Кем он был до этого?
Каким-то научным сотрудником.
Сколько тогда тебе было лет?
Мне двадцать один, но я была уже директором школы и жила в этом доме. Его мне выделили как молодому специалисту. А ему было тридцать лет. Но мы не замечали разницы в возрасте. Когда любишь, на это не обращаешь внимания. Мама окунулась в воспоминания, а я боялась пошевелиться, чтобы не перебивать ее. Любовь, доченька, слепа. Это была безумная любовь с первого взгляда. Казалось, так будет вечно. Я была счастлива, как никогда в жизни. Это огромное счастье любить и быть любимой. Когда-нибудь ты, Паша, испытаешь это чувство и поймешь меня. Мы жили и дышали друг другом.
И чем он здесь занимался?
Открыл кооператив по пошиву джинсовой одежды. Тогда те, кто попал в струю, стали богатыми людьми Да не это я хотела сказать. В общем, через год я забеременела.
Он был не рад? спросила я, прервав повисшую паузу.
Да нет же, он был рад!
Вы поженились?
Нет, мы не регистрировали свои отношения, грустно сказала мама.
Почему?
У него было очень много работы. Может, ты меня не поймешь, но тогда было трудное время. Ему надо было уезжать за материалами, отбиваться от налоговой и бандитов, следить за швейным оборудованием, соблюдением технологий, людьми. А еще кооперативы часто жгли, на них наезжали бандиты, и везде надо было успевать. В общем, он сказал, что мы поженимся, но чуть позже, после того как родится ребенок.
И ты согласилась?
Вообще-то было не совсем прилично директору школы родить внебрачного ребенка, но мы были вместе, мы были счастливы, я слишком молода и готова объять необъятное.
Что же все-таки случилось?
В восемьдесят восьмом я родила тебя и в тот же день меня пришла проведать мастер из его цеха. Звали ее Любочка. Так вот, эта Любочка рассказала мне, что у моего любимого есть семья. Он, по ее словам, уже давно женат и у них растет сын, которому на то время было восемь лет.
Может, это были враки? спросила я, почему-то на это надеясь.
Нет. Он пришел ко мне после Любочки, устлал перед роддомом весь асфальт ромашками Ты же знаешь, я всегда любила ромашки. Я спросила, правда ли, что у него есть жена и сын, и он честно ответил: «Да». Это слово было для меня подобно удару молнии.
И что было дальше?
Дальше? Мир вокруг меня померк, возможно, и жизнь угасла бы, но у меня была ты маленькое мое чудо.
Рыженькое чудо, вставила я.
Которое и спасло меня тогда и ради которого я живу до сих пор, заключила мама.
А что с ним было потом?
Он продал весь свой бизнес и уехал на Север. Вот и все. Я не смогла простить обман.
Как его звали?
Андрей.
Как его? у меня язык не повернулся произнести слово «отец».
Да, как его.
А когда ты познакомилась с ним? спросила я, имея в виду отчима.
Когда тебе было два годика.
Ты его любила?
Знаешь, Паша, когда уехал Андрей, я решила всю свою жизнь посвятить тебе. Но ты не представляешь, какие трудные времена я переживала тогда! Мне так хотелось сделать тебя счастливой! А тут появился Андрей. Я думала, что все чувства во мне умерли навсегда, но он был мил, ласков и так заботился о тебе, что я не заметила, как влюбилась, и мы стали жить вместе
Заботился обо мне? удивилась я и с горькой иронией в голосе добавила: Как сегодня?
Он говорил, что работал где-то за границей и приехал в село, чтобы укорениться здесь. Тогда я не знала, что он что он
Он уже тогда проявил интерес ко мне? спросила я.
Я это заметила не сразу клянусь!
Что же мы будем делать дальше? Я горько усмехнулась.
Будем жить. Осталось всего четыре года.
Гадкому утенку до чудесного превращения осталось всего четыре года? иронично произнесла я.
Понимаешь, Паша, у нас нет другого выхода. Нам нужны деньги, а я не могу заработать тебе на учебу.
Мама, давай уедем вместе! пылко сказала я. Не надо мне никаких денег! Проживем как-нибудь вдвоем!
Как? Мама пожала плечами. У нас нет денег даже на жилье.
Тогда выгони его отсюда! Это же твой дом!
Ты думаешь, я не пыталась? Сто, тысячу раз бесполезно. Чем все заканчивается, ты знаешь.
Все равно должен быть какой-то выход! Я не могла так просто с этим смириться.
Но ведь у нас есть надежда, наша надежда. Нам предстоит ею жить всего лишь четыре года!
Я не знаю, мама, как мы их проживем, но, если ты считаешь, что это единственный выход, я согласна терпеть четыре года, сказала я, подумав, что мама, наверное, все-таки права. И я больше никогда не буду снимать свой мешок.
Какой мешок? мама не сразу поняла, что я имела в виду.
Сарафан! засмеялась я.
Ничего, доченька, будет и на нашей улице праздник! Мы еще покажем, чего мы, рыжие, стоим! со смехом произнесла мама.
Мама, скажи честно, за что он сидел? спросила я, и мама перестала смеяться.
Ты хочешь знать правду? уже серьезно спросила она.
Да, ответила я твердо.
Какой бы горькой она ни была?
Да.
За педофилию. Это прозвучало грустно и в то же время сурово, как приговор судьи.
Прощание с детством
Итак, я по-прежнему жила в родительском доме. Образ соседского паренька, когда-то такого желанного, ушел в небытие в тот день, когда я поняла, что мне еще четыре года придется играть роль Гадкого утенка. Я перестала мечтать о нем. Так бывает, когда мы понимаем, что до звезд нельзя дотянуться рукой, к ним можно только долететь, а крылья у меня были связаны. Я надевала свои монашеские одежды уже не с отвращением, а с удовольствием. Наверное, так чувствует себя черепаха под панцирем ужасно неудобно, зато надежно.
Мне казалось, что отец после произошедшего притихнет и станет ценить благородство матери, которая не написала заявление в милицию после того ужасного случая. Но чувство благодарности ему было несвойственно. На следующий день он пришел домой пьяным в стельку, с наглой рожей, и ночью, закрыв меня в комнате, опять избил мать.
Я не подавала виду, что мне известно о его темном прошлом и о том, что он мне отчим. Об этом меня попросила мама, а я всегда делала так, как она говорила. Мы теперь были с ней, словно две заговорщицы, и с еще большим нетерпением ждали момента, когда останемся дома одни. Тогда мы садились с ней рядом и, прижавшись друг к другу, мечтали о будущем. Эти светлые мечты давали нам силы жить и не впадать в отчаяние.
К маме все чаще приходила медсестра делать внутривенные уколы и ставить капельницы, и я научилась делать это сама и твердо решила стать врачом.
В один из зимних вечеров маме было очень плохо. Она перестала воспринимать то, что я ей говорила. Даже после уколов ей не стало лучше. Мне пришлось вызвать участкового врача. Доктор над ней долго колдовала, а потом велела мне собрать вещи, чтобы везти маму в больницу.
Не надо, прошептала мама, едва сознание к ней вернулось. Я никуда не поеду.
Только мы с ней знали, почему она пошла на такую жертву. Когда мы остались дома одни, я прилегла с ней рядом и, укрыв одеялом, обняла ее. Я очень боялась потерять ее и лежала не шевелясь, стараясь даже дышать тихонько, чтобы не потревожить ее покой.
Уже далеко за полночь мама почувствовала себя лучше.
Ну что, мой домашний доктор, сказала она, заметив, что я не сплю, напугала я тебя?
Ага, призналась я и шутливо пригрозила ей пальчиком: Больше никогда так не делай.
Не буду, мама улыбнулась одними уголками губ. Паша, я давно собиралась показать тебе свой тайник, да все откладывала на потом. А сегодня подумала, что поступала глупо. Если бы со мной что случилось
Мама, я с упреком посмотрела на ее бледное лицо, на котором начинал появляться легкий румянец, не говори глупостей и не пугай меня.
Нет, правда, Паша, мне надо что-то тебе показать.
Ты нашла клад? пошутила я.
Нет, я его сделала сама. Для тебя.
Это становится интересно!
Помоги мне встать, попросила мама.
Я поддержала ее, и мама, пошатываясь, поднялась с постели и надела теплый халат.
Идем, подмигнув мне, сказала она и увлекла за собой по коридору, туда, где была лестница, ведущая на чердак.
Хорошо, что у нас не водятся привидения, а то я не пошла бы с тобой, улыбнувшись, сказала я матери.
Нам одного привидения хватит. Как войдет в дом всем надо прятаться, горько пошутила мама, медленно поднимаясь по винтовой лестнице.
Мы поднялись на чердак и включили свет. Единственная лампочка горела тускло, и от скопившегося хлама падали в разные стороны расплывчатые пугающие тени. У меня по коже пробежали мурашки, и я с опаской огляделась.
Закрой дверь на крючок, попросила мама и, увидев мои круглые от страха глаза, добавила: Так, на всякий случай.
Я вернулась к двери, прислушиваясь к каждому зловещему скрипу старых деревянных половиц под моими ногами, и закрыла дверь.
Иди сюда, тихо позвала меня мама, словно кто-то мог нас подслушать.
Она села на деревянный пол и подняла короткую и узкую дощечку. Просунув руку в образовавшуюся щель, мама достала что-то завернутое в черный полиэтиленовый мусорный пакет.
Главное, запомни, какая дощечка не прибита, а то можно целый день искать и не найти, предупредила мама. Постарайся запомнить ее. Она по счету двадцать первая от бокового окошка.
Запомнила, сказала я, не совсем еще понимая, зачем мне это надо.
Мама медленно, торжественно развернула пакет, и я увидела там пачки стодолларовых купюр. У меня от удивления чуть глаза не вылезли из орбит, и я поморгала, чтобы убедиться, что это не сон.
Откуда это у тебя?
Это все тебе для учебы, для жизни, довольно улыбнувшись, пояснила мама.
Мама, ты банк ограбила?
Не угадала. Это деньги, скопленные мною за всю жизнь. Твой родной отец давал мне деньги, пока мы не расстались, и я решила собирать их для будущего ребенка, словно чувствовала, что так надо. А Андрей, когда занимался продажей машин, не знал даже, сколько их есть в доме. Я осторожно, потихоньку, денежка к денежке, добавляла их в этот вот заветный мешочек.
Мама, этого я от тебя никак не ожидала, со смехом сказала я.
Приходили его дружки, сорили деньгами в прямом смысле на пьяную голову, а я все сюда их несла. Знаешь, Паша, признаюсь тебе честно: я даже подворовывала денежки потихоньку у этих пьяных тварей. Ну, и у отца тоже.
Мы обе рассмеялись, все еще сидя на полу.
Ну ты и Плюшкин! воскликнула я.
Я не Плюшкин! в шутку возмутилась мама. Скуп не глуп! Я предусмотрительная, экономная, бережливая э-э-э Еще какая я?
Она смешно загибала пальцы, перечисляя свои достоинства.
Хитрая! Ты хитрая рыжая лиса!
Да, я такая! Я хочу, чтобы мой маленький рыженький лисенок имел деньги, хотя бы на первое время!
Давай положим клад на место.
Давай. Только хорошенько запомни, где он лежит.
Я могу забыть дома ручку или тетрадь, но где денежки лежат никогда! засмеялась я, а потом серьезно сказала: Мы можем хоть сейчас уехать с тобой из этого дома.
Нет, не можем, вздохнула мама. Этих денег нам на двоих и на твою учебу не хватит. У меня в запасе есть еще несколько лет, и давай больше не будем поднимать этот вопрос.
Мы завернули деньги в пакет и, засунув его под пол, вставили дощечку на место. С этого дня я рьяно взялась за учебу. Нельзя сказать, что я до этого училась плохо, но теперь я знала, что не могу, не имею морального права не оправдать мамины надежды. Я должна была окончить школу с золотой медалью и без всяких блатов и взяток поступить в медицинский. Я окунулась в учебу с головой, и время для меня полетело очень быстро. Незаметно приближался день окончания школы, и мы с мамой заранее, за несколько месяцев до выпускного, начали готовиться к моему побегу.
Чтобы не вызывать у отца подозрений, мы решили собрать мои нехитрые пожитки и спрятать их на чердаке в старом шкафу. Сначала там появилась одна дорожная сумка, затем вторая, поменьше. Мы тайком покупали мне нижнее белье, пижамы и ночные рубашки, халатики, тапочки, спортивные костюмы, кроссовки и даже зубную пасту и щетки. Все это в отсутствие отца аккуратно складывалось в сумки, потом перекладывалось по-новому или просто доставалось, когда нам хотелось помечтать о будущем.
Скоро выпускной, как-то раз грустно сказала мама. Ты пойдешь?
Мама, не смеши меня! Какой выпускной? Выпускной это вечер прощания с друзьями, с детством. Друзей у меня нет, а с детством я уже давно простилась.
Разве ты не хочешь надеть красивое платье? Распустить наконец-то свои волосы?
Красоваться перед отцом? ляпнула я не подумав и, чтобы сгладить неловкость, заговорила о другом: Давай лучше посмотрим, как у меня волосы отросли.
Волосы я начала отращивать более двух лет назад. Но мне приходилось их скручивать в тугой бабушкин узелок на затылке.
Давай, согласилась мама.
Я вынула шпильки, раскрутила узел и тряхнула головой, дав волосам волю. Они золотистой волной рассыпались по плечам и, почувствовав свободу, запрыгали по спине веселыми пружинками.
Ну как? покачивая головой, спросила я.
Шикарно! восхитилась мама, поглаживая мои волосы.
Такие, как у тебя были?
Да, как у меня. Нет, у тебя они еще красивее, пышнее и больше вьются.
Полюбовались и хватит. Я начала собирать волосы в узел.
Они не успели нарадоваться свободе и никак не хотели скручиваться. Пришлось нам с мамой вдвоем их вылавливать по всей спине
Я заранее получила у директора свой аттестат и золотую медаль. Собрав нужные документы, мы положили их в одну из сумок, спрятанных на чердаке. Мама купила мне билет на поезд. Я должна была уехать за день до выпускного вечера в школе. Накануне отец спросил меня:
Ты идешь на выпускной? Что-то ты родителей не приглашаешь!
Иду. Я приглашаю вас это само собой разумеется, соврала я, чувствуя, как задрожали от страха коленки.
Ты так пойдешь? Он презрительно осмотрел меня с головы до ног и ехидно усмехнулся.
Нет, конечно.
Где же твое платье?
К выпускному будет готово. Его еще шьют, ответила я, удивляясь своей сообразительности. Даже не подозревала, что могу так ловко врать!
А-а-а, протянул он и опять уткнулся в телевизор.
Оставалось только избавиться от отца в день моего отъезда. Для этого мама берегла заранее выписанный рецепт на таблетки феназепам. Их можно было купить только в городской аптеке. Планировалось отправить отца в город утром на машине, и тогда я могла бы спокойно проститься с мамой и уехать.
Никогда не забуду тот день. Я ждала его столько долгих лет, мечтала о нем по ночам, готовилась к нему. Он был для меня как прекрасный сон, и я думала, что, когда он наступит, я буду чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Наступило утро, и отец уехал в город, а мне стало почему-то ужасно грустно и страшно. Пугала неизвестность, и новая жизнь, такая долгожданная и желанная, казалась не такой уж радужной. Я верила, что она будет прекрасной, но теперь подумала, что, возможно, меня ждут и новые испытания. А еще я не представляла своей жизни без мамы. Как же мне не хотелось оставлять ее здесь, с этим зверем, больную, запуганную и такую одинокую!
Ты не беспокойся обо мне, сказала мама, словно прочитав мои мысли, со мной все будет в порядке.
Я заберу тебя отсюда, твердо и уверенно сказала я.
Хорошо, но только когда закончишь учебу.
Нет, раньше.
Как только сможешь. Договорились?
Я энергично покивала.
Идем за вещами? Деньги я уже положила на дно сумки.
Надеюсь, не все?
Все, ответила мама, и я больше ничего не сказала: было понятно, почему она отдает мне свои сбережения.
Мы взяли сумки и вышли из дома. До железнодорожного вокзала было далеко, и мы поймали такси. Я с опаской оглянулась, боясь увидеть сзади машину разъяренного отца.
Доченька, прежде чем распускать волосы, купи бальзам для волос, он укрепит их, придаст им блеск, давала последние наставления мама.
Хорошо, мама, хорошо.
А туфли на высоком каблуке сразу не надевай на улицу. Во-первых, сначала надо дома научиться в них ходить есть риск подвернуть ногу, а во-вторых, помнишь, как должна женщина ходить?
Конечно. Красиво, грациозно, словно модель по подиуму.
Хорошо питайся, не экономь на еде.
Мамочка, не беспокойся обо мне. Я помню все-все, чему ты меня учила, улыбнулась я, стараясь не показать волнения, охватившего меня.