Его губы коснулись ее уха, заставляя ужас кристаллизоваться в острую, граненую ясность. Когда он прошипел:
Где... она?Лиза чуть не упала в обморок от облегчения.
«Он не хочет меня».
Бессмысленный животный ужас улетучился, и гнев хлынул, чтобы заполнить пустоту.
«Конечно, он не хочет меня. Ему нужна Вэл. Это всегда связано с Вэл».
Она сглотнула.
«Успеет ли он перерезать мне горло, прежде чем я закричу?»
Не то чтобы это имело значение. Мертвый был мертв, хоть с криком, хоть со стоном. Она снова сглотнула, на этот раз с большим трудом.
Я... я не знаю, где она.
Ты думаешь, я поверю в это?Его голос был холоден, даже насмешлив, но нож в его руке красноречиво говорил о темных мыслях, которые кружились под этой тщательной конструкцией спокойствия.
Я... я не знаю. Я не знаю, я имею в виду, действительно, правда. Я не знаю. Н-никто не знает, кроме ее родителей, может быть. Она исчезла. Она исчезла... и... и я не думаю, что она когда-нибудь в-вернется.
Он пробормотал ругательство.
Лиза ждала в безмолвной темноте и снова задавалась вопросом, не умрет ли она сейчас.
Вставай,сказал он, на мгновение отбросив эти страхи. Она снова вздрогнула, когда он соскользнул с нее, разворачиваясь с грацией змеи, когда исчез обратно в тени.
Спотыкаясь, Лиза так и сделала. Она испуганно пискнула, когда он схватил ее сзади. Острие ножа уперлось в ее пульсирующую яремную вену.
Если я хоть на мгновение заподозрю, что ты собираешься сбежать или закричать...
Я не буду.
Она чувствовала слабость. Слишком слаба, чтобы попытаться сбежать. Он подтолкнул ее к стулу со спинкой у стола, на который она упала с приглушенным шлепком.
Пока,добавил он с рассеянной жестокостью, которая охладила ее гораздо сильнее, чем мог бы простой гнев.
Гнев был такой человеческой эмоцией.
Его жестокость казалась чем-то упорядоченным, логичным.
Возьми лист бумаги, и что-нибудь, чем можно писать,небрежно приказал он.
З-зачем? Что ты собираешься делать?
Он проигнорировал ее вопрос.
Когда возьмешь, запиши то, что я скажу. Слово в слово.
Он задал простой вопрос, и только когда повторил его, она поняла, что это был не вопрос, адресованный ей, а слова, которые он хотел, чтобы она записала. Она написала их дрожащей рукой, затем уронила карандаш.
Ладно. Я закончила.
Хорошо.Она почувствовала, как его дыхание защекотало ей шею, когда он посмотрел через ее плечо, и Лизе пришлось подавить желание ударить его.Сложи лист. Положите его в конверт, напиши свой домашний адрес в качестве отправителяне запечатывай его.Последнее он прорычал.
Лиза застыла, конверт все еще был частично поднесен к ее губам. Он выхватил его у нее, теперь ослабевшей еще сильнее. Схватил конверт, по-видимому, чтобы осмотреть его. Последовала напряженная пауза. Она не переводила дыхания, пока не почувствовала, как он кивнул.
А теперь,сказал он, наклоняясь ближе,ты должна слушать очень, очень внимательно. Ты слушаешь, Лиза? Потому что я подозреваю, что это талант, которым ты не обладаешь от рождения.
Пошел ты в пиз**,сказала она так холодно, как только осмелилась, что было не очень разумно в этих условиях.
Он рассмеялся. Ужасный звук, лишенный юмора и леденящий душу.
Это вряд ли. Боюсь можно что-нибудь подцепить.
Она снова вздрогнула.
Считаешь меня шлюхой,сказала она,очень оригинально.
Могу предположить, что именно поэтому вы поссорились. Ты и Вэл. Ты и твое довольно бесстыдное и бессмысленное предательство с этим Джеймсом.
Что...голос Лизы сорвался. Она никому об этом не говорила. Это была ее самая большая ошибка в старшей школе, за которую ей ужасно стыдно. Она знала, что Джеймс тоже ничего не сказал, потому что поклялся ей хранить это в тайнепод страхом того, что она расскажет остальной футбольной команде, какой у него крошечный член и как он скрывает это набивая трусы. Откуда Гэвин мог узнать?
