Нас с Джейми не хотел никто.
И вот теперь меня снова отправляют туда, только в одёжке почище. И с гипсом.
Ладно, ты, наверно, иди, сказала я Сьюзан и повернулась к ней спиной. Тебе же надо идти разбираться.
Глава 3
Взаперти у матери я могла хотя бы по комнате двигаться. Теперь же я беспомощно лежала, прикованная к больничной койке, вдали от Джейми и Коржика.
Если придётся уехать от Сьюзан, никакого Коржика больше не будет.
Сьюзан Коржика не особо любилане так, как я. Он ей после Бекки остался. Может, она даст мне его на время, если там, где я в итоге окажусь, будет, где держать лошадь. Всё-таки это ведь я за ним ухаживаю.
Я закрыла лицо ладонями, и слёзы полились на подушку. Звук я постаралась заглушить.
Возможно, Джейми разрешат оставить кота. Всё-таки он мышей хорошо ловит. Даже мама могла бы разрешить Джейми кота.
Очень, очень жаль насчёт твоей мамы, прошептала надо мной медсестра помоложе и натянула одеяло мне на плечи.
Я ничего не ответила. Вообще-то Сьюзан старалась прививать мне манеры, но как полагается себя вести, когда люди сожалеют, что умерла твоя ненавистная мама, я понятия не имела.
Папа у тебя где, на фронте? спросила медсестра.
Я покачала головой.
Умер, прошептала я. Давно. С войной это не связано. И потом добавила: Теперь мы сироты.
Медсестру это, видимо, потрясло.
Ах ты, бедняжка!
Я перевернулась на бок, лицом к стене.
Что происходит дальше с сиротами? Где они живут?
Вообще, в приюте, протянула медсестра. Но ведь ваша тётя вас, конечно
Она нам не тётя, прервала я.
Когда днём пришла Сьюзан, я притворилась, что сплю. Ближе к вечеру она вернулась с Джейми. Она и книжку нашу с собой принесла, «Швейцарский Робинзон», единственную, какая у нас осталась. Когда на дом упал снаряд, эта книжка лежала в нашем убежище Андерсонаприятно думать, что убежище действительно хоть что-то спасло.
Сьюзан открыла на первой странице и принялась читать:
Вот уже не первые сутки мы находились во власти разбушевавшейся стихии
Нет! закричала я и зажала уши руками. Не надо!.. Не хочу!
Семья швейцарских робинзонов терпела кораблекрушение и попадала на прекрасный остров, где всё оборачивалось для них как нельзя лучше. Джейми обожал эту книжку. Я же никогда не любила. А теперь и совсем терпеть не могла.
Бушующая стихия разнесла наш с Джейми корабль. Только никакое чудесное спасение нас не ждало. Мы не попали на остров. Мы по-прежнему барахтались в неистовых волнах, повиснув над самой бездной.
Сьюзан захлопнула книгу. Я прижалась к Джейми и зарыдала.
Дни шли один за другим, но разбираться с нами никто не торопился. Я спросила насчёт приютов у молоденькой медсестры, и она сказала:
Ой, сейчас наверняка есть хорошие и прямо вижу, лицо посерело. Не то что раньше. В смысле, кормят нормально, и всё такое. Голодом не морят, по крайней мере
А с пони там можно? спрашиваю.
Насчёт этого не могу быть уверена, говорит. Ну и понятно, что нет.
Доктора каждый день тыкали и жмакали мне ногу. Гипс сменили на другой, в точности такой же. Костылей не давали, с постели вставать не разрешали.
Каждое утро приходила Сьюзан и смотрела на меня мягко и сочувственно. Во второй половине дня, как только у Джейми заканчивалась школа, она приводила его ко мне.
Когда мы поселились у Сьюзан, она достала мне костыли. Но мама, когда забрала нас обратно, костыли выкинула. Так мы с Джейми и попали в Лондоне под бомбёжку: я просто не успела доковылять до убежища после того, как дали воздушную тревогу. Мы выбрались на улицу и попали под град обломков и битого стекла.
Ночью меня разбудила медсестра.
Ты кричишь во сне, говорит. Успокойся.
Меня трясёт, пот валит градом.
Нас бомбили! говорю. Мне на ногу стена обрушилась Я застряла!
Тебе приснился страшный сон, успокаивает медсестра. Давай, соберись. Ты всю малышню мне перепугала.
И ушла. А я уставилась в потолок. Сердце колотилось. Хотелось в туалет, но для этого надо было позвать сестру, а потом писать в утку, что напоминало, как у нас на старой лондонской квартире мама заставляла меня ходить в ведро.
