Сегодня мне нельзя было падать. Вот потому и пришло второе дыхание. Ох, как я ему обрадовался! Во-первых, было легче бежать, во-вторых, уж теперь-то я знал, как переходить на второе дыхание. Делается это так: когда тебе кажется, что ты уже не можешь бежать дальше, что сердце останавливается и ты чувствуешь, что уже надо падать грудью на мать-сырую землю, то надо не падать, а пробежать еще всего три метра. Тут оно и наступитвторое дыхание.
Пока я думал о том, что научился переходить на второе дыхание, мы пробежали по узкой извилистой тропинке и мчались по сосняку. Илюшка Матафонов впереди, яза ним, за мнойГенка Вдовин и Валерка-Арифметик. Я издалека заметил то дерево, возле которого была землянка, и все смотрел на него, словно можно было по дереву узнать, есть еще землянка или нет. Ну, конечно, мне это дело дорого обошлось! Я запнулся о какой-то корень, перевернулся через голову, потом ударился боком о что-то твердое, а когда вскочил, то ребята уже стояли возле землянки.
Я, прихрамывая, подбежал к ним, Илюшка опасливо, словно боялся удара током, разрывал вход в землянку. Он заглянул в дыру, пожал плечами, потом зажег электрический фонариктеперь мы всегда носили его с собойи исчез в землянке. Был он там недолгосекунды через три показалась Илюшкина голова.
Все на месте!
Чудеса! сказал я. Просто загадка!
Тут, робя, надо думать, что к чему! сказал Илюшка. Тут что-то не то Я ни черта понять не могу! Давайте думать!
Мы сели на траву и стали думать. Пять минут думалиничего, десять минут думалиничего.
Может, они нас хотят завлечь! наконец сказал Валерка-Арифметик. Они, наверное, думают, что мы сюда придем не сегодня, а завтра, и готовятся нас встретить
А что, сказал я, может быть
Тогда хитро! покачал головой Илюшка. Ишь какие!
Робя! вдруг закричал Валерка-Арифметик. Робя, горим!
Он вытащил часы. Мы на самом деле горели! Был уже четвертый час. «Вот в хвост его и в гриву! подумал я. Будет мне дома!»
Ладно! торопливо сказал Илюшка. После обеда придумаем, что к чему
Александр Матвеевич советует: «Брать воров!»
Нам всем попало за опоздание к обедукому больше, кому меньше, но всем попало, и когда мы после обеда сели на свои бревна, то Генка Вдовин был злой, как щука. Поэтому он молчал и не думал, как нам быть дальше. Думали мы трое: Илюшка, я и Валерка-Арифметик.
Дело было сложное. Как говорил мой папа, такое дело надо было рассматривать с противоположных точек зрения, то есть с одной стороны и с другой стороны. Что у нас было с одной стороны?
С одной стороны, мы еще не выследили сообщников Леньки Пискунова.
Что у нас было с другой стороны?
Главный Ленькин сообщник, тот, что все исчезает, узнал, что мы выследили землянку.
Вот что у нас было с одной стороны и с другой стороны. Голова пухла, как на уроке арифметики в пятом классе. Мы думали, молчали и ничего не могли придумать.
Илюшка, ты что придумал? наконец не выдержал я. Так можно на бревнах до утра сидеть! Говори!
Илюшка сказал:
Ничего не могу понять! Сложное дело! Хочется всех их выследить, а землянка Ох, сложное дело! Ничего я не придумал!
А я придумал! сказал Валерка-Арифметик. Только ты, Илюшка, не сердись на то, что я придумал
Валяй! Говори!
Надо идти к Александру Матвеевичу посоветоваться. Мы ему не будем говорить, что выследили землянку, а скажем, что нашли объект Н, и спросим, как нам быть, если вот такое дело
Правильно! радостно заорал я. Александр Матвеевич, когда был молодой, басмачей ловил, потом разных врагов-шпионов, потом против жуликов боролся Вон у него какой опыт!
Правильно! мрачно сказал Генка Вдовин. Скажем ему, что нашли объект Н, и посоветуемся Он добрый человек, Александр Матвеевич! Он не станет, если опоздал на обед, ремнем драться, как мой черт
Илюшка немного подумал и улыбнулся:
Ладно! Пошли к Александру Матвеевичу Только мы в квартиру заходить не будем, а не то Ольга Алексеевна нас опять начнет кормить
Справедливо! сказал Валерка. В меня даже чай не влезет!
Мы постучали в дверь, а сами немножко отошли от нее, чтобы Ольга Алексеевна нас не затащила в комнату. Сначала никто не отвечал, но потом показался Александр Матвеевич. Он был в теплых лыжных штанах и держал в руках тоненькую книгу. Очки он нацепил на самый кончик носа и глядел на нас поверх их. Александр Матвеевич был какой-то печальный, задумчивый.
Здравствуйте, Александр Матвеевич, сказали мы. Добрый день!
Здорово! негромко ответил он. Проходите в апартаменты.
Но мы не проходили, и Александр Матвеевич опять посмотрел на нас поверх очков. Потом улыбнулся и сказал:
Никто вас кормить не будет! Ольги Алексеевны нет дома.
Тут мы, конечно, живо ворвались в квартиру, уселись на табуретки, а Александр Матвеевич забрался на подоконник и чуть-чуть улыбнулся, хотя все еще был грустный.
Вот, ребята, сказал Александр Матвеевич и похлопал рукой по тонкой книжонке. Видите портрет?
На обложке была фотография мужчины с усами. На голове у него фуражка со звездой, на уголках воротника какие-то штучки вроде ромбиков, а на груди несколько орденов. Глаза у мужчины были смелые, как у мальчишки, который собирается драться.
Блюхер, сказал Александр Матвеевич. Василий Блюхер! Ах, какой парень был!
Его убили? тихо спросил я.
Убили, Борька! Ах, какой парень был
Александр Матвеевич ласково погладил рукой книжку, положил ее на подоконник и снял очки.
Как продвигается операция «Икс два нуля»? спросил он. Кто будет рассказывать?
Илюшка! хором сказали мы.
Я никогда не думал, что Илюшка Матафонов такой хитрый, а он был просто как дипломат. Говорил Илюшка как-то медленно, с остановками, словно на уроке, когда нужно делать устный пересказ. Проговорит немного слов, помолчит, опять проговорит, опять помолчит. И ни разу не улыбнулся, черт, пока рассказывал. Землянку он называл объектом Н, неизвестного мужчинуГлавным сообщником, хромого, что ездит на «москвиче», покупателем краденого.
Такое положение, Александр Матвеевич, сказал Илюшка. Что нам теперь делать, ума не приложу! Уж очень хочется всех их выследить, узнать, кому еще Ленька Пискунов продает ворованное, а возможности нет Что посоветуете, Александр Матвеевич?
Брать Леньку Пискунова у объекта Н, сразу же ответил Александр Матвеевич. А то может случиться так, что и этого не сделаете! Пропадут ваши вещественные доказательства.
Мы немного хитро переглянулись, так как Илюшка ничего не говорил Александру Матвеевичу про фотографии, но потом опять стали серьезными, так как Александр Матвеевич слез с подоконника.
Брать надо! сказал он. Быстрота и натиск! Делайте завтра утром засаду у объекта Н, а когда появится Ленька Пискунов с дружками, берите их с поличным.
Александр Матвеевич ходил от стенки к стенке, руки у него были заложены за спину, а мы сидели на табуретках, и мне чудилось, что все это похоже на совещание перед боем. Не хватало только карты на столе, керосиновой лампы и бревен, как в окопе, над головой. И мы все были такие серьезные, как солдаты перед сражением.
Вот так, братва! сказал Александр Матвеевич. План самый простой и, значит, самый лучший Берите Леньку Пискунова!
Илюшке Матафонову все мало!
Мы вышли от Александра Матвеевича и попали под такое жаркое солнце, что я сразу вспотел. Асфальт был горячий, как сковорода. «Искупаться бы!»подумал я и вдруг вспомнил, что мы сто лет не купались.
Честное слово, мы не купались с тех пор, как стали бороться с Ленькой Пискуновым. Мы то выслеживали самого Леньку, то его сообщников, то сидели на бревнах и думали, как быть дальше, то занимались изучением приемов самбо.
Давайте искупаемся, робя!
Вот что сказали мы: я, Валерка-Арифметик и Генка Вдовин. А Илюшка Матафонов ничего не сказал. Он прищурился на солнце, вытер с шеи пот и недовольно отвернулся от нас.
Давайте искупаемся, робя! еще раз сказали мы.
Илюшка молчал.
Пошли искупаемся, Илюшка! сказал я. Вон на улице какая жара!
Илюшка молчал.
Говори! заорал на него Генка Вдовин. Думаешь, если ты знал, как выследить Леньку Пискунова
Тогда Илюшка Матафонов повернулся к нам и укоризненно покачал головой.
Эх, робя, робя! сказал Илюшка. Завтра утром берем Леньку Пискунова, а вы купаться! Как вам не стыдно!
Чего нам стыдиться! опять заорал Генка Вдовин. Все равно нам до утра делать нечего! А тут жара такая
Илюшка стал совсем грустный.
Как это нам делать нечего? тихо спросил он. А выслеживать хромого с автомобилем, а готовиться к схватке, а повторять приемы самбо У нас дел по горло! А вы купаться! Как вам не стыдно!
Мне стало действительно стыдно, Валерке-Арифметику тоже, а Генка Вдовин сердито засопел.
Чего мы сейчас будем делать, Илюшка? спросил я.
Поедем в артель, где работает хромой, решительно сказал Илюшка Матафонов. У меня как раз деньги есть на автобус.
На остановке «Ингодинская» мы вышли из автобуса. На часах Валерки-Арифметика было без десяти пять, и Илюшка Матафонов обрадовался, что мы застанем хромого на работе. Мы перебежали через дорогу и остановились возле вывески «Металлист». Вывеска висела на высоком заборе, а чуть левее была дверь с окошечком, из которого выглядывал усатый старикан.
Проходная! сказал Илюшка Матафонов. Ни черта здесь не пропустят! А машина хромого, должно быть, в ограде стоит.
Мы нашли в заборе щель и стали смотреть в нее. Первым машину хромого заметил Валерка-Арифметик.
Вон она, возле дров стоит!
Машина действительно стояла возле дров. А потом я заметил такое, что даже захохотал. Мне стало очень смешно. Ребята посмотрели на меня, поняли, чего я смеюсь, и захохотали тоже. Каждый бы человек захохотал, если бы увидел это чудо.
Со стороны улицы артель «Металлист» была огорожена высоким забором, в котором была проходная и сидел усатый старик, чтобы никого не пускать, а вот со стороны переулка никакого забора не было. Там просто ничего не было: переулок и все!
Ну, умора! хохотал я. Кишки можно надорвать!
Умора, братцы, умора! заливался Валерка-Арифметик.
Вон что делают! смеялся Генка Вдовин.
Старикана держат! как маленький, хохотал Илюшка.
Потом мы перестали смеяться и пошли себе спокойненько в переулок, а потом в ограду. Мы подошли к двухцветному «москвичу» и стали рассматривать его. А чего нам бояться! Пусть хромой выйдет из дома, пусть увидит, что мы стоим у «москвича»у такого «москвича» каждый мальчишка остановился бы. Во-первых, двухцветный, во-вторых, с ручным управлением.
Валерка-Арифметик, конечно, стоял впереди всех. Он был большой специалист по машинам, и потому Илюшка Матафонов поручил ему разобраться, что к чему. Дескать, пусть Валерка посмотрит, нет ли на «москвиче» каких новых деталей. Поэтому Валерка начал внимательно осматривать машину. Сперва он ее осмотрел сверху, потом зачем-то провел пальцем по кузову, а затем встал на коленки.
Мы тоже осматривали «москвич». Он был не очень новый, но хороший, блестящий. Тут тебе и никель, тут тебе и пластмасса, тут тебе и какой-то бархатный материал на сиденьях. Здорово! Красиво! Вообще, когда я смотрю на машину, то у меня просто дух захватывает. Мне так и хочется сесть за руль, поставить ноги на резиновые педальки, нажать на акселератор, чтобы мотор заревел. Мне хочется гладить рукой блестящий руль, сидеть на мягком сиденье и чувствовать, как замирает сердце, когда машина трогается с места или делает крутой поворот.
Эх, почему машины бывают только у взрослых! Чего может понимать взрослый в езде на машине, если он такой серьезный, вечно занятый и усталый человек. Машины надо давать таким пацанам, как я. Мы, пацаны, в миллион раз лучше взрослых понимаем, что значит ездить на машине, какое это удовольствие и счастье. Нет, это неправильно, что машины есть только у взрослых! Я просто замечтался, когда смотрел на «москвича», и не сразу услышал испуганный крик, а когда услышал, то сразу повернулся и увидел такое, что мурашки пошли по спине.
Ле-ле! почему-то крикнул я.
Увидел я страшное: Валерку-Арифметика, который все еще лежал под машиной, держал за ногу хромой.
Жулик! кричал хромой. Вор! Негодяй!
О! кричал Валерка-Арифметик. Ой-ой!
Хромой вытащил Валерку-Арифметика из-под машины, поставил его на ноги, держа одной рукой, чтобы не убежал.
Хромой был потный, как лошадь. Не пот, а просто вода текла с его толстых щек, лба, ушей.
Ага, попался! Попался, жулик!
Вот честное слово, мы не сговаривались, даже не посмотрели друг на друга, но вдруг пошли к Валерке-Арифметику и хромому. Мы подошли к ним вплотную.
Не держи его за шиворот! грозно сказал Генка Вдовин. Ты сам жулик!
Отпустите его! тихо сказал Илюшка. Он не жулик!
Мы вас не боимся! сказал я. Не думайте, что если вы взрослый
И тут хромой закричал. Я никогда не думал, что у взрослого человека может быть такой пронзительный и тонкий голос, словно у поросенка, которому поддали ногой, чтобы не мешался.
В конторе! кричал хромой. Эй, в конторе! Давай сюда, эй, в конторе!
Первым, конечно, примчался усатый старикан из проходной с ружьем в руках. Потом прибежали три женщины в шерстяных кофточках, человек с карандашом за ухом и еще много каких-то людей.
Жуликов поймал! все кричал хромой. Вот этот лежал под машиной и отвинчивал А эти на карауле стояли
Тут начался такой крик, хоть уши затыкай. Женщины в шерстяных кофточках, конечно, визжали, усатый старикан размахивал своим ружьем, а человек с карандашом в руках все охал да ахал. Сначала в крике ничего нельзя было понять, но потом усатый старикан с ружьем перекричал всех:
Они, холера их возьми, проникли на территорию! Они, холера их возьми, через проходную не проходили!
Жулики! кричал хромой.
Боже! кричала женщина в кофточке. Порядочного ребенка нельзя выпустить на улицу. Того и гляди, с хулиганами и ворами свяжется.
Товарищ председатель! шипел человек с карандашом за ухом. Их надо в милицию, товарищ председатель!
У меня, конечно, стало холодно в животе, и я, наверное, был такой же бледный, как Валерка-Арифметик или Генка Вдовин. Что касается Илюшки Матафонова, то он, наоборот, был красный.
В милицию их! орали вокруг нас. В милиции разберутся, кто они такие Как проникли на территорию артели! Чего отвинчивали от машины!
Не бойся, робя! шепнул нам Илюшка Матафонов. У меня в милиции капитан знакомый.
В милицию их! кричали вокруг.
«Пропал! подумал я. Господи, в хвост его и в гриву! Это же привод в милицию!»
Странные дела в милиции
Старикан с ружьем шагал позади нас, а лысый председатель ехал на своем «москвиче». Было это на самой центральной улице города, и мне трудно рассказывать про то, что происходило со мной. Я был ни живой ни мертвый. Я не мог смотреть на людей. Уши у меня были горячие от стыда. Потом я поднял глаза от земли и увидел перед собой высокое крыльцо, а на крыльцездоровенные хромовые сапоги. Сапоги были надеты на милиционера и почему-то очень испугали меня. Я даже мелко-мелко задрожал.
Не бойся, робя, у меня там капитан знакомый! опять шепнул Илюшка.
Нас ввели в большущую комнату, где стояли железные, как в столовой самообслуживания, стулья и дохлый фикус в кадке. Потом я увидел человека. Склонив голову на плечо, он сидел на стуле, и от него за километр пахло водкой. Один глаз у него был подбит, второй вообще не глядел, рот съехал набок и был весь в засохшей крови. Лицо у человека было пухлое, как подушка.
«Пропал! подумал я о себе. Тут жулик на жулике!
Сидитя, ждитя! прикрикнул на нас усатый сторож, а хромой заковылял по коридору. «Пропали!»опять подумал я, и во мне как-то все остановилось. Я не понимал, что происходит со мной, ничего не видел и не слышал. Я только помню, что я все старался не смотреть на избитого человека, да подтягивал живот, чтобы не было очень холодно.
Вдруг по коридору затопали тяжелые сапогии на пороге большой комнаты появился высокий молодой лейтенант. Он был весь какой-то новенький, блестящий, но глаза у него былиой-ой-ой! Как только он поглядел на нас, так я еще раз подумал: «Ну, пропали!»