Пожилая баба покачала головой:
К добру?
К добру, к добру. Ясно так сказала: к добру, говорит.
Упредила.
Упредила, упредила, А я ишо подумай вечером-то: "К какому добру,думаю, мне суседка-то предсказала?" Только так подумала, а дверь-то открываетсяи он вот он, на пороге,
Господи, господи, прошептала пожилая баба и вытерла концом платка повлажневшие глаза. Надо же!
Бабы втащили на круг Ермолая. Ермолай недолго думая пошел вколачивать одной ногой, а второй только каблуком пристукивал И приговаривал: "Оп-па, ат-та, оп-па, ат-та". И вколачивал и вколачивал ногой так, что посуда в шкафу вздрагивала.
Давай, Ермил! кричали Ермолаю, У тя седня радость большаяшевелись!
Ат-та, оп-па, приговаривал Ермолай, а рабочая спина его, ссутулившаяся за сорок лет работы у верстака, так и не распрямилась, и так он и плясалслегка сгорбатившись, и большие узловатые руки его тяжело висели вдоль тела. Но рад был Ермолай и забыл все свои горестидолго ждал этого дня, без малого пять лет.
В круг к нему протиснулся Степан, сыпанул тяжкую, нечеткую дробь:
Давай, тять
Давайбатька с сыном! Шевелитесь!
А Степка-то не изработалсявзбрыкивает.
Он же говорит: им там хорошо было. Жрать давали
Там дадутдогонют да еще дадут.
Ат-та, оп-па!..-приговаривал Ермолай, приноравливаясь к сыну.
Плясать оба не умели, но работали ладностарались. Людям нравилось, смотрели на них с удовольствием,
Так гуляли.
Никто потом не помнил, как появился в избе участковый милиционер. Видели только, что он подошел к Степану и что-то сказал ему. Степан вышел с ним на улицу. А в избе продолжали гулять: решили, что так надо, наверно, явиться Степану в сельсоветоформить всякие там бумаги. Только немая что-то забеспокоилась, замычала тревожно, начала тормошить отца. Тот спьяну отмахнулся.
Отстань, ну тя! Пляши вон.
Вышли за ворота. Остановились.
Ты что, сдурел, парень? спросил участковый, вглядываясь в лицо Степана.
Степан прислонился спиной к воротному столбу, усмехнулся:
Чудно? Ничего Бывает.
Тебе же три месяца сидеть осталось!
Знаю не хуже тебя Дай закурить.
Участковый дал ему папиросу, закурил сам.
Пошли.
Пошли.
Может, скажешь дома-то?.. А то хватятся
Сегодня не надопусть погуляют. Завтра скажешь.
Три месяца не досидеть и сбежать!.. опять изумился милиционер. Прости меня, но я таких дураков еще не встречал, хотя много повидал всяких. Зачем ты это сделал?
Степан шагал, засунув руки в карманы брюк, узнавал в сумраке знакомые избы, ворота, прясла Вдыхал знакомый с детства терпкий весенний холодок, задумчиво улыбался.
А?
Чего?
Зачем ты это сделал-то?
Сбежал-то? А вот-пройтись разок Соскучился. Сны замучили.
Так ведь три месяца осталось! почти закричал участковый. А теперь еще пару лет накинут.
Ничего Я теперь подкрепился. Теперь можно сидеть. А то меня сны замучили -каждую ночь деревня снится Хорошо у нас весной, верно?
Н-да раздумчиво сказал участковый.
Долго шли молча, почти до самого сельсовета.
И ведь удалось сбежать!.. Один бежал?
Трое.
А те где?
Не знаю. Мы сразу по одному разошлись.
И сколько же ты добирался?
Две недели.
Тьфу!.. Ну, черт с тобой, сиди.
В сельсовете участковый сел писать протокол. Степан задумчиво смотрел в темное окно. Хмель прошел.
Оружия нет? спросил участковый, отвлекаясь от протокола.
Сроду никакой гадости не таскал с собой,
Чем же ты питался в дороге?
Они запаслись-те двое-то
А им по сколько оставалось?
По много
Но им-то хоть был смысл бежать, а тебя-то куда черт дернул?
Ладно, надоело! обозлился Степан. Делай свое дело, я ж тебе не мешаю.
Участковый качнул головой, склонился опять к бумаге. Еще сказал:
А я, честно говоря, не поверил, когда мне позвонили. Думаю: ошибка какая-нибудьне может быть, чтоб на свете были такие придурки. Оказывается, правда.