Где здесь туалет, я в принципе знала: туда я ходила до операции. В палате было темно, но из коридора, где был пост дежурной сестры, пробивался слабый свет.
Я села. Откинула одеяла и покрывала. Постучала по твёрдому гипсовому футляру на своей ноге; ступня почти совсем не болела. Я свесила ноги с кровати.
С костылями было бы проще, конечно, но в палате через метр стояли койки. Опираясь на перила в подножьях, я поволокла гипсовую ногу по полу вперёд. Оказалось тяжело, но снова почувствовать, что двигаешься, мне было в радость. Я дотащилась до туалета, сходила по-маленькому и вышла. Уже на полпути обратно к кровати сзади меня кто-то гаркнул:
Ты что вытворяешь?
Я дёрнулась от неожиданности, потеряла равновесие, взмахнула руками и грохнулась на ближайшую койку. Спящая в ней девочка со сломанной ногой на тяге проснулась и заверещала. Я метнулась вбок, свалилась на пол. Правая нога вывернулась в колене на сторону, и боль пронзила лодыжку. Я вскрикнула.
Тут проснулась вся палата. Вспыхнул свет, меня подхватили медсёстры и потащили в койку. Остальные принялись успокаивать мелкую девочку.
Ты же уже не маленькая, могла бы головой подумать! зашипела на меня главная медсестра. Вон какой переполох мне устроила, всех перебудила, да ещё такие риски! Считай, легко отделалась, если ничего себе там не повредила. Вот узнает твоя мама
Она мне не мама! закричала я, но главной сестре было всё равно.
Наутро доктор сказал, что никакого вреда я себе, по всей видимости, не причинила, но медсестра тем не менее рассказала обо всём Сьюзан. Сьюзан эти новости не обрадовали.
Понять не могу, что только на неё нашло, причитала сестра.
Зато я могу, ответила Сьюзан и добавила, обращаясь ко мне, уже более мягким тоном: Я знаю, детка, тяжело, но постарайся не двигаться, пока не заживёт. Если ты опять попытаешься встать с кровати, тебя к ней просто-напросто привяжут.
Я содрогнулась.
А потом я увидела, что Сьюзан держит в руках.
Тебе ещё письмо. От леди Тортон.
Внутри всё сжалось в комок. Вот оно. Сейчас с нами разберутся.
Сьюзан дождалась, пока медсестра уйдёт. Потом села ко мне на кровать, посмотрела на меня очень печальными глазами и сказала:
Боюсь, новости тяжёлые. Я всё думала, как бы преподнести их тебе помягче, но так ничего и не придумала. Она потянулась к моей руке. Я убрала её под одеяло.
Казалось, сейчас у меня остановится сердце.
Я должна остаться с Джейми.
Просто обязана.
Вашу маму кремировали, проговорила Сьюзан. Это из-за войны, у них там на заводе было слишком много жертв, а мы слишком поздно узнали о её смерти и не успели запросить тело. Прах опустили в братскую могилу. Так что провести похороны мы не сможем. То есть ни в Лондоне, ни в нашем городе, нигде. Прости, мне очень жаль, что так.
Из её слов я не поняла ничегошеньки.
Ада? окликнула меня Сьюзан. Ада, с тобой всё нормально?
Я даже не знала, с какого конца начать. «Похороны». «Братская могила». «Кремировали». Из неё что, сделали крем? Что за чёрт?
Но есть и хорошие новости, продолжила Сьюзан. Леди Тортон предложила нам домик у неё в поместье, пожить. Говорит, маленький, зато с мебелью.
У меня пропал дар речи.
А я уже и не знала, что думать, как быть, продолжала Сьюзан. Ущерб от разрушенного дома Бекки мне должно возместить государство, но говорят, это может затянуться на годы, а съёмное жилье у нас в городке сейчас буквально не найти Она остановила на мне взгляд. Ты что-то совсем притихла. Понимаю, большое потрясение, но всё-таки: о чём думаешь?
Когда становилось совсем худо, я могла уйти в свои мысли, в такое воображаемое место, где меня никто не трогал. Я уносилась на лужайку к Коржику, я пускала его галопом по зелёным полям
Ада, Сьюзан постучала меня по плечу и вернула обратно.
Я сделала глубокий вдох и выпалила:
Когда нам уезжать в сиротский приют?
Когда ЧТО?
Когда мне с Джейми, Господи, только бы вместе, пожалуйста, дайте нам вместе, когда нам уезжать в приют?
Приют?! пробормотала Сьюзан с таким поражённым видом, точно я ей пощёчину отвесила. Ада! С какого такого перепуга вам вдруг ехать в сиротский приют?
Я резко вскинула на неё глаза.
А куда нам ещё ехать-то?
Да никуда! Ничего же не изменилось. С какой вообще стати тебе пришло в голову Это МАМА ваша умерла, я-то по-прежнему с вами!
Но ты же сама сказала, с нами, мол, надо теперь разбираться!
Это с похоронами надо разбираться, а не с вами!
Откуда мне знать, что такое похороны?!
Сьюзан застыла.
А, коротко сказала она. Господи, вот оно что. Бедняжка моя. Да ты же, наверное, извелась вся Что ж ты ничего не сказала?
Сама нам говорила, что не хочешь детей. Говорила, поначалу, когда только мы приехали, и не раз. А мы к тому же больше не эвакуированные как бы. Мы теперь сироты. Леди Тортон теперь за нас не в ответе, и ты теперь не в ответе, а в сиротском приюте мне не разрешат Коржика, и
Ох, Ада, Ада. Сьюзан наклонилась ко мне и заключила в объятия. Я попыталась отпихнуть её, но она держала крепко. Сьюзан, она вообще сильней, чем кажется. Ты всё неправильно поняла, мягко сказала она. Да, вы сиротыпо крайней мере, формально, но вы, конечно же, останетесь со мной. В каком-то смысле так даже проще, раз ваша мама умерла. Теперь вряд ли что-то помешает мне оформить над вами законную опеку. Когда я говорила про разбираться, я имела в виду, с вашей мамой. С её останками.
«Останки» я тоже не знала. Могла догадаться, наверно, но побоялась.
С её телом, уточнила Сьюзан. Только с этим. Вы с Джейми остаётесь со мной.
Я хотела было ответить, но не вышло. Горло сдавило, а потом наружу сами прорвались рыдания, и всё, только Сьюзан качала меня на руках, взад-вперёд, взад-вперёд, точно маленького ребёночка, точно любимого ребёночка, точно она меня любит и всегда любила.
Глава 4
В ближайшую погожую субботу Сьюзан уговорила медсестёр отпустить меня с ней на каталке прогуляться. Уже начался октябрь, воздух стоял свежий, студёный, небо вверху было такое ярко-синее. Слегка потягивало древесным дымом, над головойни одного самолёта. Никаких бомб. Никакого вторженияпока никакого.
На мне платье и кофтаих мне Сьюзан на базаре нашла. Гипсовая нога, а вместе с ней и голая левая обёрнуты в плед. Сьюзан толкает вперёд кресло-каталку, Джейми скачет рядом вприпрыжку.
Пройдёмся по центральной улице, зайдём выпьем чаю, сказала Сьюзан. Только вначале я хочу вам кое-что показать.
Она остановилась напротив церкви. Эта была побольше, чем в нашем городке, но в остальном такая же: тёмно-бурое угловатое здание с высокой колокольней и погостом, на котором торчат частоколом каменные плиты.
Ведите себя потише, прошептала нам Сьюзан, и пальцем не показывайте. Вон, видите? Там, где люди, и могила рядом выкопана. Такая яма в земле. А рядом, видите, деревянный ящик? Называется гроб. Это похороны, точнее, их финальная часть. А начало проходит в церкви. Сейчас они захоронят усопшего.
Усопшего? не понял Джейми.
Мёртвого, пояснила Сьюзан.
Что, прямо в землю? пискнул Джейми.
Ну, да. А куда ещё, по-твоему, их складывать?
Я и раньше замечала, что на плитах на погосте написаны чьи-то имена, но мне неоткуда было знать, что это подписаны те, кто под ними лежит. И я сказала:
Надо же, никогда не думала.
Я надеялась, что вашу маму мы сможем похоронить у нас в городе, сказала Сьюзан.
Зачем? спросил Джейми.
Чтобы вам было куда прийти почтить её память. То есть подумать о ней. Что-то хорошее вспомнить.
С этим пришлось бы напрячься.
Но её кремировали, вставила я. Мне далеко не все слова были понятны, но запоминала я их без проблем.
Да, подтвердила Сьюзан. То есть её тело сожгли, и остался только пепел.
Я повернулась к ней.
Шутишь.
Н-нет, ответила Сьюзан. Видно было, что ей неловко. Но это совершенно нормально, никакого непочтения. В условиях военного времени даже очень практично.
Если у нас нет тела, сказала я, откуда мы знаем, что она точно умерла?
Вам выдадут свидетельство о смерти. Пришлют по почте. Как свидетельство о рождении, только наоборот.
А-а, протянула я. Своё свидетельство о рождении я хранила в специальной коробочке.
Я его тебе отдам, когда придёт, сказала мне Сьюзан. Ты его сбережёшь в сохранности.
Я кивнула. Это можно.
Джейми спросил:
А теперь ещё не пора пить чай?
Сьюзан сжала его ладошку.
Конечно. Пойдёмте.
В чайной я проглядела цены в меню и нахмурилась.
Раз мы больше не эвакуированные, сказала я Сьюзан, государство тебе теперь не будет платить за то, что ты нас держишь. Мы тебе не по карману.
Дом у Сьюзантот, который разбомбило, был довольно шикарный, но сама она всегда говорила, что денег у неё немного; работы у неё тоже никакой не было.
Об этом я позабочусь, ответила Сьюзан. Я же рассказывала, что уже подала документы. Оформлю на вас опекунство.
Новое слово мне нравилось. «Опекун» это звучит сильно.
Как только выйду из больницы, пойду работать, заявила я.
Ада, Ада, улыбнулась Сьюзан. Пожалуйста, перестань. Не надо тебе так напрягаться из-за денег.
А за мою операцию кто заплатил? спросила я. И за койку в больнице, и за вашу комнату в пансионате, и за всю эту новую одёжу?
Не думаю, что тебе надо во всё это вдаваться, покачала головой Сьюзан.
А я думаю, огрызнулась я.
Она вздохнула.
Одежду купила я. Деньги на наше проживание здесь собрала Добровольческая служба. Она втянула носом воздух поглубже и закончила: А твою операцию оплатили лорд и леди Тортоны.
Тортоны?!
Джейми прихлебнул чай из кружки и вставил:
А что, у них денегкуча!
Может, и куча, но это не значит, что я разрешала их на меня тратить.
Стало быть, теперь мне надо быть ей благодарной, пробурчала я. Леди Тортон, в смысле. Лорда Тортона я никогда не видала. Он работал где-то на нужды фронта.
Смею надеяться, ты и так ей благодарна, заметила Сьюзан. Всё-таки она столько для тебя сделала: и помощника тебе для Коржика нашла, и одежду Мэгги подарила, я уж не говорю о домике, в котором мы теперь будем жить.
Джейми поднял глаза на Сьюзан.
Она дала нам тебя! возвестил он.
Это была правда. В конце концов, леди Тортон и в самом деле с нами разобраласьа именно, запихнула в свой автомобиль и вытолкала у дома Сьюзан. И это было лучшее, что она могла сделать, хотя в тот момент никому так не казалось.
Не хочу быть благодарной поневоле, буркнула я.
Понимаю, улыбнулась Сьюзан. Но надо.
Благодарнойи кому? Суровой командирше с каменным лицом. Благодарной за каждый заново наложенный гипс. Благодарной за ремни, которыми меня стали привязывать к кровати после того, как я снова попыталась сама сходить в туалет. Благодарной за сестёр, которые будили меня посреди ночи, потому что я кричала во сне.
Держись, твердила Сьюзан. Тут иначе не справиться, надо просто дотерпеть до конца.
Она приносила мне книжки из библиотеки, карандаши и бумагу, доставала шерстяные нитки, купила новые вязальные спицывсё, чтобы помочь мне скоротать время. Приносила письма Мэгги из её интерната. Приносила шашки: по вечерам мы играли с Джейми.
Наберись храбрости, наставляла Сьюзан.
А это сойдёт за благодарность? спрашивала я. Внутри бурлил протест.
Отчасти, кивала Сьюзан.
Двадцать девятого ноября Джейми исполнялось семь лет. Мы со Сьюзан подарили ему маленький тортик и оловянный самолётик, «Спитфайр» такой истребитель, на котором летал брат Мэгги Джонатан.
Три дня спустя доктор в очередной раз снял с меня гипс. Но вместо того, чтобы готовить, как обычно, ногу к новому гипсованию, он сказал:
Так-с. Давай-ка попробуем приземлиться.
А потом взял меня под мышки и поднял со стола.
И поставил на ноги.
И я стояла.
Сьюзан сидела и улыбалась. А доктор сказал:
Ну же, попробуй на неё опереться.
Я ухватилась за край стола и вжала правую ногу в пол. Сустав в лодыжке слегка повернулся. Стало больно, но я этого ожидала. Надавила сильнее. Икры задрожаливсё-таки сколько уже я их не пускала в ход.
И вотя стояла. Сама, на ногах. Обеих. Я отдёрнула подол сорочки и глянула вниз: две ноги. Десять пальчиков, и все смотрят вперёд; десять ноготков, все повёрнуты ко мне. Правая стопа поменьше, в рубцах, и на коже сверху до сих пор натоптыш из-за того, что я так долго наступала не той стороной, но в остальном вполне как обычная нога, никакое не уродство.