Кроули с довольным видом подбоченился. Послышался мелодичный перезвон: к каждому «перу» рукава крепился серебряный бубенчик.
Единственный плюс четырнадцатого столетия: в этом веке я вплотную занялся модой, до того как-то было недосуг. И сказал: «да будет он»!
Демон развел руки в стороны. Звякнув, рукава развернулись сине-зелеными крыльями. По магазину прогулялся легкий сквозняк.
Я назвал его «упелянд».
Это на каком же языке? И что-то я его на тебе не помню, Азирафель осторожно обошел кругом разнаряженного друга, предусмотрительно отодвигая подальше от рукавов подсвечники, кружки, вазы и стопки книг.
В Авиньоне я носил другой, гораздо скромнее. «Упелянд»что-то на старофранцузском, хотя не уверен. Просто слово понравилось.
Выглядит причудливо, и, пожалуй, красиво. Но я не вижу в нем ничего демонического, ангел хитро улыбнулся:только не говори, будто так и задумано.
То есть как «ничего демонического»?! бубенчики на перьях обиженно звякнули. Ты глянь, сколько на него ткани пошло! А знаешь ли ты, что в каждом серебряном бубенчике упрятан золотой шарик, и оттого у них особенно тонкое звучание? Видишь, насколько откровенное искушение роскошью. Шестьсот лет назад такое далеко не каждый мог себе позволить
Кроули сжал виски пальцами, зажмурился, несколько секунд постоял неподвижно, затем медленно убрал руки и принялся катать в ладонях комок тумана, но не серый, как у Чумы, а красновато-оранжевый, словно внутри него горела крошечная свечка. Дунул на него; мерцающий шарик отлетел к дальним полками магазина не стало.
Паркет, который давно не мешало бы начистить, нечувствительно превратился в узкую извилистую улицу, мощеную щербатыми каменными плитами. Книжные шкафы продолжились двухэтажными домами с плоскими крышами и маленькими балкончиками, почти смыкавшимися над головой прохожего. Кроули ступил на истертые камни, и с первого шага сделался своим в этом древнем городе: просто богатому щеголю вздумалось прогуляться пешком, а что рукава волочатся в пылине беда: для этого существуют слуги со щетками.
* * *
Хо-хо-хо! А-хах-ха-ха! Хгы-гы! Ай да Мазетто! Ну, ловкач!
Он прямо так и сказал: «Вы меня только пуститея так вам сад возделаю, как его никто еще не возделывал!»
Нет, кум, ты не путай: не сказал, а подумал. Он же немым притворился, верно, Звонарь?
Звонарь, а дальше что?
Ну, начал он работать у монашек. И вот однажды днем улегся он под деревом и притворился, будто спит. А в это время в сад вышли две монашки. И одна другой говорит
В трактире папаши Лючано яблоку негде было упасть. Ничего удивительного: праздник святого Януария. Грех не пропустить кружку-другую доброго вина в честь славного покровителя города! К тому же день выпал скоромный, значит, Господь не покарает за миску бобов со свиным салом или тарелку жареных ребрышек, вымоченных в уксусе, и посыпанных кольцами сладкого лилового лука. А если же такое изобилие да сдобрить славным рассказом, то вот и он, рай земной.
говорит, давай, мол, испытаем то удовольствие, которое дамы на исповеди описывают как наисладчайшее? Садовник-то наш немой, и дурачок вдобавок, посему не проболтается. А Мазетто делает вид, что спит, а сам смекает
Слушатели покатывались со смеху. Тощий парень в пестрых лохмотьях, известный завсегдатаям под прозвищем Звонарь, знал, как быстрее всего заработать на кружку вина и миску каши со смальцем: язык у него работал без устали. Одна байка сменяла другую, особо забористые истории просили повторить. Например, эту, про ловкача Мазетто и похотливых монашек.
Вокруг Звонаря собралось десятка три горожанкупцы, цеховые ремесленники, нотариусы, их помощники и прочий городской люд, достаточно зажиточный, чтобы позволить себе сегодня наесться от пуза, но не слишком богатый, чтобы делать это регулярно.
