Мои фраки будут тебе широки, никитинскиекоротки А вот что! Мы порядочный фрак у Жана возьмем. Сейчас я за ним пошлю. Ты при случае скажиталанты талантами, а не мешало бы взять танцевального учителя. Вроде еще не толст, а медведь медведем. Со своей грацией он в свете наделает переполоху
Келлер вышел, вернулся, опять вышел, опять вернулся. Очевидно, он был хорошим распорядителемчасу не прошло, как Санька, плотно позавтракавши, сидел, окутанный пудромантелем, отдавшись опытным рукам волосочеса, а на спинке стула висел Жанов фрак, поверх негошелковые чулки. Тут же была и щегольская французская шпага.
Ты, сударь, встретишься сегодня днем со своим покровителем, сказал Келлер. Он знает только по-французски, но очень умен. Он уже и теперь желает тебя поддержать, но встреча много значит.
Сам Келлер был одет, как те кавалеры, что смотрят спектакли из кресел партера. Чесать себе волосы он не велел, а натянул парик, изготовленный на модный лад.
Когда Санька встал и надел фрак, Келлер сам оглядел его со всех сторон, одернул, поправил полы.
Поедем, благословясь. Коли Господь мои молитвы услышитзавтра тебе новый фрак закажем, со штанами, с жилетом, рубашек купим, исподнего. Шапку возьми, но не надевай, чтобы тупей с буклями не примять.
Замерзну, пригрозил Санька.
Не замерзнешь.
И точноне извозчик ждал у крыльца, а экипаж, прекрасная запряжка в шестерку вороных. Только герба на дверцах не было. Внутри, как оно и полагается в мороз, были и меховые полсти для ног, и переносная печурка.
Очень скоро этот замечательный экипаж вылетел на Невский. Санька глядел в окошечко и чувствовал себя довольно нелепо: вот и он не хуже тех вертопрахов, что безобразничают в партере, перекликаясь и хохоча во всю глотку во время представления, вот и он катит в завидном экипаже, но чем ближе загадочный покровитель, тем страшнее: неизвестно, как придется расплачиваться.
По ту сторону Невского Санька бывал редкоразве что когда возили на спектакли в Эрмитажный театр, да сам бегал смотреть комедии в Деревянном театре. Собственно, Царицыным лугом, где стоял Деревянный театр, столица с той стороны для Саньки ограничивалась, в Летнем саду на гуляньях он иногда появлялся, но что творилось за Фонтанкойпонятия не имел. Потому и не знал, у чьего дома остановился экипаж.
Когда лакей помогал раздеться, Саньке было неловко за старую шубу. Но неловкость кончилась, когда две хорошенькие девушки, в модных рединготах на английский лад, с длинным рукавом, весьма пригодным для русской зимы, и с большими косынками, уложенными на груди множеством пышных складок, пробежали мимо в анфиладуи вдруг разом остановились, оглянулись, перешепнулись и пошли медленно, чинно, словно бы ожидая, что стройный кавалер последует за ними. Их юбки, укороченные настолько, что видна вся щиколотка, колыхались очень мило, однако балетного фигуранта не удивить зрелищем ножек в ажурных чулочках.
Первая победа, сударь, сказал Келлер. Идем. Не будем заставлять почтенного господина дожидаться нас.
В анфиладе из трех частей собралось небольшое и веселое общество, звучала клавикордная музыка, дамы соперничали пестротой нарядов и звонкостью голосов. Келлер быстро провел Саньку в кабинет. Там сидел в штофных креслах господин в черном фраке, виду мрачнейшего, и играл с черной левреткой, кидая ей черную палочку.
Келлер поздоровался по-французски, поклонившись очень угодливо. Санька понял, что это и есть покровитель, поклонился еще ниже.
Весьма достойный молодой человек, оглядев его, сказал господин в черном. Я рад, что в вашей компании появился артист. Именно его недоставало. Это отменная выдумка господина Ша.
В словах крылось какое-то загадочное ехидство. Затем он достал черный платок и весьма деликатно промокнул ноздри.
Господин Румянцев счастлив будет служить вам, господин Мосс, отвечал Келлер. От него предвидится немалая польза.
Да, мне известно, сколько пользы в молодых людях, особливо для дам. Не мне судитьвам, господин Келлер, полагаю, виднее.
