Расскажи, расскажи, Спиридон, попросил Сергей Юрьевич. Это интереснокак ты жил.
Спирька закурил.
Ясураз, начал он.
Как это? не поняла Ирина Ивановна.
Мать меня в подоле принесла. Был в этих местах один ухарь. Кожи по краю ездил собирал, заготовитель. Ну, заодно и меня заготовил,
Вы знаете его?
Ни разу не видал, Как мать забрюхатела, он к ней больше глаз не казал. А потом его за что-то арестовалии ни слуху ни духу, Наверно, вышку навели. Ну, и стал я, значит, жить-поживать И так же резко, как захотелось весело рассказать про свою жизнь, так-сразу-расхотелось, Мало веселого Про лагерь, что ли? Спирька посмотрел на Ирину Ивановну, и в сердце опять толкнулось неодолимое желание: потрогать горлышко женщины, погладить.
Он поднялся.
Мне в рейс. Спасибо за угощение.
Ночью в рейс? удивилась Ирина Ивановна.
У нас бывает. До свиданья. Я к вам еще приду.
Спирька, не оглянувшись, вышел из горницы,
Странный парень, сказала жена после некоторого молчания.
Красивый, ты хотела сказать?
Красивый, да.
Красивый Знаешь, он влюбился в тебя.
Да?
И тебя, кажется, поскребло по сердцу. Поскребло?
С чего ты взял?
По скребло-о.
Тебе хочется, чтобы поскребло?
А что?.. Только не получится у тебя.
Женщина посмотрела на мужа.
Испугаешься, сказал тот. Для этого нужно мужество.
Перестань, сказала жена серьезно. Чего ты?
Мужество и, конечно, сила, продолжал муж, Надо, так сказать, быть в фс ме. Вот онсумеет. Между прочим, он сидел в тюрьме.
Почему ты решил?
Не веришь? Иди спроси у стариков.
Если тебе нужно, иди спрашивай,
А что?
Муж вышел к старикам.
Через пять минут вернулся И с наигранной торжественностью объявил:
Пять лет! В лагерях строгого режима. За грабеж.
Отсыревший к вечеру, прохладный воздух хорошо свежил горячее лицо. Спирька шел, курил. Захотелось вдруг, чтоб ливанул дождьобильный, чтоб резалось небо огневыми зазубринами, гремело сверху И тогда бызаорать, что ли.
Спирька направился в очередное "логово"к Нюре Завьяловой.
Стукнул в окно.
Ну? недовольно спросила заспанная Нюра, смутно, белым пятном маяча окном.
Спирька молчал, думал про Нюру: один раз, в войну, когда Нюре было двадцать три и она была вдовой с двумя маленькими ребятишками, Спирька (ему тогда шел четы надцатый) ночью сбросил с воза в огород к ней мешок зерна (ехали обозом в город молоть). Нюре стукнул вот в это, кажется, окно и сказал торопливо;
Найди в огороде, у бани Спрячь подальше!
А когда через два дня, тоже ночью, пришел к Нюре, она накинулась на него:
Ты што, Спирька, змей полосатый, в тюрьму меня захотел посадить?! Сам хочешь сытый ходить, а к другим подбрасываешь?..
Спирька опупел.
Да не себе я, чего ты разоралась-то!
Кому же?
Тебе. Им же исть надо! Про детей Нюриных. Голодные же сидят
Нюра заревела коровой, бросилась обнимать Спирьку. Спирька, расстроенный, матерился.
Ну, и вот!.. Будешь им в ступке толочь да лепешки в золе печьвкуснятина, сил нет
Вот что вспомнилось вдруг.
Чего стоишь-то? спросила Нюра. Дверь открыта Стариков не разбуди.
Спирька стоял. Было в его характере какое-то жестокое любопытство: что она сейчас будет делать?
Спирька!.. Ну, чего ты?
Молчание,
Иди, что ли?
Молчание.