Степан смотрел в окно, спокойно о чем-то думал.
Небось смеялись над тобой те двое-то? не вытерпел и еще спросил словоохотливый милиционер.
Степан не слышал его.
Милиционер долго, с любопытством смотрел на него. Сказал:
А по лицу не скажешь, что дурак. И продолжал сочинять протокол.
В это время в сельсовет вошла немая. Остановилась на пороге, посмотрела испуганными глазами на милиционера, на брата
Мэ-мм? спросила брата.
Степан растерялся:
Ты зачем сюда?
Мэ-мм?! замычала сестра, показывая на милиционера.
Это сестра, что ли? спросил тот.
Ну
Немая подошла к столу, тронула участкового за плечи и, показывая на брата, руками стала пояснять свой вопрос: "Ты зачем увел его?!"
Участковый понял.
Он он, показал на Степана, сбежал из тюрьмы! Сбежал! Вот так!..Участковый показал на окно и показал, как сбегают. Нормальные люди в дверь выходят, а он в окнораз, и ушел. И теперь ему будетМилиционер сложил пальцы в решетку и показал немой на Степана. Теперь ему опять вот эта штука будет! Два! Растопырил два пальца и торжествующе потряс ими.Два года еще!
Немая стала понимать И когда она совсем все поняла, глаза ее, синие, испуганные, загорелись таким нечеловеческим страданием, такая в них отразилась боль, что милиционер осекся. Немая смотрела на брата. Тот побледнел и замертоже смотрел на сестру.
Вот теперь скажи ему, что он дурак, что так не делают нормальные люди
Немая вскрикнула гортанно, бросилась к Степану, повисла у него на шее
Убери ее, хрипло попросил Степан. Убери!
Как я ее уберу?..
Убери, гад! заорал Степан не своим голосом, Уведи ее, а то я тебе расколю голову табуреткой!
Милиционер вскочил, оттащил немую от брата А она рвалась к нему и мычала. И трясла головой.
Скажи, что ты обманул, пошутил Убери ее!
Черт вас!.. Возись тут с вами, ругался милиционер, оттаскивая немую к двери. Он придет сейчас, я ему дам проститься с вами! пытался он втолковать ей. Счас он придет!.. Ему удалось наконец подтащить ее к двери и вытолкнуть. Ну, здорова! Он закрыл дверь на крючок. Фу-у Вот каких ты делов натвориллюбуйся теперь.
Степан сидел, стиснув руками голову, смотрел в одну точку.
Участковый спрятал недописанный протокол в полевую сумку, подошел к телефону.
Вызываю машинупоедем в район, ну вас к черту Ненормальные какие-то.
А по деревне серединой улицы бежала, спотыкаясь, немая и горько плакала. Она торопилась всем сказать, закричать всем, которые пляшут и не знают, что брата опять зачем-то хотят увезти. Она торопилась.
Сураз
Спирьке Расторгуевутридцать шестой, а на виддвадцать пять, не больше. Он поразительно красив: в субботу сходит в баню, пропарится, стащит с недельную шоферскую грязь, наденет свежую рубахумолодой бог! Глаза ясные, умные Женственные губы ало цветут на смуглом лице. Сросшиеся брови, как вороньго крыла, размахнулись в капризном изгибе. Черт его знает!.. Природа, тоже иногда шутит. Ну зачем ему? Он и сам говорит: "Это мнедо фени". Ему все фени. Тридцать шесть летни семьи, ни хозяйства настоящего. Знает своемашинничать да к одиноким бабам по ночам шастать. Шастает ко всем подряд, без разбора. Ему этотоже "до фени". Как назло кому: любит постарше и пострашнее.
Спирька, дурак ты, дурак, хоть рожу свою пожалей! К кому поперсяк Лизке корявой, к терке!.. Неужели не совестно?
С лица воду не пить, резонно отвечает Спирька. Онатерка, а душевней всех вас.
Жизнь Спирьки скособочилась рано. Еще он только был в пятом классе, а уж начались с ним всякие истории. Учительница немецкого языка, тихая обидчивая старушка из эвакуированных, пристально рассматривая Спирьку, говорила с удивлением:
Байрон!.. Это поразительно, как похож!
Спирька возненавидел старушку.
Только подходило "Анна унд Марта баден", у него болела душаопять пойдет: "Нет, это поразительно!.. Вылитый маленький Байрон". Спирьке это надоело. Однажды старушка завела по обыкновению:
Невероятно, никто не поверит: маленький Бай
Да пошла ты кИ Спирька загнул такой мат, какого постеснялся бы пьяный мужик.