Санька приглядывался. Этот пожилой господин относился к южанам, из тех, кому впору бриться трижды на дню, чтобы щеки не выглядели синими. Пудрой он пренебрегал, словно дорожил смуг лым цветом лица. Курчавые волосы покровителя выглядели чернее воронова крыла и походили на арапские. Их не нужно всчесывать, чтобы стояли дыбом, тупей у покровителя был природный. И его форма также соответствовала требованиям модыпушилась и завивалась на макушке и на затылке.
Удалось ли, ваша милость? спросил Келлер.
Да. Я же обещал. Подойдите, господин Румянцев, я хочу сделать вам подарок, сказал господин в черном. Примите сей перстень. Он принесет вам удачу. Ежели кто спроситскажите, что выигран в карты в тесном дружеском кругу. Я позабочусь о вас. Вы довольны, господин Келлер?
Если я правильно понял вашу милость
Да, вы все поняли правильно. Я также вами доволен. Это будет отменный сюжет. Ступайте, господа, счастлив знакомством. И предамся скорби. Такова моя унылая должность.
И он опять бросил левретке палочку, снова коснулся черным платком ноздрейвидать, петербургская погода не шла ему на пользу.
Келлер подтолкнул Саньку, чтобы добиться от него поклона, и едва ли не пинком выкинул из кабинета.
Румянцев молча смотрел на перстень. Уж больно велик был прозрачный камень, окруженный небольшими, с гречишное зернышко, рубинами.
Это солитер? спросил он. Не может быть
Ваш покровитель стекляшек не дарит, был ответ.
Глава седьмая
Вечером Федьке пришлось врать напропалую, объясняя, отчего ее не было утром на занятиях.
Вебер пригрозил, что в следующий раз оштрафует, и она побежала в уборнуюпереодеваться. Ей с товарками предстояло изображать бесплотные тени в опере «Орфей и Эвридика».
Где ты пропадала? тихонько спросила подружка Малаша, такая же фигурантка.
Деньги зарабатывала.
Любовника завела?
Да нет потом расскажу
Но на самом деле Федька даже не представляла, как станет рассказывать Малаше о своем финансовом приключении. Оно было не то чтобы страннымиз всех женских способов добывать деньги этот не худший, и множество девок крутится вокруг Академии на Васильевском острове, которая нуждается в их услугах, но каким-то подозрительным.
Господин Шапошников утром привел Федьку в большую, жарко натопленную, светлую комнату, которая впридачу была уставлена белыми ширмами. Посреди имелось возвышение, крытое полосатой турецкой тканью, на немнечто вроде топчана.
Шапошников был в штанах и рубахе с закатанными рукавами, в длинном пестром переднике, о который, сдается, и кисти вытирал. Завязки передника туго охватывали крепкий стан. И парика живописец не наделоказалось, что его голова коротко острижена, а цвет волосрусый, даже, кажется, рыжеватый. Это Федьку не удивилопусть молодые вертопрахи по два часа сидят в кресле под руками волосочеса, взбивающего их космы до необъятной величины, а Шапошников уже не в тех годах, да и смысл его жизни явно не в том, чтобы блистать на гуляньях буклями и тупеем.
Раздевайтесь, ложитесь вот в этой позе, живописец показал Федьке рисунок. Опирайтесь на локоть, немного прогнувшись, а левую руку протяните Ну, располагайтесь, сударыня.
Фигурантка скинула шлафрок и приняла заданную позу. Чувства неловкости не испытывала. Накануне, когда хозяин дома пожелал разглядеть ее тело, она была малость не в своем уме: желание раздобыть денег и помочь Саньке затмило рассудок. Сейчас же повода смущаться больше не былоШапошников уже видел ее голой.
К тому же он не приближался и даже позу ее поправлял словесно. Федька привыкла к тому, что танцмейстеры хватают за руку или за ногу, чтобы привести их в должное положение невзирая на боль у танцовщика, считала это естественным и даже удивляласьнадо же, какая деликатность.
Листок с наброском лежал на топчане, и по нему она выверяла позу, но сперва не получилось, как она ни вытягивала подъем и ни сгибала колено.
В чем дело, отчего вы, сударыня, возитесь и елозите? спросил живописец.
Ежели ступня будет сюр-ле-ку-де-пье, то колено окажется слишком впереди. А если правильно уложить колено, то ступня не на месте, ответила она.
