Это потрясающе, сударь! Всем начинающим писателям следовало бы взять с вас пример! Знаете, Бланшар, мне действительно жаль, что я ничем не могу вам помочь. Газетчики буквально разорвут издателя в клочья, скандал выйдет нешуточный, беднягу затаскают по судам. И он попросту разорится на адвокатах и судебных издержках. Даже не знаю Послушайте, а может вам просто переписать книгу? Убрать слишком пикантные сцены и придать герою, от имени которого идёт рассказ, хотя бы немного благородства.
Эжен прикусил губу и покачал головой. Этот роман для него слишком дорог. Дорог, как любимое дитя. Разве можно поменять ребёнку внешность по своему желанию или лишить пальцев на руках? Да, для него это так же дико звучит, когда речь идёт о его книге. Он ещё раз отрицательно покачал головой. Нет-нет, он не отдаст ни фразы, ни слова из рукописи. И не станет делать из грешника святошу.
Старик достал из глубокого кармана аккуратно свёрнутые листки.
От всего сердца жалею, что эту рукопись не видел барон Шарль Баретт, прошептал он.
Так помогите мне! вскинулся Эжен. Устройте мне знакомство с ним!
Не могу, с жалкой улыбкой проронил старик. Господин барон слишком важная фигура и не водит знакомства с такими незначительными людьми, как я.
Бланшар с горечью сжал губы и, поднявшись, протянул руку за листками бумаги, всем своим видом давая понять, что разговор окончен, и у него не осталось сил даже на проявление простой вежливости. Бриссон отдал рукопись и вздохнул. Проклятье, ведь этот парень действительно гениально пишет, но что он может ему предложить?
И когда Эжен, опустив плечи словно от невыносимой тяжести, сделал несколько шагов прочь, старик окликнул его.
Сударь, господин Бланшар, а не дадите ли вы лично мне оставшуюся часть рукописи? Право же, я был бы счастлив прочесть роман до конца.
Эжен вскинул голову и с минуту молча смотрел на Бриссона.
Не сейчас, сударь. Я добьюсь встречи с бароном. И когда он издаст мою книгу, а он непременно это сделает, я подарю вам экземпляр с моим автографом.
Бланшар резко повернулся спиной и быстро зашагал прочь, не дожидаясь ответа.
Однако этот длинноносый худощавый юноша столь же амбициозен, сколь и талантлив. Жаль, что его попытки пропадут даром. Но такова жизнь, выскочки всегда получают от неё оплеухи и подчас весьма болезненные.
Эжену показалось, что с отказом старика Бриссона, все его дела пошли вкривь и вкось. Словно помощник издателя одним махом столкнул его с чудесной накатанной дороги, и теперь молодому человеку оставалось барахтаться в грязной канаве у обочины. Долги выросли до невероятных размеров и это при том, что расстроенный до слёз Бланшар вовсе перестал шляться по гостиницам и кабакам. Право же, ему чудилось, что он вовсе утратил способность к плотским развлечениям. Ему пришлось рассчитать злобную кухарку, грозившую пожаловаться полицейскому и ославить хозяина на весь квартал. Квартира пришла в запустение: оглушённый неприятностями, сыпавшимися со всех сторон, он попросту не замечал грязи и мусора. Питался он ничуть не лучше, чем во время жизни на улице Гут д́Ор. Он впал в странное оцепенение. Часами просиживая без дела за своим столом, уставившись в одну точку. Как нагло и уверено он заявил Бриссону, что сам вручит роман Шарлю Баретту. Наивный дурак это было так же невыполнимо, как взобраться на луну. Он даже не знал его адреса. По слухам, баснословно богатый барон имел достаточно домов, чтобы не сидеть на одном месте. Да в придачу усадьбу в предместье Парижа. У Бланшара вовсе не было знакомых в тех кругах, где вращался Шарль Баретт и ему подобные люди. Стало быть, его план потерпел фиаско. Чего стоит превосходный роман, если единственным читателем будет сам автор? Уж денег и славы это точно не принесёт. И вместо того, чтобы искать выход, Эжен вновь доставал из тайника дневник маркиза и погружался в чтение, как монах, что ищет ответы в Библии. Видно, он совсем тронулся умом, когда зачем-то потратился на флакончик лавандового масла, вместо того, чтобы приберечь деньги на более важные нужды. И в минуты отчаяния вдыхал аромат, словно он мог избавить от всех навалившихся невзгод. А мысль, в каких целях употребляли это масло герцог и маркиз, его совершенно не смущала. Он продолжал восхищаться гнусными проделками Патриса и всей братии, что населяла его замок. Под конец он откровенно пожалел, что не родился сто лет назад. Пожалуй, он охотно влился бы в их компанию. И на эти совершенно бесполезные и никчёмные мысли уходило всё его время. Однако Бланшар уверял себя, что решение непременно придёт само собой, как случалось прежде после чтения дневника. Разве косвенно мальчишка маркиз не помогал ему раньше, отчего же не помочь и теперь? Но ничего путного в его измученную голову не приходило, а невзгоды лишь увеличивались, словно грязный поток, устремившийся вниз по склону, вбирая в себя опавшие листья, ветки, и, набирая скорость, грозил унести за собой самого Эжена.
