Вот из ё наме?
Май наме из Вар, а не Вор.
Еще КВН любил наглядно объяснять значение предлогов: на, под, около, за. Он брал монетку, помещал ее в разные места и говорил, где она находится. Но самое большее удовольствие КВНу доставлял предлог «внутрь». Учитель высоко поднимал монетку со словами: «This is the kopeck». Произносилась фраза так, словно в руке была не обычная монета, а Корона Российской Империи, которую КВН собирается водрузить себе на голову. Но монета неизменно исчезала в кармане серого пиджака, сопровождаемая фразой: «I put the kopek into my pocket».
Вы поняли, dear children, что «into» значит
В карман, дружно вторил класс.
Не в карман, а вовнутрь, dear children, поправлял КВН. Dear children на этот раз означалобалбесы.
Оля улыбнулась, вспомнив стишок, который они сочинили:
Сенкью, плиз, гудбай, хелло.
Всем нам крупно повезло.
КВН копейку взял и в карман ее убрал.
Мы английский обожаем на уроках отвечаем,
Что живем в СССР. Наме Коляпионер.
На столе лежит журнал
Ван, ту, фритаков финал
Финалом были поголовные тройки, поставленные КВНом только лишь потому, что всех dear childrenмерзких детей, пора было выпускать из школы.
Я ставлю вам всем незаслуженные отметки, dear children (тупицы), постукивая карандашом по столу, говорил КВН, потому что английский вы даже на колы не знаете.
Полученные знания у dear children выветрились через день после вручения аттестатов. А вот фразы про «наме и копек» прочно врезались в память.
Строгая начальница ОК вытащила из шкафа большой лист, сложенный вдвое, и протянула Оле со словами:
Вот тебе анкета, но учти, что это ничего не значит. У нас тут люди годами ходят.
Спасибо, проговорила Оля, прижимая к груди заветный документ.
Она выбежала на улицу и звонко закричала: «Ура! Первый шаг сделан, а это уже много. Мно-го!», не обращая внимания на прохожих, которые удивленно оборачивались на странную девушку, скачущую на одной ножке.
Тогда Оля не представляла, сколько еще ей придется сделать шагов, сколько времени придется сидеть под дверью у кабинета начальника ОК и смотреть на надпись «Приема на работу нет». Сколько раз придется сравнивать строгую даму из ОК с милым Гешей, сколько раз будет возникать желание бросить все эти хождения по мукам и вернуться в свой отдел, вернуться к привычной, однообразной жизни. Такие желания неизменно пропадали, когда Оля видела счастливые лица тех, у кого документы все-таки приняли. Правда, видеть счастливчиков было невыносимо обидно, потому что их-то взяли, а ее, Олю, нет. Оля изо всех сил старалась держаться. Но однажды у нее сдали нервы, и она разрыдалась. Слезы катились и катились по щекам. И чем сильнее Оля хотела успокоиться, тем сильнее лились слезы.
Что случилось, деточка? погладив Олю по голове, спросила пожилая седовласая женщина. Ее, испещренное морщинами, лицо было необыкновенно добрым, а в глазах блестели задорные огоньки.
Рассказывай все, приказала старушка, обняв Олю за плечи.
Оле показалось, что это ее ожившая бабушкабабуля пришла утешить свою глупую внучку, которая ринулась неизвестно куда, неизвестно зачем.
Оля уткнулась старушке в плечо и выпалила все от начала до конца.
Значит, он шагнул вниз с огромной высоты, а ты побежала его догонять? с улыбкой спросила старушка, когда Оля вытерла кулачком остатки слез.
Да. Он шел по полю неспешной походкой, подтвердила Оля.
И он дал себе слово, что женится только на стюардессе?
Да.
Ты его любишь?
Этот вопрос застал Олю врасплох. О любви она вообще не думала. Их встреча с Александром была неизбежным событием. Оля твердо знала: Александр должен стать ее мужем, именно он должен быть рядом с ней всегда, потому что он сам это ей пообещал там, на темной лестнице.
Старушка поднялась, погладила Олю по голове, улыбнулась и исчезла за дверью начальника ОК с надписью «Приема на работу нет». Оля тупо смотрела на надпись и думала, что давным-давно не была на ипподроме, давно не встречалась с Иришкой, забросила институт, работу, друзей из-за иллюзорного Александра, которого видеть ей сейчас совсем не хотелось. Мало того, реальный Александр, в кримпленовом костюме, который смеялся и говорил гадости, был ей даже противен. Оле хотелось видеть того, бородатого Александра, с которым они шли по темной лестнице вверх, к сверкающему проему и обсуждали важные вопросы.
Оля явно увидела яркий солнечный свет, кусочек голубого неба с белыми барашками облаков и заулыбалась.
Ну, и долго ты тут сидеть будешь с глупым лицом? грянул над Олиной головой строгий голос.
В дверном проеме стояла начальница ОК. Оля сообразила, что видит небо и солнце через окно кабинета, на пороге которого стоит дама.
Давай сюда свои документы. Живо, скомандовала она.
Оля повиновалась. Дама прошла к своему столу, приглашая Олю последовать за собой.
Вот тебе направление на медицинскую комиссию. А для того, чтобы пройти нашу медкомиссию, тебе потребуется не меньше двух недель, начальница сделала ударение на слове «нашу», намекая на то, что все не так-то просто, что здесь людей отбирают для полетов в небо, а не в конструкторское бюро.
Когда соберешь подписи всех врачей, вот здесь поставишь штамп, наставляла Олю начальница. Времени у тебя не так уж много. Через две недели начнется учеба. Не успеешь, будешь еще год ждать. Все ясно?
Значит я
Будешь стюардессой, засмеялась строгая дама. Ты хоть знаешь, кто за тебя хлопотал?
Кто? у Оли пересохло в горле.
Прославленная летчица Мария Николаевна Поповакомандир звена «Ночных ведьм», легендарная женщина. Мария Николаевна была первым начальником нашей службы бортпроводников.
Оля не могла поверить, что вот так запросто рыдала на плече у прославленной военной летчицы.
Мне надо было ее слушать, открыв рот, а я влезла со своими слезами и сантиментами, со своими глупыми иллюзиями, подумала Оля и дала себе слово: непременно разыскать Марию Николаевну и подробно расспросить о войне, о полетах, научиться у нее выдержке, смелости и чуткости.
Оля надеялась на скорую встречу с Марией Николаевной, но у жизни был иной сценарий.
Август звездною метелью гонит нас из дома.
Самолет мойкрест нательный у аэродрома.
Ни к полетной красоте ли вскинут взгляд любого.
Самолет мойкрест нательный неба голубого.
Дует ветеркнязь удельный в гати бездорожной.
Самолет мойкрест нательный на любви безбожной.
Цвет неяркий, акварельный на стреле крылатой.
Самолет мойкрест нательный на любви проклятой.
Я сойти давно хочу, да мал пейзаж окрестный.
Распят я, и нету чуда, что летает крест мой.
Даль уходит беспредельно в горизонт неявный
Самолет мойкрест нательный на тебе и я в нем.
Время помчалось стремительным аллюром. Оля погрузилась в иную жизнь, где уже не было ипподрома, ранних утренних прогулок по пробуждающейся от сна Москве. Не было старой авоськи, взлетающей вверх, как знамя. Не было малыша Нуно и красавца Чезаре, не было дяди Коли, толстяка Макса, Иришки и даже Александра, ради которого, из-за которого и для которого Оленька стала стюардессой.
Она была зачислена в службу бортпроводников и приступила к занятиям в Учебно-Тренировочном Отряде, где экстравагантные педагоги, бывшие стюардессы, делились своими знаниями с теми, кому посчастливилось попасть в специальную группу стюардесс.
Двадцать милых девчонок и четверо ребят добросовестно вели конспекты.
Записывайте, а то забудете и не сможете на экзамене ответить, говорила учитель по питанию. Итак, пустой контейнерэто такой контейнер, в котором ничего нет.
Все дружно хихикали. Но, как не странно, этот пустой контейнер остался в лабиринтах Олиной памяти на всю жизнь вместе с «май наме из» и «копеком в покете».
Самыми любимыми для Оли были уроки испанского языка. Непреодолимое желание выучить этот мелодичный язык так, чтобы легко изъясняться, а не выдавливать из себя слова, помогало Оле справляться со всеми сложностями испанской грамматики. Оля частенько оставалась после уроков, чтобы поболтать с молодой преподавательницей Маргаритой Васильевной, которая была всего на шесть лет старше своих учеников. Болтали по-испански. Марго рассказывала о красотах Мадрида. Ее нежный голос, ее легкое придыхание и слова «Madrid con sus barrios modernos, sus amplios avenidas no tiene nada a las grandes urbes Europeas.» остались в Олиной памяти навсегда. И желание, непреодолимое желание увидеть этот замечательный Мадрид «con sus barrios modernos» жило в Олином сознании до тех пор, пока она не побывала в Мадриде. А, побывав там, Оля поняла, насколько беден наш язык, потому что словами нельзя описать даже частично ту неповторимую красоту, которую можно увидеть только на улицах испанской столицы. Madrid con sus barrios modernos
Все это было потом. А впереди была учеба с трехмесячным перерывом на летную практику в аэропортах Внуково и Домодедово.
Олю откомандировали в аэропорт Внуково. Начальник внуковской службы бортпроводников распределил всех новеньких по бригадам.
Привет, меня зовут Лариса, сообщила полногрудая, рыжеволосая бригадир, протягивая Оле руку. А фамилию мою запомнить легко, потому что она созвучна с фамилией Татьяны Пельтцер. Только она Пельтцервеликая актриса с одной «С», а я Мельцервеликая стюардесса с двумя «С». А бригаду нашу мы назвали ЛИСЛариса, Ира, Сергей. А с тобой будет ЛИСО или ЛОСИ, Лариса звонко рассмеялась.
Оле тоже стало смешно, потому что эта троица напомнила ей сказку «Пузырь, соломинка и лапоть». Невысокая, полногрудая Ларисапузырь. Худая, высокая Ирасоломинка и простоватый, с оттопыренными ушами Сергейлапоть.
Лариса перестала смеяться и, насупив брови, сказала:
Нет, ЛОСИплохо. Пусть остается ЛИС и О, потому что через два месяца ты от нас отпочкуешься, и навсегда забудешь о существовании бригады ЛИС.
Оля пожала плечами, не сказав о том, что красавицу Ларису Мельцер стюардессу с двумя «С» она вряд ли забудет, что вся бригада останется в лабиринтах ее памяти.
Летное поле поразило Олю своей широтой и бескрайностью. А большие серебристые лайнеры показались ей гигантскими птицами, совершающими замысловатые, только им ведомые передвижения. Ей нетерпелось попасть в чрево одной из этих птиц, чтобы испытать неповторимые ощущения полета.
Оля летала на самолете только один раз, да и то в двухмесячном возрасте. Родители рассказывали, что весь полет она спала, причмокивая губами. Но стоило самолету совершить посадку, как маленькое очаровательное существо превращалось в грозного монстра, горланящего так, что у всех волосы вставали дыбом. Успокоить малышку мог только звук ревущих турбин, являясь для нее сладчайшей колыбельной песней.
После полета командир корабля ИЛ-18, выполняющего рейс АнадырьМосква, прикрепил к Олиному одеяльцу свою «птичку» со словами: «Держи, юная летчица! Это тебе на счастье!»
Оля шла по летному полю и, крепко сжимая в кулаке ту самую «птичку», размышляла о том, что пилотсердце большой железной и вполне живой птицы по имени «Самолет».
Внутри самолет показался Оле еще больше, чем снаружи. Красноватые кресла с белыми подголовниками внимательно наблюдали за каждым Олиным движением. А она крадучись пробиралась по узкому проходу, вдыхая незнакомый запах железной птицы.
Новенькая? поинтересовался командир.
Да, смущенно ответила Оля.
Значит, ты из разряда простых людей, которые ежедневно ходят на работу по одним и тем же улицам, решила перейти в разряд людей, рожденных под знаком птицы, которые взмывают выше облаков, чтобы выбравшись из дождя, снега, слякоти, увидеть над облаками солнце, чтобы перенестись в надоблачное пространство, в надоблачную жизнь. Земные люди идут на работу в офис, а ты идешь на работу в Париж!
Как это романтично: на работу в Париж! повторила Оля.
Ты тип нашего самолета знаешь? поинтересовался усатый дяденька бортинженер, которого в экипаже называли«пан смазчик». Еще в экипаже были «пан блудило» штурман и «пан колупайло» второй пилот.
ТУ-154, отчеканила Оля.
Правильно. Но мы любовно называем его «Тушкой», улыбнулся командир«пан водило» и доверительным шепотом проговорил:
Позволь я расскажу о самолете,
Который иногда берет меня в полет.
И как его, родимого, в сердцах не называют:
И «тушкой», и «полтинником», «авророю». И вот
Уйдя в другой отряд, навеки забывают,
Что он прокормит нас и весь Аэрофлот.
А укротить его считается везеньем
И с ветром далеко не кончен вечный спор
«Аэродинамическое недоразуменье»,
«Неуправляемый, летающий топор».
А, если серьезно, то у каждого самолета свой нрав, свой голос, своя стать. Я его спрашиваю: «Помнишь ли девушку ту?», а он мне отвечает: «Ту! Ту сто пятьдесят четыре!» Вот какие у нас замечательные говорящие «тушки».
Мало того, в кабине есть переговорное устройство, по которому можно связаться с вашей службой. Нажимаешь кнопочку на панели и докладываешь: «Ястажер Иванова осмотр самолета произвела. Мин нет. Экипаж трезвый, никто не пристает, за руки не хватает. Люди подобрались творческие, талантливые: командир песни поет, второй пилот картины рисует, штурман стихи пишет, бортинженер виртуозно на гитаре играет. Надеюсь, полет пройдет в дружеской атмосфере. Командир безопасность полета гарантирует».
Оля поняла, что про переговорное устройство «пан водило» насочинял, но виду не подала. Ей было весело смотреть на взрослого дяденьку, который болтает глупости, как пацан.
Кстати, командир вдруг посерьезнел, авиатранспортсамый надежный и безопасный вид транспорта! Он стоит на шестом месте по количеству аварий. А на первом, между прочим, автомобильный транспорт. Так чтолетайте самолетами Аэрофлота! Главное в нашей профессииничего не бояться.
А я и не боюсь. Я даже люблю, когда страшно, улыбнулась Оля.
Вот и прекрасно! Вот и молодчина! Теперь тебе остается также лучезарно улыбаться пассажирам, помня, что ты из простой девушки по имени Оля превратилась в Стюардессу! Это превращение похоже на превращение Гадкого Утенка в Прекрасного Лебедя, то есть это превращение сказочное. Не забывай! командир подмигнул ей и запел.
Голос у него был необыкновенный, да и слова так понравились Оле, что она потом еще долго-долго повторяла:
Стюардесса, стюардессаты небесная принцесса.
В серебристом самолете в страны дальние летишь.
Стюардесса, стюардессаты нездешняя принцесса.
Восхищаются тобою Лондон, Рим, Нью-Йорк, Париж.
Эта веселая песенка навсегда осталась в Олиной памяти. Стюардессапринцесса! Принцессастюардесса! Навсегда!
Пассажиры входили долго и шумно, Оле даже показалось, что их гораздо больше, чем мест в салоне. Но Лариса только посмеивалась: «Спокойно, Леля, сядут все!» Наконец посадка закончилась и, самолет начал медленно двигаться на исполнительный старт. Двигатели гудели, набирая обороты и заставляя дрожать цельнометаллическую конструкцию. На краткий миг самолет замер, а потом помчался по взлетной полосе, чтобы, оттолкнувшись от последней плиты, легко взмыть в небо.
Оля ощутила необыкновенный восторг, когда самолет, вынырнув из толщи белых облаков, легко заскользил по невидимой дорожке, называемой воздушным эшелоном. Вокруг простиралась солнечная долина без конца и края.
Здесь вечное солнце или звездная ночь, подумала Оля. Здесь хорошо и радостно, и ничто не может омрачить сияющее спокойствие этих мест.
Хватит в окошко глазеть, строго сказала Лариса. Бери поднос, иди в салон.
Я? у Оли похолодели кончики пальцев.
Ты, ты, дорогая. Или ты забыла, что ты на работе?
Ларисочка, я сейчас Я только дух переведу Я же первый раз на самолете, начала заикаться Оля. Вообще первый раз лечу Раньше никогда
Потом расскажешь, сухо произнесла Лариса, вручая Оле поднос, на котором стояли маленькие стаканчики с водой.
Оля мертвой хваткой вцепилась в поднос, наблюдая, как в стаканчиках прыгают веселые пузырьки газировки. Ее руки тряслись в такт прыгающим пузырькам, заставляя все двадцать стаканчиков дружно приплясывать.
Ольга, улыбайся, приказал Сергей, распахивая перед Олей кухонные шторки. Не бойся, мы тебя с тыла прикроем. Если что, кричи.
Ладно, заулыбалась Оля, сделав решительный шаг в салон.
Но вся решительность моментально улетучилась, при виде множества любопытных глаз, нацеленных на нее. Ей показалось, что все пассажиры видят, какая она неуклюжая. Чтобы скрыть неловкость, Оля начала твердить «Пожалуйста. Пожалуйста!» А голову сверлила одна-единственная мысль: «Только бы не уронить этот поднос кому-нибудь на голову».
Умница, у тебя все классно выходит, подбодрила ее Ира, вручая следующий поднос.
У меня такое чувство, что наш самолет удлинился. Мне кажется, что я никогда не дойду до последнего ряда, простонала Оля, шагнув в салон все с той же мыслью: «Только бы никого не облить!»