Спасибо, это очень мило с вашей стороны. Но просто так отпускать ее я не собиралась и поэтому добавила: Так вы здесь сегодня по работе или просто пришли познакомиться с каким-нибудь симпатичным экспатом?
Уэй снова громко засмеялась.
И то и другое! А вы проницательная!
Тут я из вежливости тоже засмеялась и спросила:
Выходит, китайские мужчины вас не очень интересуют?
Уэй перестала смеяться. Ее брови нахмурились, и она поджала губы.
Китайские мужчины нудные. У них в голове одни деньги. Они не умеют общаться. У них нет ни малейшего представления о романтике. Она с отвращением замотала головой. Нет, только западные мужчины. Они гораздо более веселые.
Уэй оглянулась и заметила знакомого высокого блондина. Она тут же помахала ему рукой и начала смеяться.
Бен! Бен! Затем повернулась ко мне. А чем вы занимаетесь в Нью-Йорке?
Ну, вообще-то я занималась рекламой книг, но в данный момент
Честно? Я пишу книгу о своей сумасшедшей жизни в Пекине. Очень похоже на Нью-Йорк!
Вау, это просто здорово! с энтузиазмом отозвалась я.
Сейчас я должна отойти, но я еще вернусь, окей?
Да, конечно.
Уэй подбежала к парню по имени Бен и со смехом обняла его.
В этот момент вернулся Томас.
Джулия, я отлично поработал на тебя. Нам есть что обсудить.
Он сдвинул два табурета у стойки бара, и мы сели.
Я разговорился с двумя немцами, которые заявили, что пришли сюда, чтобы познакомиться с китаянками.
Я улыбнулась, радуясь энергии, с которой он взялся за дело.
Правда? Что еще?
Они сказали мне, что китайские женщины нравятся им больше, потому что они преданные, не то что женщины на Западе. С немками постоянно приходится препираться из-за власти и вступать в переговоры. А китаянки позволяют мужчине оставаться мужчиной и не пытаются его переделать.
Мои брови снова поползли вверх. Томас пожал плечами.
Я просто передаю тебе то, что они мне сказали.
Что ж, тогда все идеально сходится. Западные мужчины здесь для того, чтобы встретиться с китаянками, а китаянки чтобы найти западных мужчин.
Да, прищурившись, сказал Томас. Досадно, что мне самому не пришло это в голову. На этом можно сделать большие деньги.
Как раз в этот момент вернулась Уэй.
Мы после этого едем в «Сьюзи Вонг». Там очень весело. Вы должны поехать с нами. И снова взрыв смеха.
Говорят, чтобы понять китайцев, нужно понимать их язык. Поэтому в ресторане «Сьюзи Вонг», где в небольшой боковой комнатке мы в обществе двух китайских бизнесменов, Циня и Донга, потягивали коктейли «Лонг-Айленд айс ти», нам дали урок мандаринского диалекта.
Разъяснял Цинь. Во-первых, оказалось, что в мандаринском диалекте есть четыре разных тона. Поэтому одно слово может иметь четыре а иногда и больше разных значения в зависимости от того, как его произнести. Например, слово «ма», если сказать его просто, как мы обычно говорим, означает «мама». Но если сначала немного понизить голос, а в конце повысить, то будет уже «беспокойный». Если понизить голос еще сильнее, как бы неодобрительно, оно будет обозначать «лошадь», а если произнести его отрывисто и резко то «ругаться». Добавьте к этому, что есть два способа изучения языка с помощью пиньиня, когда слова пишутся латинскими буквами, или с помощью традиционных китайских иероглифов. Которых в общей сложности сорок тысяч. Эти двое рассказали нам, что в школах большинству китайцев которые, между прочим, разговаривают по-китайски! требуется от четырех до шести лет, чтобы в принципе обучиться грамоте.
Резюме. Когда вам в следующий раз захочется посмеяться над плохим английским какого-нибудь китайца, будь он хоть поваром на раздаче в местном китайском ресторанчике, просто имейте в виду, что этот человек может дать вам сто очков форы, ведь он владеет одним из сложнейших языков в мире. Подумайте еще вот над чем: человек, которому потребовалось столько дисциплинированности и решимости, чтобы просто говорить на родном языке, со своим отношением к труду вполне способен овладеть всем миром. Ничего не хочу этим сказать, но
После пары коктейлей мне удалось перевести разговор с нюансов мандаринского диалекта на язык любви.