Шапошников балетное словечко зналпереспрашивать не стал.
Покажите и так, и этак, велел он. Замрите Ну, ясно!
И рассмеялся.
Лежите, лежите, приговаривал он, согнувшись над столом, где лежали все живописные причиндалы. Не двигайтесь.
Он делал другой набросок, поглядывая на Федьку и усмехаясь. Работал он быстро, через несколько минут дал ей новый листок со словами:
Вот ваша поза. Ту я рисовал по воображению, вот одна нога и вышла короче другой.
Тут и Федька засмеялась.
Когда я на вас не смотрю, сударыня, вы можете расслабиться. Но, как только погляжу, принимайте позу, велел Шапошников.
Бянкина кивнула, и некоторое время они молчали.
Сейчас вам полагается отдых, сказал живописец. Пройдитесь, расправьте затекшие члены.
Чувствуя себя непринужденно, словно Ева в раю, Федька сошла со своего постамента и направилась к печкеразглядывать сине-белые изразцы.
Вы можете накинуть шлафрок, подсказал Шапошников.
Мне не холодно, ответила Федька, не оборачиваясь.
У вас отменная линия шеи. Стойте, я зарисую.
Федька усмехнуласьпро шею она знала, и, когда собиралась выйти к художнику, нарочно окрутила голову косой так, чтобы подчеркнуть красоту. Если бы только можно было всю жизнь поворачиваться к зрителям то боком, то спиной, и никогдалицом
Сдается, вы уже не впервые позируете.
Впервые.
И не смущаетесь?
Мне нужны деньги. Тут не до смущения.
Да, заплачу я вам неплохо. Должно быть, срочно требуется новое платье?
Нет, сударь. Я не охотница до нарядов.
А жаль. Задолжали за квартиру?
Нет, боже упаси.
Видели у ювелира прехорошенькие сережки?
Сережки меня не украсят.
Так на что же фигурантке деньги?
Не ваше дело, сударь. Я позирую, как велено, а вы будете платить, как уговорились.
Брякнув это, Федька испугаласьс человеком, который вздумал платить за сущее безделье, надо бы полюбезнее. Но он ничего не ответилвидно, понял, что не обо всем можно спрашивать.
Следующие два часа разговоров не былотолько слова о перерыве, краткие и холодные.
А затем свет покинул комнату, и работать художнику стало невозможно.
Вы свободны, сударыня, сказал он. Предлагаю и эту ночь провести в моем доме.
Но я могу утром прийти в любое время.
Мне бы хотелось, чтобы вы ночевали здесь. Тогда я буду благонадежен, что на ногах ваших не будет следов от подвязок, а на станеот шнурованья. Коли угодно, вы можете сейчас отправиться по своим делам, но постарайтесь до полуночи вернуться.
Я схожу домой, а оттуда в театр, сообщила Федька.
Также прошу вас, когда вы будете в моем доме, знать лишь палевую комнату и гостиную. В другие помещения нижайше прошу не ходить.
Федька подумала: не иначе, воровства опасается. Это было неприятнода приходилось смириться.
Если у вас есть в услужении женщина, пришлите ко мне ее, я одна не управлюсь со шнурованьем, сказала она.
Я сам вам помогу. Поверьте, немало женщин доводилось мне сперва раздевать, потом одевать.
Так он еще и хвастун, подумала Федька, хвастун почище фигуранта Сеньки-красавчика, который, прежде чем осесть у купчихи, сбился со счетустолько раз его заманивали в страстные объятия.
Извольте, сударь, преспокойно ответила она.
Потом в палевой комнате, надев сорочку, чулки и юбку, накинув платье, она позвала Шапошникова, и он взялся за дело. К Федькиному удивлению, он очень ловко разбирался со шнурами, одни ослабляя, другие подтягивая, пока талия не была схвачена тесно, но без свирепости.
Благодарю вас, сказала Федька. Теперь мне нужен гребень.
Сейчас принесу.
Пока он отсутствовал, фигурантка распустила косу. Пышная прическа ей не требоваласьчтобы добежать до театра, довольно заправить косу под шубку, а на голову накинуть большой платок, в театре же есть волосочесы.
Вручив гребень, Шапошников некоторое время наблюдал, как Федька чешет косу.
У вас хорошие волосы, сказал он. Я бы охотно написал вас в виде нимфы с распущенными волосами.
За соответствующее вознаграждение, ответила она.
Пожалуй, именно слова о волосах и нимфе заставили ее насторожиться. Что-то в них было неправильное, вносящее разлад в уговор между живописцем и натурщицей. А чтоона объяснить не могла.
Эти слова смущали ее, пока она не оказалась в театре и не попала под обстрелвсем непременно нужно было, чтобы она по секрету рассказала, где прячется Румянцев.
Вот как бог свят, не знаю! отвечала Федька. А что, светики, не сказывали, когда Глафиру отпевают? И не слышно, кому ее роли достанутся?
Пока еще нет, сказала Наталья. Думаешь, тебе хоть один выход перепадет?
Нет, не перепадет. Рожей не вышла, преспокойно заявила Федька. Было не до ссоруже звали на сцену.
Бесплотные тени должны были мелькать у самого задника, изображавшего замогильный пейзаж с непременной водойна сей раз с адской речкой, то ли Стиксом, то ли Коцитом, то ли Ахероном. Остановившись в скорбной позес наклоненным станом и опущенной головой, с отставленной назад ногой и рукой, словно указующей на свежую могилу, Федька оглядывала ту часть сцены, где томились тени, в ожидании всяких забав и проказ. Береговая стража именно в таких унылых эпизодах развлекалась, как умела, и однажды из-за Васьки-Беса на всех чуть штраф не наложили: он принялся скрести задник там, где рукой кого-то из помощников декоратора изображены были развалины замка.
Ты чего? шепотом спросили его.
Клад ищу.
Это услышали Сенька-красавчик и Петрушка. Хотя фигуранты и привычны сдерживать чувства, но хохот все же прозвучал и оказался заразнее всякой чумы.
На сей раз Васька не шкодил, и более тогопоглядывал туда, где стояли фигурантки, одинаково склонившись и потупив взоры. Первой это заметила Малаша, тихохонько шепнулатогда и Федька стала с любопытством поглядывать на Беса, ожидая очередной затеи. Но так и не дождалась.
В антракте ее вызвали к начальствуиз-за Саньки. И там она побожилась, что понятия не имеет, куда сбежал фигурант. Оказалось, правильно она сделала, что не озаботилась его убежищем, теперь хоть совесть была чиста.
Оставалось только предупредить Малашуи сделать это в самую последнюю минуту, прямо на сцене, пока стояли в фигуре. Когда танцуют дансеры или поют, стоя у рампы, певцы, береговая стража всегда перешептывается, почти не раздвигая губ, иначе совсем тоскливо.
Коли тебя Санька станет искатьпередай, что я все улажу, сказала Федька. И никому ни слова, слышишь?
А как уладишь-то? удивилась Малаша, распахнув огромные светлые глазищи.
Потом расскажу, пообещала Федька вовсе не собираясь ничего рассказывать. Скажи, еще дня через два пусть приходит, и тогда будут изрядные новости.
Она не была уверена, что сумеет за это время выпросить у Шапошникова довольно денег, но очень хотела, чтобы так получилось.
В уборной, после спектакля, Федька уже ничего важного не говорила. Там было о чем потолковатьперемывали косточки молодым хористкам, которые со сцены делали знаки господам в партере.
Зная, что блистать тонкой талией сегодня уже не придется, Федька зашнуровалась кое-как и выскочила из уборной первая. Ей вовсе не хотелось, чтобы береговая стража пронюхала, что она не ночует дома. Поэтому из театра она решила сбежать не через черный ход, а более сложным способомчерез ворота, которые служили для вноса и выноса декораций. Они, к счастью, были открыты, близилась премьера «Ямщиков на подставе». И служители ночью, чтобы не мешать репетициям, готовили все необходимоевносили и устанавливали деревянные сооружения, задники, мебель.
Для пущей надежности Федька решила не искать извозчика на Карусельной площади, а, не оказывая себя в свете фонарей, спуститься к Екатерининской канаве, перебежать ее по прочному льду, а там закоулками выйти на Садовую. И ничего, что придется брести по колено в снегу, для такой беды есть подшитые кожей валенки. Это Дуня Петрова, добившись звания и жалованья дансерки, может ходить зимой в туфлях и разъезжать в экипажах, а фигурантка Бянкина и в валенках побегаетоно и для ног полезнее!