Время река - Мэри Элис Монро 3 стр.

 Эта хижина отнюдь не похожа на дворец. Но это начало.  Она глубоко вздохнула, смирившись со своим решением. Склонившись к столу, она разомкнула руки.  Мия, я унаследовала эту хижину только прошлой зимой, после смерти матери. Как я говорила тебе, они были в ссоре с моей бабушкой и не общались, ни разу на моей памяти, поэтому я никогда не приезжала сюда и никогда не видела этого места.  Она минуту помолчала.  По правде сказать, мне никогда не хотелось оказаться здесь.  Она облизнула губы, стараясь не сболтнуть лишнего.

 После похорон я получила документы и ключи,  продолжала Белла, при этом ее темные глаза скользили по хижине.  И я сочла своим долгом заглянуть сюда. Зимой здесь довольно холодно. Дороги обледенели, и я не задержалась здесь надолго. Это была всего лишь формальность. Возможно, печаль застила мне глаза, не знаю, но в то время мне не показалось, что все так плохо. Я планировала прибраться этим летом, может быть, поменять электропроводку, кое-что улучшить и установить водонагреватель. Полностью подготовиться к сезону охоты и рыбалки не получилось. Потом я подумала, что могу сдать хижину в аренду.  Белла опустила глаза.  У меня нет лишних денег, и большую часть лета я проведу в Шотландии.

 Но давай заключим сделку. Вместо арендной платы я все здесь вычищу.

 Думаю, я больше выиграю от этой сделки.

 Неважно. Ты спасаешь жизни. А я умею усердно трудиться. Я справлюсь.  Мия ухмыльнулась.  Даже со старой плитой.

Белла тихонько присвистнула, признавая, что эта задача не из простых. Она наклонилась над коробкой и вытащила оттуда бутылку белого вина.

 Тебе это пригодится.

 Умница.

Затем она достала пуховое одеяло, свежие простыни, несколько свечей, большой кусок мыла, белые полотенца, рулон туалетной бумаги и, наконец, пакет из закусочной. В воздухе повеяло ароматом жаренного во фритюре картофеля и горячего кофе. Закончив, она повернулась к Мие и снова изучающе посмотрела на нее.

 Это не пари, Мия. Ты не должна мне ничего доказывать. Я не хочу, чтобы ты думала, что проиграешь, если решишь, что тебе здесь не место.

 Не решу,  ответила та и почувствовала огромную благодарность.

 Знаешь что, подруга, давай подождем недельку. Никаких обязательств. Вдруг ты разнервничаешься здесь в одиночестве или столкнешься лицом к лицу с медведем, а может, зарядят дожди.

Мия тихо рассмеялась:

 Я хочу попробовать. Время покажет.

 И знай, что осенью я сдам хижину в аренду,  предостерегающе заявила Белла, зажав в губах сигарету.  Если ты захочешь остаться дольше, придется платить.

 Только одно лето,  согласилась Мия.  Сейчас это кажется целой жизнью.

Перед уходом Белла помогла Мие застелить кровать чистыми простынями и разжечь в камине огонь, который согрел хижину и слегка смягчил ощущение заброшенности. Кроме того, Белла дала ей местную карту Эшвилла и окрестностей и буквой Х отметила место расположения хижины. Потом она начертила не отмеченную на карте дорогу, которая вела из хижины в ближайший городок Уоткинс-Милл.

У двери Белла повернулась и крепко обняла Мию:

 Я беспокоюсь о тебе, детка. Сражаться с демонамиэто прекрасно. Но иногда нужно просто наслаждаться жизнью. Побереги себя, пока живешь здесь. И помни, форель водится в красивых местах.

Глава 2

В горах ночь наступает внезапно. Сгустившись, темнота становится осязаемой.

Завернувшись в шерстяное одеяло, Мия уселась на старый, пропахший плесенью и дымом диван. Она должна была бы уснуть от изнеможения, но ее душа все еще не могла успокоиться. Она по-прежнему бродила по заброшенным полям памяти, как путник, которого ведут куда-то против его воли.

Ночь была промозглой, и старая, грязная и покрытая паутиной хижина больше подходила для медведя, чем для человека. В камине тлели дрова, Мия лениво помешивала угли, наблюдая, как языки пламени облизывают потрескивающие поленья. Она остро ощущала полное одиночество, оказавшись без телефона, телевизора, радио или какого-нибудь созданного человеческими руками развлечения, способного отвлечь ее от власти ночи. Ощущение было до того сильным, что она чувствовала себя почти больной. Голова отяжелела, тело сотрясала дрожь, несмотря на то что ее тонкие руки крепко держали накинутое на плечи одеяло.

