Визжат железные ворота, выползают рабочие толпы на черные улицы.
Петр устал, в ушах звон стоит, грудь умаяласьцелый день околачивался у станка, резцы натачивал, нарезал винты.
Рядом с ним шагает Кузька Орешников:
С мастером поругался я Зверь-человек! Говорит, стержень крив, а я его точил-точил, ажно руки мои окровавились.
Петр отвечает:
Н-да!
Сам же думает:
«А письмишко мое уж получено».
На перекрестке прощаются:
Приходи, брат, в клуб, на вечер.
Не знаю, колеблется Орешников, о свете читаю я. Больно здорово Ну, и умник же француз Фуко. Впрочем, может сберусь. До свидания!
Расходятся.
Петр один. Путь мимо мелочной лавочки.
Не перенести искушения. Визжит блокПетр стоит у прилавка, рассматривая товары.
Толст, длиннонос и с лукавыми глазами продавец. В холщовом переднике.
Здравствуйте-с!
Здравствуйте! У вас есть карамель самая сладкая?
Ну, еще бы! Конечно, карамель здесь лишь самая сладкая.
Так отвесьте-ка фунтик мне.
И еще, поколебавшись немного:
А пряники вяземские? А орешки китайские?
Все, все тут есть! Да еще как дешево!.. Прекрасный человек этот лавочник: даже пастила у него приготовлена для Петра.
На прилавок с форсом летит серебряный рубль, торгаш его пробует на зуб.
Не съешьте, пожалуйста! пугается Петр.
Торгаш льстиво ухмыляется в рыжую бороду и сдает медяки с рубля.
Нельзя-с без этого: дело торговое, фальшивых монет развелось множество. До свиданьица-с, заходите и в следующий раз, товарец по совести.
Медякив кошель, Петр берет с прилавка пакеты с лакомствами имарш домой.
Белочка! Пусть орешками позабавится.
Идет по улице, бодро поглядывая по сторонам.
А вот и дом.
В калитке ручкажелезное кольцо.
Какое красивое!..
Это ничего, что слегка изъедено ржавчиной. Пустяки! Когда-нибудь он его основательно вычистит толченым кирпичом, и оно заблестит, будто серебряное.
Взбегает на шаткое крыльцо, торопливо отмыкает замок, входит в кухню. Блузудолой, шляпудолой, а покупкина стол бережно. Надо картошку варить, как волк, голоден, но до картошки ли?..
Потеет, трудитсяначищает новые штиблеты, натягивает брюки и прихорашивается у зеркальца.
Усталости как не бывало
На вечер! На вечер! Кадриль плясать, лезгинку плясать, мелким бесом рассыпаться перед Алой ленточкой. Уж теперь-то он не будет тюфяком, нет!
Из глиняного рукомойника, что висит в углу, льется блестящая струйка водыфыркает Петр, отдувается: хорошо грязь фабричную да холодной водицею.
6
Перед самым уходом на вечер является Кузьма Орешников. Лицо красное, чуть не плачет, говорит отрывисто:
Почему, Петя, люди злы?
Не понимает Петр, с черной шляпы смахивает пылинки:
Идешь на вечер?
Но Кузьма не унимается:
Почему, Петя, люди злы?.. Почему на земле им тесно жить? Иду к тебе, а у казенки толпа: два босяка дерутся на ножах. В три ручья кровь валит Тьфу!
Говорит Петр:
До сих пор у людей языки разные, ну, столковаться-то и трудно им.
Доколе же злобность эта продолжится?
Отвечает Петр:
Жди! У всякой чаши свое дно имеется.
Выходят на черную улицу.
Умереть мне, Петрюк, хочется! шепчет Кузьма слабым голосом. Сделать что-нибудь в пользу общественную и умереть. Такой червь во мне Кругом обиды, несправедливости
Петр его похлопывает по плечу.
Солнце закатывается.
Близ железнодорожного полотна каменный двухэтажный дом.
У ворот, на лавочке, сидит Алая ленточка. На Петра глядит с ласковой робостью:
Будто чуяла ненароком на улицу выбежала, анвы тут как тут. Ха-ха-ха! Все мужчины обманщики, а вы нет, пришли.
Кузька приосанивается:
За комплимент благодарствуйте!
И совсем даже не про вас сказано! негодует Алая ленточка. Вот навязчивый!.. Пресвятая Богородица, да никак у него ус растет!
Всегда вы с одними насмешками, ерепенится Кузьма, иной безусый посознательнее усатого, а у баб так и совсем дело дрянь: долог волос да умишка нет. Э-эх!
Скрывается в воротах.
Петр смеется, а самому так стыдно, так конфузно что того гляди лататы задаст.
А вы слышали?.. Булочница-то, Маврикия Архиповна, под скорый поезд попала в полудень. Шмякнул он ее, а из нее и дух вон.
Да ну! Да как же так? пугается Алая ленточка. Вот ужасти! Экая бедненькая! А я-то вчерась из-за булок торговалась с ней, дурища
Н-да, лицемерно вздыхает Петр, вдова, детки остались сиротками.
И добавляет тревожным шепотом:
А письмишко получено?
Получено.
А не сердитесь?
Чудачок какой! усмехается Алая ленточка.
Но Петр вздыхает:
Быть нам без булочной
Шепотком же робко осведомляется:
Да ты любишь ли?
Она его успокаивает:
Родной мой!
На том и покончили. Пошли в клуб, счастливые.
Рабочий клуб окрещен странным именем: «Кружок любителей музыки». «Музыки» же в нембалалайка да облезлая гармоника.
Убог он и тесен, только две комнаты в нем: танцевальнаявдоль бурых стен расставлены дырявые стулья да дрянные табуреты, и буфет чайная, где посетители дуются у маленьких столиков в шашки и в шахматы, покуривают вонючие папиросы, да чаек благодушно распивают.
