Зверюга приближается к замызганному типу, голосующему на обочине. В руках у него картонка, на ней выведено: «КУДА-НИБУДЬ». Буквы расплываются под струями дождя.
Может, подберем? спрашивает Дин.
Куда его? В долбаную пепельницу? уточняет Грифф.
Ну, полез ты по трубе напоминает Эльф.
Зверюга минует автостопщика.
Так вот, долез я до третьего этажа, двинулся по желобу под окнами, а онхрясь! и отошел от стены. А до землипятьдесят футов. Я чудом ухватился за трубу, гляжу, а кусок желоба летит внизи бац об землю. Ну, пятьдесят футов мигом превратились в полмили. Я кое-как дотянулся до подоконника, стучу в стеклоа оно матовое, ничего не видно. Я цепляюсь за трубу, как коала, но в руках сил не осталось, а ногам упереться не во что. Снова стучу. Безрезультатно. Все, думаю, приплыли. И тут вдруг на третий стук половинка окна поднимается. Высовывается Литл Ричардналаченная прическа, тоненькие усикии видит, что за окном мальчишка болтается на честном слове и просит так жалостно: «Мистер Ричард, дайте автограф!»
Мимо проезжает автобус, вода из-под колес фонтаном заливает лобовое стекло Зверюги.
Дин ведет машину вслепую, пока вода не стекает.
Эй, не останавливайся на самом интересном месте, требует Грифф.
Ну, он втащил меня внутрь, начал отчитывать за то, что я чуть сдуру не убился, а я себе думаю: «Класс! Меня сам Литл Ричард ругает!» Потом он спросил, с кем я пришел. Я и объяснил, что с братом, только брат в пабе, сказал, как меня зовут и заявил, что тоже хочу стать звездой. Он поостыл и говорит уже по-доброму: «Знаешь, сынок, с фамилией Моффат в звезды не выбьешься». А я сказал, что мамина девичья фамилияМосс, ну, он и говорит: «Дин Моссэто другое дело» и подписал мне фотографию: «Дину Моссу, который взбирается к звездам, от Литл Ричарда». Потом кто-то из его помощников провел меня к выходу, мимо того самого вышибалы, который меня не пустил. Так мое приключение и закончилось. Рэй и его приятели мне сначала не поверили, но я им показал фотографию.
На дорожном указателе надпись: «Брайтон, 27 миль».
А фотография у тебя сохранилась? спрашивает Грифф.
Не-а. «Сказать, что ли?» Отец ее сжег.
Почему? Да как он мог?! ужасается Эльф.
«Эх, людям зажиточным такого никогда не понять».
Шрам на верхней губе Дина едва заметно подергивается.
А, долго рассказывать.
Нина Симон в клубе у Ронни Скотта, говорит Эльф.
Зверюга тарахтит по деревеньке Хэндкросс.
Мне было семнадцать. Родители в жизни не пустили бы меня одну в Сохо, но Имоджен и парень из нашей церкви вызвались отправиться со мной в логово Сатаны. Я с пятнадцати лет украдкой бегала на баржу Кингстонского фолк-клуба, когда она причаливала в Ричмонде, но Нина Симонэто высший класс. Она вплыла в «Ронни Скоттс», как Клеопатра на барке. Платье с черной орхидеей. Жемчуга размером с гальку. Она села и объявила: «ЯНина Симон», типа, возражения не принимаются. И все. Никаких тебе «Спасибо, что пришли» или там «Выступать перед вамибольшая честь». Это мы должны были благодарить ее за выступление. Это нам выпала большая честь. Вместе с ней были барабанщик, басист и саксофонист. Все. Она исполняла такой фолк-блюзовый сет: «Cotton-eyed Joe», «Gin House Blues», «Twelfth of Never», «Black Is the Colour of my True Loves Hair». Безо всяких разговоров. Без шуточек. Без сердечных приступов. Какая-то парочка в зале стала перешептываться, так Нина Симон на них посмотрела и спрашивает: «Мое пение вам не мешает?» Они прям сгорели со стыда.
Дорожный указатель извещает, что до Брайтона осталось двадцать миль.
При всем моем восхищении и уважении я никогда не хотела быть новой Ниной Симон, продолжает Эльф. Ябелая английская фолк-певица. Онагениальная негритянка с консерваторским образованием, выпускница Джульярда. Способна левой рукой играть блюз, а правойБаха. Я своими глазами видела. Больше всего мне хотелось заполучить хотя бы чуточку ее уверенности в себе. Пытаться зашикать Нину Симонвсе равно что шикать на гору. Немыслимо. И бесполезно. В конце выступления она объявила: «Я исполню одну песню на бис. Только одну». И спела «The Last Rose of Summer». Когда она выходила из клуба, мы с сестрой как раз стояли у гардеробной. Какая-то женщина протянула ей альбом для автографов и шариковую ручку, а Нина ей говорит: «Я здесь, чтобы петь, а не писать». Перед ней распахнули дверь, и Нина Симон удалилась в свой тайный лондонский дворец. Раньше я думала, что звездой становишься, если у тебя есть хиты. Но после этого концерта я поняла, что хиты появляются потому, что ты с самого начала звезда.
Колесо Зверюги попадает в колдобину.
Микроавтобус подпрыгивает, сотрясается, но продолжает катить со скоростью сорока миль в час.
Вот поэтому, наверное, я и не звезда.
Только до сегодняшнего концерта, говорит Грифф. До сегодняшнего концерта.
На спуске с холма Зверюгу обгоняет ярко-красный «триумф-спитфайр марк II». «Если Утопия-авеню огребет славы и денег, я обязательно такой куплю, думает Дин. Приеду на нем в Грейвзенд, приторможу под окнами Гарри Моффата и газану, мол, хрен, а потом газану еще разтебе».
Настоящий «триумф-спитфайр» скрывается вдали, в будущем.
Лужи на дороге отражают небо.
А у тебя какой самый памятный концерт, де Зут? спрашивает Грифф.
Поразмыслив, Джаспер говорит:
Однажды Биг Билл Брунзи сыграл мне «The Key to the Highway». Это считается?
Заливаешь! говорит Грифф. Он уже сто лет как помер.
В пятьдесят шестом мне было одиннадцать. Меня на лето отправили в Голландию. У дедушки есть приятель в Домбурге, пастор, и летние каникулы я обычно проводил у него. В то лето я собрал модель «спитфайра», из бальсы. Она классно летала. Однажды вечером я запустил самолетик, а ветер подхватил его и перенес через высокую стену именно в тот домбургский сад, куда моделям самолетов лучше не залетать. В сад капитана Верпланке. В войну он партизанил в Сопротивлении, и репутация у него была самая что ни на есть устрашающая. Местные ребята сразу сказали, что лучше позвать викария, потому что ни один мальчишка ни за что не постучится в дверь к капитану Верпланке в восемь часов вечера. Но я подумал: «Ничего страшного. Что он такого сделает? В худшем случае выставит меня, и все». Ну и пошел, постучал. Никто не открыл. Я снова постучал. Ответа так и не дождался. Тогда я обошел дом и заглянул в сад. И с острова Валхерен, в двух шагах от побережья Северного моря, я вмиг перенесся на этикетку какого-нибудь миссисипского виски. Веранда, фонарь, кресло-качалка и здоровенный негр. Он играл на гитаре, хрипло напевал по-английски и курил самокрутку. До этого я никогда в жизни не разговаривал с человеком, кожа которого не была белой. И не знал, что такое блюзовая гитара. И тем более никогда ее не слышал. В общем, он с тем же успехом мог быть марсианином и исполнять марсианскую музыку. Я буквально остолбенел. Что это? Как музыка может быть такой печальной, такой разреженной, такой медлительной, такой цепляющей и такой разной и многогранной одновременно? Гитарист меня заметил, но играть не перестал. Он доиграл до конца «The Key to the Highway», а потом спросил меня по-английски: «Ну, что скажешь, кроха?» Я спросил, можно ли научиться играть, как он. «Нет, ответил он. Потому что я навсегда запомнил его слова, ты не прожил мою жизнь, а блюзэто язык, на котором невозможно солгать». И добавил, что если мне очень хочется, то в один прекрасный день я научусь играть, как я. Тут пришел викарий, извинился за мое вторжение, и на этом разговор с загадочным незнакомцем закончился. На следующий день экономка капитана Верпланке принесла мне лонгплей «Биг Билл Брунзи и Уошборд Сэм», надписанный «Играй, как ты».
На указателе написано, что до Брайтона осталось всего десять миль.
Надеюсь, эту пластинку никто не сжег, фыркает Грифф.
Вот как придешь ко мне, я тебе ее покажу, обещает Джаспер.
А самолетик-то тебе вернули? спрашивает Эльф.
Пауза.
Не помню.
Зверюга въезжает на парковку студенческого клуба, где уже ждет Левон Фрэнкленд, опираясь на свой «форд-зефир» выпуска 1960 года. Дин ставит Зверюгу рядом и выключает мотор. Фургона Шенкса еще нет. «Ну, мы рано приехали». Все выходят. Молчать сладостно, как и вдыхать свежий воздух. Из окна несется «Tomorrow Never Knows». Луна как выщербленный бильярдный шар. На Зверюгу обращают внимание. Какой-то шутник выкрикивает: «Эй, дружище, а где Бэтмен?»