Маргарита пробиралась по опустевшему кварталу, старательно обходя лужи и кутаясь в затрапезную шаль. Конец лета обрушил на город дожди и холодный ветер, будто решил не дожидаться осени. Редкие прохожие спешили по домам, поскорее оказаться возле тёплого очага и не успевшей остыть плиты. Фонарь, висевший над аркой, сильно раскачивался от ветра, и тени принимали зловещий вид, мрачно кривляясь, как марионетки в руках злобного кукольника. Фигура мужчины, неожиданно оказавшаяся перед потаскушкой, показалась ей чем-то знакомой. Любопытства ради она прибавила шагу и, обогнав уныло бредущего человека, мигом заметила длинный нос из-под полей насквозь промокшей шляпы.
Вот дела! Бланшар! воскликнула она, прикоснувшись к его локтю.
Ах, это ты? резко остановившись, бросил молодой человек.
Глазам не верю, пробормотала Маргарита. Надо признать, вид у вас неважный, я нипочём бы не признала, если бы не ваш знаменитый нос.
Эжен стоял сутулясь и глубоко засунув руки в карманы заношенного пальто. На залоснившийся воротник то и дело стекали тонкие струи воды с полей шляпы. Даже в сумерках было видно, как осунулось его и без того тонкое лицо и возле губ застыли горькие складки.
Я и сам не всегда верю, с жалобной улыбкой пробормотал он. Вообрази только, каждое утро, открывая глаза, я надеюсь, что всё произошедшее лишь дурной сон.
Да уж, сочувственно протянула девушка. Раньше вы были таким солидным. И когда перестали заглядывать к нам, мы с девчонками решили, что вы женились и стали добропорядочным семьянином.
Оба они продолжали стоять посреди улицы, не зная о чём говорить, но отчего-то не решаясь расстаться. Проезжающий фиакр окатил парочку грязной водой. Маргарита визгливо бросила вслед вознице бранные слова, а Бланшар продолжал молча стоять, втянув голову в плечи. Вид у него был такой несчастный, что потаскушку внезапно охватила жалость.
Послушайте, погода словно взбесилась, я успела вымокнуть до нитки, воскликнула она, схватив молодого человека за рукав. Отчего бы нам не найти более подходящее место и немного поболтать? Правда, ко мне не получится, мы делим комнату с Жанной, она ужас как разозлится, если я приведу мужчину.
Если не возражаешь, Эжен бросил на девушку взгляд полный отчаяния. Пойдём ко мне. Только только я больше не живу в том доме, выдавил он.
Бедняжка, стиснув руки, пролепетала Маргарита. Надеюсь, вы не ночуете под мостом?
Ещё нет, но видно к этому всё и идёт, скорбно сжав губы, ответил молодой человек. Но сегодня я точно могу провести ночь под крышей.
Ну и отлично, парень, улыбнулась потаскушка. С тех пор, как она увидела бывшего ухажёра в таком неприглядном виде, она совсем перестала обращаться к нему на «вы» и позволила себе добродушную фамильярность.
Маргарита подхватила Бланшара под руку. Пройдя несколько шагов, он внезапно остановился и, страдальчески взглянув ей в лицо, пробормотал:
Марго, послушай, у меня совсем нет денег. Ни единого су.
Ну и дурачок ты, я поняла это, как только тебя увидела, рассмеялась девушка. Ладно, не кисни, хотя бы раз я могу позволить себе провести время с мужчиной просто так.
Как ты добра, прошептал Бланшар. Я уже и не вспомню, когда в последний раз кто-то проявлял ко мне сочувствие.
Эти слова произвели на потаскушку сильное впечатление. Ей всё больше становилось жаль этого длинного, худого недотёпу, что, видно, разорился до нитки. Вот бедняга, можно сказать с уверенностью, что он порядком голоден и вряд ли его ждёт горячий ужин и тёплая постель.