Никто не заметил, как в заведение вошел еще один посетитель; лишь папаша Лючано наметанным глазом сразу выцепил его, удивился и обрадовался: знатные господа никогда не заглядывали в его трактир. Родственник королевы, не иначе, золота-то сколько на нем! И бархат, Пресвятая Дева! Все из бархата! Скорее, чистый фартук, бежать встречать
Приглядевшись, трактирщик удивился еще сильнее, а затем и порядком струхнул: диковинный наряд богача отливал болотной зеленью, а глаза светились желтым кошачьим огнем. Но робкие да нерешительные не держат процветающих трактиров, к тому же солнце еще высоко, а ведь даже младенцу известно: нечистый не является днем. И мало ли какие причуды случаются у богачей? Вот этот захотел и красуется в зеленом, а глаза вон сосед-шорник как перепьет да начнет кожи драть, так у него глаза вообще белые делаются. Словом, Лючано оставил колебания, со всем возможным почтением встретил гостя, получил от него заказ на кувшин лучшего вина и умчался исполнять. Тем временем желтоглазый уселся на ближайшую скамью, где каким-то чудом освободилось место, и стал слушать Звонаря.
вот так благодаря своей молодости и смётке ушел Мазетто из дому с одним топором, а вернулся много лет спустя многодетным богачом, да все детки у него с рождения были пристроены, закончил рассказчик и надолго приложился к кружке.
Необычного клиента заметил не только хозяин трактира. Поодаль от компании самых горячих поклонников звонарских баек сидел небогато, но чисто одетый мужчина лет тридцати, с умным и выразительным лицом. Он бросил на щеголя долгий взгляд: скорее, изумленный, чем враждебный. Тот, однако, держался с полнейшим равнодушием, и не спеша потягивал принесенное вино.
Между тем Звонарь от смешных побасенок перешел к пересказу пугающих слухов, которыми щедро делились моряки торговых судов в порту.
Говорят, в Константинополе появились беженцы из Скифии. Они в один голос твердят о Божьей каре, что обрушилась на поселения по берегам Русского моря: мол, люди там умирают в три дня, но прежде покрываются страшными язвами и пятнами, а после смерти чернеют. А караванщики боятся идти в Индию и Китай за пряностями и чаем, потому что от самой Персии все сожжено огненным дождем.
Господи, помилуй нас, грешных
Вранье все!
За грехи наши, за грехи
А еще, я слышал, в Скифии есть племя женщин таких волосатых, что им не нужна никакая одежда.
А мужчины?
Чего мужчины? Мужчины обычные.
Погоди, кум: они что же, с волосатыми женами живут? По доброй воле?
Ты рябого Джакомо знаешь? Жену его видел? А ее усы?
Под вино разговор быстро свернул в привычную колею к нестрашным сплетням и уютному перемыванию соседских косточек.
Папаша Лючано не зря расстарался перед гостем: уходя, тот заплатил втрое против того, что собирался запросить трактирщик. Позже он попробовал оставленные золотые монеты на зуб, перекрестил их и остался вполне доволен. Хотел еще присовокупить Божье благословение, но вспомнил узкие черточки зрачков, огненно-рыжие пряди, выбивавшиеся из-под шаперона, и прикусил язык. На всякий случай.
Трое незаметных типов, переглянувшись, выскользнули из трактира вслед за богачом. За ними поспешил и любопытствующий незнакомецочевидно, ему по-прежнему было интересно.
Вижу, ты обошелся без темных очков?
В них меня принимали за слепого и топили в жалости. Бр-р
А что тебе понадобилось в том трактире?
Да ничего особенного: стандартный отлов грешников по квоте. Обошел все забегаловки Неаполя. Их было да мало их было, куда меньше, чем сейчас. Но вино там подавали вполне приличное.
Напомни позже, расскажу, что мы пили при дворе Людвига Баварца. До сих пор помню тот божественный вкус!
Азирафель, описывать вкус вина, не предлагая егоэто такая разновидность пыток в Раю?
Кхм, извини, в самом деле жестоко.
Вечернее небо над Неаполем быстро темнело; под балконами и между домами сгущались сумерки. Был тот пограничный час между днем и ночью, когда вещи теряют свой цвет, а люди делаются, словно привидения: вот они естьа вот уже на узкой глухой улочке никого кроме человека в зеленом.
Только что в Ад отправились три свежих грешника: отъявленные головорезы, как на подбор. Итого за неделю набралась чертова дюжинау Хастура не должно быть никаких претензий, норма выполнена. Дело простое до отвращения: гуляй себе по трактирам, обвешавшись золотом, и лови грабителей с убийцами на живца. Но что это? Ах, досада: один из негодяев успел пропороть кинжалом бархатный бок!
Синьор, вы ранены? Здесь недалеко дом цирюльника
Скорее, ранен мой дорогой упелянд.
Простите, кто?!
Неважно. Я сам позабочусь о нем, желтые глаза в одно мгновение обежали предложившего помощь. Вы еще в трактире начали наблюдать за мной, синьор Боккаччо? Верно?
Боккаччо да Чертальдо удивление, зародившееся за трактирным столом, на свежем воздухе выросло до размеров Везувия. Откуда вы знаете мое имя, синьор? Я не раз видел вас при дворе королевы, но моя особа слишком незначительна, чтобы кто-то потрудился представить меня такому, без сомнения, знатному вельможе, как вы Силы Небесные! Как как это вам удалось?
Вечер уже почти перешел в ночь, но у синьора Боккаччо оказалось отличное зрение: он увидел, как прореха на бархатном одеянии сама собой затягивается, а кровавое пятно выцветает до полной неразличимости прямо на глазах.
Сойдемся на том, что я хорошенько помолился, Кроули провел ладонью по ткани и остался доволен результатом. Ну а меня вам кто-нибудь представил, о любознательный синьор?
Боккаччо смутился. О господине в зеленом упелянде ходили при дворе королевы Джованны самые разные слухи. Одни утверждали, будто он персидский принц, бежавший от междоусобных распрей, другие считали его великим алхимиком, овладевшим тайной Философского камня и умеющим превращать свинец в золото. Третьи подозревали в нем могущественного чернокнижника, подчинившего себе легион бесов, и завладевшего душой несчастной королевы. Даже с его именем творилась чертовщина: он представлялся то эмир-задэ Асвад-беем, то князем Змиевич-Ползеевским, то графом Аспидо де Серпенто.
Нечего и говорить, Кроули с огромным удовольствием поддерживал все разновидности сплетен и при любой возможности увеличивал список своих имен. Что же касается королевской души, то Джованна с самого начала избавила демона от любых хлопот по этому поводу. Взойдя на трон в семнадцать лет, уже через год она с помощью одной своей родственницы отправила на тот свет другую, да еще таким способом, что в Аду, узнав о нем, уважительно присвистнули. В итоге, как обычно, вынесли благодарность Кроули, хотя он тогда еще только приглядывался к юной правительнице.
Не знаю, верить ли всему тому, что болтают о вас, синьор
Серпенто. Давайте попросту. Что же касается слухов обо мне, то не верьте им. Они устарели, на будущей неделе я распущу новые.
Боккаччо рассмеялся.
Вот слухов о том, что вы веселый человек, никто не распускает!
И это печально, надо признать, Кроули поправил завернувшийся рукав и собрался идти по улице дальше. Так что же вас вынудило побежать за мной? Только не говорите об альтруизме, желании спасти ближнего и тому подобном: вы кажетесь мне умным человеком.
Признаюсь вам, как на исповеди, синьор Серпенто, взволнованно заговорил Боккаччо, я скромный правовед, вынужденный корпеть над сводом законов, тогда как душа моя и разум просят совсем иного Я сочинительствую, синьор, со вздохом признался он. И тщетно ищу покровителя, который помог бы пробиться, рекомендовал бы меня при дворе. Знаю, королева часто устраивает вечера изящной словесности и прочих искусств, но как проникнуть туда, не имея ни титула, ни связей
И вы решили искать покровителя в трактире? Странная идея.
О, нет, вас послало мне Провидение, синьор, но в трактиры я хожу совсем с иной целью!
Конечно. Выпить и закусить.
Я хожу туда слушать истории, которые рождаются в народе, потому что они чудесны, сухо ответил сочинитель. И, клянусь посохом святого Януария, не перестану делать этого, даже если двери королевской залы пожизненно останутся для меня закрыты.
Да вы синьор с характером, одобрительно усмехнулся Кроули. Не вспыхивайте так, иначе быстро сгорите. Хорошо, я помогу вам. Только один вопрос: вы не боитесь?
В свете полной луны, недавно взошедшей и теперь заливавшей голубым светом улицу, глаза демона вспыхнули двумя адскими плошками. По зелени бархата тут и там забегали быстрые огоньки наподобие болотных. Боккаччо сглотнул, попятился, но тут же остановился.
Господь и Пресвятая Дева со мною, и бессмертная душа убережется ими от любого зла. Кем бы вы ни были, я не боюсь, синьор Серпенто.
История о ловкаче Мазетто вошла в Третий день его «Декамерона». Читал?
Слушал. Джованни читал мне черновики, хотел, чтобы я сказал ему, как оно на слух.
И как?
Смешно до колик. Грустно. Захватывающе. Словом, прекрасно
Дождь отплясывал тарантеллу на раскисшей земле, каменных крестах, могильных плитах, голове и плечах Кроули, укрытых плащом. Дождю было весело, он плясал с самого вечера и, судя по тяжелым тучам, собирался так развлекаться до утра.
Кроули шмыгнул носом и натянул капюшон до самых бровей. Конечно, плащ оставался сухим, но эта окружающая сырость, темнота и холодный дождь Такая погода хороша для мокриц и слизняков, а порядочный демон предпочитает солнечный свет и сухую траву, или пылающий камин и кружку горячего вина с пряностями. Интересно, Хастур нарочно выбирает ненастные ночи для своих инспекций? Думает, так солиднее?
Слава Сатане, донеслось от ближайшего креста. От него отделилась высокая темная фигура в рваной хламиде.
Привет, герцог, откликнулся Кроули. Ну и погодка!
Погода как погода. После геенны даже приятно, Хастур хрипло закашлялся. Ф-фу, там сегодня сырые дрова подвезли, дыму на всю преисподнюю Ну, как королева?
Грешит быстрее, чем я успеваю искушать, самодовольно ухмыльнулся Кроули. Короля задушила. Казну почти выгребла, собирается корону закладывать. По моему совету, разумеется.
А остальные? Ну, придворные там, дамы
Полный набор грехов: прелюбодеяние, растление, алчность, чревоугодие, праздность и содомия. Должен сказать, при дворе Джованны собрались такие затейники, что
Ты послан в мир смертных, дабы искушать их, а не развлекаться, угрюмо перебил Хастур. Я прибыл с новым заданием для тебя. В Авиньоне избран новый папа, Климент какой-то там. Темный Совет полагает, он способен договориться с императором Людвигом. Климент не должен с ним договорится. Ни о чем. Остальное на твое усмотрение. Ты понял?
Чего ж тут не понять Кроули переступил с ноги на ногу, чувствуя, как в сапоги просачивается вода. А можно мне еще хотя бы на месяц задержаться в Неаполе? Привык, понимаешь ли, доводить дело до конца, а Джованна пока не опустилась на самое дно порока.
Хорошо. Но не дольше месяца. Хастур помолчал и добавил уже другим, неофициальным тоном:Слыхал новость о Чуме? Выдвинулась с Востока. К зиме тут будет. Эх, грешников наберем! он довольно потер руки и, не прощаясь, скрылся в темноте.
Кажется, и Гавриил примерно в это же время поручил мне направлять папу Климента Шестого. И так же запутался в его порядковом номере! Знаешь, мне уже тогда подумалось, что у нашего начальства намного больше сходства, чем различий.
И в своих подчиненных они совсем не разбираются.
В огромном камине горело целое бревно. Тепла хватало на всю залу, даже слегка запотели разноцветные стекла в высоких и узких витражных окнах.
Кроули развалился на троне, закинув руку на спинку, а ногу свесив с подлокотника. На рыжих вихрах криво сидел золотой зубчатый обруч, усыпанный крупным жемчугом. Трон был чертовский удобный: мягкий, где надо изогнутый, и дорогая обивка совсем новенькая. Демон на своем веку повидал немало властительных седалищ, и мог сравнивать.
Перед троном взад и вперед ходила королева Джованна, нервно сжав пальцы в замок. На днях ей исполнилось двадцать лет и она могла бы считаться красавицей, если бы не увлекалась так углем для подводки бровей и кармином для губ. Но Кроули ее обожал: пока он вместе с Боккаччо шлялся по тавернам, волочился за смазливыми неаполитанками и ввязывался во всевозможные приключения, эта женщина делала за него всю работу по осквернению своей души. Она даже опередила его в собственном соблазнении, при первой встрече попросту приказав ему явиться в ее опочивальню. Демону оставалось лишь регулярно наведываться во дворец и собирать очередной урожай новых грехов.
Между прочим, это мой трон, раздраженно заметила Джованна, не прекращая расхаживать.