Катилась мандаринка
По имени Иринка
Ты откуда знаешь?! не поверил Кир. Не можешь ты этого знать.
Сам не знаю, откуда знаю, загадочно отвечал Никич, мы, покойнички, много чего знаем. И осталась пацанка сиротой
Слушай, Никич! невыдержан Игорь. Ты мать Тереза прямо какая-то. Ребенок остался У меня вот двое остались!
Это что, начфин виноват?
Да никто не виноват!
Ладно, бойцы, сказал Кир. Может, вы бы правда по старой памяти на разведку?
Они замолчали. Он чувствовал, что с его стороны не совсем честно посылать их к нему домой, какое-то в этом было, что ли, использование. Нельзя же использовать друзей, хотя бы и бывших разведчиков. Ими и так попользовались при жизни, а теперь они призраки. Но Кир в самом деле боялся идти домой. Было не то чтобы страшно, а жутко обидно. Он любил воевать, но мечтал все-таки вернуться. И вот вернулся. И повязали на пороге, на глазах у матери, которая уж точно ни в чем не виновата.
Ты извини, Кир, выговорил Никич.
Да ладно, чего извини, все понятно.
Ни хуя тебе не понятно! взорвался Игорь. Че, мы не сходили бы? Но нельзя.
Как нельзя?
Ну не можем мы от тебя отрываться! Так, на метр-два В другую комнату в крайнем случае.
Да я бы адрес сказал
При чем тут адрес! Ну как это тебе объяснить?! «Солярис» смотрел?
Смотрел давно когда-то, нудьга
Ну вот там тоже были призраки! Пока мудак этот рядом, у нее все в порядке. А как вышелее начинает клинить. Она всюду за ним таскается, что в кают-компанию, что еще куда Даже срать
Ужас, сказал Кир. Но ходил же я срать в поезде, и ничего
Там ты рядом был. Пойми, мы не можем отрываться. Ну, это пока Может, потом Мы, короче, и рады бы. Это как с пулеметом этим сраным. Ты думаешь, я люблю его таскать? Я его оставить не могу.
Интересно, сказал Кир. То есть от вас никак не уедешь?
Сами бы от тебя, мудака, уехали, сказал Игорь. Но как-то пока не выходит.
Ну ладно, сказал Кир. Вы не парьтесь, мужики. Я не против, в принципе.
Мы польщены, сказал Никич.
Надо матери чего-то купить.
Только не шашку, ради бога, не шашку! заржал Никич.
Ей сколько лет? спросил Игорь.
Сорок четыре сорок пять, поправился Кир.
Духи надо. Такие, не особо сладкие
Ладно, сказал Кир. Пошли. Тут универсам близко.
Стоять! заорал мент, когда они пересекали площадь перед универсамом. Кир шел впереди, Игорь с Никичемчуть сзади. Кто бы посмотрелзрелище было прикольное. Кир с сумкой и шикарным турецким подносом, Никич в белом камуфляже с мухой и пулеметом, Игорь с автоматом и полным БК. Куда ходить в таком составе? На бандитскую свадьбу. То-то местный алкаш Витя провожал их восхищенным взглядомтипа наши в городе.
Стоять!
Иди и не оборачивайся, тихо сказал Игорь.
Стрелять буду!
Хуй с ним, стой, сказал Никич.
Кир остановился.
Стоять, повторял, запыхавшись, мент. Кир знал этого мента. Это был мужик из соседнего дома, двоюродный брат его одноклассника Кузнецова Пашки.
Ты чего, Кир? сказал мент. Ты пришел, блядь, никто не знает ничего! Тебя три года не было. Ты бы хоть проставился, Кир.
Фу, блядь, сказал Игорь и вытер пот со лба. А говорят, мертвые не потеют.
Мудило, сказал Никич менту. Хули ты разорался? Ты пушку еще достань, пидор.
Чего? спросил мент подозрительно.
Через плечо! ответил Никич и сплюнул.
Тебе послышалось, сказал Кир.
Блядь, хуйня всякая слышится уже с этой работой Когда вернулся-то?
Да только что. Я и дома еще не был.
Что, и Клавдия Васильевна еще не знает ничего?
Не, ну я писал Но я хотел сюрприз.
А то она встретила бы
Я знаю, что встретила бы. Я сюрприз хотел, повторил Кир.
Но ты мужиков-то соберешь? Посидим, расскажешь
Ну а то, сказал Кир.
Как оно служится-то?
Нормально в принципе.
Басаева не поймал?
