И все-таки бедный Максим, прошептал он. Как! Неужели вы станете жалеть его? Я вас не понимаю.
Вид у него был усталый?
Выглядел он, конечно, неважно, но при его образе жизни
Наверное, мы проявляли мало заботы о нем, Кристиана. По сути он болен гораздо тяжелее, чем я. Я хочу попросить вас об одной вещи Обещайте не сердиться Скажите Юберу, чтобы он отвез вас туда.
В Ла-Рошель?
Да в Ла-Рошель И если Максим еще не уехал, верните его.
Ришар! Вы понимаете, что говорите?
Да. Но я понимаю также и то, что мальчик нуждается во мне. Я хочу, чтобы он знал: мой дом всегда открыт для него. Я его не выгонял.
Вы вините меня?
Конечно нет.
Если он вернется, жизнь снова станет невыносимой И Клеман, вероятно, уйдет от нас.
Что ж, пусть уходит. Я больше люблю своего брата, чем вашего шофера.
Эрмантье встал. Губы его дрожали от гнева. Как он мог подумать хоть на мгновение, что война между ними кончилась? Та самая повседневная война, состоящая из мелких стычек, засад и неожиданных ударов из-за угла, в которой он не очень силен. Хватит! Никакой слабости! Никакой пощады!
Вы поедете сейчас же. И скажете Максиму, что я приказываю ему вернуться Что же касается Клемана, то я сам берусь его успокоить.
Точно таким тоном он нажил себе самых непримиримых врагов. Он ожидал отказа, протеста: в эту минуту она должна была ненавидеть его. Он сам себя ненавидел! Но она хранила молчание. Дойдя до двери, он обернулся.
Максимсущий ребенок, сказал он. И даже если он немного жульничал с чеками Какого черта, я достаточно богат!
Со стороны Кристианыни звука. Можно было подумать, что ее уже нет в комнате. Эрмантье вышел и, держась рукой за стену, направился к лестнице. Юбер завтракал на веранде. Увидев Эрмантье, он встал.
Доброе утро, дорогой друг. Вы хорошо спали?
Нормально, буркнул Эрмантье. Садитесь, прошу вас. Кристиана только что рассказала мне о брате
Вот как! Она сказала вам..?
Почему голос Юбера дрогнул? Чего он боится?
Надо вернуть Максима, продолжал Эрмантье. Немедленно! Зря он, конечно, поссорился с Клеманом, но если он вернется в Лион, дело кончится скверно, он наверняка заболеет. Так что сомнений быть не может! Вы отвезете Кристиану в Ла-Рошель и силой усадите Максима в машину.
Мне кажется, так действительно будет лучше, заявил Юбер. Бедняга Максим. Откровенно говоря, видеть, как он уходит, словно провинившийся слуга, которого рассчитали
Эрмантье вслушивался в слова Юбера. Что-то в его тоне вызывало сомнение. Но что? Принятое решение безусловно успокоило его. Пожалуй, даже чересчур. Можно было подумать, что поначалу он чего-то очень испугался.
Расскажите мне, что произошло в буфетной, небрежно спросил Эрмантье.
О, все очень просто. Мы собирались идти спать. Вашему брату захотелось пить. Он пошел взять бутылку в холодильнике. Застал там Марселину одну и, возможно, обнял ее, а в этот момент через заднюю дверь вошел Клеман Когда мы с Кристианой подоспели, дело у них уже почти дошло до драки.
Эрмантье неторопливо намазывал маслом ломтики хлеба. Он попытался представить себе эту картину: Максима, наклонившегося к Марселине, возможно, для того лишь, чтобы подразнить шофера. Но зачем Максиму понадобился скандал?
Он не возражал, когда Кристиана попросила его уехать?
Нет.
Вот это-то как раз и было странно!
Пойду предупрежу Клемана, сказал Юбер. Но об этом не может быть и речи! Если Максим увидит за рулем Клемана, он ни за что не поедет Вы поведете машину сами, как этой ночью.
Верно! согласился Юбер. Эта история совсем сбила меня с толку.
Его оживление казалось наигранным. Он достал свою коробку с лакричными пастилками, как делал это всегда, когда бывал чем-то смущен.
Ну что ж, пока. Надеюсь, мы вернем блудного сына.