Дурак заполошный Разбудит, а потом начинает Ну и иди к черту! Нюра пошла к кровати,
Спирька неслышно прокрался по прихожей избе, где храпели старики Нюрины, и очутился в горнице,
Чего выкобениваешься-то?
Спирьке нестерпимо стало жаль Нюру Какого черта, действительно? Лучше не приходить тогда.
Все, Нюрок, спим.
Через три дня, вечером, Спирька пошел к Прокудиным. Квартирантов не было дома. Спирька побеседовал пока со стариками. Рассказал, что одному солдату явилась земная божья мать
Пришла Ирина Ивановна. Одна. Свеженькая: внесла в избу прохладу вечерней весенней улицы. Удивилась и, как показалось Спирьке, обрадовалась. Спокойный, решительный, Спирька прошел в горницу.
Букетик, предложил он, И подал женщине кроваво-красный пылающий букетик жарков.
Ах!.. обрадовалась женщина, Ах, какие они! Как они называются? Я таких никогда не видела
Жарки. В груди у Спирьки весело зазвенело. Так бывало, когда предстояло драться или обнимать желанную женщину, Он не скрывал любви,Я вам теперь часто буду такие привозить.
Да нет, зачем же?.. Это ведь труд лишний
Ох, скокетничал Спирька, труд! Мимо езжу, их там хоть литовкой коси Спирька подумал, что хорошо все-таки, что он красивый. Другого давно бы уж поперли, и все. Он улыбался, ему было легко.
Женщина тоже засмеялась и смутилась, Спирька наслаждался: как в знойный-знойный день пил из ключа студеную воду, погрузив в нее все лицо. Пил и пили по телу огоньком разливался томительный жар. Он взял женщину за руку Как во сне! только бы не просыпаться.
Женщина хотела отнять руку Спирька не выпустил.
Зачем вы?.. Не нужно.
Почему не нужно? Все, что умел Спирька, все, что безотказно всегда действовало на других женщин, все хотел бы он обрушить сейчас на это дорогое, слабое существо. Он молил в душе; "Господи, помоги! Пусть она не брыкается!" Он повлек к себе женщину Он видел, как расширились ее близкие удивленные глаза. Теперьчтоб не дрогнула, не ослабла рука
"Господи, мне больше пока ничего не надопоцелую, и все". И поцеловал. И погладил белое нежное горлышко И еще поцелова мягкие податливые губы. И тут вошел муж Спирька не слышал, как он вошел. Увидел, как вскинулась голова женщины и испуг плеснулся в ее глазах Спирька услышал за спиной насмешливый голос:
Те же. И муж.
Спирька отпустил женщину. Не было ни стыдно, ни страшно. Жалко было. Такая досада взяла на этого опрятного, подтянутого, уверенного человека Хозяин пришел. И все у них есть, у дьяволов, везде онижеланные люди. Он смотрел на мужа.
Лихой парень! Ну как, "удалось что-нибудь? Сергей Юрьевич хотел улыбнуться, но улыбки не вышло, только нехорошо сузились глаза и толстые губы обижен но подрожали. Он посмотрел на жену, Что молчите? Что побледнела?! Крикзлой, резкийкак бичом стегнул женщину. Шлюха!.. Успела? Муж шагнул к ней.
Спирька загородил ему дорогу. Вблизи увидел, как полыхают темные глаза его обидой и гневом И еще уловил Спирька тонкий одеколонистый холодок, исходиший от гладко выбритых щек Сергея Юрьевича.
Спокойно, сказал Спирька.
В следующее мгновение сильная короткая рука влекла Спирьку из горницы.
Ну-ка, красавец, пойдем!..
Спирька ничего не мог сделать с рукой: ее как приварили к загривку, и крепост руки была какая-то нечеловеческая, точно шатуном толкали сзади.
Так проволокли Спирьку через комнату стариков; старики во все глаза смотрел на квартиранта и на Спирьку.
Кота пакостливого поймал, пояснил квартирант.
Ужас, что творилось в душе Спирьки!.. Стыд, боль, злобавсе там перемешалос: душило.