Его поймают, когда скажут, сказал Кир. Так бы давно поймали.
Но там вообще как? Есть улучшение-то?
Бля, вот мудак, вздохнул Никич. Где их берут таких в менты? Экзамен, что ли, специальный? Они и воевалимама, не горюй
Я не знаю про улучшение, терпеливо сказал Кир. Про улучшение по телевизору говорят, а я там, Шура, не смотрел телевизор почти. Мы разведрота были. Нам скажутпойдите, разведайте Мы идем и разведываем. Чистозначит, чисто. Если нечистодокладываем. А есть там улучшение, нет там улучшенияэто начальству видней, Шур.
Они, говорят, ненавидят нас всехпиздец просто. Я так думаю, Кир, их надо было всех огнеметами выжигать.
Бля, вот ехал бы и выжигал, сказал Игорь. Выжигало хуев.
Огнеметами нельзя, Шур, сказал Кир. Американцы заругают.
Но конец-то виден? спросил мент солидно, как всякий политически грамотный житель, размышляющий о новых успехах Родины.
С таким пузом, как у тебя, точно не виден, заметил Никич. Скажи ему это, Кир.
Мне тут жить еще, огрызнулся Кир.
Мент понял это в том смысле, что местные кавказцы вряд ли одобрят слишком оптимистичный ответ.
Ой, блядь, да, сказал мент. Их тут развелосьужас. Все держат. Моя бы воляя всех бы Кир, а иди к нам потом, а? Отдохнешьи иди! Вместе будем их тут на место ставить, а? Давно пора показать, кто хозяин, нет?
Да он пьяный, сказал Игорь.
Ты только унюхал? спросил Никич.
Между прочим, он дело предлагает, сказал Игорь. Ты подумай, Кир.
Подумаю, ответил Кир.
Ну ладно, иди. Клавдия Васильевна заждалась небось.
Могу быть свободен? спросил Кир.
Да ладно, не подъебывай Но если не проставишься, я тебя точно в изолятор заберу!
И мент загоготал.
Следовательно, в Багдаде все спокойно, подытожил Никич. Пиздуйте, жители Багдада. Марш-марш.
Ты как пельмени будешь? спросила мать. Со сметаной или с уксусом?
Кир молчал.
Мать подошла и посмотрела на него испуганно.
Сережа Я спрашиваю: ты пельмени будешь со сметаной? Или с уксусом?
Со сметаной! сказал Никич.
Точно, со сметаной, подтвердил Игорь.
Со сметаной, глядя в пространство, ровным голосом попросил Кир.
Ты же всегда с уксусом любил!
О господи, подумал Кир. Какая разницас уксусом, со сметаной А с другой сторонычего ты хотел? Ты хотел, чтобы она тебя стала расспрашивать, как там было? Во-первых, это все равно нельзя рассказать. И многое, кстати, забывается. Вспоминается во снеглавным образом ужас, а не какая-то конкретика. Так же и в гражданских снах, по первому году, вспоминались не приметы этой жизни, а ее радости или тоска. Ужаса никак не расскажешь и злости не расскажешь, а бывало ведь на войне и счастье, его тем более не объяснишь. Счастье было, когда однажды не дождались команды, бардак в эфире, никто не знает, чего делать, и тогда сами вошли в Грозный, и продвинулись на полкилометра, и убедились, что взять их врасплох ничего не стоит, очень просто, и вполне можно воевать, если по-умному. Не это же рассказывать, верно? Вообще непонятно, о чем говорить с матерью.
Вдобавок эти двое. Они мешали.
Мы мешаем, Кир? спросил Никич.
Да ладно, ответил Кир.
Ну, ладно так ладно, вздохнула мать и полила сначала сметаной, а потом уксусом.
Получилось невыносимо. Такой избыток любви, что в рот взять нельзя.
Прошу, сказал Кир и сделал приглашающий жест.
Я ела, сказала мать.
Приглашал он, понятно, не ее. Никич подошел, нагнулся над пельменями и стал принюхиваться.
Дым его угоден Господу, сказал он.
Он буквально набит был такими фразочками, никогда не знаешь, откуда берет и чего сейчас ляпнет.
Ништяк пельмешки, заметил Игорь. Готовыесовсем другой вкус.
Не скажи, возразил Никич. Эти «Дарья», что ли Из бычков. Вполне были ничего.
То-то ты ряху и нажрал, сказал Игорь.
Это не от еды, а от конституции.
Кир, водочки попроси, пожалуйста, деликатно сказал Никич.