А скажите, правда, что благодаря некоторым событиям новейшей истории в Китае сейчас недостаточно женщин?
Оба дружно начали смеяться. Цинь сказал:
Нет. Откуда вы это взяли?
Я немного подумала.
Хм, наверное, из «Нью-Йорк таймс». Или из шоу «Шестьдесят минут».
Донг покачал головой.
Может, где-то в деревне. Но здесь? Тут все совсем не так. В Пекине одинокому мужчине очень хорошо. Ну очень.
Цинь согласно кивнул.
Найти женщину для свиданий совсем нетрудно. Но, честно говоря, я предпочитаю западных женщин.
Я немного оживилась.
Серьезно? А почему?
Китаянки стали чересчур материалистичными. Думают только о том, сколько мужчина зарабатывает.
Я повернулась к Донгу.
Вы с этим согласны?
Тот кивнул.
У меня была подруга, с которой мы прожили два года. Так вот, когда мы расставались, она потребовала заплатить ей семьдесят тысяч юаней.
За что? потрясенно спросила я.
Донг пожал плечами.
Не знаю. Наверное, за потерянное время.
А это вы с ней порвали? вмешался в разговор Томас. Может, она рассердилась из-за этого?
Донг раздраженно хлопнул рукой по столу и воскликнул:
В том-то и дело! Это она меня бросила! Он покачал головой, вспоминая тот случай. Западные женщины лучше. Они более независимые. И не такие корыстные.
Наконец начали действовать наши коктейли, и мы с Томасом пошли танцевать. В основном тут тусовались богатые местные, хотя попадались и иностранцы.
Уэй тоже танцевала в компании своих красивых и шикарных друзей. Заметив меня, она помахала мне рукой.
Это мои подруги, Юу и Миао. Они хотят поговорить с вами о том, как живется одинокой женщине в Пекине.
Вау! Прекрасно! ответила я, перекрикивая музыку. Что вы можете мне об этом рассказать?
Английский у Юу был так себе, но, чтобы изложить свою точку зрения, ее познаний оказалось достаточно.
Нам очень повезло, что мы можем быть свободными. Независимыми. Путешествовать и работать. Мне это очень нравится!
Другая подруга, Миао, была с ней согласна.
Я могу заниматься сексом с кем захочу. И это меня очень радует!
В этот момент я увидела, как Томас достает свой мобильный, который, видимо, завибрировал в его кармане. Он взглянул на высветившийся номер, и выражение его лица стало очень серьезным. Он жестом показал мне, что выйдет, чтобы поговорить по телефону.
Мы начали танцевать под песню Шакиры «Бедра не лгут». Я в чем-то даже завидовала этим женщинам. Они упивались радостью обретенной независимости. Всего несколько лет назад весь мир распахнул для них свои возможности начиная от того, какие туфли носить, и заканчивая тем, с кем из мужчин спать. Мне было жаль, что я уже не могу взглянуть на свое одиночество так же с восторгом и возбуждением. Смотрела я на этих извивающихся в танце накрашенных красоток в мини-юбках и испытывала зависть. Они были молоды, одиноки и наслаждались жизнью.
Прозвучало уже несколько песен, а Томас все не возвращался. Я извинилась и вышла из зала. Томас стоял с телефоном в руке, прислонившись к стене соседнего дома, и о чем-то очень эмоционально говорил. Внутри у меня все сжалось. Французский у меня слабоват, но я все же поняла, что происходят какие-то серьезные переговоры. С аргументацией, объяснениями и упрашиваниями.
Я знала, что это звонит его жена и требует, чтобы Томас немедленно возвращался домой. И еще я знала: она уверена, что он в конечном счете ее послушается, ведь он ее муж. Я просто взяла его на время, и все это прекрасно понимали.
Okay. Je comprends. Oui. Томас опустил телефон.
Я решила быть смелой и заговорила первой:
Если тебе нужно, можешь уехать хоть завтра. Я не хочу тебя удерживать
Томас нежно обнял меня.
Но я сам не хочу тебя оставлять; в этом-то и проблема. Он поцеловал меня в лоб и тихо сказал: Она грозится приехать сюда и увезти меня домой за руку. Должно быть, на моем лице проявилась тревога, потому что он добавил: Такого со мной никогда не было. И она понимает, что на этот раз все по-другому.