Левон с интересом осматривает новое приобретение группы:
Что ж, это точно не угонят.
Наша Зверюганадежная рабочая лошадка, говорит Грифф. И спасибо дядюшке, досталась нам по дешевке.
Левон чешет за ухом:
А как она на ходу?
Как танк, говорит Дин. Только на поворотах как гроб. И больше пятидесяти миль в час не тянет.
Мы ее купили перевозить аппаратуру, а не устанавливать мировые рекорды, говорит Грифф. Ты давно нас ждешь, Левон?
Я уже успел вытребовать наш чек у студклуба. Не верю обещаниям, мол, мы вам его по почте отправим, в понедельник.
Мимо проходит девчонка, жует резинку, пялится на Дина так, будто это онапарень, а ондевчонка. «Ага, я в группе», думает он.
Так, аппаратура сама себя в зал не занесет и на сцену не установит, говорит Левон.
А у наших роуди сегодня выходной? спрашивает Грифф.
Вот выпустишь золотой диск, поговорим о роуди, отвечает Левон.
Вот организуешь нам контракт с лейблом, поговорим о золотых дисках, ворчит Грифф.
Отыграй сотню классных концертов, обзаведись армией поклонников, и контракт появится. А до тех пор оборудование таскаем сами. Управимся за три ходки. Только пусть кто-нибудь остается охранять. Если не подпускать к аппаратуре никого старше пяти и моложе ста лет, то, может, что-нибудь и не свистнут. В чем дело, Джаспер?
Тут мы. Джаспер тычет в доску объявлений.
Дин скользит взглядом по постерам: «СИДЯЧАЯ ЗАБАСТОВКА ПРОТИВ ВОЙНЫ ВО ВЬЕТНАМЕ», «КАМПАНИЯ ЗА ЯДЕРНОЕ РАЗОРУЖЕНИЕ», «КРУЖОК ЗВОНАРЕЙ» и лишь потом замечает афишу. В квадрате, разделенном на четыре части, фотографии участников группы, сделанные Меккой. Печать очень четкая. «УТОПИЯ-АВЕНЮ» выведено ярмарочным шрифтом, а под нимпустой прямоугольник, для указания даты, места проведения и времени начала концерта, а при необходимостии цены билетов.
Все по-взрослому, ребятки, говорит Грифф.
Классно получилось, заявляет Эльф.
Похоже на «Их разыскивает полиция», говорит Дин.
Это хорошо или плохо? спрашивает Джаспер.
Это как рок-н-ролльщики-разбойники, говорит Эльф.
Грифф придирчиво рассматривает фотографию Эльф:
Не разбойница, а передовик производства. Без обид, ладно?
А я и не обижаюсь. Эльф изучает портрет Гриффа. Не разбойник, а призер конкурса на лучшего кинг-чарльз-спаниеля в парике, бронзовая медаль. Без обид, ладно?
Концерт будет проходить в длинном узком помещении, похожем на кегельбанный зал, с баром у дверей и невысокой сценой в дальнем конце. Из окон вдоль одной стены виден вечерний кампус без единого деревца. Дину кажется, что все здесь построено из кубиков лего. В интерьерах преобладает блестящий бурый цвет нечистот. Зал вмещает человек триста, а то и четыреста, но сегодня здесь собралось не больше пятидесяти. Еще десяток играют в настольный футбол у барной стойки.
Надеюсь, в давке никого не покалечат, говорит Дин.
Начало в девять, напоминает Эльф. Может, к тому времени сюда подтянутся многотысячные толпы. Твоих грейвзендских приятелей еще нет?
Как видишь.
«Дурацкий вопрос».
Ну прости, что я дышу.
К ним направляются двое студентов: парень с мушкетерской бородкой, в лиловой атласной рубахе, и брюнетка со стрижкой каре, большими, густо накрашенными глазами и в безрукавке с геометрическим узором, которая едва прикрывает бедра. «Я б не отказался», думает Дин, но брюнетка таращится на Эльф.
Мушкетер заговаривает первым:
Меня зовут Гэз, и мои дедуктивные способности подсказывают, что вы«Тупик Утопия».
«Утопия-авеню», поправляет его Дин, опуская усилок на пол.
Шутка, говорит Гэз.
«Укуренный в дым», думает Дин.
ЯЛевон, менеджер. Мы договаривались с Тигром
Тигру пришлось отлучиться по неотложному делу, но он поручил мне сопроводить вас на сцену. Она вон там Он указывает в конец зала.