Да ты что, сказал Кир.
А? обернулась мать.
Нет, это я так, смутился он. Мысли, ма.
Мать посмотрела на него долгим подозрительным взглядом, он его хорошо помнилеще когда заболевал в детстве и врал, что чувствует себя отлично, она изучала его так же подозрительно.
Сережа, сказала она наконец. Ты как?
Господи, все в порядке, раздраженно сказал Кир. Мать наверняка начиталась тут про афганский и чеченский синдром, про ветеранов, не находящих себе места, про контуженных и инвалидов, бросающихся на людей Ужас, до чего небогатый набор мыслей помещался в головах у нынешних людей, у всех решительно. Оттого и воевали херово, что не могли ничего просчитать, думали в рамках «да-нет», считали на два хода.
Вот именно, сказал Игорь. Что они тут себе думают? Ты объясни ей, что общаешься с друзьями.
Призраки заржали. Не будет вам никакой водки, подумал Кир.
Мам, сказал он вслух. Я иногда разговариваю сам с собой. Это не значит, что у меня крышу сорвало или мало ли. Это потому, что, когда в разведке, долго одному иногда быть приходится. В засаде там или мало ли. И чтоб не спятить, начинаешь разговаривать или петь. Это просто привычка, мам. Я могу без этого свободно.
Ты кого вечером позовешь?
Да кого хочешь. Во дворе там
Или мало ли, сказал Никич.
Кир хотел показать ему кулак, но удержался. Положим, он привык в разведке разговаривать сам с собой, но показывать кулаки невидимому врагу он все-таки не привык, не до такой степени ему было одиноко.
Тане сам позвонишь?
Ну, давай Да она знает, небось. Меня из ихнего дома мент сегодня видел, так уж явно раззвонил.
Пашки Кузнецова брат?
Ну. Мордатый стал удивительно.
А чего ж не мордатый. Эта тема была матери приятна, она совпадала с ее вечным убеждениемвсем хорошо, одни мы самые бедные. Они не делают ни черта, им черные платят. Весь город знает, что платят. Танька говорилатоже все время отстегивать приходится. Ей ночью там знаешь как страшно?
Что, охраны нет?
А что толку с той охраны. Насосется и дрыхнет. А ей круглые сутки торговать, сутки через двое. Хозяин требует, чтобы двадцать четыре часа.
Ну вот, сказал Кир. А ты говоришь, иди в охрану.
А чего? сказала мать. Я поговорю, да Таня поговорит, да кто хочешь. Делать не надо ничего.
Это не охрана, сказал Кир.
Никич сосредоточенно нюхал пельмени.
Очень прилично, сказал он уверенно. То есть просто как дома.
Ты бы водки все-таки попросил, напомнил Игорь.
Мам, сказал Кир. Я это Ну, я не пью, ты знаешь. Так только, чтоб компанию поддержать. Он не удержался и усмехнулся.
Это ты мою компанию хочешь поддержать? улыбнулась она.
Ну, и твою Может, и ты?
Печень, сказала мать. Какое там.
Ну, вот А мне бы чуть-чуть, а?
Да вечером все равно же
Ну, капелюшечку.
А, ладно, сказала мать. Это ты в детстве когда ролики просил так же жалобно.
Она вдруг заплакала, обняв его голову. Кир понял, о чем ей напомнили ролики.
Ма, сказал он твердо. Да фигня это все. Да я на них еще поеду, вот увидишь. Я же когда хожу, то незаметно почти.
Я не о том
А о чем?
Долго не было тебя.
Ну, все же в порядке, сказал Кир.
Ему было неудобно, что мать плачет при Игоре с Никичем. Черта ли они вообще приперлись? Ему стыдно было за свою квартиру, за восьмиквартирный двухэтажный дом на улице Володарского, не бывавшего в Кораблине даже проездом. За убожество, за разговор, который тоже выходил не такой. Все было как в плохом киноузко, бедно. Словно все, с момента возвращения, происходило в чьем-то не шибко богатом воображении, вроде его собственного или хуже.
Мать налила полную стопку. Кир помнил эти стопки, их купили незадолго перед смертью отца, Кир ходил в третий класс. Первым потянулся Игорь.
Куда ты лезешь, обиделся Никич.
Сиди, тормоз!
Ага, тормоз. Ты всегда первый успеваешьи зажмурился первый.
Игорь вдумчиво нюхал, но на эту реплику обиделся.
Кто?! Кто первый зажмурился?!
Ты, невозмутимо сказал Никич.
Да я глаза тебе закрыл!
Блядь, какая наглость!
А правда, сказал Кир, интересно. Кто первый-то?
Где? спросила мать.
Из класса нашего кто первый вернулся?
Да все уже вернулись, сказала она недоуменно. Это же только ты остался. Вас и ушло не так много. Кто мог, Красильникову на лапу сунули, только мы крайние да Суховы
Красильников был местный военком, достраивавший под Кораблином уже вторую дачу.
Он первый, я бля буду, сказал Никич, отпихивая Игоря и склоняясь над стопкой.
Бля будет, кивнул Игорь.
Да ладно, небось обоих накрыло, сказал Кир тихо. Ему не нравилось, что они ссорятся.
Нет, Сухов-то в порядке, сказала мать. Он под Вологдой был, во внутренних. Сейчас по области ездит с автолавкой.
Хорошо, хоть в менты не пошел, сказал Игорь.
Точно, кивнул Никич. МВД объявляет набор скрытых садистов с комплексом неполноценности.
Мать улыбнулась, словно услышала. Или услышала?
10
Ну вот, сказал Кир, это моя школа.
У нас такая же была, сказал Никич.
Ты как учился-то? спросил Игорь.
Так себе. С троечки на четверочку.
А какой предмет особенно интересовал нашего будущего героя?
Пизда, сказал Игорь. Правда, Кир?
Я, вообще, чертил хорошо, сказал Кир.
Школа выглядела невыносимо обшарпанной, облупленной и почти прозрачной от ветхости. Он ни за что не повел бы призраков по местам боевой юности, но деваться больше было некуда. Мать с толстой тетехой Катей Семиной, бывшей одноклассницей Кира, рубила салаты, накрывала на стол, варила картошкув общем, готовила немудрящее застолье. «Ты только под ногами будешь путаться, брысь!». Он и сам чувствовал неловкость: говорить не о чем, толку от него чуть. Пошел слоняться по городу. Город совсем не изменилсяон помнил его точно таким. Да ничего тут не менялось. Правильно он остался на сверхсрочную. Мог еще на год остатьсяничего бы не изменилось. Валить надо было отсюда, да некуда.
А ты как учился, Никич? спросил Игорь.
Я? Я, вообще, ничего. И в институте ничего.
А, ну да. Ты ж инженер транспорта.
А че? И был бы инженер транспорта, если б еще были инженеры
Чего ж ты служить пошел, если у тебя профессия в руках?
А хули мне с той профессии. Лапу сосал год и сейчас бы сосал.
Зато живой был бы.
Нахуй такую жизнь
То есть ты за бабки? уточнил Игорь.
А ты за идею?
Нет, сказал Игорь. Я тоже за бабки. Какая идея-то? Нет ни хуя никакой идеи.
Стоп, сказал Кир. А если за бабки, что ж вы остались меня прикрывать?
Ну ты сравнил, обиделся Никич. Это друтое дело.
Ты живой был, добавил Игорь.
Никич смерил его укоризненным взглядом и постучал себя по шапке.
В смысле и остался, поправился Игорь. Живого кто же бросает?
Коромыслов бросил, вспомнил Кир.
Историю Коромыслова он знал хорошо: тот оставил раненого бойца и увел остатки взвода, и спас остальных. Самого его, правда, через неделю накрылона ровном месте подорвался на какой-то левой мине, там и мин-то не было.
Ну и где теперь Коромыслов?
А вы где?
А мы очень даже неплохо себя чувствуем, сказал Игорь. Пельмешков вот поели, водочки попили А Коромыслов, наверное, не может поесть пельмешков, он существует в разорванном виде, прости меня, Господи.
А интересно, сказал Никич, если бабу понюхать, ну, я имею в виду там, в том месте, которым так интересовался рядовой Кириллов на школьной скамье то возникнет ли эффект насыщения?
Какого насыщения? не понял Игорь.
Насыщения бабой. Момент оргазма, я имею в виду.
Ну, попробуй.
Но где же я возьму голую бабу?
А вот Кир пойдет ночью к бабе, и ты понюхаешь.
Вы чего, мужики?! не понял Кир. Вы что вы хотите тоже?
Естественно, хотим.
Нет, Никич, стоп! Что вы хотите, я догадываюсь. Но вы что пойдете со мной?
А куда же мы денемся, Кир? Ты сам посуди. Мы кому являемся-то?
Нет, это полная хуйня, возмутился Кир. Это никуда не годится. Я вас не буду представлять в это время.