Так мы достанем тебе бикини!
И еще я мечтала сходить с тобой в какой-нибудь бар, улыбнулась я.
Так сходим! Не в бикини, правда.
Я принялась думать обо всем, что бы сделала, и не могла остановиться. Ох, где же был мой разум, если я отказывала себе в одном-единственном дне? Ну конечно! Один день, только и всего! У меня даже голова закружилась от пришедших на ум возможностей.
Хочу покурить травку! воскликнула я.
Травку ты курить не будешь.
Но мне хочется чего-то безумного, и все будет по-моему. Как бы я ни выглядела, я все еще твоя бабушка, предупредила я.
Ладно, согласилась Люси, тогда план такой. Сперва мы отведем тебя к парикмахеру. У тебя ужасная прическа, ба. И почему на тебе эта резинка?
Я помню, что ты говорила про скранчи, но волосы постоянно лезли в лицо. Точно у обезьяны какой-то.
Хорошо, сначала займемся волосами. Потомнижним бельем.
Погоди, я запишу. Я кинулась на кухню за блокнотом, который у меня всегда лежит возле телефона.
В-третьих, обед, сказала она и замолчала. Вообще-то, давай пообедаем сразу после парикмахерской. Мне уже есть хочется.
У меня есть цыпленок, напомнила я.
Так странно. Люси усмехнулась. Ты точь-в-точь моя бабушка, но при этом у тебя с ней ничего общего!
Тут мы обе замолчали, снова уставившись друг на друга, а потом с криком «Ааааааааа!» кинулись друг другу в объятия.
Люси? раздался вдруг голос.
Это была Фрида. Она выглядела на все восемьдесят пять в свои семьдесят пять. Сколько раз я ее просила не выходить из квартиры в домашнем халате! Но разве она меня послушает?
Привет, тетя Фрида.
Люси старалась сохранять невозмутимый вид, оглядываясь на меня с немым вопросом: что делать? А что тут сделаешь?
Я только хотела навестить твою бабушку. Ты же знаешь, у меня есть ключ. Извини, что я вот так, без предупреждения. Сегодня по телефону мне не понравился ее голос, вот я и решила зайти проведать.
Э-э, она вышла, сказала я, пытаясь придумать что-то правдоподобное.
А, вышла? Правда? Фрида взглянула на меня, а потом подошла поближе. Знаете, это очень странно, но твоя подруга, Люси, вылитая Элли в молодости.
Это моя двоюродная сестра, ответила Люси. Внучка бабушкиного брата, э-э, Мишель.
Загадочно, проговорила Фрида, снова пристально вглядываясь в мое лицо.
М-мне это часто говорят, запинаясь, сказала я.
Будто сквозь время гляжу, пробормотала Фрида.
И это мне тоже постоянно говорят, подхватила я.
Фрида помедлила.
Но я не помню, чтобы у брата Элли была внучка.
Помните-помните, уверила я ее.
Уж Фриду-то я знаю как облупленную. Однажды, еще в детстве, я убедила ее, что идет дождь, хотя солнце светило вовсю. Большим умом Фрида никогда не отличалась.
Раз так, вы, должно быть, из Чикаго? спросила она.
Да, из Чикаго, уверенно отозвалась я.
Ну да, конечно Что ж, добро пожаловать в Филадельфию. Фрида улыбнулась.
Бедняжка. Она знает меня всю жизнь, мы каждый день разговариваем. Никто из моей семьи никогда не жил в Чикаго; с чего она это взяла, неизвестно.
Так где же ваша бабушка? снова спросила она.
О, она к маме поехала, нашлась Люси.
Вот как. Ну ладно. Раз с ней все порядке, я, пожалуй, не буду вам больше докучать, девушки, сказала она, поворачиваясь.
Было что-то такое в облике Фриды, в этом ее домашнем халате, отчего я вдруг растрогалась. Она всегда была мягкой и уязвимой, и мне всю жизнь хотелось заботиться о ней, с детства и до тех пор, пока она не обзавелась собственной семьей. Фрида не отличалась красотой, не умела правильно одеваться; она никогда не была молодой, даже в юности. Не знаю, что бы сделала Фрида, признайся я, что стою перед нею. Она не настолько сильная. И никогда такой не была.
Фрида, остановила я ее, не хотите пойти пообедать с нами?
Она обернулась, посмотрела на меня и улыбнулась. Я знала: это все, что она хотела слышать.
Спасибо, но у меня сегодня слишком много дел.
Ложь.
Ну, хорошего вам дня, пожелала она.
До встречи, Фрида. Я помахала рукой, глядя, как она разворачивается и выходит за дверь.
Мое сердце упало. И тут я сломалась. Фрида. Барбара. Даже Люси заявила, что не может воспринимать меня как свою бабушку. Нет.
Это неправильно, даже если это всего на день. Неправильно, и все тут.
Я так не могу, сказала я Люси.
Как ты не можешь?
Я должна вернуться в свой собственный возраст. Ты теперь будешь смотреть на меня по-другому. Бедная Фрида. Я соврала своей лучшей подруге.
Ты миллион раз врала Фриде.
Когда это? Когда это я врала Фриде? возмутилась я.
На прошлой неделе, когда Фрида позвонила и предложила пойти на симфонический концерт.
Это другое, возразила я. Там давали Баха; ты же знаешь, как я отношусь к Баху.
Нет, дело было не в Бахе. Ты тогда заявила, что больше ни единой минуты не вынесешь в обществе Фриды. Что тебя уже тошнит от нее.
Очко в пользу Люси.
Ну хорошо, может, я так и сказала, но это вовсе не значит, что я могу весь день гулять и резвиться оттого, что мне двадцать девять. Подумай о своей матери. Она-то сидит дома в полной уверенности, что мне семьдесят пять.
Ты бы послушала себя хоть секунду! Мама вовсе не сидит дома в полной уверенности, что тебе семьдесят пять.
Но вся ее жизнь вращается вокруг меня. Я не смогу утаить от нее это.
Люси замолчала, глубоко вздохнула и положила руки мне на плечи:
Ба, хотя бы раз в жизни, пожалуйста, сделай что-то для себя. Для себя, и ни для кого другого. Всю жизнь ты только и думала что о других и ставила их впереди себя. Все эти годы ты заботилась о дедушке Говарде, и маме, и тете Фриде. А для себя ты хоть раз что-то делала, не раздумывая о том, как это скажется на других? Ты ведь сама так говорила.
Я из такого поколения, пожала я плечами. Так уж нас воспитали.
Ладно, знаешь что? Один день ты проживешь в моем поколении И можешь мне поверить, это самое эгоистичное поколение, какое только носила земля. Мы думаем только о себе.
Но, Люси, в том-то все и дело. Я не принадлежу к вашему поколению. Как бы я ни хотела, я не стану думать как вы, я просто не умею.
Но почему бы не попытаться, всего один день? Один день из семидесяти пяти лет; вычти этот день из своей жизни. Возьми этот день у своего поколения и проживи его так, как живут мои ровесники. Ты ведь в долгу перед собой!
Нет, Люси. Я стояла на своем. Я этого не заслужила. И как вообще это можно заслужить? Так не должно быть.
И тут она сказала то, что заставило меня пересмотреть свое решение.
Тогда почему ты загадала снова стать молодой на один день, если ты этого по-настоящему не хотела? Зачем получила такой подарок, если не собираешься им воспользоваться? Должна быть логичная причина. Может быть, тебе нужно что-то сделать. Может быть, тебе нужно что-то понять про саму себя. Я только знаю, ба, что ты должна это сделать. Поэтому я повторю. Бабушка, хотя бы раз в жизни сделай что-то для самой себя. И если ты действительно не можешь ничего сделать ради себя, если ты действительно настолько бескорыстна и твое поколение настолько бескорыстно, тогда я прошусделай это ради меня, ба.
Я оказалась в тупике.
А тебе это зачем?
Люси снова глубоко вздохнула:
Скольким людям в этом мире удается потусить с собственной бабушкой примерно своего возраста? Подумай немногоскольким?
Это правда. Наверное, никому больше такой шанс не выдавался.
Именно. Сделай это для меня, если ты действительно не можешь сделать это для себя. Я хочу этот один день, я хочу посмотреть, какой была моя бабушка в двадцать девять, и вовсе не на старых зернистых черно-белых фотографиях. Подумай, как много бы это значило для меня, для всей моей жизни. Вообрази, чему бы я могла научиться благодаря этому.
Но в действительности я ведь не хотела становиться такой, когда загадывала желание! упиралась я.
Правда? спросила Люси, отступая на шаг. На шестнадцать лет я загадала машину, а получила компьютер. Глядя на тебя, я думаю, надо было усерднее желать.
Ее слова меня рассмешили. Внучка была права. Ради чего я отказываюсь от этой возможности? Кто я такая, чтобы воспользоваться таким подарком? Черт с ней, с Барбарой. И с Говардом тоже. Ихотя от этой мысли мне становилось неловкочерт с ней, с Фридой. Могу я хоть один проклятый день уделить себе и посумасбродничать? Я хотела жить для себя. Я хотела жить так, как живут двадцатидевятилетние.