Возможно, Белла все-таки была права, думала она. Что она здесь делает? Не поддалась ли она некой романтической идее о лесной хижине? Оказаться одной в горах, чтобы убежать от собственной жизни? Но все так и случилосьона была в одиночестве в горах. Нужно быть осторожнее с желаниями, ругала она себя. Это была уже не дурацкая фантазия. Все было вполне реально. Реальными были пыль и темнота. Реальными были крики, щелчки и шорохи за окном, на улице. Никто не придет, если она позовет на помощь. Темная сила может вырваться в любой момент, и что тогда делать?

Снаружи по-прежнему дул ветер, и ветки нависших над хижиной деревьев бились о стекла, как будто костлявые пальцы стучали в окно, пытаясь разбить его. Сознание начало рисовать невероятные картины, и она забеспокоилась, вдруг это не дерево, а медведь или человек? Она прочитала молитву о спасении. Она понимала, что может случиться в горах, в глуши, если сюда забредут мужчины с гнилыми зубами и с еще более гнилым прошлым. Тишину нарушили три жутких, унылых крика совы, а потом послышалось ворчание, похожее на кошачье.

Последний раз в горах она была в оздоровительном центре вместе с восемью другими женщинами. Там, в теплой компании, было уютно. Здесь же темнота за окном казалась слишком густой, а неизвестность слишком опасной. Кровь стучала у нее в висках, Мия вскочила, чтобы закрыть и запереть на щеколды все окна, потом она порывисто задернула тонкие занавески.

Она прошлась по скрипучему полу кухни. В углу была свалена куча сухих дров, очертаниями напоминавшая громадного зверя. Она обошла вокруг нее и начала открывать выдвижные ящики, потом ее мысли сосредоточились на мышиных следах и обнаруженной кухонной утвари, которая казалась средневековой. Она вытянула десятидюймовый нож с деревянной ручкой для мяса. Он был тяжелыйвероятно, им пользовались, когда сдирали шкуру с медведя,  но представлял собой очень серьезное оружие. Она взяла его и снова проверила замок на входной двери, а потом для верности заблокировала дверную ручку стулом.

Тот же ритуал она повторила в спальне. Когда она плотнее задергивала очень тонкие шторы, из угла выполз большой черный паук и побежал по стеклу. Мия вскрикнула и убежала в другой конец комнаты, где, замерев, остановилась с ножом в руке. Она ужасно боялась пауков. В безумии она подумала: «Где Чарльз?» Это был единственный человек, которого она теперь могла бы призвать на помощь в борьбе с пауками.

«Он ушел»,  сказала она себе. Звать больше некого. С этого момента она была совершенно одна. Она прицепила нож сбоку и постаралась унять сердцебиение. Не было никакой надежды на то, что она сможет заснуть, зная, что паук ползает у нее по голове. Мия обшарила комнату и нашла метлу. Она собрала волю в кулак, размахивая метлой. Ее сознание рисовало паука, разросшегося до огромных размеров, мохнатого тарантула, затаившегося за занавесками. Осторожно, с трясущимися руками, она выставила вперед метлу и сдвинула занавеску. Паук убежал. Чертыхаясь, она перетряхнула все постельное белье, смела паутину с окон, потом, встав на колени, вымела из-под кровати поднявшуюся в воздух пыль. Паук исчез.

На улице дул порывистый ветер, громко стуча в окно. Казалось, будто хижина насмехается над ней. Смирившись, она села на кровать и прислонилась к стене. Потом быстро разделась и надела фланелевую пижаму. Утомленная, она села на матрас, удивляясь тому, каким мягким и удобным он оказался. «Будь благословенная, горянка»,  подумала она, наслаждаясь первым истинным ощущением комфорта, которого ей так не хватало весь день.

Носки запачкались, потому что она ходила в них по полу. Она терпеть не могла носить грязные вещи, но в хижине было очень влажно и холодно, а пальцы ног как будто обледенели. Поэтому она запихнула ноги под чистые простыни и натянула лоскутное одеяло до ушей. Комковатое оно было или влажное, ей было неважно. Эта кровать ничего не помнила о ее браке. Она снова подняла голову, проверяя, что нож лежит на прикроватном столике, и выключила свет. Потом она опустила голову и обняла подушку, цепляясь за легкое утешение, которое наконец обрела.

Мия лежала с широко открытыми глазами. Завывал ветер, и она напрягалась при каждом щелчке или треске дров в камине. Она была уверена, что в другой комнате слышит тихий шорох. Что бы это ни было, она не пойдет туда, чтобы проверить.

Прошло время, и дождь утих. Мия все еще не спала, натянув одеяло до подбородка. Ее веки тяжелели каждый раз, когда она представляла себе Чарльза, а потом вдруг снова резко открывались. Как бы она ни пыталась направить свои мысли на что-то ещечто-то другое,  воспоминания возвращали ее назад, вынуждая еще раз увидеть мучительную картину. Бьющаяся о стекло ветка казалась пальцем, стучащим ей по плечувспомни, вспомни, вспомни. Уставшая и обессиленная от отчаяния, Мия погрузилась в воспоминания.

* * *

Еще вчера она стояла в речной воде вместе с Беллой, переполненная радостью и надеждой на будущее после того, как поймала свою первую форель. Мие не терпелось поделиться своей радостью в Чарльзом, мужчиной, который, как ей казалось, будет поддерживать ее в течение долгих лет выздоровления. Она решила уехать из центра пораньше. Она рано проснулась и прямо из Эшвилла поехала в Чарльстон. Было утро понедельника, и Чарльз должен был сидеть за рабочим столом в фирме, куда поступил сразу после окончания юридического факультета.

Сидя в машине, она думала о том, как скромно они жили в первое время после женитьбы. Но они были так счастливы, что не обращали на это внимания. Лишние гроши они тратили на бутылку вина или на поход в кино. Порой он удивлял ее, возвращаясь с работы с букетиком ромашек. Она сказала ему, что ромашкаее любимый цветок, зная, что они стоят дешево. И теперь, возвращаясь домой, она купила у уличного торговца букетик ромашек. Она собиралась принять душ, прихорошиться и потом удивить его во время обеда.

Удивиться же пришлось ей, когда она заметила его машину на подъезде к дому. Внезапно обострившаяся интуиция удержала ее от того, чтобы окликнуть его по имени, как она обычно делала, когда подходила к дому. И еще внутренний голос подсказал ей, что нужно успокоиться, когда она проходила по пустой гостиной и поднималась в спальню по узкой, покрытой ковром лестнице, по которой они поднимались вместе в течение десяти лет. Дверь спальни была закрыта, из-за нее доносились приглушенные стоны мужчины и женщины. Ее тело затрепетало от выброса адреналина. Время замедлило свой бег, а ее сознание отказывалось поверить в то, что было до смешного очевидным, что не могло случиться с ней с ними. Это было слишком банально, слишком избито.

Рука затряслась, когда Мия поднесла ее к обшитой филенкой двери. Одним движением она толкнула ее, и та приоткрылась, издав тихий шорох, частично позволяя увидеть две пары ног, длинных переплетенных ног и обнаженную фигуру мужчины, вцепившегося в алые трусики, надетые на округлые бедра с безупречным загаром.

Однако ее внимание привлекла женская грудь. Она была молочно-белого цвета, упругая и большая, с розовыми сосками, как на картине XVII века. Она смотрела, как ее муж, стеная, зарывается лицом в эту мякоть, явно испытывая наслаждение от женского совершенства. Мие хотелось убежать, но она не могла оторвать взгляда от груди этой женщины. Ее груди были такими округлыми, такими пышнымии они были настоящими, никаких силиконовых протезов под кожей. Больше всего ее ранило то, что Чарльз не просто обманул ее, а то, что он выбрал женщину с красивой, не обезображенной шрамами, безупречной грудью.

 Это не то, что ты думаешь,  пробормотал он, когда наконец почувствовал, что кто-то наблюдает за ними. Он испугался, увидев у двери спальни высокую фигуру с бесстрастным выражением лица. Ее руки, пальцы которых сжимали поникший букетик ромашек, опустились.

 Через три минуты все было бы именно так, как я думаю,  ответила Мия спокойным голосом, скрывавшим охватившую ее дрожь.

Чарльз прикрыл простынями женскую наготу. Когда женщина приподнялась, опершись на локоть, черные волосы каскадом рассыпались по ее плечам. Ее щеки и грудь порозовели, как рассвет в горах.

Не обращая внимания на собственную наготу, он вскочил с кровати. Ее взгляд упал на его сразу поникший член, несколько минут назад торчащий, как обнаженный меч. Чувствуя отвращение, она отвернулась.