Пидор, гад, хрипел Спирька, что ты делаешь?..
Вышли на крыльцо Шатун сработал, Спирька полетел вниз с высокого крыльп и растянулся на сырой соломенной подстилке, о которую вытирают ноги.
"Убью", мелькнуло в Спирькиной голове.
Сергей Юрьевич спускался к нему
Вставай.
Спирька вскочил до того, как ему велели И тотчас опять полетел на землю. И с ужасом и с брезгливостью понял: "Он же бьет меня!" И опять вскочил и хотел скользнуть под чудовищный шатунк горлу физкультурника. Но второй шатун коротко двинул его в челюсть снизу. Спирьку бросило назад; он почувствовал медь во рту. Опять бросился на учителя Он умел драться, но ярость, боль, позор, сознания своей беспомощности перед шатунамиэто лишило его былой ловкости, спокойствия. Слепая ярость бросала и бросала его вперед, и шатуны работали. Кажется, он ни разу так и не достал учителя. От последнего удара он не встал. Учитель склонило над ним.
Я тебя уработаю, неразборчиво, слабо, серьезно сказал Спирька.
Будем считать, что это урок вежливости. Лагерные штучки надо бросать. Учитель говорил не зло, тоже серьезно.
Я убью тебя, повторил Спирька, Во рту была какая-то болезненная мешанина, точно он изгрыз флакон с одеколономвсе там изрезал и обжег.Убью, знай.
За что? спокойно спросил учитель. За что ты меня убьешь?.. Подлец.
Учитель ушел в дом, захлопнув за собой дверь, и задвинул железную щеколду
Спирька попробовал встать, не мог. Голова гудела, но думалось ясно. Он знал, как с крыши прокудинского домачерез лазможно спуститься в кладовку. Кладовка не запиралась: шпагатная веревочка накидывалась петелькой на гвоздик, и все, чтоб дверь сама не открывалась. Дверь в избу стариков тоже никогда не запирается на ночь. В горнице запора и вовсе нет. Он потому так хорошо все знал в доме Прокудиных, что сын их, Мишка, был смолоду товарищ Спирьки и Спирька часто бывал и даже ночевал у них. Теперь Мишки не было, но все, конечно, осталось у стариков, как раньше.
С трудом наконец Спирька поднялся, подержался за стену дома Пошел к реке. Силы возвращались.
Он умыл разбитое лицо, оглядел со спичками костюм, рубашку Не надо, чтобы мать увидела кровь и заподозрила неладное, когда он станет брать ружье. Ружье можно взять под любым предлогом: ехать с семенным зерном в глубинку, а утром посидеть там у озера.
Мать спала уже.
Ты, Спирька? спросила она сонным голосом с печки.
Я. Спи. Мне ехать надо.
Достань в печке-картошка жареная, в сенцах молоко Поешь на дорогу-то.
Ладно, я с собой возьму, Спирька, не зажигая огня, тихо снял со стены ружье, повозился для близира в сенях Зашел в избу (ружье в сенях оставил). Стал на припечек, нашел впотьмах голову матери, погладил по жидким теплым волосам. Он, бывало, выпивши ласкал мать; она не встревожилась.
Выпимши Как поедешь-то? Мать с годами больше и больше любила Спирьку, жалела, стыдилась, что он никак не заведет семьювсе не как у добрых людей! ждала, может, какая-нибудь самостоятельная вдова или разведенка прибьется к ихнему дому.
Ничего, поеду.
Ну, Христос с тобой. Мать во тьме перекрестила его. Потише хоть ехай-то, а то гоните как чумные.
Все будет хорошо. Спирька бодрился, а хотелось скорей уйти и как-нибудь забыть про мать: вот кого больно оставлять в этой жизнимать.
Он шел темной улицей, крепко сжимал в руке тулку. Все хотелось отвязаться от мысли о матери. Не выживет она. Как поведут его, связанного, как увидит Спирька прибавил шагу. "Господи, дай ей силы перенести",молил. Он чуть не бежал. А под конец и побежал. И волновался, как вроде не убивать бежал, ав постель к Ирине Ивановне, в тепло и согласие. Она вставала в глазах, Ирина Ивановна, но как-то сразу и уходила. Губы ее, мягкие, полураскрытые, помнились, но насладишься воспоминанием мешал вкус крови во рту и одеколонистый холодок с гладких щек Сергея Юрьевича. Холодок этот запашистый почему-то вспоминался сейчас. Спирька бежал и подпевал негромко для бодрости:
Неужели конь вороный
Перекусит удила?
Неужели моя милая
Дом весь темный, "Так, так, так, мысленно, скоро говорил сам с собой Спирька. Берем лестницу Ставим ее, в душеньку ее Спокойно". Он благополучно проник в кладовку, прислушалсятихо. Только сердце наколачивает в ребра. "Спокойно, Спиря!" Шпагатинка тоже почти бесшумно лопнула, только гвоздик, спружинив, тоненько тенькнул. Спирька, выставив вперед свободную руку, неслышно прошел сеням, легкими касаниями по стене нашарил дверь. "Так, так" Склонился, подцеп пальцами низ двери, сколько мог, приподнял ее и дернул на себя. Дверь открыла с тихим приятным вздохом; п-ах. И дальше отошла беззвучно. Пахнуло старушечы жильем, отсыревшим полушубком, теплой печкой, тестом Вот тут его давеча волок за шкирку. Пронеси, господи, чтоб старики не проснулись, Страшно стало: что-нибудь сейчас помешает. "Ах, как он меня бил! Как бил!.. Умеет".
Спирька сам удивлялся своей легкости, ловкости. Сам себя не слышал. Нащупал дверь горницы, тоже приподнял ее снизу Дверь скрипнула. Спирька быстро, берждал, прикрыл ее за собой Он был в горнице! Во тьме горницы, слабо разбавленной свет уличной лампочки, скрипнула кровать. Спирька нашел на стене выключатель, щелкнул. На него, сидя в кровати, смотрел Сергей Юрьевич. Приподнялась Ирина Ивановна. Сперва уставилась на мужа, потом, от его взгляда, на Спирьку с ружьем. Безмолвно открыла рот Спирька понял, что Сергей Юрьевич не спалочень уж понимающе неподвижно смотрел он своими темными глазами.
Я предупреждал: я тебя уработаю, сказал Спирька. Хотел оттянуть курок двустволки, но они были уже взведены. (Когда же взвел?)Помнишь? Я тебе говорил.
Спирьку не взволновало, что Ирина Ивановна сидит в нижней рубашке, что одна ленточка съехала с плеча и грудка, матово-белая, крепенькая, не кормившая дите вся видна до соска.
Супруги молчали, Смотрели на Спирьку.
Вылазь из кровати, велел Спирька.
Спиридон тебе же будет расстрел, неужели
Я знаю. Вылазь.
Спиридон! Неужели
Вылазь!
Сергей Юрьевич спрыгнул с кроватив трусах, в майке.
Спирька вскинул ружье.
Сергей Юрьевич мертвенно побледнел
И тут вдруг закричала Ирина Ивановна, да так ужасно, так громко, неистово, требовательно, так не похоже на себятакую маленькую, умненькую, с теплыми мягкими губамикак-то уж совсем нечеловечески горько, отчаянно. И свалилась с кровати, и поползла, протягивая руки
Не надо! О-о-о-й! Не надо! О-о-й!.. И хотела схватить за ружье -на коленяххотела
Тут Сергей Юрьевич прыгнул на Спирьку, широко расставив руки, И получил удар прикладом в грудь, и свалился.
Родно-ой!.. Не надо! выла маленькая женщина. Похоже, что она забыла имя Спирьки. О-о-й!..
В избе, за дверью, всполошились старики, тоже заорали.
