоял ошеломленный. Как? Очень просто: венерические заболевания передаются половым путем. Еще правильнее: посредством полового акта. Когда я вошел в нее, правильно, когда ты вошел в нее, когда я вошел в нее и вышелэто называется половые отношения, отношения полов.
Мимо прошел преподавателья кивнул.
Прости меня, мой любимый, я заразная. Она стала опускаться на колени.
Ты с ума сошла. Я схватил ее за локоть. Она зарыдала взахлеб.
Я готова испепелить себя, прости, прости, я проклинаю себя, что соблазнила тебя в субботу, искусила. Я думала, что я здорова. Я не сомневалась. Но даже Ангелина не могла представить, что после двух курсов я еще заражена. Она обвиняет меня, что я не дождалась вторника и результатов мазка. Я преступница, я знаю. Только не проклинай меня
Она схватила мою руку и стала целовать. Даже сейчас, несмотря ни на что, она возбуждала меня, это была какая-то патология. Я отдернул руку как ужаленный.
Ты такой незапятнанный, Алешенька, ты такой прозрачный. Я тебя запачкала. Как же я тебя запачкала
Слезы с тушью текли по ее вздрагивающим щекам.
Она будет ждать тебя в диспансере в два часа дня. Сказала, что чем скорее, тем лучше.
А что, если я не заразился, это длилось всего несколько мгновений?
Все равно нужно провести курс уколовпрофилактически, сказала Ангелина. Она лично будет лечить тебя.
Я счастлив. Спасибо за помощь, о себе я позабочусь сам.
Она зарыдала в голос:
Изувечь меня, Алешенька, изувечь, только не бросай. Я же не хотела
Хватит, сказал я. Вытри лицо и езжай домой заниматься. Сейчас же!
Ты мне позвонишь?
Все, что ее волновало. Ее даже не волновало и никак не трогалоза что ей-то все это!
Я задумался.
А ты пойдешь к врачу? спрашивает Лита.
Нет, буду носить в себе всю жизньна память о тебе!
Она улыбнулась сквозь катящиеся слезы:
Ты пойдешь к своему папе?
Только в твоей голове могла возникнуть такая умная идея.
Я поворачиваюсь и иду сдавать зачет. У меня сейчас в голове спокойно и хорошокак раз состояние для зачета.
Каким-то чудом я его сдаю, преподавательница видит, что я не в совсем обычном состоянии, и не сводит со мной счетов.
Я выхожу из здания. Солнце стоит высоко в небе и согревает жаром всех, кроме меня, мне холодно. Я иду и считаю: субботане в счет, воскресенье, понедельник, вторниксегодня третий день. Завтра все начнется. Мне кажется, что у меня уже все горит и жжет в паху. Или мне кажется, что все кажется? Хотя телу холодно и знобит.
Я выбегаю на улицу и как безумный хватаю такси.
На Котельническую набережную! бросаю я.
Венерологический диспансер находится рядом с кинотеатром «Иллюзион». Хорошее сочетание.
Одни иллюзии. Адам Алмазов был подарком Аллаха грешной земле. Адам был чеченец. Гордая, драчливая, маленькая нация. Со своим кодексом чести. Адам был «московским чеченцем», цивилизованным, ворвавшимся в Москву по медицинской прописке, потому как в столице никто не хотел лечить «сифоны» и «триппера». Спустя пять лет он стал заведующим диспансером, у него была голова на плечах. Хотя там, по-моему, всего было три врача. И никакой конкуренции. Все хотели быть хирургами или гинекологами. Но не урологами и венерологами. Маленький, коротенький, вечно куда-то спешащий, суетящийся, он делалтамбольшие деньги.
Венерические пациенты почему-то считали, что нужно платить венерологическим врачам, чтобы их не ставили «на учет». Поэтому шли не в свои диспансеры, не в районные. Хотя кто бы проверял этот «учет»? Кто мог разобраться в этом всеобщем больном бардаке. Какой здоровый?
Когда-то мы гуляли и пили вместеон был родственником пары моих подруг, сестричек Заргановых. О, эта двойка достойна пера Перова: Зося и Зара.
У них все начиналось на «З». Пошли мне Бог слова. Давно это было, гулянки с Адамом. Когда-то, тогда, он предлагал и моему брату работу, но будущий министр здравоохранения не мог опуститься до венерологического диспансера.
Адам Алмазов в белом халате сам вышел из кабинета встречать меня у двери, которую я пнул, открыв ногой. Я панически боялся прикасаться к чему бы то ни было в этих сифилитических заведениях.
А, салам алейкум, шутливо сказал он.
Ва-алейкум ас-салам!
Мой юный друг, надеюсь, радость увидеть старого товарища привела тебя в это, находящееся в самом нижнем и самом падшем кругу ада, место?!
Для чеченца у него неплохо был подвешен язык.
Мы обнялись и три раза коснулись щекой щеки. Таков обычай.
Как жизнь, Адам?
Разве это жизньодно заболевание! Ты первый здоровый, кто пришел навестить меня сюда.
Несмотря на трагичность ситуации, я невольно улыбнулся. Его такие же маленькие глазки, как и он сам, отметили это про себя.
Как сестрички? спросил он.
Они не навещали тебя здесь?
Что ты, им вообще нельзя иметь половых отношений до замужества.
Да, да, подумал я, они свято выполняют предписание Аллаха.
Не знаю, у них теперь свой «детский сад», у меня свойинститут. «Малина» распалась. Они теперь в «секрете», кажется, с англичанином дружат.
А хорошо гуляли тогда! Они меня мастерски раскручивали. Но как! А где твой брат?
На «скорой помощи» и на полставки участковым терапевтом.
До сих пор? Ему надо голову чуть-чуть подстричь. Тут он как-то на твою бывшую пассию накололся, так я лечил его потом. Бесплатно.
Как звали?
Верка, кажется.
Не возжелай девушку ближнего своего. Верка королева блядей была. Она и ко мне в кровать необычайным образом забралась. Пятьдесят минут спустя после того, как стояла в подъезде, незнакомка, с каким-то парнем.
Стройная фигура, спортивные ноги. Я и ее потом лечил.
Странно, брат мне не рассказывал об этом «семейном» эпизоде. Постеснялся, видимо.
С таким «станком» и ногами, видимо, хорошо исполняла
Королевой «фака» была. Шесть раз за ночь, семь, восемьпожалуйста!
Ну да?!
Я худел на глазах
Я помню, ты был стройный и поджарый.
А сейчас?
Еще лучше! Кажется, вечность назад это было. А всего год прошел.
Я задумался. Он сел, вскочил из кресла, опять сел и сказал:
Что привело тебя ко мне, кроме любви?
Адам, я был с девушкой Я запнулся, мне было дико стыдно, не зная, как сказать, что она заражена гонореей.
Тебе понравилось? Хочешь мне рассказать, как это было? Или показать?! Ты помнишь, как эта пара вытворяла на диване, которую мы напоили? А потом все сгрудились и смотрели, сдергивая одеяло.
Девушка Марина, была близкая подруга Веры. У нее была одна специфическая особенность: она никому не могла отказать!
Она у меня никогда не лечилась! сказал Адам, и мы рассмеялись.
«Плакать буду», подумал я.
И что с девушкой? серьезно спросил он.
С ней произошел неприятный случай, в результате которого ее заразили венерическим заболеванием.
Каким?
Гонореей.
Когда ты с ней был?
В субботу. Но я не совсем, чтобы с нею был
Расстегивай свои красивые брюки.
Адам, мне неудобно перед тобой раздеваться.