У старушки глаза полезли на лоб. Она потом говорила:
Я не испугалась, нет, я была санитаркой в четырнадцатом году, я много видела и слышала Но меня поразило: откуда он-то знает такие слова?! А какое прекрасное лицо!.. Боже, какое у него лицомаленький Байрон!
"Байрона" немилосердно выпорола мать. Он отлежался и двинул на фронт. В Новосибирске его поймали, вернули домой. Мать опять жестоко избила его А ночью рвала на себе волосы и выла над сыном; она прижила Спирьку от "проезжего молодца" и болезненно любила и ненавидела в нем того молодца: Спирька был вылитый отец, даже характером сшибал, хоть в глаза не видал его.
В школу он больше не пошел, как мать ни билась и чем только ни лупила. Он пригрозил, что прыгнет с крыши на вилы. Мать отступилась. Спирька пошел работать в колхоз.
Рос дерзким, не слушался старших, хулиганил, дрался Мать вконец измучилась с ним и махнула рукой:
Давай, может, посадют.
И правда, посадили. После войны. С дружком, таким же отпетым чухонцем, перехватили на тракте сельповскую телегу из соседнего села, отняли у возчика ящи водки Справились с мужиком! Да еще всыпали ему. Сутки гуляли напропалую у Спирькиной "марухи" И тут их накрыла милиция. Спирька успел схватить ружье, убежал в баню, и его почти двое суток не могли взятьотстреливался. К нему подсылали "маруху" его, Верку-тараторку, уговорить сдаться добром. Шалаболка Верка, тайком, под подолом, отнесла ему бутылку водки и патронов. Долго была там с ним.. Вышла и объявила гордо:
Не выйдет к вам!
Спирька стрелял в окошечко и пел:
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Спирька, каждый твой выстреллишний год! кричали ему.
Считайтесколько?! отвечал Спирька. И из окошечка брызгал стремительный длинный огонь, гремело. Потом он протрезвился, смертельно захотел спать Выкинул ружье и вышел.
Пять лет "пыхтел".
Пришелтакой же размашисто-красивый, дерзкий и такой же неожиданно добрый. Добротой своей он поражал, как и красотой. Мог снять с себя последнюю рубаху и отдатьесли кому нужна. Мог в свой выходной поехать в лес, до вечера пластаться там, а к ночи привезти машину дров каким-нибудь одиноким старикам. Привезет, сгрузит, зайдет в избу.
Да чего бы тебе, Спиренька, андел ты наш?.. Чего бы тебе за это? суетятся старики.
Стакан водяры. И смотрит с любопытством. Что, ничего я мужик.
Пришел Спирька из тюрьмы Дружковникого, разъехались, "марухи" замуж повыходили. Думали, уедет и он. Он не уехал. Малость погулял, отдал деньги матери, пошел шоферить. Так жил Спирька.
В село Ясное приехали по весне два новых человека, учителя: Сергей Юрьевич и Ирина Ивановна Зеленецкиемуж и жена. Сергей Юрьевичучитель физкультуры, Ирина Ивановнапения.
Сергей Юрьевичневысокий, мускулистый, широченный в плечах Ходил упружисто, легко прыгал, кувыркался; любо глядеть, как он серьезно, с увлечением проделывал упражнения на турнике, на брусьях, на кольцах У него был необычайно широкий добрый рот, толстый, с нашлепкой нос и редкие, очень белые, крупные зубы.
Ирина Ивановнамаленькая, бледненькая, по-девичьи стройная. Ничего вроде бы особенного, а скинет в учительской плащик, пройдет, привстанет на цыпочки, чтобы снять со шкафа тяжелый аккордеон, откуда ладность явится, изящность. Невольно засматривались на нее.
Такая-то пара (было им по тридцатьтридцать два года) приехала в Ясное в хорошие теплые дни в конце апреля. Их поселили в большом доме, к старикам Прокудиным.
Первым, кто пришел навестить приезжих, был Спирька, Он и раньше всегда ходил к новым людям. Придет, посидит, выпьет с хозяевами (кстати сказать, Спирька, хоть пил, допьяна напивался редко), поговорит и уйдет.
Было под вечер. Спирька умылся, побрился, надел выходной костюм и пошел к Прокудиным.
Пойду гляну, что за люди, сказал матери.
Старики Прокудины вечеряли.
Садись, Спиридон, похлебай. Спирька иногда помогал старикам, они любили его и жалели.
Спасибо, я из-за стола. Дома ваши квартиранты?