«Фарисей!», подумал Эрмантье. И все-таки заставил себя улыбнуться. В холле застучали каблуки Кристианы.
Быстрее! бросил Эрмантье.
Положив нож на скатерть, он наклонил голову, стараясь не упустить ни малейшего шороха. «Бьюик» тронулся с места, мотор заработал громче, когда машина переезжала канавку. В точности как минувшей ночью! Невозможно спутать отъезд и приезд. Эрмантье нащупал нож, отыскал масленку. Масло оказалось невкусным. Недостаточно соленым. А может, это он сам из-за болезни воспринимает все не так, как прежде?
Месье кончил завтракать?
Да Скажите, Марселина а где Клеман?
В саду, месье. Он поливает.
Спасибо.
Эрмантье отодвинул стул. Расспросить эту девицу? А что это даст? Она солжет, чтобы выгородить себя. Либо, напротив, сообщит какую-нибудь неприятную подробность, чтобы ради собственного удовольствия поставить его в неловкое положение. Шлюха! Он спустился по ступенькам. Из своей комнатык воротам, от ворот в комнату: по сути, он совершал всегда одни и те же движения, как узник. Какой же это отдых. Скорее уж добровольное заточение. Правильно ли он поступает, живя взаперти? Не в первый раз задавался он этим вопросом, однако какой-то потаенный страх мешал ему найти ответ. А воспоминание о недавней прогулке на берег моря лишь усиливало этот страх, вселяя самый настоящий ужас. И тут он внезапно понял, почему ему так хочется, чтобы Максим вернулся. Максим не откажется спать в соседней комнате. Тогда в случае необходимости достаточно будет постучать ему в стенку Ибо до сих пор Эрмантье не обращал особого внимания на одну вещь: комнаты всех остальных находятся далеко от его собственной. Он оказался в изоляции, словно прокаженный. Почему? А почему нет? Еще один идиотский вопрос.
Вы здесь, Клеман?
Да, месье Слышите, вода льется.
Выходит, с ним никогда нельзя поговорить, вечно он со шлангом в руках.
Подойдите сюда, Клеман.
Хорошо, месье.
Послышался скрип его башмаков. От него пахло потом, намокшей одеждой.
Я знаю о том, что произошло этой ночью, сказал Эрмантье.
A!
Тот же испуг в голосе, как у Юбера.
Прошу вас извинить моего брата, прошептал Эрмантье. Извиненияне его стихия. К тому же он вовсе не сердился на Максима за то Словом, Клеману следовало самому расстараться, чтобы не потерять Марселину.
И вы, со своей стороны, не забывайте, что брат мой не совсем здоров Поэтому он вернется.
Месье Максим вернется? переспросил Клеман с недоверием. С недоверием и, быть может, даже с вызовом.
Вас это удивляет?
Да, удивляет после того, что произошло.
А между тем это так. И мне хотелось бы Слышите, Клеман, мне хотелось бы, чтобы сцены, подобные вчерашней, больше не повторялись.
Пускай месье не беспокоится Клеман тоже фальшивит, ужасно фальшивит. Прикидывается дурачком и, кажется, находит в этом определенное удовольствие.
Ладно, прервал его Эрмантье. Я прослежу, чтобы каждый знал свое место. Вы свободны.
Хорошо, месье.
Его тон должен был засвидетельствовать нижайшее почтение, но в нем слышалось тайное ликование. Гнусный тип! Он был бы, конечно, рад отдубасить Максима, потому что Максимэто в какой-то мере сам Эрмантье. «Я не нуждаюсь в том, чтобы меня любили!»думал Эрмантье, направляясь к воротам. Гвоздики благоухали. Воздух гудел от жужжания насекомых. Персиковое дерево, должно быть, облепили осы. Эрмантье вцепился пальцами в железные прутья ворот. Они были горячими. Ему вдруг захотелось выйти за ограду и зашагать меж выгоревших косогоров по направлению к деревне. Но он не осмеливался повернуть железную ручку: Клеман мог это услышать и посмеяться над ним втихомолку. И все-таки! Выбраться отсюда! Оставить семью, работу, а заодно распроститься и с презренным страхом, который отныне будет преследовать его каждую ночь Его ли вина, что он стал трусом?