Не надо!! кричала женщина, и мотала головой, и все хотела обнять его ног и ползала без трусоврубашка сбилась ей на спину, она не замечала тогов хотела поймать ноги Спирьки.
Спирька растерялся, отпинывал женщину И как-то ясно вдруг понял: если сейчас выстрелит, то выстрел этот потом ни замолить, ни залить вином нельзя будет. Если бы она хоть не так выла!.. Сколько, однако, силы в ней!
Мать вашу!.. заругался Спирька.
Вышел из горницы и пошагал прочь от темного дома. Он как-то сразу вдруг очень устал. Вспомнилась мать, и он побежал, чтоб убежать от этой мыслио матери. От всяких мыслей, Вспомнилась еще Ирина Ивановна, голенькая, и жалость и любовь к ней обожгли сердце. И легко на минуту сталочто не натворил беды. Господи, как ревела!.. А как бы она потом убивалась над покойным мужем! И опятьмать Вот кто взвоет-то! Спирька побежал скорее. Прибежал на кладбище, сел на землю. Темно было, Он приладил стволы к сердцу Дотянулся до курков, Подумал: "Ну!.. Все?!" Пальцы нащупали две холодные тоненькие скобочки
"Счас толканет", опять подумал. И вдруг ясно увидел, как лежит он, с развороченной грудью, раскинув руки, глядя пустыми глазами в ясное утреннее небо Взойдет солнце, и над ним, холодным, зажужжат синие мухи, толстые, жадные. Потом сбегутся всей деревнейсмотреть. Кто-нибудь скажет: "Надо прикрыть, что ли". Как Тьфу! Спирька содрогнулся. Сел. "Погоди-ка, милок, погоди. Стой, фраер, не суетись! Я тебя спрашиваю: в чем дело? Господи! отметелили. Тебя что, никогда не били? В чем же дело?!"
В чем дело? спросил вслух Спирька. А? Брезгливо, с опаской отстранил от себя стволы, перехватил ружье, осторожно спустил курки. Глубоко и радостно вздохнул. И заговорил громко, дурашливо, испытывая большое облегчение и радость:В чем дело, Спиря? А? А-я-я-я-яй! Как же так? Побили мальчика? Побили Больно, да? Хотел себе в лобикпук!.. Ну и фраер! Спирька даже засмеялся и схватился за губу: губы треснули от учителева рычага, стало больно, когда засмеялся. Что ты? Что ты? Что ты? (Разбитый рот выговаривал: "фто ты? фто ты?") Разве так можно? А-я-я-я-яй! Нехорофо. Ну, побили а ты сразу стреляться, О-о!
Спирька лег спиной на прохладную землю, раскинул руки Вот так он завтра лежал бы. Там, где сейчас стучит сердцеСпирька приложил ладонь к груди, здесь была бы рваная дыра от двух зарядовбольше шапки. Может, загорелся бы, и истлели бы пиджак и рубаха. Голый лежал бы О, курва, смотреть же противно! Спирька сел, закурил, с наслаждением затянулся. Так торопился засадить в себя эти два заряда, что и покурить напоследок не догадался. Даже те, кого расстреливают, Спирька слышал, просят покурить в последний раз. Вспомнилась маленькая девочка, племянница Спирьки: когда она чувствует, что отцу надоело уже возить ее на горбу, она смешно-просительно морщит мордочку и говорит: "Посений язок! Ну посений язочек!" Спирька засмеялся, вспомнив девочку. Опять лег, курил, смотрел на звезды; и показалось, что они чуть звенят в дрожитонким-тонким звоном; и ему тоже захотелось тихо-тихо, по-щенячьи, поскулить Он зажмурился и почувствовал, как его плавно, мощно несет земля. Спирька вскочил. Надо что-то делать, надо что-нибудь сделать. "Что-нибудь я сейчас сделаю!"решил он. Он подобрал ружье и скоро пошагал сам не зная куда. Только прочь с кладбища, от этих крестов и молчания. Он стал вслух, незло материть покойников: