В чем дело? К нам возвращается хмурый Чеховской. Мы просто потанцуем, брат!
У Камиля звонит телефон. Не отпуская меня, он свободной рукой достает его из кармана, и я прекрасно вижу высветившееся фото красивой брюнетки. Невольно улыбаюсь, чувствуя, как разжимаются его тиски-объятия, и вопрос сам срывается с губ:
Невеста?
Глава 11. Римма
Камиль
Не получается из медсестрички серой забитой мыши. Отвечает мне тем же дерьмом, что я лью на нее. Это не может не восхищать. В обиду себя не даст. А когда свежая рана ноет, она в настоящую стервятницу превращается.
Гребаный телефон не перестает звонить, вибрацией врастая в мою ладонь, а медсестричка выскальзывает из моих объятий. Туманной дымкой растворяется в танцующей толпе, оставив меня наедине со своими демонами.
Чего тебе? рычу в телефон.
Не груби, льется в ухо сладкий до тошноты голосок Ермаковой. Мне доложили, что ты в нашем клубе. Может, заодно поднимешься ко мне и заберешь свои вещи?
Мне нечего забирать. Или думаешь, покоя не дают подаренные тобой безделушки?
А часы, что тебе отчим на шестнадцатилетие подарил?
Так вот где они! Следовало догадаться, что они у этой ведьмы остались, ведь как раз после нашего расставания я их и потерял.
Я ладонью опираюсь о перила и замечаю танцующую внизу медсестричку. Девочка двигается изящно, скованность сменилась смелостью. У брата уже слюни по колено, так и липнет к ней.
Я занят. Завтра пришлю Азиза, ему отдашь.
Ой, да брось! Я знаю, что в клубе ты с Романом и Паолой.
Вот как? Значит, тебе доложили, что с нами девушка, и ты решила, это Паола. Это же потрясающе! Такой шанс отомстить тебе мне может больше не представиться.
С чего ты взяла, что мы с Паолой? Она дома. Можешь у Адель спросить. Мы в клубе с моей девушкой, отвечаю я, наслаждаясь тоном, которым преподношу эту новость.
Не гони, Камиль, хохочет Ермакова. Кто тебя, мужлана, вынесет?
Если у тебя личная жизнь после нашего расставания не складывается, это не значит, что у меня тоже все тухло. Смирись уже, что я не вернусь. Сбрасываю звонок, чтобы больше не слышать ее голоса, и выпиваю еще.
Каким же набитым дураком я был, когда делал ей предложение. Думал, вот оносчастье. Подарил этой суке свою долю в клубе. Хорошо, что квартиру не успел на нее переписать. Хотя из-за воспоминаний хочется ее спалить ко всем чертям: каждый метр, каждый кусок обоев, как те ее картины, что полыхали во дворе, а я за них двое суток в обезьяннике провел. Спасибо брату, что не стал сразу вытаскивать меня оттуда. Кто знает, что я натворил бы. А так отделался воспалением легких, на которое мне вовремя намекнула та самая медсестричка.
Охренеть, уже полгода прошло! Но не было и дня, чтобы я не вспоминал Ермакову. Эта мразь глубоко засела.
Вернувшийся брат усаживается на свое место и сразу наливает нам виски, а официантка подает медсестричке второй коктейль. Та улыбается, но в глазах все еще боль. Смотрю на нее и думаю: она, совершенно посторонний мне человек, обеспокоилась о моем здоровье, в то время как моя невеста пожелала мне мучительно сдохнуть.
Она уже знает, что мы здесь, да? спрашивает брат, выдергивая меня из скверных мыслей.
Конечно знает! Ермакова подходит к нашему столику, как всегда, надушенная приторными духами, и первым делом стреляет взглядом в медсестричку. Это же и мой клуб.
Та не теряется, ответив не менее оценивающим взглядом, скользнувшим по короткому блестящему платью.
Позволите составить вам компанию?
Брат с ухмылкой поглядывает на меня. Готов руки потереть в предвкушении скандала.
Часы принесла? спрашиваю я.
Вот они. Кладет их на стол и снова смотрит на медсестричку. Мы не представлены. Я Римма. Только сегодня о тебе узнала.
А я о тебе даже не слышала, отвечает медсестричка, соломинкой помешивая коктейль.
Брат хрюкает от смеха и отворачивается, а Ермакова бледнеет на глазах. Давно ее так не уделывали. А меня разбирает желание подлить масла в огонь. Пересаживаюсь поближе к медсестричке и, закинув руку за нее спину, указываю Ермаковой на свой диван.
Присаживайся. С нами отметишь.
Она еле-еле натягивает на свое размалеванное лицо улыбку и уточняет:
Что отмечаете?
Сегодня ровно месяц, как мы с Настей встречаемся.
Медсестричка медленно поворачивает голову, смотрит мне в глаза и выговаривает:
А кажется, я знаю тебя целую вечность.
Зря говорит, что плохая актриса. Вон как быстро в роль вошла, даже брат оливкой подавился.
Надо жекакой срок, морщится Ермакова, поверив нам. Ты, Настенька, сильно губу не раскатывай. Камиль у нас мнительный, во всем ищет подвох. Придет деньи он припомнит тебе каждую копейку, что на тебя потратил.
Медсестричка переводит взгляд на нее и спокойно отвечает:
Я ему жизнь вверила. Пока не пожалела.
Черт, детка, если так будешь продолжать, я и сам начну тебя бояться.
Ты не забывай, глупенькая, люди с неограниченными финансами считают, что все продается и покупается. Мы для нихмусор, язвит Ермакова.
Если тебе так спокойнее, парирует медсестричка, можешь считать себя мусором. Она берет меня за руку и скрещивает наши пальцы. А мне достаточно быть любимой.
Больше не в силах терпеть унижения, Ермакова делает шаг от столика и, пожелав нам приятного вечера, уходит.
Странно, но впервые мне полегчало от ее ухода. Даже при наличии потенциальной конкурентки она не изменила самой себе. Все та же обиженная жертва, а я монстр.
Медсестричка отпускает мою руку, отсаживаясь подальше.
Ничего не хочу знать, предупреждает раньше, чем я открываю рот. Это ваше личное дело.
Ты уверена, что Камиль виноват в их разрыве? вмешивается брат. Все не так, как кажется.
Я же сказала, мне пофиг. Она отставляет бокал и встает. Мне нужно в туалет.
Вздохнув, проглатываю глоток виски и тоже поднимаюсь.
Я провожу.
Мы едва спускаемся на первый этаж, как появившаяся из ниоткуда Ермакова выплескивает на медсестричку стакан томатного сока.
Никто не смеет меня оскорблять, ты поняла? шипит ей, пригрозив пальцем.
В меня словно бес вселяется. Хватаю ее за волосы и встряхиваю:
Исчезни, пока я сам этим не занялся.
Это мой клуб, цедит она сквозь зубы.
Мне достаточно щелкнуть пальцамии твоя доля снова станет моей, а ты загремишь за решетку. Отталкиваю ее, подхватываю растерявшуюся медсестричку под руку и веду в туалет.
Она ненормальная! возмущается та, салфеткой смахивая сок с костюма. Ей лечиться надо! Не понимаю, почему вы расстались? Вы же так подходите друг другу!
Я вхожу в туалет вслед за ней, осматриваю пустые кабинки и запираю дверь. Перекрываю кран, не дав медсестричке опустить руки под воду, и разворачиваю ее к себе. Она фактически садится на каменную столешницу, распахнув глаза, в которых застывает испуг. Рукой сжимаю ее челюсть, заставляя затаить дыхание и задрожать.
Ты подыграла мне. Молодец. Ее это задело. Но завтра о тебе узнает Адель, потому что Римма будет наводить справки. Соображаешь? Мне придется представить тебя не только как нашу новую докторшу, а как свою девушку.
Если это ударит по Олегу, то я согласна даже выйти за тебя, решительно отвечает она. Все, чего я хочу, это разрушить его мечты так же, как он разрушил мои. На ее глаза наворачиваются слезы. Меня приказали убить, Камиль. Понимаешь? Убить! Мою жизнь сломали, поставили крест на всем. Даже когда все закончится, ничего не будет как прежде. Наивная, доверчивая девушка Ася умерла. Но не от руки киллера, а от руки человека, которого любила. Я открылась ему, поверила, отдала душу и сердце. Этому негодяю
Она всхлипывает, тая в моих руках, угасая, как уголек на ветру. Знала бы она, как похожи наши судьбы! Я прекрасно понимаю ее чувства, мне знакома эта выедающая боль: я с ней уже полгода живу.
Хорошо. Я отпускаю ее. Умывайся. Домой поедем. И выхожу из туалета, где уже топчутся от нетерпения засмущавшиеся девушки.
Глава 12. Сюрприз
Ася
Закрыв лицо руками, я протяжно взвываю. Как же мне не хватает Варьки! Она бы обняла, выслушала, поругала, поддержала. Бездушному Камилю не понять, что такое дружеское плечо.
Ты в порядке? слышу я женский голос.
Передо мной выстраивается троица подвыпивших девиц.
Он изнасиловал тебя? Это кровь?
Я с трудом соображаю, о чем они. Утираю слезы и спрыгиваю на пол.
Нет-нет. Это томатный сок. Пролила на себя «Кровавую Мэри». Расстроилась из-за блузки. Только сегодня купила, не очень правдоподобно улыбаюсь, но незнакомкам этого хватает.
Они расходятся, кто куда: по кабинкам и перед зеркаломприпудрить носик.
Я поглубже вздыхаю, все еще дрожа. Трудно взять себя в руки, когда тебя вертит в вихре, грозящем смертью.
Залезаю в сумочку за салфетками, а под руку попадается телефон. Девица рядом замечает этот кирпич и не скрывает улыбки, но мне плевать, что я выгляжу смешно. О другом думаю. Поднимаю лицо, смотрю на свое отражение и признаю, что добровольно превратилась в пленницу.
Я врач, он преступник.
Я спасаю жизни, он их отнимает.
Я ненавижу его, а он меня использует. Использует, потому что сама позволяю!
Разве я успокоюсь, отомстив Олегу? Поверну время вспять и соберу осколки разбитого сердца? Нет, я никогда его не забуду. Лишь смирюсь. Тогда зачем вообще весь этот спектакль? Меня засасывает в топь, откуда в какой-то момент не будет обратного пути. Из пленницы я превращусь в преступницу. Я не могу жертвовать собой ради возмездия.
Трясущейся рукой включаю телефон и размышляю, куда звонитьв полицию или маме. Она от ужаса умрет, если вот так узнает, во что я вляпалась. Нет, лучше уж в полицию. Вызволят меня из этого ада, а после и маме все расскажу.
Блин, как же неудобно нажимать на эти мелкие кнопочки!
И что потом? Камиль выхватывает телефон из моей руки, и я только сейчас замечаю, что девушки уже ушли. Ты реально думаешь, что у нас нет связей в федеральных органах? Он вертит телефон пальцами, вынуждая меня спиной вжаться в угол. Меня отпустят, и я приду за тобой снова. Мы же договаривались. Почему ты меня не слушаешь?
Ты пьян. Тебе что-то померещилось. Я полезла в сумочку за салфетками и
Заткнись! орет он и со всей дури разбивает телефон о стену.
Меня подкидывает, с губ срывается писк. Ноги подкашиваются, и я спиной стекаю по кафелю, но Камиль подхватывает меня под ребра и вдавливает в стену, накаляя воздух между нами запахом виски.
Сдать меня хотела? рычит, пальцами второй руки схватив за шею. За что? Что плохого я тебе сделал? Мне было приказано кончить тебя. Но ты здесьсытая, одетая, под защитой. Ты пообещала сотрудничать, согласилась на сделку, даже заявила, что готова выйти за меня, лишь бы «Олег» страдал. Он вдруг плотоядно улыбается, чуть сощурившись. Ты, сука, хотела заставить меня поверить тебе, а потом воткнуть нож в спину? Со мной в такие игры играть опасно, сладкая. Я по жизни победитель.
Мне следовало просветиться деталями твоего плана, прежде чем соглашаться. О том, что придется притворяться твоей девушкой, уговора не было. А теперь на меня открыла охоту твоя полоумная бывшая. И сколько еще врагов я нацепляю, как колючки, пока буду выполнять твои приказы?
Враги есть только у тех, кого боятся. Ты должна радоваться.
Сейчас описаюсь от радости.
Я не пойму тебя, хмурится он. Ты сначала соглашаешься, потом передумываешь. Снова соглашаешься, а через пять минут звонишь в полицию. Перестань вести себя как ребенок.
Я? Это ты ведешь себя по-идиотски! Не нравится Глеб? Так убей его! Тебе это не составит труда. И проблема будет решена. К чему эти танцы с бубном?
Камиль поджимает губы, сильнее сдавив мое горло. Ну, давай же, еще чуть-чутья задохнусь, и дело с концом. Но он передумывает. Ослабляет пальцы. Мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, как трезвею.
Смертьслишком легкое наказание для него, да? предполагаю я. Ты хочешь насладиться его фиаско. Хочешь, чтобы Адель прозрела и просила у вас с братом прощение. Ты еще коварнее, чем я думала. Садист.
Он молча отпускает меня, берет мою сумочку и шагает к выходу. У двери замирает, чуть повернув голову.
Больше никакого телефона. Выкинешь еще номерпосажу на цепь. Ты меня знаешь. Я не шучу.
Дав себе минуту отдышаться, я печальным взглядом окидываю осколки телефона на полу, перешагиваю и послушно топаю за своим хозяином, пока он не нацепил на меня поводок.
Чеховской уже еле держится на ногах, и Камиль едва ли ни волоком тащит его к такси. Отвозит к загородному дому и передает в руки начальника службы охраны.
Меня прилично укачивает в машине. Толком ничего не ела последние дни, стресс, коктейль: неудивительно, что тошнота подкатывает к горлу.
Что с тобой? Бледная, как смерть, замечает Камиль, вернувшись в такси после утомительного прощания с пьяным братом.
Давай спишем это на осенний авитаминоз.
Купить тебе «ВитаМишек» с облепихой?
Очень смешно.
Отвернувшись, Камиль велит водителю везти нас в город. Мне становится только хуже. Уже рукой зажимаю рот, что наконец заставляет Камиля вывести меня на свежий воздух.
Я опираюсь о капот, дыша полной грудью. Голова перестает кружиться, но ног почти не чувствую. Камиль кивает на круглосуточную аптеку и командует:
Стой здесь!
Как будто я в состоянии куда-то бежать! Стою. Конечно, покорно стою и жду, пока он вернется с маленьким пакетиком.
Ты серьезно? усмехаюсь я. Мне не помогут витамины. Причина моего недомогания в тебе! Тыкаю пальцем в его грудь, а он достает из пакетика три тест-полоски, веером раскрыв их передо мной.
Вряд ли во мне, отвечает, сверля меня своими бездонными глазами-воронками. Этот сюрприз тебе мог достаться только от «Олега».
Глава 13. Незаживающие раны
Камиль
Медсестричка старается не подавать вида, но я вижу, как она нервничает. Губы поджимаются, пальцы подрагивают, моргает часто, пока мы едем домой. А потом, не разуваясь, бежит в ванную.
Заваливаюсь в кресло и включаю телек, чтобы отвлечься. Не получается. Слишком болезненна для меня тема беременности. И что я буду делать с ней, если тест нарисует нам две полоски? Тащить на себе ее спиногрыза? Вот что бывает, когда проявляешь инициативу на работе. А грохнул бы ееи сейчас не пришлось бы дергаться.
Жизнерадостная реклама детских подгузников тянет мою руку к пульту. Вырубаю телек и сижу в полной темноте, невольно вспомнив, с каким мальчишеским трепетом держал в руках снимок УЗИ, а Ермакова объясняла мне, где тельце и головка малыша.
Все рассыпалось, превратилось в пепел. Я поклялся самому себе, что отныне никогда не позволю себе такую вольность, как любовь. Онасамое беспощадное чувство в мире. Испивает тебя до дна, иссушает, замораживает. Ты падаешь в бездну, погружаешься во тьму. Только потому, что однажды полюбил.
С силой потираю лицо и ударяю себя по щекам. Нельзя раскисать!
Поднимаю себя с кресла и тащусь к ванной. Стучусь в дверь с прямым вопросом:
Ты там уснула?
На это требуется немного времени, отвечает медсестричка.
Надеюсь, у тебя есть знакомый гинеколог, который быстро уладит этот вопрос. Аборт вроде бы безвреден на ранних сроках.
Секундная тишинаи дверь распахивается. Медсестричка смотрит на меня с той же решительностью, с какой смотрела, когда отказывалась пить яд.
Аборт на любом сроке вреден.
Только не говори, что хочешь растить отпрыска Глеба.
Отпрыска? кривит она губы. Ты Артура так же называешь?
Смело! Точно в цель попадает. Конечно, я люблю этого пацана. Хоть он и похож на Глеба внешне, а по характерумелкий дядька Роман. Наверное, потому что брат его воспитывает.
Это ребенок, Камиль. Чей бы он ни был, он невинный ребенок. И потом: мое интересное положение пока под большим вопросом. К твоему сведению, мне не пятнадцать. Я знаю о контрацептивах и отлично ими пользуюсь!
В том-то и дело, что это ребенок. А не кукла. Как ты собираешься растить его при дыхании Адель в затылок?
А это тебя не касается. Впрочем, не касалось бы, даже если бы он был твоим! Она снова скрывается за дверью и щелкает замком.
Вот мерзавка! Ни хрена не боится в своих выражениях.
Я иду на кухню, открываю воду и засовываю голову под кран. Мне срочно надо охладиться, пока я не натворил того, о чем пожалею. Иначе сегодняшняя ночь может очень плохо кончиться для медсестрички, для меня и для Ермаковой.