Он повернул назад. Счастье, что есть Максим. Ему нестерпимо захотелось как можно скорее заполучить его. Вновь встретиться с Максимом! Даже если он попросит много денег. Зато взамен брат принесет ему успокоение и обеспечит его безопасность. Пока Максим будет здесь, с ним ничего не случится. Эрмантье вернулся в дом и позвал Марселину.
Приготовьте комнату рядом с моей. Отныне мой брат будет жить там.
Ну что там еще? Что он сказал такого удивительного? Почему она не отвечает и вообще не подает признаков жизни? Он чувствовал, что она окаменела, стоя перед ним.
В чем дело, Марселина? Ступайте, вы слышали меня?
Да, месье. Она с трудом выдавливала из себя слова, голос ее дрожал.
Из своей комнаты я смогу опекать его. Ему следует быть благоразумным.
Да, месье.
Что такое? Вы плачете? Марселина! Вернитесь!
Но она уже исчезла на лестнице. Стало быть, она искренне любит Максима! В конце концов, он, возможно, напрасно плохо думает о ней. В свою очередь он тоже поднялся по ступенькам. Аромат гвоздик и роз проник даже сюда, наполнив коридор. Он вошел к себе в комнату, придвинул кресло к окну и закурил сигарету. Измученный бессонной ночью, он незаметно уснул, и глазам его привиделись восхитительные сны. Он не слышал, как вернулся «бьюик». Не слышал ни шепота на первом этаже, ни шагов на лестнице. Кристиане пришлось несколько раз постучать к нему в дверь. И тогда краски поблекли под его веками, силуэты растаяли, вернулась тьма, и он проснулся с тяжелой головой, чувствуя себя неуверенно и не сознавая полностью, где находится.
Это я, Кристиана.
Он тут же вскочил.
Входите же, Бога ради. Где он?
Эрмантье сразу все понял. Он тяжело опустился в кресло.
Он уехал, сказала Кристиана. Мы его уже не застали.
Был поезд?
Да, парижский Юбер на всякий случай отправил ему телеграмму в Лион за вашей подписью: «Все улажено. Возвращайся. Целую».
В первый раз довелось услышать, что он умно поступил по собственной инициативе, проворчал Эрмантье. Будем ждать! Надеюсь, этот дурачок Максим
Ну конечно, подхватила Кристиана. И напрасно вы так переволновались.
Она умолкла в нерешительности, потом продолжала:
А знаете, кого я встретила в Ла-Рошели? Беллемов.
Они меня не интересуют.
Они долго расспрашивали меня о вас Завтра они заедут.
Что?
Я предупредила их, что вы не совсем хорошо себя чувствуете и, возможно, не выйдете из комнаты.
Разумеется! Я и раньше-то терпеть их не мог! А уж теперь
Мне трудно было проявить нелюбезность по отношению к людям, которые всегда соблюдали отменную вежливость. Но я скажу им, что вы нездоровы.
Да вы и сами-то, как я понимаю, не стремитесь показывать меня гостям. Признайтесь.
Ришар!
Бог знает, что они увидят и подумают, не так ли? Может, они ужаснутся? Нет? Не то?
Ришар! Я не люблю, когда вы так говорите. Предположим, что я пошутил. А почему они все-таки хотят к нам приехать, ваши Беллемы?
Насколько я поняла, им очень хотелось бы увидеть работу Агостини, призналась Кристиана. Им тоже предстоит серьезный ремонт, и они не знают, к кому обратиться. Они, видимо, процветают. Он рассказал мне, что купил еще две прядильных фабрики в Рубе. А видели бы вы их новую машину! «Паккард»! С настоящим салоном.
Не люблю «паккарды». Это сразу выдает нуворишей.
Мой бедный Ришар, вы, видно, и в самом деле не в духе До скорого!
Она ушла, и Эрмантье запер за ней дверь на ключ, словно Беллемы были уже тут, на лестнице. Беллемы! Случайные знакомые, с которыми они встречались каждый год во время отпуска. Он безбровый коротышка с тройным подбородком. Оначернявая, сухонькая, желчная, с золотыми зубами, как у гадалки. А вот об их состоянии ему ничего не известно.
Эрмантье толкнул ногой стул, преграждавший дорогу. Если начнутся визиты, он сам отсюда сбежит. Отыщет Максима, и они вместе уедут куда-нибудь Уехать с Максимом! Вот только захочет ли этого сам Максим?
VIII
Итак, решено, сказал Эрмантье. Завтра же вы принимаетесь за работу и вызываете наших агентов из Испании и Португалии. Сегодня ночью я еще раз все обдумал. Начинать следует именно с этого. Если мы сумеем выпустить нашу лампу по предусмотренной цене, ее с удовольствием там возьмут. Затем вы прозондируете почву в Швейцарии и Италии. Я возлагаю на это надежды. И все можно будет уладить еще до наступления октября. Да очнитесь же, Юбер! Не забывайтеэто крупная игра, и нам наверняка будут ставить палки в колеса. Который час?
Четверть девятого, ответил Юбер. У меня уйма времени.
Уйма времени! У вас всего один час. Если через четверть часа Кристиана не будет готова, поезжайте без нее. Она поедет по своим делам позже. Вам нельзя опаздывать на поезд.
Я никогда не видел вас в таком состоянии. Успокойтесь, Эрмантье, прошу вас! Обещаю вам ничего не упустить.
Пишите мне обо всем подробно! Малейшие детали имеют для меня значение. И еще телеграфируйте сегодня же вечером, в Лионе Максим или нет.
Вы прекрасно знаете, что его там нет, иначе он написал бы вам, ведь прошло уже три дня!
Да-да. Я знаю. Но тогда где он может быть?
Пошарив перед собой на скатерти, Эрмантье нашел две таблетки аспирина и чашку кофе. И проглотив таблетки, продолжал:
Где он может быть? Знаете, чего я боюсь? Что он очень болен и не в силах написать.
Да будет вам!
Это предчувствие. Пусть я буду смешон, но мне кажется, что он болен.
Послушайте, Эрмантье, сегодня будет уже слишком поздно. Но завтра я все узнаю. Было бы странно, если бы мне ничего не удалось разведать. Лично я думаю, что он отправился к своей актрисуле.
Который час?
Двадцать минут девятого.
Поезжайте! Не ждите ее Где Клеман?
В гараже. Машина готова. Мои вещитоже. Так что успокойтесь. Мне не нравится, что вы так волнуетесь.
Пустяки, возразил Эрмантье, голова немного болит.
Наверное, ему не следовало говорить этого. Он догадывался, что сидя напротив, по другую сторону стола, Юбер испытующе глядит на него.
И часто вас мучают головные боли?
Я плохо переношу жару.
И все-таки! На вашем месте я бы пригласил Меруди. Он очень помог вам, когда случилось несчастье. Хотите, мы заедем к нему по дороге?
Я никого не хочу принимать. В том числе и Меруди.
Вот это-то меня и тревожит. Вы того и гляди превратитесь в медведя, Эрмантье, в угрюмого нелюдима. Откровенно говоря, уже вчера по отношению к Беллемам вы вели себя возмутительно!
Ничего не ответив, Эрмантье встал и закурил сигарету. Он слишком много курил. От табака жгло язык и во рту все горело. Он поискал графин. Юбер подал графин ему в руки и помог налить в стакан воды, а потом глядел, как он пьет.
Берегите себя, молвил он. Надеюсь через месяц увидеть вас полным сил.
И снова Эрмантье почудилось, будто в голосе Юбера прозвучал наигранный, фальшивый оптимизм, тот самый, с помощью которого стараются обычно успокоить неизлечимых больных.
Обо мне не беспокойтесь, проворчал он. И если на заводе возникнут затруднения, без колебаний сразу сообщайте мне. Я приеду Пошли! Я провожу вас до машины.
Поднялся ветер, сильный южный ветер, опалявший сад своим знойным дыханием и не дававший дышать.
Это все от погоды!.. прошептал Эрмантье, вытирая лоб и шею.
Все лицо у него болело, его мучило нестерпимое желание почесать шрамы вокруг глазниц. Юбер взял его за руку; он не противился.
Даю вам слово, Эрмантье, что возьму завод в свои руки, с неожиданной твердостью заявил Юбер. Все, что от вас требуется, это отдыхать и не думать больше о делах. Дайте себе пожить спокойно, какого дьявола! Разве вам здесь плохо?
«Да!»чуть было не вырвалось у Эрмантье. Он предпочел промолчать, но вынужден был признаться себе, что ему и в самом деле неважно здесь и что он несчастлив. С каждым днем он все больше сожалел о Лионе. Тут он задыхался. У него было такое чувство, будто на его шее медленно затягивается петля, но этого он, конечно, не мог сказать. В особенности Юберу. Они подошли к «бьюику».
А! Вот наконец и Кристиана, сказал Юбер. Ну, держитесь, Эрмантье!
Он пожал ему руку, а Кристиана тем временем, запыхавшись, бросала в машину корзинки.
Пока, сказала она. Вам ничего не нужно?
Нет, поезжайте скорее. Вы и так задержались.
«Бьюик», взревев, миновал канавку. Эрмантье еще раз вслушался в рокот мотора. Черт побери, ошибиться никак нельзя! Пожав плечами, он закрыл ворота. На это у него ушло немало времени, потому что надо было запереть их на длинные железные крюки. Вытерев лицо, он закурил сигарету. Ему предстояло прожить целый день, складывающийся из нескончаемого количества ничем не заполненных часов, в течение которых мысль его будет неустанно работать, перебирая одолевающие его тревоги и заботы. Заботы, которые не с кем больше разделить, потому что Максим уехал. Согласится ли он вернуться? Ведь он такой обидчивый! Жизнь без Максима! «Прежде-то, подумалось Эрмантье, я преспокойно обходился без него!» А все потому, что прежде ему приходилось вести повседневную борьбу. Теперь война закончена. Эрмантье шел вверх по аллее навстречу душному ветру, порывы которого по временам едва не валили его с ног. «Надо будет расспросить его, заставить сказать мне правду. Чего они все боятся?» Опять эта мысль, настойчивая, неотвязная. Но как помешать ей жужжать в голове ядовитой мухой? Они чего-то боятся, Эрмантье был уверен в этом. Он прекрасно чувствовал, что за ним наблюдают, следят с беспокойством, которое в конце концов стало почти осязаемым. Стараются обращаться с ним точно так же, как до несчастного случая, но атмосфера стала совсем иной. Лотье, должно быть, сказал им что-то страшное, и с тех пор они живут в тревожном ожидании, с каждым днем все более ощутимом. Они чересчур любезны и в то же время явно держатся настороже. Точно так ведут себя с хищником, зная, что он приручен и все-таки в любой момент способен проявить свой дикий нрав. Между тем Эрмантье почти не сомневался, что их вовсе не пугает возможность его помешательства. Интуиция! Интуициявещь тонкая, но с тех пор как он живет во тьме, ему волей-неволей приходится полагаться на столь зыбкое, бесплотное ощущение. Ему и самому-то порой начинает казаться, что он близок к безумию. Взять, к примеру, случай с персиковым деревом. Хотя даже такого рода заблуждения, как бы они ни были ужасны, не в силах всерьез поколебать уверенность в том, что ты в здравом уме. Усомниться в себе, конечно, можно, однако это быстро проходит. Нет, тут что-то другое. Можно поклясться, они готовы к тому, что он вдруг упадет, сраженный неким таинственным недугом, который, возможно, уже теперь зреет в его теле. Вот почему они так предупредительны. Ни в чем ему не отказывают, стараются всеми силами сделать так, чтобы свои последние дни он прожил спокойно. Их мелкие ухищрения, которые он легко распознаёт, из числа тех, что придумывают в утешение больному, близкому к агонии, когда всякая надежда потеряна. Даже святые сестры и священники лгут у постели умирающих. Эрмантье остановился. Кровь стучала у него в висках. Голова раскалывалась, несмотря на таблетки. И сколько бы он ни пытался разгадать свою болезнь, чувствовал он себя как обычно, если не считать головной боли. На ногах стоит крепко, дышит полной грудью, сила в руках есть. Неужели в его венах притаился тромб, который вот-вот может остановить сердце? Или во время взрыва крохотный кусочек металла застрял у него где-то в складке мозга, куда нельзя добраться? А что, если ему угрожает паралич, удар, способный свалить и превратить в жалкое, беспомощное существо и самого сильного? Вполне возможно. Наверно, так оно и есть. И тогда все эти галлюцинации, которые так мучают его, не что иное, как симптомы, предвещающие