Дом, куда Эжен привёл спутницу, расположился между красильней и шорной лавкой. Серая невзрачная громадина из четырёх этажей напоминала каземат своими узкими окнами, лишёнными даже плохонького украшения, хотя бы ящика для цветов на подоконниках. Одни лишь одинаковые ставни, что успели разбухнуть и потемнеть от воды. Когда заспанная привратница, оплывшая старуха в неряшливом капоте, открыла дверь, в нос тотчас ударил запах грязного белья, прокисшей еды и прогорклого сала. Старуха не выразила никакого интереса к вошедшим. Она попросту вернулась к себе и захлопнула дверь. Теперь на лестнице стало совсем темно, и парочке пришлось пробираться наверх ощупью. На третьем этаже в длинном коридоре тянулся ряд дверей, выкрашенных коричневой краской, облезшей от времени. Из-под некоторых из них пробивалась узкая полоска света и можно было хотя бы не наставить шишек, спотыкаясь о всякий хлам, что неряхи выставляли за дверь. В коридоре то и дело слышалась ругань, детский плач, монотонный, как осенний дождь, и чьё-то пьяное бормотание. Бланшар отпер предпоследнюю дверь.
Входи, Марго, обронил он, чиркая спичкой и зажигая свечу.
Комната была очень маленькой и такой узкой, что и двоим не повернуться. Скромная кровать, стол и два стула. Больше ничего из мебели не вошло. Стол вплотную придвинули к окну, лишив себя возможности подойти и выглянуть на улицу. Но эта была вовсе не существенная потеря. Окно выходило во внутренний двор, лишённый зелени. К тому же снизу поднималась отвратительная вонь прокисшей еды. Живущие в доме хозяйки не утруждали себя аккуратностью и кидали объедки и протухшую пищу прямо в окна.
Но девушку совершенно не смущали ни вид убогого жилища, ни запах, ни визгливая ругань соседей за стеной. Она слишком хорошо знала жизнь бедноты и не находила в этом ничего особенного. Бланшар снял с себя промокшее насквозь пальто и, скомкав газету, швырнул её в маленькую чугунную печку, стоявшую посреди комнаты. Одну ножку ей заменял обломок кирпича и сооружение того гляди могло завалиться набок. Маргарита сняла шляпку: расстаться с шалью она не решилась, уж очень пробирал холод. Пожалуй, лучше подождать, когда в комнате потеплеет. Эжен и сам стучал зубами от холода, право же, в этой дыре холоднее, чем на улице! Он отчаянно озирался и тут, к ужасу потаскушки, схватил стул и, с хрустом отломив треснувшую спинку, сунул её в огонь.
Ты с ума сошёл? Где это видано жечь мебель? опешила она.
Да к чёрту её! К чёрту всё в этой паршивой комнате! крикнул Бланшар, закрывая лицо ладонями и опустившись на кровать.
Ах, ты, бедненький! пролепетала девушка. Ей вновь от души стало жаль молодого человека. Она давно забыла, как грубо он выставлял её из своего бывшего дома и, пользуясь услугами, ни разу не проявил благодарности. Он совал деньги и спешил отделаться от неё, словно после любовных утех она становилась ему противна. Теперь ей казалось, что он так несчастлив и беззащитен, как брошенный ребёнок, что нуждается в помощи и утешении. А утешить мужчину по мнению Маргариты можно было только одним способом.
Она присела рядом с Бланшаром на кровать и положила руку на его колено. Молодой человек отнял руки от лица и сидел молча, уставившись в одну точку. Девушка прижалась плотнее и, шепча всякий ничего не значащий вздор, легонько поглаживала молодого человека по ляжке, даже под тканью поношенных брюк чувствуя, как сильно он исхудал. Маргарита впервые старалась угодить мужчине без всякой платы. Ей действительно хотелось проявить сострадание, но все попытки оставались тщетными. Она была крайне удивлена, что молодой человек, прежде такой пылкий, словно в одночасье обернулся немощным старцем, что не в силах испытывать возбуждение. В какой-то момент потаскушку и вовсе охватил азарт. Она решительно скинула шаль и с силой разведя колени Бланшара в стороны, опустилась перед ним прямо на пол. Она успела вспотеть от усердия, но даже это, излюбленное Эженом удовольствие, ничуть не пробудило его чувственности. И когда Маргарита подняла голову, то заметила, как из открытых глаз молодого человека катятся молчаливые слёзы. Девушку охватила страшная тоска, ей отчего-то стало невыносимо горько. Она обняла Бланшара, прижала его голову к груди и неожиданно разрыдалась сама. Свеча давно сгорела, и комнату заливал лунный свет, а молодые люди продолжали сидеть обнявшись и проливать слёзы. Эжен не мог вспомнить, в какой момент, окончательно продрогнув, они всё же улеглись в постель, накинув сверху всю одежду и тесно прижались друг к другу в надежде согреться.
Он проснулся ещё до рассвета и, поёжившись, сильнее приник к Маргарите. Всё же она действительно очень добра, что не оставила его одного этой ночью. Как это мило с её стороны. Молодой человек даже испытал что-то вроде нежности и легонько погладил девушку по бедру. Оба они из-за тесноты лежали на боку, и бедняжка Марго была совсем притиснута к стене. Бланшар чувствовал запах её тела, смешанный с приторно сладким ароматом дешёвой туалетной воды. Как разнится реальная жизнь с тем, о чём с упоением писал в дневнике проклятый мальчишка Патрис Дефорж! Почему он мог валяться в широкой кровати на простынях из шёлка и предаваться разврату, имея при этом совершенно пустую голову и ни капли таланта и способностей, а Эжен должен довольствоваться жалкой участью отвергнутого писателя? И молодой человек начал мысленно поносить избалованного мальчишку, словно наконец нашёл виноватого во всех своих несчастьях. И внезапно с некоторым злорадством вспомнил, как юный маркиз своим вздорным характером вывел из себя своего любовника. Надо признать, что герцог Джулиан обладал не менее вспыльчивым нравом и вместо увещеваний хорошенько выпорол зарвавшегося юнца. Жестоко отхлестав стеком для лошадей. Бланшар с удовольствием смаковал этот эпизод во всех подробностях, и благодаря, как всегда, откровенным запискам маркиза, совершенно ясно воображал происходящее. И вопли Патриса, что от боли уже не помнил себя, и тёмно-бордовые полосы на нежной белой коже от ударов стека. На мгновение Эжен даже почувствовал себя отмщённым, словно негодяй маркиз расплатился за свою слишком привлекательную жизнь. Уж во всяком случае, на него самого никто сроду не поднимал руку. И он вновь прижался к тёплому телу Маргариты, обхватив девушку за талию. Он совсем не хотел, чтобы наступало тоскливое утро, что принесёт лишнее страдание и горькое разочарование. К чему ждать день, который ничего хорошего не сулит? Он настолько измотан, что даже простейшее физическое удовольствие стало невозможным, а ведь ему едва минуло двадцать четыре года! Эжену сталь жаль себя настолько, что к глазам подступили слёзы, и вдруг он ощутил, что внизу живота разливается тёплая волна. Опасаясь поверить до конца, молодой человек чуть отстранился от Маргариты и вновь приник к ней, стараясь легонько подвигаться из стороны в сторону, прильнув животом к её бёдрам. Да, пожалуй, он точно что-то почувствовал! Господь милосердный, кажется, желание постепенно захватывает его. Мучаясь сомнениями и страхом разочароваться вновь, он торопливо скользнул рукой за пояс брюк. Слава всем святым! Его плоть и впрямь окрепла, как раньше, стоило ему лишь подумать о наслаждении! Ах, только бы всё вышло! Бланшару казалось, что только так он сможет возродиться к жизни и найти силы на борьбу с неприятностями, иначе ему и вовсе следует отказаться от этой борьбы и остаться лежать, дожидаясь смерти. Эжен торопливо задрал сорочку Маргариты и не тратя время даже на скудные торопливые ласки, грубо овладел полусонной девушкой, что, впрочем, она восприняла как должное и даже не подумала возмутиться. Бланшар тяжело дышал, спина увлажнилась от пота. Он двигался быстро, страшась замедлить движения даже на секунду: мысль, что всё вновь прервётся его немощностью, заставляла позабыть о том, чтобы растянуть удовольствие. Эжен упёрся рукой в стену прямо над головой Марго и яростно двигал бёдрами, как будто заколачивал гвозди, пытаясь прибить потаскушку к хлипкой перегородке. И наконец, его исхудавшее тело дёрнулось раз-другой, по животу прошла судорога, в последнем усилии он прижал девушку к себе и бессильно рухнул на неё, чувствуя, как глухо колотится сердце в унисон с замирающей пульсацией его естества.