Там. Старик кивнул на дверь горницы. Укладываются.
Как они?
Ничо, уважительные. Сыру с колбасой вот дали. Садись, попробуй?
Спирька качнул головой, пошел в горницу. Стукнул в дверь:
Можно?
Войдите! пригласили за дверью.
Спирька вошел,
Здравствуйте!
Здравствуйте! сказали супруги. И невольно засмотрелись на Спирьку. Так было всегда.
Спирька пошел знакомиться.
Спиридон Расторгуев.
Сергей Юрьевич.
Ирина Ивановна. Садитесь, пожалуйста.
Пожимая теплую маленькую ладошку Ирины Ивановны, Спирька открыто, с любо пытством оглядел всю ее, Ирина Ивановна чуть поморщилась от рукопожатия, улыбнулась, почему-то поспешно отняла руку, поспешно повернулась, пошла за стулом.. Несла стул, смотрела на Спирьку не то что удивленнаяочень заинтересованная
Спирька сел.
Сергей Юрьевич смотрел на него.
С приездом, сказал Спирька.
Спасибо.
Пришел попроведать, пояснил гость. А то пока наш народ раскачается, засохнуть можно.
Необщительный народ?
Как везде: больше по своим углам.
Вы здешний?
Здешний. Чалдон.
Сережа, я сготовлю чего-нибудь?
Давай! охотно откликнулся Сережа и опять весело посмотрел на Спирьку. Вот со Спиридоном и отпразднуем наше новоселье.
Стаканчик можно пропустить, согласился Спирька. Откуда будете?
Не очень далеко.
Ирина Ивановна пошла в комнату стариков; Спирька проводил ее взглядом.
Как жизнь здесь? спросил Сергей Юрьевич.
Жизнь Спирька помолчал, но не искал слова, а жалко вдруг стало, что не будет слышать, как он скажет про жизнь, эта маленькая женщина, хозяйка.Человек, он ведь как: полосами живет. Полоса хорошая, полоса плохая Нет, не хотелось говорить. А зачем она пошла-то? Сказать старикам, они сделают, что надо.
Зачем же? Она сама хозяйка. Так какая же у вас теперь полоса?
Так-середка на половинке. Ничего вообще-тоНу решительно не хотелось говорить, пока она там готовит эту дурацкую закуску. Закурить можно?
Курите.
Учительствовать?
Да.
Она по кому учитель?
По пению.
Что, поет хорошо? оживился Спирька.
Поет
Может, споет нам?
Ну попросите, может, споет.
Пойду скажу старикам Зря она там!
И Спирька вышел из горницы.
Вернулись вместеИрина Ивановна и Спирька, Ирина Ивановна несла на тарелочке сыр, колбасу, сало
Я согласилась не делать горячего, сказала она.
Хорошо, что согласилась.
Да на кой оно!.. чуть не сорвался Спирька на привычное определение.Милое делоогурец да кусок сала! Верно? Спирька глянул на хозяина.
Тебе лучше знать, резковато сказал Сергей Юрьевич,
Спирьку обрадовало, что хозяин перешел на "ты"так лучше. Он не заметил, как переглянулись супруги: ему стало хорошо. Сейчасстаканчик водки, а там видно будет.
Вместо водки на столе появился коньяк.
Я сразу себе стакан, потомша: привык так. Можно?
Спирьке любезно разрешили.
Спирька выпил коньяк, взял маленький кусочек колбасы
Вотпоежился, Достали слой вечной мерзлоты, как говорят.
Супруги выпили по рюмочке. Спирька смотрел, как вздрагивало нежное горлышко женщины. Ито ли коньяк так сразу, то ли кровькинулось что-то тяжелое, горячее к сердцу. До зуда в руках захотелось потрогать это горлышко, погладить. Взгляд Спирьки посветлел, поумнел На душе захорошело.
Мечтяк коньячишко, похвалил он. Дорогой только.
Сергей Юрьевич засмеялся; Спирька не замечал его.
Милое делосамогон, да? спросил Сергей Юрьевич. Дешево и сердито.
"Что бы такое рассказать веселое?"думал Спирька.
Самогон теперь редко, сказал он, Это в войну И вспомнились далекие трудные годы, голод, непосильная, недетская работа на пашне И захотелось обо всем этом рассказать весело. Он вскинул красивую голову, в упор посмотрел на женщину, улыбнулся:
Рассказать, как я жил?
Ирина Ивановна поспешно отвела от него взгляд, посмотрела на мужа.