Это Иисус! сообщил Иэн. В яслях!
Очки у Иэна запотели, и я совсем не видела его глазтолько улыбку во весь рот.
Я покрутила бумажное творение в руках и наконец нашла положение, в котором оно стало похоже на маленький сверток, лежащий на перевернутой трапеции.
А, вижу! воскликнула я. Очень красиво, спасибо!
С Рождеством! закричал Иэн и побежал обратно вверх по лестнице. Видимо, там его ждала мать.
Младенец Иисус лежал у меня на столе до следующей субботы, пока я не решила заняться уборкой. Я развернула бумагу, чтобы запустить ее в шредер и потом сдать вместе с другим бумажным мусором на переработку, и тут увидела на обратной стороне листа какой-то текст. Это была распечатка электронного письма от jmdmke68 адресату rita_ mclaughlin. Конечно, я его прочитала. Письмо было следующего содержания:
Дорогая Рита, я надеюсь, что это именно такой отзыв, о котором вы просили, можете смело размещать его на сайте!!!
Друзья,
Наш сынпрекрасный десятилетний мальчик, наша радость и гордость. Вскоре после того как ему исполнилось восемь, нас стали серьезно беспокоить его интересы и поведение, не свойственные большинству мальчиков его возраста. Некоторое время мы отказывались в это верить. Разве мог Господь Бог, даруя нам сына, обременить свой дар такой непосильной ношей? Мы снова и снова задавались вопросом, где же мы ошиблись, что сделали не так. Но, проведя много часов в молитвах, наконец осознали, что величайшие дары Господа нашего порой оказываются и величайшими испытаниями.
Месяц назад мы записали Иэна в юношескую группу общества МСС Боба Лоусона и можем сказать, что Бобвоплощение боговдохновения. От дома до места, где проходят занятия, больше часа езды на машине, но мы с таким удовольствием проводим время в компании других родителей, пока наши мальчики занимаются с пастором Бобом! Родители, чьи дети посещают занятия уже давно, помогают нам рассказами о собственном опыте и вселяют в нас надежду! Отец одного мальчика сказал нам: Наш сын словно заново родился! А ведь именно этого ждет от нас Иисус Христос, чтобы мы родились заново к вечной жизни.
Жизньэто большое путешествие, и мы тешим себя иллюзиями, что решение можно найти мгновенно. Нам предстоит проделать серьезную работу и потрудиться над своими отношениями с Господом и друг с другом, и только после этого наше исцеление станет возможным.
Мы просим ваших молитв, в ближайшие месяцы они нам очень помогут. А мы, в свою очередь, помолимся за вас.
В Его объятиях,
Джанет и Ларри Д.
Я побежала наверх и показала письмо Рокки.
Это то, что я думаю? спросила я. И что такое В Его объятиях?
Рокки читал письмо, посмеиваясь и качая головой.
Они что, пятидесятники? спросил он, дочитав до конца.
Скорее какие-нибудь фундаменталисты. Мне кажется, тут речь о такой, знаешь, большой евангелической церкви, у которой есть собственная рок-группа.
Он перечитал письмо.
Слушай, ну это просто какая-то клиника, сказал он с искренним изумлением, чем очень меня удивил. За день до этого я рассказала ему, что в Ганнибале закрывается один независимый книжный магазин, на что он ответил: Ну а чего ты ожидала? Ты ведь и сама пользуешься Амазоном, такова сегодняшняя реальность. Выразить гнев? Тут его не надо было долго упрашивать, но вот удивлятьсяэто было ниже его достоинства.
И что мне делать? спросила я.
Ничего, сказал он и снова рассмеялся. Или что, ты собиралась позвонить в полицию? Хотел бы я послушать ваш разговор. Знаете, мне тут подарили поделку-оригамиНикто ведь не нарушал закона. Кроме разве что тебя самой: читаешь чужую частную переписку.
Я не это имела в виду. Вот вечно ты подозреваешь, что я сейчас начну городить огород, даже когда у меня этого и в мыслях нет. Но я ведь могу сообщить в школу, правильно? Его учителя должны знать, что происходит?
Не делай этого, Люси, попросил меня Рокки. Не вмешивайся. Ты всегда так яростно защищаешь неприкосновенность частной жизни и первую поправкуну так, выходит, ты не должна была это прочесть.
Он сложил бумагу вчетверо и занес руку над мусорной корзиной.