Что ж, быстро сказала я, тогда тебе нужно скорее возвращаться домой. Вот и все. Меня душили слезы, но я с трудом проглотила подступивший к горлу комок и продолжила: Все было замечательно, но ты женат. Ты женат. Я сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Это помогло, и я уже спокойнее взглянула на Томаса. Мы с тобой знали, что это должно когда-нибудь закончиться. Так и вышло. Все в порядке. Это было просто фантастически. И останется потрясающим воспоминанием.
Затем я опустила глаза и сделала еще один глубокий вдох. Я гордилась тем, что не потеряла голову. Томас кивнул.
Потом он снова заключил меня в объятия.
Итак, через три дня я должен быть во Франции. Это был уже официальный вердикт. Последний срок. Соглашение между мной и моей женой до сих пор работало очень хорошо. Просто прекрасно.
Я спрятала лицо у него на груди.
Ты удивительная женщина, Джулия. Веселая, полная жизни. Я понятия не имел, что все произойдет именно таким образом.
Томас опять поцеловал меня в лоб.
Но такова жизнь, что поделаешь. Вот что случается, когда открываешься. Он сжал меня в объятиях. Прости меня за эту драму.
Мы простояли так, казалось, целую вечность. Томас должен был возвращаться к своей жене. Это станет лишь еще одним эпизодом в их ненормальной семейной жизни. Она победит. Конечно, победит; она и должна была победить, потому что она его жена, его история, его клятва этому миру.
Я очень люблю тебя, Джулия. Надеюсь, ты это понимаешь.
Признание это было чистой воды утешительным призом, но слышать его все равно было приятно. Вернувшись в отель, мы легли на кровать и пролежали, обнявшись, пока не заснули. Заниматься чем-то еще было слишком грустно.
Тем временем в Штатах
Серена всегда глубоко в душе а может, не так уж и глубоко испытывала обиду «на них на всех». Нет, не так. Точнее, не обиду это было бы слишком сильно сказано, а легкую зависть. Такое может случиться с любым человеком, которому платят за то, чтобы он обслуживал кого-то, достаточно обеспеченного, чтобы нанять себе прислугу. Поначалу Серена объясняла это ощущение непосредственной близостью к чужому богатству. Причем богатство это не было показным, расточительным и тошнотворным. Но это богатство вызывало у нее гораздо больше зависти. За те три года, которые Серена проработала поваром у знаменитого киноактера, его очаровательной жены, бывшей модели, и их маленького сына, она убедилась, что счастье все-таки можно купить за деньги. И не верьте, если вас будут убеждать в обратном, потому что формула тут предельно проста: деньги дают вам возможность делать больше того, что вы хотите делать, и меньше чего вы не хотите. Таким образом, бо́льшую часть своей жизни вы счастливы и, соответственно, менее несчастны. Следовательно, счастье можно купить за деньги.
Теперь давайте обсудим, где деньги могут позволить вам поселиться в Нью-Йорке, когда бо́льшую часть своего времени вы счастливы. Это может быть лофт площадью пять тысяч квадратных футов на Уэст-стрит неподалеку от Франклин-стрит в районе Трайбека. Вся задняя стена вашего лофта может быть сплошным окном с видом на Гудзон, так что, прогуливаясь по квартире, вы сможете чувствовать себя как на борту океанского лайнера.
А еще деньги дают возможность отлично выглядеть. Жена кинозвезды, Джоанна, была красива и находилась в отличной форме, сам Роберт тоже был подтянутым и эффектным, да и их сын, Кип, выглядел очаровательно в основном, конечно, потому, что ему очень повезло с генами, но также и благодаря тому, что мальчика дорого и стильно одевали, и это вносило в его внешний вид не меньший вклад, чем родительская ДНК.
Вернувшись к своей прежней работе, Серена периодически поглядывала на Джоанну, когда та мчалась на заседание совета какого-нибудь благотворительного фонда, отправлялась в тренажерный зал, вела сына на прогулку в парк или просто сидела на диване рядом с Робертом и читала газету. Серена завидовала ей и ничего не могла с этим поделать. Джоанна обладала врожденной красотой, заложенной на уровне наследственности, что позволило ей стать моделью, а это, в свою очередь, позволило познакомиться с Робертом, который, ясное дело, влюбился в нее. Все эти факторы в совокупности и обеспечили ей поистине благословенную жизнь.