 Мия, подожди

 Прочь от меня!  Она бросила в него цветы, потом повернулась и побежала вниз по лестнице. Ее всю колотило, она ощущала, как желчь подкатывает к горлу. Все, чего ей сейчас хотелось,  это спасти хотя бы крупицу собственного достоинства и убежать.

В спешке она налетела на клюшки для гольфа, принадлежавшие Чарльзу и, едва не рухнув на пол гаража, схватилась за крыло его BMW. Чарльз обожал свои титановые клюшки и гордился ими. Они стоили целое состояние, и он пользовался ими только тогда, когда хотел произвести на кого-нибудь впечатление. Он обычно шутил, что в случае пожара ему пришлось бы делать трудный выборспасать ее или клюшки. На какой-то момент ее охватила глупая и безрассудная ярость. Она схватила сумку для клюшек и потащила ее по полу, чтобы засунуть в багажник своей машины. Это было бессмысленно, но ей было необходимо отнять у него то, чем он дорожил, ведь он лишил ее того, что было дорого ей. К удовольствию Мии, клюшки с грохотом упали в багажник. Она отъехала именно в тот момент, когда Чарльз босиком выбежал из дома, окликая ее по имени и завязывая пояс халата. Ей было невыносимо слышать, как он зовет ее.

* * *

Мия стянула с себя одеяло, встала с постели. Она тяжело дышала, сердце бешено билось в груди. Она зашагала по комнате, прижав ладони к горящему лицу. Воспоминание об измене Чарльза так обожгло ее, что она вспотела. Она почувствовала, что ее тошнит, и голова кружится. «О, господи»,  подумала она. Она ощущала пушок на своем лице.  Неужели я упаду в обморок?»

Она пошла в ванную, сполоснула лицо ледяной водой, потом схватилась о край фарфорового унитаза и, стараясь успокоиться, сделала глубокий вдох. «Нет, нет, нет»,  думала Мия, медленно выдыхая. Она знала, что это было. Это не был сердечный приступ. Ей казалось, что у нее разбилось сердце.

Постепенно дыхание вернулось к нормальному ритму. Мия медленно поднялась и откинула вспотевшие волосы со лба. «Проснись»,  проговорила она себе, глядя на свое бледное лицо в зеркало. Чарльз не был верным мужем, который всегда и повсюду был рядом, пока она лечилась от рака. Почему она убедила себя, что он такой? Было бы ей легче, если бы она простила его, а не посмотрела правде в лицо?

Мия откинула волосы с лица, твердо решив больше не думать о нем. Ей нужно было переключить свои мысли на что-то другое. Шаркая ногами, она прошла по грязному полу к книжному шкафу и вытащила первую попавшуюся на глаза книгу: Пробуждение Кейт Шопен. Книги всегда успокаивали ее, а эта была ее старым другом. Она унесла тонкий томик с собой, на железную кровать, рассчитывая на то, что эти книжные строки утешат ее в долгие часы одиночества, пока не рассветет. За стенами хижины все еще шел дождь, но раскаты грома стихли и теперь раздавались издалека. Гроза уходила.

Мия не могла заснуть и читала до тех пор, пока веки не отяжелели, и слова на странице не начали расплываться. Было очень поздно, когда она сдалась и закрыла книгу. Она положила ее на столик рядом с ножом и маленьким ночником молочно-белого цвета. К столику была прислонена метла с деревянной ручкой. Жалкое оружие против ночных страхов! Перед тем как выключить свет, она прошлась взглядом по комнате. Стены, железная кровать, зеркало, каждая щепка смотрели на нее с враждебностью. Белла сказала, что до нее в этом доме многие годы никто не ночевал. Она не могла избавиться от ощущения, что захватила чье-то личное пространство, несмотря на то что Белла разрешила ей остаться.

Потом она снова подумала о женщине, которая прежде жила здесь, женщине, которая привезла в такую глушь изящные вещи, которая, как и Мия, выбрала одиночество, которой принадлежала эта комната. Эта женщина не давала разрешения чужаку оставаться в ее доме. Поэтому Мия обратилась к ней с теми же словами, что к Белле, и, сама не понимая почему, произнесла вслух:

 Пожалуйста, позволь мне остаться.

Легкий ветерок пробежал по занавескам, хотя окна были закрыты. Мия затаила дыхание, зажмурилась и глубже зарылась под одеяло. Окутанная ароматом кедра, захваченная вихрем воспоминаний, Мия знала, что все равно не сможет заснуть.