Я его выброшу, хорошо? спросил он. Чтобы ты не напорола чего-нибудь сгоряча.
Давай, сказала я и кивнула.
Позже я, конечно, выкопала письмо из корзины и спрятала в надежное место.
Отыскать необходимую информацию в интернете оказалось несложноколичество обнаруженных ссылок по этой теме меня даже напугало. Боб Лоусон оказался лысеющим краснолицым основателем общества Миссия счастливых сердецорганизации, чья деятельность была направлена на восстановление во Христе сексуально заблудших братьев и сестер. В ходе двухдневного семинара стоимостью пятьсот долларов оступившиеся взрослые могли вернуться к естественному и здоровому состоянию гетеросексуальности, но должны были еженедельно посещать дополнительные консультации, чтобы удержаться от повторного впадения во грех. Общество было основано всего пять лет назад, но успело обзавестись отделениями в шести штатах. Что же до пастора Боба, то сам он по-прежнему возглавлял отделение в Сент-Луисе. Иэна, очевидно, записали в юношескую группу, состоящую из детей в возрасте от десяти до тринадцати лет, чьи родители заподозрили, что их чада ступили на ложный путь. В этой группе дети с помощью молитв и упражнений из специальной книги учились вести здоровую богообразную жизнь и должны были, благодаря занятиям, осознать, что сексуальную ориентацию мы выбираем себе сами. Детей постарше отправляли в лагерь Перезагрузка, но главной установкой юношеской группы было провести с детьми беседу, прежде чем им запудрят мозги бездуховные средства массовой информации.
На странице с биографией было написано:
Пастор Боб Лоусон прожил семнадцать лет гомосексуалистом, пока не пришел ко Христу и не обнаружил, что Его непреходящая любовь способна заполнить вакуум, который он так долго в себе носил. С 1994 года Боб женат на Де Линде Риз-Лоусон, бывшей лесбиянке. У них трое детей. Брак Боба и Де Линдынаглядное доказательство того, что семью сохраняет не что иное, как любовь Христа, и что земная любовьвсего лишь одно из проявлений той, высшей любви. Если мы чисты в своих отношениях с Господом Богом, то будем чисты и в отношениях с земными рабами Божьими.
На других сайтах я нашла отзывы членов МСС, а также статьи об этой организации в христианских и светских изданиях. Восемь месяцев назад пастор Боб был сфотографирован выходящим из ночного гей-клуба, после чего заявил, что находился в этом заведении не просто так, а для наставления заблудших душ.
У меня подскочило давление от одного только взгляда на его жирную физиономию. Не будь я в этот момент на работе, я бы наверняка заорала. Интересно, Иэн вообще понимает, зачем его водят на эти занятия? Они там что-нибудь объясняют детям или стараются держать в неведении, надеясь, что те так никогда и не сообразят, о чем тут шла речь?
Что будет с Иэном, если он станет прислушиваться к каждому слову Боба? Он, как и я, был единственным ребенком в семье: такие цепляются за каждого взрослого, который попадает в их поле зрения. Значит, никакого китайского ребенка, никакого книги спасли мне жизнь. Как бы он сам теперь не превратился в пастора Боба.
Я прислушалась к совету Рокки и подавила в себе желание немедленно рассказать о письме Софи Беннетт или кому-нибудь еще из школы Иэнаили хоть кому-нибудь вообще. Но мне хотелось кричать об этом на каждом углу, писать об этом во все газеты, занести это в свой воображаемый дневник необъяснимых детских синяков.
Как порядочная русская, я должна была проникнуть в дом к пастору Бобу и отравить его. Как порядочная американка, я должна была подать на кого-нибудь в суд. Но как порядочный библиотекарь я просто сидела за столом и выжидала.
7Смелый барабанщик
В тот же день мне позвонил пианист Гленн и уговорил поехать с ним назавтра в Старр Холл, который оказался театром при техническом колледже. Это было дневное представление (пожалуй, не очень хороший знак для премьеры), и, чтобы уйти с работы сразу после обеда, я сказала Лорейн, что ко мне приехал отец. (Я сегодня убегаю, помнишь? спросила я, направляясь к выходу. Я говорила тебе на благотворительном вечере. Я соврала наудачуя часто так делала, зная, что Лорейн всегда старается сделать вид, будто прекрасно помнит все разговоры, которые могла вести в нетрезвом состоянии. Рокки утверждал, что ему таким образом удалось однажды получить повышение.)
На входе обнаружился отложенный для меня билет, я нашла уединенное местечко подальше от сцены и углубилась в чтение дешевой, распечатанной на принтере программки. Там было написано, что Гленн родился в западной части Нью-Йорка и начал сочинять музыку в возрасте девяти лет. Он виртуозно играет почти на тридцати ударных инструментах. Я немедленно задалась вопросом, можно ли стать виртуозом игры на треугольнике.
К моему удивлению, Гленн занял место за дирижерским пультом. Видно, я недостаточно внимательно изучила программку. Впрочем, к счастью, он в этой роли выглядел вполне достойно, в отличие от некоторых дирижеров, которые машут руками так, будто пытаются взлететь. Гленн стоял очень прямо, одетый в смокинг, тот самый, в котором я его уже видела, и чертил в воздухе руками короткие жесткие линии. Музыка была современной и умеренно джазовой. Главная тема показалась мне знакомой, но я никак не могла вспомнить, где ее слышала. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
За несколько недель до этого Иэн рассказывал мне о своей идее Идеальной Симфонии.
Вначале на сцену выносят такие огромные напольные часы, знаете, старинные, и вид у них совершенно обычный, но на самом деле там внутри прячется человек. И вот, часы бьют Биг-Бен, и тогда вступает весь оркестр, и они тоже играют Биг-Бенвместе с часами. Вы знаете эту песню?
Да, ответила я и промычала мотив, чтобы он не сомневался.
Иэн стоял, навалившись на мой стол, и тяжело переводил дух: он только что стащил по лестнице целую гору научных книг, чтобы сдать их прямо мне, а не бросать в прорезь ящика возврата у входа. Соня сидела неподалеку на полу и читала дочери какую-то книгу из серии Артур, время от времени поглядывая в нашу сторону, чтобы убедиться, что Иэн под присмотром.
Они играют так пятнадцать минут, а если кто-нибудь плохо рассчитает время, парень в часах начинает ускорять колесики в часовом механизме. И вот когда они заканчивают свою часть, часы бьют четверть часану, знаете, только самое начало Биг-Бена. Тогда оркестр снова начинает играть, каждая часть симфонии заканчивается с боем курантов. Так проходит целый час, и в конце, когда куранты снова целиком выбивают всю песню, оркестр опять играет с ними в унисон, очень громко. Но финальный Биг-Бен должен исполняться с замедлением, поэтому парню в часах опять придется подкручивать колесики, чтобы часы тоже били медленнее. Это была бы очень грустная симфония, и она была бы о Второй мировой войне.
Классная идея! одобрила я. Начинай сочинять для нее музыку.
Я не могу, сказал Иэн, нахмурившись. У меня по вторникам футбол, по понедельникам и средам французский, по выходным религиозные собрания, а еще по понедельникам после французского научный кружок, а по четвергам фортепиано, и даже когда я занимаюсь фортепиано, мне не до симфонии, потому что учитель музыки говорит, что самое главноеэто работать над левой рукой.
Прямо какая-то трагедия.
Да, и кстати, это тоже очень важный момент в моей симфонии. Там все фортепианные партии будут только для правой руки.
Я открыла глаза и попыталась сосредоточиться на музыке Гленна. Правой рукой я почесала ногу, а левойспину. Чем больше я чесалась, тем нестерпимее становился зуд. Теперь главная тема перешла к ксилофону, которому вторили духовые, и тут я вдруг ее узнала. Основная тема почти в точности повторяла мелодию из рекламного ролика чистящего средства Мистер Блескее знает наизусть всякий, кто хоть раз сидел дома на больничном и смотрел по телевизору дневные ток-шоу. Мистер Блеск, мистер Блеск, пам-пам-ПА-рам, пам-пам-ПА-рамЯ закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться, совершенно напрасно, все равно никто на меня не смотрел.
После концерта я вышла в коридор, похожий на проход за кулисы, и, сделав всего три шага, наткнулась на сияющего Гленна. Спереди его смокинг был покрыт белыми катышками.
Пытаетесь сбежать или разыскиваете меня? спросил он.
Ищу, где тут наливают, ответила Дэзи Бьюкенен.
На вечеринке Гленн не отходил от меня ни на шаг, смеялся собственным шуткам и рассказывал, как в восемь лет пытался построить самую длинную в мире трассу для игры в гольф. Мне он показался очаровательным, хотя, возможно, я просто не помнила, когда у меня в последний раз было свидание без участия Рокки и без просмотра какого-нибудь забытого фильма Хичкока.
Остальные гости нас не беспокоили, и мы вдвоем забились в угол, где я поведала Гленну историю своей усеченной фамилии, описала ему свою квартиру и попыталась рассказать о ночной фотосъемке, в которой участвовала накануне.
Что-то я не понял, признался он.
После четвертого бокала вина я похвасталась, что через открытые окна могу слушать спектакли. Гленн мне не поверил и захотел услышать все собственными ушами. Я понимала, что это всего-навсего отговорка, причем совершенно неприкрытая, но согласилась: хорошо, пускай придет и послушает сам. Было семь, Ваня начинался через час. У меня в доме Гленн непременно захотел воспользоваться старинным лифтом, его привели в восторг железная калитка и график техосмотров, на который Тим аккуратно прицепил наклейку Я без ума от корги. Гленн посмеялся над моими стопками книг, и мы подтащили стулья к открытому окну, чтобы понаблюдать за толпой, которая подтягивалась к дому из ресторанчиков на другой стороне улицы. Мы сидели в куртках и еще накрылись одеялом, одним на двоих. Снизу из театрального фойе поднимался гул голосов, а потом мы отчетливо услышали, как все медленно переместились из-под моей гостиной под кухню и под спальнютам люди отыскивали места, со скрипом опускали сиденья и обрушивали свои недавно пообедавшие тела на древние пружины театральных кресел.
Как-то раз прошлым летом, когда зрители вот так заходили в театр, снизу донесся голос Иэнау меня не было в этом никаких сомнений. Была суббота, он просидел в библиотеке целый день, с девяти до четырех, и его голос, наверное, попросту застрял у меня в голове. Потом я поняла, что это какая-то женщина обращается к своим друзьям, они обсуждали индийский ресторанчик на той стороне улицы. Я помню, как мне вдруг захотелось, еще до того как начались все эти события, чтобы Иэн был здесь, сидел в первом ряду или за кулисами, смотрел Шекспира, влюблялся, видел, как перед ним распахивается Вселенная. Я могла вложить в его руки книгу, но не могла схватить его за ноги и окунуть головой в другой мир. Но почему-то мне уже тогда было очевидно, что ему это необходимо.
Большую часть первого действия мы с Гленном так и просидели у окна, прислушиваясь к доносившимся снизу приглушенным словам, которые, впрочем, были вполне различимы. Он выкурил три сигареты и все это время не переставал мне улыбаться. Я положила голову ему на плечо, от вина меня разморило.
Когда Гленн поднялся, чтобы сходить в туалет, мне пришлось его остановить.
Послушай, мне очень неловко, сказала я, но во время спектакля нельзя спускать воду.
Он рассмеялся и дернул дверь уборной.
Я не шучу, настаивала я. Трубы прямо над сценой. В туалет сходить можно, если невтерпеж, но спускать нельзя. Часов в одиннадцать они обычно заканчивают.
Да брось ты! Он все никак не мог в это поверить.
Серьезно. У меня в ванной висит расписание. Тим распечатывает его для меня и для своего бойфренда Ленни.
Разве это законно? спросил Гленн, продолжая смотреть на меня округленными глазами.
Не знаю, но я плачу за квартиру всего триста долларов и не возражаю.
Но утром-то мне можно будет спустить воду? спросил он.
Ну и нахальство!
Впрочем, Гленн был прав: воспользоваться моим туалетом с утра ему и в самом деле понадобилось. Я обнаружила, что у него приятный запах изо рта и красивые ресницы, а потом он показал мне, насколько его предплечья сильнее, чем бицепсы, все от игры на фортепиано. Честно говоря, намерения у мистера Блеска оказались не такими чистыми, как я ожидала.
8Если дать библиотекарше шкаф
Если дать библиотекарше шкаф, она наверняка набьет его всяким хламом.
Если она набьет его хламом, часть хлама непременно окажется книгами, которые нужно подклеить и подлатать.
Если частью хлама будут книги, а шкаф все равно стоит где-то в глубине помещения для сотрудников, библиотекарша спрячет в нем и другие книги, которые считает полной ерундой, например, серию Беспокойные сестрички и прочую дрянь, которую ее начальница непременно хочет держать в библиотеке.