Ты мудрая девочка, улыбнулась я внучке.
Вся в бабушку, улыбнулась та в ответ и обняла меня.
Что ж, заметано, сказала я. Но только на один день. И все тут. Я куплю еще свечек, сегодня в полночь зажгу их, и завтра это покажется сном.
Я не собираюсь с тобой спорить. Люси подняла руки, показывая, что сдается. Я прошу всего один деньв твоей и моей жизни, и только.
Она взяла меня за руку:
Пойдем.
Люси подвела меня к парижскому зеркалу. Мы стояли и смотрели на двух молодых девушек в отражении.
Взгляни на себя, сказала она. Только посмотри, какая ты красавица.
Вылитая ты, отозвалась я, утирая слезы.
И мы долго стояли перед зеркалом, сравнивая наши лица.
Я никогда не осознавала, насколько мы с тобой похожи, сказала Люси. По старым фотографиям ни за что не догадаться.
Да нет же, можно догадаться! воскликнула я. Посмотри на линию подбородкаточь-в-точь как у меня. Посмотри на свои скулы.
Эй, а ты выше меня, заметила она. Вчера я была выше тебя.
И правда! Должно быть, я усохла с годами.
Хочешь сказать, что с возрастом усыхаешь?
Скорее, съеживаешься, посетовала я. Люси, я тебя только об одном прошу: пожалуйста, пей молоко. Для костей нет ничего лучше.
А я думала, самое лучшеена солнышке греться, сказала она шутливо.
О нет, никогда не сиди на солнце! ответила я со всей серьезностью. С солнцем не шутят. Люси, для кожи это ужас что такое. Бедная моя подруга Гарриет, если бы не эти злокачественные меланомы
Знаю, ты мне тысячу раз рассказывала, сказала она, жестом заставляя меня замолчать. Я шучу.
Вот видишь? Я действительно твоя бабушка.
Может, ты и права. Она рассмеялась. Может, провести с тобой целый деньне самая лучшая идея.
Ну вот, отозвалась я, сама меня убедила, а теперь, оказывается, я для тебя обуза на целый день.
Господи, ба, я же не серьезно!
Ладно, давай запишемся к твоему парикмахеру. Не хочу идти к своему, он только и умеет, что красить волосы в голубой. Потом пообедаем, потом белье, а потом, тут я хихикнула, потом, может, подцепим каких-нибудь симпатичных мальчиков.
Фу!
Это мой день.
Ладно, как скажешь, пожала она плечами.
В конце концов, я снова посмотрела на себя в зеркале, сегодня я дам волю своему эгоизму, и все будет по-моему.
Вот теперь ты говоришь как человек моего поколения! объявила она.
Базара нет, рассмеялась я.
Моя бабушка употребляет такие словечки? Люси потрясенно уставилась на меня.
Ой да ладно, это только верхушка айсберга. Сегодня ты узнаешь обо мне много нового. А теперь пойдем, сказала я, нас ждет насыщенный день. Золушка вернется в полночь!
Фрида
Фрида Фридберг постоянно обо всем беспокоилась.
Она считала, что обязана этим своей матери, Ханне: неистовство, с которым та каждое утро будила ее в школу, вселило во Фриду страх на всю оставшуюся жизнь.
Фрида? шепотом звала мать, на цыпочках входя в спальню дочери.
Фрида? повторяла она чуть громче.
Фрида! пронзительно кричала она. Ты опоздаешь в школу, никогда не получишь образования и не выйдешь замуж за приличного мужчину!
Уже пятьдесят лет, как матери Фриды нет на свете, но до сих пор каждое утро ее пронзительный высокий голос врезается в уши и пронзает ее в самое сердце. Фрида не была без ума от своей матери, но она никому в этом не признавалась, ни своему покойному мужу Солу, ни, разумеется, своей лучшей подруге Элли. В отличие от Элли Фрида никогда не делилась такими вещами. Элли не сумела бы сохранить секрет, даже если бы постаралась. А Фрида держала все в себе.
И все же она не могла отрицать, что постоянно беспокоилась, и это утро не явилось исключением.
Сегодня по телефону голос у Элли был взволнованный. Она задавала какие-то дикие вопросы. Может, так и начинается болезнь Альцгеймера? Ох, боже упаси. Вот она и отправилась проведать Элли. Они жили в одном здании, а спуститься на лифте на пару этажей, чтобы убедиться, что с ее подругой все хорошо, совсем не трудно. Однако вместо Элли в квартире обнаружилась ее внучка, Люси, и еще какая-то женщина, которую Люси назвала своей двоюродной сестрой. Фрида понимала, что никакой сестры и в природе не существует. Фрида знала Элли всю ее жизнь, все семьдесят пять лет, так что эта молодая женщина никакая не родственница. Фрида даже спросила, не из Чикаго ли та приехала, хотя ей было прекрасно известно, что никто из семьи Элли никогда не жил в Чикаго. Девушка проглотила наживку и ответила утвердительно: да, из Чикаго. Хотя, надо признать, она очень походила на молодую Элли. Но и это могло быть простым совпадением.
Фрида почуяла: что-то тут неладно. Эта женщина, наверное, медсестра или, того хуже, социальный работник, которую пригласили, чтобы помочь семье решить, как быть с Элли. Люси, скорее всего, скрыла это от Фриды из опасения, что та не перенесет новость. Как Фриде жить без Элли? Элли была ее самой горячо любимой подругой, практически сестрой.
Никто не умел делать поспешные выводы быстрее, чем Фрида. Она пошла по привычному пути: начала беспокоиться.
При этом другая часть сознания, более здравомыслящая часть, убеждала ее, что Элли, возможно, и вправду поехала к Барбаре, как и сказала Люси. Это легко выяснить: надо всего только позвонить Барбаре. К тому же она все равно собиралась звонить Барбаре, поблагодарить за прекрасный вечер в честь семидесятипятилетия Элли. Никто и не заподозрит, что она беспокоится о подруге. Прекрасный предлог. Тогда, если Элли окажется там, как и сказала Люси, волноваться не о чем, дело закрыто, едем дальше. Так или иначе, у нее еще достаточно забот на сегодня. Надо вернуть в магазин помятый персик. А потом, наверное, зайти в ту кофейню на Волнат-стрит. Фрида никогда не брала в этой кофейне кофе. Какой человек в здравом уме потратит три доллара на чашку кофе, которую можно приготовить меньше чем за десять центов? Ее манили кучки пакетиков с заменителем сахара, которые так и взывали: берине хочу. Запасы Фриды подходили к концу.
Все вокруг, включая ее ближайшую подругу Элли, считали, что Сол, муж Фриды, перед смертью необдуманно вложил деньги и оставил жену практически без гроша за душой. Это, однако, было вовсе не так. На самом деле всеми вложениями занималась Фрида, даже при жизни Сола. И сейчас на ее банковском счету находилось более двух миллионов долларов. Однако Фрида по-прежнему беспокоилась и копила на черный день, который так и не наступил. Фокусу с заменителем сахара она научилась у старшей сестры, Герт, царствие ей небесное, которая еще застала Великую депрессию. За свою жизнь Герт утащила столько пакетиков с этим заменителем, что хватило бы на целый городок диабетиков-сладкоежек.
Фрида взяла телефонную книжку, села на диван и принялась искать номер Барбары. Плохие новости лучше узнавать сидя.
Аллоу? ответил высокий и гнусавый голос.
Барбара. Этот голос все, что она говорила, превращал в нытье. Фрида, впрочем, ни с кем не поделилась бы таким наблюдением, особенно с Элли. Она никого не хотела обидеть.
Привет, Барбара, это Фрида, ну, ты знаешь, подруга твоей мамы.
Фрида, в интонации Барбары послышалось легкое раздражение, я тебя всю жизнь знаю, разумеется, это ты, кто же еще?
Извини, дорогая, отозвалась Фрида, беспокоясь, как бы не огорчить Барбару.
Никогда не огорчай Барбару. Не зли ее. Вспышку гнева этой женщины никому не под силу вынести. По взрывоопасности ее нрав не уступает атомной бомбе, упавшей на Хиросиму.
Я просто боялась, вдруг ты подумаешь, что это какая-то другая Фрида, пояснила старушка в надежде выпутаться из ужасной ситуации, в которой оказалась по своей вине.
Я только говорю, что узнала тебя, Фрида. Я видела тебя вчера вечером. Как ты?
О, со мной все хорошо. И она попыталась плавно перейти к истинной причине своего звонка. Вообще-то, я как раз звоню, чтобы поблагодарить тебя за праздник. Было чудесно.
Да, хорошо получилось! радостно откликнулась Барбара.
Всегда хвали Барбару. Только так можно усмирить ее гнев, если она на тебя рассердится.
Да, цветы были просто чудесные.
По-твоему, букеты были не слишком вычурные? спросила Барбара.
Нет, что ты, милая, очень изящные, солгала Фрида, но то была ложь во спасение.