Меня зовут Джуд, с характерным протяжным выговором жителей юго-западной Англии представляется брюнетка; oна не под кайфом. Эльф, я обожаю «Ясень, дуб и терн».
Спасибо, отвечает Эльф. Но сегодня мы будем исполнять песни иного рода. Покруче, чем мои сольные номера.
Покручеэто здорово. Когда Тигр упомянул, что в группе ты, я ему сразу сказала: «Эльф Холлоуэй? Приглашай их немедленно».
Ага, так и сказала, подтверждает Гэз, по-хозяйски хлопая Джуд ниже талии.
«Жаль», думает Дин.
Ну, я пойду звук проверю.
Наяривайте погромче, говорит Гэз. Здесь вам не Альберт-Холл.
Эльф смотрит на сцену:
Прости, а где где фортепьяно?
Когда Гэз морщит лоб, его брови сходятся на переносице.
Фортепьяно?
Тигр меня дважды клятвенно заверил, что для сегодняшнего выступления на сцене установят и настроят фортепьяно, поясняет Левон.
Негромко присвистнув, Гэз говорит:
Ну, Тигр много чего обещает.
Но без фортепьяно совершенно невозможно начинает Эльф.
Обычно к нам приезжают со своей аппаратурой, перебивает Гэз.
Пианино никто за собой не возит, говорит Грифф. Для него нужен мебельный фургон.
Меня не интересует, какими такими неотложными делами занимается Тигр, говорит Левон. Ему платят за организацию концерта. Тащи его сюда, хоть тушкой, хоть чучелом.
У Тигра метаморфоза, объясняет Гэз. Третий глаз открылся. Вот здесь. Он тычет себя в лоб, над переносицей. Тигр как ушел в прошлый вторник, так его больше и не видели. Во вселенском масштабе
Слушай, Гэз, говорит Левон. Мне плевать на вселенский масштаб. У нас сейчас одна заботапианино. Организуй пианино.
Чувак, ну че ты агрессию разводишь?! Я че, у тебя на побегушках? Охолони. И губу закатай. Я Тигру сделал одолжение. За организацию досуга отвечает он, а не я. И вообще, пошли вы все на фиг. Он косится на Джуд.
Она смущенно отводит глаза, и Гэз направляется к выходу.
Дин бросается следом за укурком:
Эй, мудак! Не
Не гоношись Левон хватает Дина за рукав. В студенческих клубах еще и не такое случается.
А на хрена ты вообще этот концерт организовал?! Зачем оно нам?
Студенческие клубы платят неплохие деньги даже за выступление относительно неизвестной группы. И не жульничают. Поэтому мы здесь.
Ну и как же Эльф без пианино? Как мы сет отыграем?
Вот я так и знал, что надо было брать «хаммонд», говорит Грифф.
А если ты знал, мистер Всезнайка, огрызается Дин, то какого черта молчал? Я же спрашивал: «Ну что, берем хаммонд?» а все такие, мол, не надо, Левон дважды проверял, там есть клавиши.
Гриф, набычившись, подступает к Дину:
Не, ну а ты чего возбухаешь? У тебя-то все в порядке, бас-гитара при тебе. Это Эльф надо возмущаться, а она вон молчит.
Ладно, проехали, говорит Эльф. В следующий раз возьмем «хаммонд». Левон, так что будем делать? Отменять выступление?
Тогда студенческий клуб отзовет чек, а по закону я не смогу его вытребовать. Вот если вы отыграете хотя бы час, то деньги наши. Сорок фунтов на всех пятерых.
Дин вспоминает о долгах и пустом банковском счете.
А давайте представим, что это репетиция, предлагает Джаспер. Здесь же нет ни журналистов, ни музыкальных критиков.
Да? И что мне исполнять? Эльф чешет в затылке. Была бы гитара, я б спела пару фолк-песен
Игроки в настольный футбол разражаются восторженными воплями.
Извините, что встреваю, подает голос Джуд, которая не ушла с Гэзом, но у меня гитара с собой. Могу предложить. Если хочешь.
Эльф на всякий случай уточняет:
У тебя гитара с собой?
Да, смущенно говорит Джуд. Я хотела попросить, чтобы ты ее подписала.
Рэя по-прежнему нет. Из автомата в вестибюле Дин звонит Шенксу (у Рэя нет телефона) узнать, выехали они или нет. Трубку никто не берет. «Они задержались, стоят в пробке, колесо спустило, забыли да мало ли что». В зале, за длинным рядом окон, сгущается ночь. «Все тепло на улицу уходит» Над сценой висит примитивное осветительное оборудование, но светотехник бастует, поэтому зал освещен тусклыми лампами дневного света.