Когда же Серене все-таки удавалось заставить себя не замечать важные, бросающиеся в глаза моменты, которым можно было бы позавидовать, она переключалась на вещи более специфические. В данном случае это нужно понимать буквально именно их вещи. У ее хозяев была изумительная кухня: плита «Викинг», суперсовременный холодильник, подвесные секции для кастрюль и сковородок и целый шкафчик для специальных крышек от них. У Серены была возможность покупать оливковое масло с любыми добавками с розмарином, базиликом, чесноком. В ее распоряжении была целая бутыль бальзамического уксуса за сорок пять долларов. И любая кухонная техника. Сумасшедший миксер «Китченэйд». Мороженица. Тостер. Просто Диснейленд для повара. Но больше всего на кухне Серене нравился высокий узкий пенал с полками, где хранились все компакт-диски в доме, а также стоял CD-плеер, iPod и колонки. Потому что, когда готовишь еду или поглощаешь ее, нужно слушать музыку. В общем, деньги равно счастье, согласны?
Самое же удивительное во всей этой истории то, что эта крайне удачливая, богатая и счастливая семья любила Серену. Потому что из всех тех, кто когда-либо работал у них, изучал их привычки и разные небольшие странности, кто находился в доме, когда их сынишка вел себя плохо, а сами они ощущали себя далеко не идеальными родителями, Серена была единственным человеком, чье незримое присутствие оказывалось желательным всегда.
К тому же Серена чертовски хорошо готовила. Говорят, что персонального шеф-повара нужно менять раз в два года, потому что, как бы они ни старались, у каждого есть свой стиль, который, как ни крути, через два года начинает приедаться. Поэтому, когда Серена ушла от них в свой йоговский центр, она продлила этот срок на год и теперь могла готовить что угодно. Одним из ее любимых занятий было отыскать какой-то новый рецепт и ради развлечения опробовать его. А одним из любимых занятий этой семьи была как раз дегустация блюд, которые Серена готовила по новым рецептам. При этом она не совсем представляла себе, как они ее ценят. Когда Серена сказала Джоанне, что уходит, та очень любезно пожелала ей удачи и высказала надежду, что на новом месте она будет счастлива. Серена и вообразить себе не могла, что после того, как она вышла за дверь, Роберт горько усмехнулся и произнес:
Что ж, похоже, больше мне в этом доме не суждено прилично поесть.
Когда же Серена начала работать у них снова, что-то изменилось. Она вдруг поняла, что в этой семье ей нравится масса моментов, которых она даже не замечала, пока они не расстались. Во-первых Роберт. Этот удивительно приятный и очень практичный парень мог в свободную минутку заглянуть на кухню, чтобы поприставать к ней со своими шутками.
Что у нас сегодня на ужин, Си? спрашивал он.
Он сам дал ей такое шутливое прозвище Си. Серена догадывалась, что дело тут не в проявлении благосклонности, а в том, что он был киноактером, а все киноактеры просто обожают давать прозвища окружающим.
Курица под горчичным соусом и гарнир из ботвы брокколи, допустим, отвечала Серена.
Тут Роберт неизменно корчил недовольную гримасу и заявлял что-нибудь вроде:
Фу, какая гадость! Я этого есть не стану. Вы уволены.
И это происходило постоянно. Первые тридцать раз было не очень смешно, но, начиная раза с тридцать пятого, Серена уже привыкла и чувствовала себя как дома.
Но однажды, когда Серена готовила на ленч жареного лосося с салатом, к ней на кухню пришли Роберт с Джоанной, которые только что вернулись с какой-то встречи.
Как дела, Орел? сказал Роберт.
Это новое прозвище появилось у Серены в первый же день, когда она пришла к ним обритой наголо. Роберт тогда коснулся ее головы ладонью и сказал, что теперь она похожа на орла. В смысле, он тоже лысый. Но на этот раз, произнеся это, Роберт даже не улыбнулся, а сразу ушел в свою спальню. Джоанна выглядела так, будто вот-вот расплачется или упадет на пол и начнет биться в истерике. Она натянуто улыбнулась и постаралась вести себя профессионально: прокашлялась и заговорила: