На этой же площади осенью устраивается цирк. Брезентовая крыша резко выделяется на сером фоне пустой площади, яркие афиши крикливо заманивают прохожих подойти, остановиться и купить на вечер билет.
«А то пойти? думает Рогнеда и решает:Нет, не стоит».
Они проходят краем площади к главной улице, где находится женская гимназия.
У подъезда Долбня прощается с Рогнедой, вынув погасшую трубку изо рта:
Э э, вы, Рогнеда Владиславовна, не подумайте чего, рявкает он, женщина подобна рассохшейся бочкевелика, а вместить, кроме дряни, ничего не может. Вы, хоть и исключение, а все ж таки женщина Проводил же я вас, потому что мне по дороге Э э, иду я за камертоном, старый потерялся неведомо куда.
Рогнеда сердито захлопывает за собою дверь: и этот туда же Влюбленные ослы!
7
В классе Рогнеда сурова и величава, на лбу залегли строгие морщины. Гимназистки ее любят и слушаются.
Mesdemoiselles! А vos places!
Гимназистки чинно идут к своим партам.
Говор стихает.
Во время уроков Рогнеда повелительно взглядывает на невнимательных; те сразу, как от толчка, напрягаются. Рассердить Рогнеду Владиславовну никому не хочется: ни жаловаться, ни наказывать она, конечно, не будет, но не будет и беседовать в перемены, а с нею так приятно болтать
Рогнеда Владиславовна, у меня мама захворала!
Рогнеда Владиславовна, за что мне математик поставил двойку?
Вы пойдете в цирк, Рогнеда Владиславовна?
А я, Рогнеда Владиславовна, шепчет Рогнеде на ухо другая гимназистка, Танечка Дудова, я хочу кое-что сказать, только это секрет. Пойдемте отсюда
Рогнеда выходит с девочкой в коридор. У девочки толстая длинная коса, цвета дозревающей ржи; васильковые глаза; краснощекая, полненькая, единственная дочь богатого лесопромышленника.
Рогнеда прислоняется к подоконнику и рассеянно смотрит на бегающих по коридору девочек.
Ну-с, Танечка, что за секрет?
Танечка вспыхивает, потупляя глаза:
Вы никому не скажете?
Никому.
Никому, никому, ни одному человеку в мире?
Никому.
Я одного понимаете?
Рогнеда улыбается:
Понимаю!
Он приходил к отцу продавать лес в своем имении. Сосновый лес, корабельные сосны, они очень дорогие, если не изъедены червяками Какой он умный, Рогнеда Владиславовна, и красивый Он со мной долго говорил и пил чай у нас. Папа сказал после его ухода, что у него голова с мозгами, но что дела он не умеет устраивать. Он хочет ехать в Венецию, чтобы посмотреть на картины Тинторетто и Карпаччио. Вы знаете, этот Тинторетто был домосед и почти никогда не уезжал из Венеции Кроме того, он очень любил музыку, а дочь его рисовала недурные портреты Как он интересно одевается: синяя суконная рубаха, у нее воротник спускается на плечи и на грудь и, кроме того, красный бант
Рогнеда прищуривается:
Да, это очень красиво, особенно, если длинные волосы.
У него таки они и есть.
И если
Рогнеда запинается, глаза у нее вспыхивают холодным блеском.
Что же он вам говорил?
Танечка смущается, теребя коричневый передник.
Он мне сказал, что я василек, еще нетронутый пылью. Он очень красиво говорит, как стихами.
Рогнеда насмешливо оглядывает девочку.
Это плохо, Танечка, плохо: красиво говорят только люди бездушные, они больше думают о красоте своих слов, нежели о теплоте и благородстве содержания. Пожалуй, Танечка, ваш новый знакомыйпустой человек, я бы вам посоветовала не думать о нем.
Танечка огорчается:
Ну вот, почему же?
Гремит звонок, перемена кончена.
Mesdemoiselles! А vos places! звонко говорит Рогнеда, входя в классную комнату.
И раздраженно стучит по столу корешком записной книги.
Mesdemoiselles!
Класс затихает.
Входит рыженький учитель русского языка, в обтрепанном вицмундире. Начинается урок.
Рогнеда притворяется, что наблюдает за порядком. Мысли ее длинной извилистой тропинкой убегают куда-то вдаль. Ей тоскливо, невыносимая скорбь наполняет жгучим ядом все ее существо.
Она думает о Ковалеве. Он обещал прийти сегодня. Она сыграет ему что-нибудь печальное и скажет о той смерти, которою ома хочет умереть. Она хочет умереть позднею весною, на поле, окруженная смеющимися цветами Тихий ветер обвеет ее волосы, высокое солнце согреет ее золотом благодатных лучей И кругом будут стрекотать неумолчные кузнечики, а кукушкины слезы будут тихо дрожать на хрупких стебельках.
Рогнеда издевается над собою:
Однако, милостивая государыня, вам не чужд мелодраматизм! Девица, любящая эффекты!
После уроков, когда гимназистки шумною толпой выбегают из класса, к ней подходит Танечка и умоляющим голосом спрашивает ее:
Ведь вы не скажете?
Какая вы глупая, Таня, ну, зачем я буду говорить? Да и что я могу сказать, что у вашего отца был гость, что вы с ним беседовали?
Все-таки никому, никому До свидания, Рогнеда Владиславовна!
Рогнеда сухо прощается с ней и, низко опустив голову, идет за убегающей Таней в швейцарскую.
«Двадцать шесть лет! думает Рогнеда, спускаясь по широким ступеням каменной лестницы в нижний этаж. Скоро я буду старая дева, вот почему я иногда такая раздражительная».
Лысый швейцар подает ей пальто, галоши, шляпу и зонтик.
Никак опять дождь?
Так точно-с, самосильно дождит.
Он открывает перед нею дверь. Над улицей повисла густая серая сетка: ни солнца, ни солнечной радости, ни светлых зданий, ни оживленных лиц, все серо, мутно, вяло и угнетено монотонно падающим дождем. Даже собаки бегут, поджимая хвост и понурив морду. У извозчичьих пролеток подняты верхи; пешеходы прикрылись безобразными кожанами и дождевыми зонтиками.
Она тоже раскрывает зонтик, а левою рукой подбирает подол платья, чтобы не загрязнился.
Хорошо, если бы ни Алексей, ни Книппен не пришли; с Ковалевым так приятно говорить. Он много думает и много чувствует, и чувства у него утонченные, выношенные в одиночестве и в непонимании окружающих. Еще бы: разве в таком проклятом болоте могут понять человека, здесь умеют только сплетничать, спиваться и щелкать зубами. Выродки! Мещане! Но она-то понимает его! Она его понимает.
Прикажете подать? спрашивает бородатый извозчик, едущий рядом с ней. Она отвечает:
Не надо!
И заходит за угол. На площади весы в дождь еще сильнее напоминают старую, потемневшую от времени виселицу.
8
Наскоро пообедав, Рогнеда идет в спальню, вынимает из стоящего там платяного шкафа лучшие свои наряды и выбирает, что ей надеть.
Да, да! пусть будет так: черная шелковая кофточка, слегка декольтированная, с светло желтыми кружевами; черная шелковая юбка, плотно облегающая ее бедра, и спускающийся с обнаженной шеи золотой крест на тонкой золотой цепочке. Волосы спадают двумя плавными волнами на уши, так что уши совершенно скрываются. Отлично!
Из зеркала в двери шкафа на Рогнеду глядит надменная женщина, стройная и мрачная и таящая что-то орлиное в сурово сросшихся бровях, в сошедшихся наподобие двух черных крыльев волосах, в мелких зубах, сверкающих хищно и весело из-за тонких губ маленького рта. Отлично!..
«Вот я какая!»горделиво думает о себе Рогнеда и ей радостно, что там, за шелками, сокрыто девственное тело, во сто крат прекраснее шелков.
Мамочка! говорит она старой пани, пришедшей в спальню вздремнуть после обеда. Что, я еще хороша?
Да, Рогнеда, ты очень хороша. Когда я была молодая, я была такая же красивая, как ты, тогда за меня сватался пан Юзеф, но я за него не пошла, он чуть не умер с горя.
Рогнеда разглядывает себя в зеркало.
А ведь я, мамочка, скоро начну толстеть Бр-р-р!.. Оплыву жиром и стану неповоротлива. Мне кажется, я уже и теперь полнее, чем раньше.
Пани не соглашается:
Напротив, Рогнеда, ты слегка похудела за последнее время.
Неужели?
Да.
Это тоже плохо.
Она слабо душит носовой платок, чтобы по исходящему аромату не сразу можно было определитьдействительно ли надушена она; затем уходит в кухню отдать кое-какие распоряжения кухарке.
Кухаркаплюгавенькая старушонка, с микроскопическим носом, с блаженной улыбкой на глупом лице, маленьком, как мужской кулак средней величины. На ее микроскопическом носу прилепились огромные очки в железной оправе, а из-за очков видны вытаращенные желтые глаза Кухарка любит наряжаться в красные платья, с бантами, и очень похожа на сову, но Рогнеда за ее очки дала ей прозвищеПрофессор.
Пожалуйста, Профессор, еще сходите в ренсковый погреб и купите там бутылку коньяку и четыре бутылки лимонаду. Вот вам деньги Запомните?
Белесые губы недоумевающе шлепаются одна о другую.
И вот И почему же?
Что почему же?
И вот, вы пьяною будете И разве не срамно барышне пить?.. И вот, я схожу, не мое дело И вот
Ах, какая вы дура, Профессор! Я не для себя, ко мне гости придут.
Белесые губы опять шлепаются одна о другую.
И еще булок, винограду И еще апельсинов. Хорошо, барышня.
Рогнеда идет в гостиную, открывает пианино, комната оглашается бурными звуками. Гоп-ля! Гоп-ля! Рогнеда возбуждена, пальцы стремительно пробегают по клавишам, звенящие волны плывут, сталкиваются, разбиваются, замирают и восстают опять, опять
Блестит и веселится пианино, пробужденное к жизни десятью быстрыми пальцами. Иногда Рогнеда перебирает клавиши тихо-тихо, как любящая кудри любимого; иногда гневно и стремительно, нанося боль и томление певучей душе блестящего инструмента.
Как легко и как радостно!
Опустошенный сад не глядит в окно взглядом тлена и разрушения, серые нити, беспрерывные капли дождя, далеко-далеко за спиною. Со свистом могучих крыльев, с гортанным выкриком взлетает в памяти черный прекрасный лебедь, взлетает в лазурь, качается в вышине, взлетает все выше и выше
Вдруг издалека доносится настойчивый звон. Разве сегодня воскресенье, разве сегодня поют колокола на колокольнях?
Она вскакивает с табурета, прислушивается
В передней дребезжит звонок.
Торопясь, задевая за мебель, Рогнеда выходит в переднюю, снимает стальную цепочку с двери, отодвигает задвижку. Руки дрожат.
Рогнеда Владиславовна!
Это Ковалев, в морской накидке, с поднятым капюшоном.
Он подает ей букет, белые, белые, белые, белые цветы Так много белых цветов, что в глазах остается сплошное белое пятно.
Она с легким поклоном берет от него букет.
Мерси!
И торопливо говорит:
Вот сюда, сюда вешайте накидку, та вешалка сломана. Пришли-таки, не надули? Как здоровье вашей жены?
Ничего, она всегда хорошо себя чувствует, растягивает слова Ковалев протирает носовым платком вымоченные накидкою руки.
А я сейчас играла и не слышала, что вы звоните Надеюсь, не долго заставила вас прождать?
Нет!
Ковалев в своей излюбленной рембрандтовской рубахе.
Что это у вас такой мрачный вид, Рогнеда Владиславовна?
Она улыбается:
А мне самой казалось наоборот. Я очень рада, что вы пришли Проходите же! Спасибо вам за букет, надо его поставить в воду, чтобы не завял.
9
Вы сегодня великолепны! Сегодня в вас торжествует черная красота, вы мне кажетесь жрицей Черного Бога. Или вы думаете обмануть меня этим крестом, не поверю.
Рогнеда смеется.
Он сидит на маленьком стуле, выкрашенном бронзовою краской. Рогнеда перед ним на диване. Он ее рассматривает, как поразившую его картину, как статую, восхитившую правильностью форм и безмолвным величием.
А как ваши наблюдения над мыслью?
Ковалев задумчиво отвечает:
Какие там наблюдения? Для этого я слишком неусидчив и несистематичен. Так, просто маленькие подглядывания в щелочку. Но только меня эта тайна влечет. Какими неведомыми путями, к каким недосягаемым целям стремится человеческая мысль? Порою, в жесточайшие приступы хандры, я как бы раскрываю двери и вхожу, вхожу в свою мысль, тогда мне кажется, что ею можно вполне овладеть Но вот, рассеялись туманыи опять темно и пусто: мысль от меня ускользает, я начинаю реально ощущать свою оторванность от нее.
Ночью, вернувшись от вас, я поняла вас и тоже испытала нечто подобное.
Вот видите!.. Но вся эта оторванность еще может быть объяснима физиологическими причинами, ну, что ли там, мгновенным психозом, временной порчей того механизма, который называется мозгом. Но есть области, в которых наша мысль совершенно выходит из сферы нашего сознания и живет самостоятельною жизнью. Вот уже пятнадцать лет, как меня преследует нечто, что можно было бы назвать предчувствием, если бы оно умещалось в этом понятии. Часто бывает так: я читаю книгу и вдруг, неизвестно почему, останавливаюсь на каком-нибудь слове, скажеммеч Это слово, по преимуществу, литературное и в обыденной жизни редко употребляется, но я слушаю и чего-то жду. Действительно, через несколько секунд в соседней комнате происходит разговор, где центром является меч. Долбня скажет слово, что отрубит мечом! Ах, оставьте ее: разбила чашкуи ладно, повинную голову и меч не сечет. И так очень часто и во многом, что мы принимаем или за случайность или мимо чего проходим, не замечая.
Ковалев замолкает. Зрачки его глаз словно расширяются, а в углах рта опять те мучительные складки, какие Рогнеда подметила вчера.
А вы, Георгий Глебович, собираетесь за границу?
Да, весной или осенью
В Венецию?
Да. Откуда вам известно?
Рогнеда сверкает мелкими хищническими зубами:
Не помню. Слухами земля полнится.
Да, собираюсь, если удастся продать корабельную рощу в моем имении. Ее покупает лесопромышленник Дудов, удивительная скотина и первостатейный жулик, корчащий из себя английского негоцианта.
«А почему вы ничего не скажете о Танечке? Ведь, она василек, незатронутый пылью»
Вваливается Профессор с подносом. На подносе бутылис коньяком и лимонадом и бокалы.
Вот сюда, Профессор! указывает Рогнеда на стол. Страшно люблю пьянствовать! обращается она к Ковалеву. Коньяк с лимонадомвроде шампанского, а шампанское, если бы я была богата, я бы пила целый день.
Профессор приносит вазу с фруктами, ставит на стол рядом с подносом и уходит.
Где вы выкопали этого Тмутараканского болвана? спрашивает Ковалев, указывая вслед ей на дверь.
Она у нас давно, и пожалуйста, извольте относиться к ней с большим уважением: вовсе она не Тмутараканский болван, а Профессор.
Ковалев откидывает назад волосы.
Рогнеда вливает в бокалы по маленькой рюмке коньяку и добавляет лимонадом.
А ну-ка, Георгий Глебович!
Браво!
Он чокается с Рогнедой и высоко поднимает бокал.
Я, Рогнеда Владиславовна, чувствую себя хорошо только с вами. С вами можно поговорить по душам, вы поймете, не оскверните кощунственно, вы выше многих условностей, в вас я не слышу подлого голоса черни, толпы. К вам прихожу, как в убежище, и исцеляюсь.
Пейте же! Пейте! настойчиво торопит его Рогнеда. Видите, я осушила до дна Гуляю напропалую!
В передней дребезжит звонок.
Кто там еще?
Алексей. В сапогах, забрызганных доверху грязью, входит, покачиваясь в комнату, и неуклюже раскланивается.
Се грядет муж во полунощи!.. Да вы тут того Хо-хо!
Встряхивает руки Рогнеде и Ковалеву.
Так, так-с!
Берет бутылку с коньяком, долго ее рассматривает на свет.
Три звездочки! это хорошо Оч-чень хорошо А мыхо-хо! того, сейчас на биллиарде играли в Дрездене Уд-дивительно!.. Два борта в среднюю. Виноват, я кажется, вам помешал?
Рогнеда поднимается с дивана и несколько раз в волнении проходит по комнате.
Опять нарезались? брезгливо спрашивает она, останавливаясь против Алексея.
Он осклабляется:
Сим победиши князей мира сего! Разрешите рюмочку? Я употребляю его лишь в чистом виде, без примесей. Примесь есть искажение, как выражается Долбня. Онумный человек и хороший философ. Врожденный трагик! А яфильтик, он мне доказал это, как дважды два четыре.
Алексей наливает себе в рюмку и выпивает.
Ничего очень хорошо, хотя отзывает сургучом.
Ковалев удивлен:
Фильтик? Что это за штука?
Не знаю, мрачно отвечает Алексей, нечто среднее между протухлым огурцом и зряшным человеком. Долбня сказал: Ковалевсмердящий декадент, как свинья, роется в собственном навозе Хо-хо! Он так-таки и сказал без обиняков: Ковалев, как свинья, роется в собственном навозе, но и вы, Алексей, прискорбное зрелище, потому что выфильтик. Мы с Долбней вчера от вас завернули в одно местечко и очень мило провели время. Хо-хо! Он там всех ругал: все вы, говорит, высосанные лимоны, заморские фрукты, родную землю поганите.