Имело ли это значение?
Это не имеет к нашей ссоре никакого отношения,сказала она, пытаясь выглядеть высокомерной и с треском провалившись.
Интересно. В любом случае,продолжил он,ты скажешь им, что это письмо-извинение. Ее родителям. Попытка примирения, которую ты хотела бы направить ей при первой же возможности.
Это все?Когда он не ответил, она спросила.И что дальше?
Жди.
Прошло десять минут, пока она сидела там, застывшая, как олень в свете фар, прежде чем поняла, что Гэвин Мекоцци исчез из комнаты.
Но, как она подозревала, не из ее жизни.
***
Настал и прошел первый день занятий. К концу лекции по психопатологии Вэл была убеждена, что и сама могла бы стать предметом изучения, ей напомнили о проблемах, о которые она уже имела, и рассказали еще о нескольких, о которых она не знала.
Социология была похожа на психологию, за исключением того, что в ней было меньше науки и больше объяснений. Что казалось нелогичным, но профессор оправдывал все, что не имело смысла, тем, что люди не поддавались классификации, потому что они были такими разными.
Социальная психология показалась интересной, и Вэл действительно понравился бы это предмет, если бы занятия не проходили в лекционном зале, который вмещал четыреста человек. Волна головокружения охватывала ее каждый раз, когда она приходила, чтобы увидеть все эти головы, каждая из которых имела пару глаз, которые могли как смотреть с любопытством, так и обжигать. Она садилась сзади, откуда можно было очень быстро сбежать, что она часто практиковала.
Сочинение стало самым сложнымона получила задание на эссе в первый же день,но это оказался самый маленький класс, и у профессора были добрые глаза. Кроме того, поскольку большая часть работы выполнялась на компьютере, учебная программа имела безличный характер, что Вэл находила чрезвычайно привлекательным. Минимальное время встречи. Никаких устных выступлений.
Совершенно не похоже на английский в средней школе.
Четверг застал Вэл сидящей на кровати, скрестив ноги, в окружении заметок. В ее руке были два маркера, желтый и оранжевый, но прошло много времени с тех пор, как она отмечала какой-либо конкретный отрывок. Мэри, суетящаяся в их общей комнате, слишком отвлекалаВэл дважды перечитывала один и тот же абзац.
Знаешь, если ты пометишь все свои книги, их будет не продать по той же цене, что ты купила.
Я знаю.Вэл уставилась на страницу и пожелала, чтобы она раскрыла свои секреты.
В любом случае, для чего тебе нужны два цвета?
Желтыйэто то, что мы делаем в классе, оранжевыйэто то, что есть только в книге.
Мэри с минуту изучала ее, потом покачала головой. Немного посмеялась, хотя и не беззлобно.
Это необходимо?
Да.
Она закатила глаза.
Ну если тебе нравится разрисовывать учебник, вперед. Не важно. Как я выгляжу?
На ней были черные велосипедкиих все еще называют велосипедками? В средней школе Вэл думала, что это просто бриджии белая футболка с графическими деталями.
Очевидно, Мэри не считала, что выглядит презентабельно. Она стояла перед их зеркалом в полный рост последний час, возясь со щетками, расческами и всем остальным.
Учитывая, что Алекс на самом деле даже не ее парень, она, безусловно, тратит много времени на подготовку к встрече с ним.
Когда Мэри заставила ее заглянуть на свою страницу в «Фейсбуке», чтобы посмотреть фотографии, которые ее сестры тайно сделали за ужином, Вэл не могла не заметить, что статус отношений Мэри был установлен на «свободна».
Вэл помнила время, когда она была на седьмом небе от счастья из-за мужчины. Но потом звезды исчезли из ее глаз, и не осталось теплого сияния, которое могло бы поддержать ее, и тогда она поняла, каким холодным и одиноким может быть космос.
Каким страшным. Каким смертоносным.
Тот первый поцелуй был таким горячим и обжигающим, и таким сладко-ядовитым, как антифриз. Она не чувствовала его парализующих последствий, пока не стало слишком поздно.
«Алекс ее не заслуживает».
Ты выглядишь великолепно,сказала она вслух. Слова прозвучали фальшиво для ее собственных ушей, и Мэри не выглядела убежденной.
Правда?Она взяла флакон духов, поигрывая крышечкой.Ты не просто так это говоришь?
Нет.Вэл напряглась, гадая, не собирается ли Мэри распылить духи. Боже, как она их ненавидела.
Футболка не слишком детская, что скажешь? Или серьги?
«Он критиковал ее внешность».
С ними все в порядке.
Я не знаю, Вэл. Просто не знаю.
Запах сладкой ваты наполнил воздух, в тысячу раз слаще любого сладкого кондитерского изделия, когда-либо продававшегося на ярмарке. Брызги духов мягко разлетелись по комнате, и у Вэл заслезились глаза.
Не думаю, что они предназначены для использования в качестве освежителя воздуха,сказала она, поморщившись, когда острый алкогольный привкус духов вошел в ее рот.
Ну, они слишком сильные, чтобы просто брызгать на себя,сказала Мэри, совершенно упустив суть.Ты должен пройти сквозь брызги. Иначе от тебя будет вонять.Она поставила флакон обратно на стол и плюхнулась во вращающееся кресло Вэл.Ты собираешься? Скажи, что это так.
Собираюсь куда?
Алло? На вечеринку.
Вечеринки же запрещены.
К черту запреты, ты же понимаешь.
Да. Она понимала, что Мэри имела ввиду. Мэри хотела, чтобы она приняла участие. Чтобы активно веселилась. От одной этой мысли Вэл стало плохо.
В любом случае, кто устраивает вечеринку в четверг вечером?
Люди, которые не записываются на занятия по пятницам. Четвергэто новая пятница, подруга. Смирись с этим.
Вэл ощетинилась. Просто потому, что она хотела закончить учебу вовремя и не нуждалась в еженедельных трехдневных выходных, Мэри намекала, что она была своего рода затворницей
«А разве нет?»
Это заставило Вэл призадуматься: «Раньше я такой не была».
Послушай, Вэл, я не собирался ничего говорить, но серьезно, тебе нужно выйти из комнаты. Ты всегда здесь, когда я прихожу, если только не на занятиях или еще где-нибудь, а потом ты просто возвращаешься. Ты никогда никуда не ходишь.
Не всегда...
Всегда. Все, что я вижу, что ты делаешь, это учишься, но ты не можешь так жить. Ты сгоришь дотла. Тебе нужно повеселиться, девочка. Тебе нужно жить, иначе жизнь пройдет мимо тебя.
Но как можно жить, когда внутри ты мертва? Когда искра жизни почти сгорела дотла, что делать? Питаться парами, пока ничего не останется? Она уже была измотана.
Она чувствовала себя старухой, запертой в теле молодой девушки.
Осознание того, что Мэри права, заставило ее почувствовать себя вдвойне безнадежной. Возможно, она не всегда была замкнутой, но сейчас она живет именно так. Так зачем вообще беспокоиться?
«Я могла бы сказать, что мне действительно нужно учиться».
Мэри согласилась бы с этим, попытавшись еще один или два раза убедить ее, прежде чем полностью сдаться.
Да, она легко могла бы это сделать, но это стало бы началом клина между ней и Мэри. Вот так все и началось: серия мелких обид и оправданий между двумя людьми, которые медленно нарастали, расширяясь со временем, образуя огромную и зияющую пропасть.
Годдолгий срок для одиночества.
И это означало бы позволить ему победить.
Вэл прикусила губу.
Ладно. Я... приму участие.
Она вздрогнула, когда Мэри обхватила ее своими украшенными драгоценностями руками вокруг шеи в огромном, удушающем объятии.
Отлично! Нам будет так весело, это будет просто здорово. Вот увидишь.
Вэл вздрогнула.
Как люди могли так легко проявлять привязанность? Как они могли открываться навстречу боли так безрассудно, с таким беззаботным пренебрежением к своим сердцам?
«Лиза часто делала что-то подобное, когда мы еще были подругами.Вэл почувствовала, как на глаза навернулись слезы.Тогда, когда она не ненавидела меня».
Она прислонилась к Мэри, которая отступила назад. Выражение беспокойства промелькнуло в ее широких, дружелюбных чертах, и она поджала губы.
Вэл? Ты в порядке?
Да, нормально.Она выдавила улыбку, которой совсем не чувствовала.Ты права. Это будет здорово.
В последнее время она часто ловила себя на том, что говорит эти слова. Может быть, однажды она даже поверит в них.
Глава 5Вискария
Шесть часов спустя Вэл вспомнила, почему ей никогда не нравилось ходить на вечеринки. Они были неловкими. Почти невыносимыми. Разговаривать с незнакомыми людьми, отбиваться от пьяных приставаний или, что еще хуже, быть полностью проигнорированной.
Весело.
Она никогда не была душой компании, и события, произошедшие за последние пару лет, никак не облегчали неловкость, которую она чувствовала, находясь в толпе.
Общение, как правило, было последним, о чем думали люди, когда обвиняли тебя в смерти золотого мальчика города.
Она пошла с ним на свидание, потому что не видела другого способа прийти в себя. Теперь казалось, что он стал ее крестом, который она будет нести вечно.
«Ты не должна думать об этом. Не сегодня».
В ее руке был напиток. Вэл не могла вспомнить, как он туда попал, и посмотрела на него с некоторым удивлением.
«Пиво. Я не пью пиво».
Неужели кто-то дал ей это?
Она отбросила банку в сторону, предостерегающие рассказы об изнасиловании на свидании звенели у нее в ушах, и услышала, как пиво выплеснулось из нее. Кто-то выругался, и Вэл быстро скрылась.
Потом она вспомнила, что направлялась в ванную, но нашла пустую банку в раковине и планировала выбросить ее, когда... когда что? Она не могла вспомнить.
«Боже,подумала Вэл,что со мной не так?» Мгновение спустя она горько улыбнулась. «А что так?»
Нормальные люди не стояли в стороне от комнаты, улыбаясь после того, как швырнули полупустую банку из-под пива, и Вэл огляделась, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает.
«Я схожу с ума».
Жители Отэм превзошли самих себя при таком минимальном бюджете. Даже Вэл вынуждена была признать это. Каждая комната в общежитии была миниатюрной вечеринкой сама по себе, за исключением нескольких воздержавшихся.
Вэл не была достаточно храброй, чтобы рискнуть пройтись по коридору общежитие, где все звучало еще более шумно и дико, но кто-то установил стробоскоп здесь, в общей комнате ее и Мэри. Она могла видеть темные фигуры, покачивающиеся на свету, меняющие позы ошеломляюще резкими движениями фантасмагории.
Вокруг нее гремела музыка. Хард-рок, дабстеп, рэп и поп-музыка соединились вместе, образовав нестройный рев, от которого у Вэл вскоре зазвенело в ушах.
В приглушенном свете она чувствовала себя слепой, глухой, незащищенной и уязвимой: тонко связанный пучок нервных окончаний, способных разлететься в любой момент.
Вся обстановка имела сюрреалистический кошмарный оттенок. Наливая себе пунша из оранжевого бочонка, она почти ожидала увидеть его, стоящего там и наблюдающего за ней из тени.
С криком она выронила чашку с пуншемпо крайней мере, она надеялась, что это был просто пунш,когда какой-то пьяный парень пронесся мимо по пути в ванную, напугав их обоих и вызвав проклятие.
В чем, черт возьми, твоя проблема?пробормотал он, уже расстегивая штаны, когда захлопнул за собой дверь ванной.
Вэл прислонилась к стене, чтобы не упасть. Огни расплылись у нее перед глазами. Болела грудь. Болела голова. В ушах звенело, и это никак не проходило. «Ты ведешь себя как сумасшедшая».
Казалось, все оглядывались на нее, наблюдая за ней, как какое-то общее Око. «Никто за тобой не наблюдает. Все это у тебя в голове». Она говорила себе то же самое на вечеринке у Гэвинаи посмотрите, к чему это ее привело.
Как звучит эта поговорка? Безумиеэто делать одно и то же снова и снова и ожидать разных результатов?
Она выдохнула и, спотыкаясь, направилась к буфету. Еда была примерно такой, какую она ожидала на стипендию в колледже. Чипсы и газированные напитки всех марок и сортов, купленное в магазине печенье на распродаже, дешевая пицца из местной пиццерии. Еще стоял незнакомый ей холодильник, который, должно быть, принесла одна из подруг Мэри, и когда она открыла крышку, то обнаружила, что он набит льдом и пивом. Вэл позволила крышке закрыться как раз в тот момент, когда дородный атлет протиснулся мимо нее, чтобы схватить два «Хайнекена».
Вэл с тоской посмотрела на свою кровать. Она могла бы сказать, что выпила слишком много и опьянелаэто было нормально, верно? Ей нужно прилечь после долгой ночи?