Кузька Орешников завзятый шахматист. Ерзает по стулу, морщится, на партнера смотрит с мрачным подозрением; Петр же и Алая ленточка кружатся в вальсе по танцевальной комнате среди возбужденных, раскрасневшихся пар.
В углу бледнолицый парень наяривает на трехрядке.
Каблуки о пол пощелкивают, развеваются разноцветные юбки, духота, теснота, коптят лампы, а всем весело.
Запыхалась Алая ленточка, раскраснелась:
Ой, не могу боле я, уморушка
Петр подводит ее к табурету, а сам на дырявый стул рядом присаживается и из карманов вытаскивает вяземские пряники, орехи китайские, да карамель самую сладкую.
В руки ей сует:
На-ка вот, ну, пожалуйста!
Ну, и что это, право, за безобразие!.. Деньгам перевод! укоряет его Алая ленточка. Петр отвечает ей ласковой шуткою.
Гостинчик тебе Вот что.
И она заливается:
Ха-ха-ха! Да какой же потешный ты Зубоскал Зубоскалович.
Живо рожица из смеющейсяв задумчивую. Алая ленточка пробует пряник:
Ой! Сладко-то!.. А то раз я у барыни из вазы персик свистнула, такой миленок, в пушку, что цыпленочек.
И, вспомнив, торопится:
А во сне я тебя нонече видела
Глаза потупляет, досказывая:
Целовались мы!.. Бессовестные!.. На мостике, а под мостиком речка течет, а в той речке вода серебряная, и золотые рыбки плещутся. Что бы такое значило?
Петр сияет.
Уйдем от них.
Уйдем! шепчет Алая ленточка. И они поднимаютсяидут в переднюю, спускаются по деревянной лестнице, выходят на железнодорожное полотно. Молчат.
Молчат, а кругом будто пение.
Будто пение, но никто не поет.
Идут, взявшись за руки
И вот уже нет ни домов, ни людей, кругом только темный лес.
Ночь была.
Рельсы без конца, и влекут куда-то вдаль, вдаль, где все светло, прекрасно и таинственно; где мир иной, и где сердца иные
Да знаешь ли?.. Да без тебя, ведь, жизнь не в жизнь!
Приближается поезд. Зловещ и неожидан. Петр целует руку Алой ленточки, и они свертывают с полотна в темный лес.
7
Весной, при сиянии лунном, в лесу, как в храме, торжественно, и кажется он населенным туманными призраками, бесшумно скользящими по зеленым мхам.
Хорошо тогда лежать под кудрявой березкою, беззаботно слушая песни-думы серого гусляра.
Но Алой ленточке страшно;
А нас волки не слопают?.. Чу! шуршит
Петр смеется:
Пусть только сунутся!
И кулаки сжимает воинственно, семерых, мол, на левую!
Вновь слушают шум леса зеленого, песни соловушки, да как ручеек кроткий где-то рядом позванивает Любо имобнимаются.
Сладкий мой!.. А где Бог по-твоему?.. Может, на небе, а не то бродит по лесу?
Я не верую, отвечает Петр.
И звенит в ответ смех серебряный:
Ха-ха-ха! Ну, и я ж тогда не поверую Эва как: собрались два разбойника!
Опять молчат: слушают соловушку, да обнимаются горячо. Темный лес шумит, а им, как зверкам вольным, радостно.
Все тарелки у барыни перекокала Ха-ха-ха! А намедни барчонка по щеке смазала: не приставай вперед
Кровь к лицу у Петра бросается, а рука тянется к карману, в карманефинский нож.
Подлецы!.. Увижу, дам ему взбучку здоровую!
Ну вот какой, огорчается Алая ленточка, да я ж и то по щеке его шлепнула. Обиделся и хамкою выругал.
Смеются, целуются, а в посаде, за лесом, петухи звонко выкрикивают: пора домой!
Нехотя поднимаются, пробираются сквозь кусты к железнодорожному полотну.
Ой, ой! Чуть глаз себе веткой не выколола Совсем ротозейка я!
Петр берет ее под руку:
Будем вместе шагать, вплоть до гроба а венчаться не надобно.
Она к нему доверчиво прижимается:
Теперича тыкормилец мой Начну книжки читать толстенные Больно умной стать хочется
Идут по шпалам, думают о будущих днях, развеселая жизнь впередивсе вдвоем, все вдвоем: и радости, и несчастия.
Вдоль насыпи потянулись серые заборыпосадские огороды, вдалеке же, вероятно, на вокзале, дважды прозвенел дребезжащий колокол. Скоро тронется поезд и пролетит, тяжело отдуваясь белым паром и сердито стуча стальными колесами.
Но нет, не успел: они уже в посаде.
Тихо и мертво
На перекрестке стоит городовой.
Экие мы гуляки! улыбнулась Алая ленточка.
Воздух был особенно прозрачен, и почти совсем рассвело, хотя солнце еще не показалось.
Подошли к домикутри окна, скворешница
Петр распахнул калитку:
Входи первою!
Вошла.
И дни покатились.
И уже скоро отцвели и яблоня, и сирень, а в лесу кукушка откуковала. Весна уступила место румяному лету, мимолетному, как сон золотой. Были цветы, много цветов, и было солнце, очень много солнца Но птица-Судьба опять высоко взмахнула черными крыльями и опять все изменилось: листва пожелтела, журавли отлетели, а небо покрылось свинцовыми тучами.
Незаметно подползла багряная осень Под сердцем же Алой ленточки что-то забилосьновая жизнь.
8
Барабанит по тесовой крыше мелкий дождичек, скрипит калитка под напором осеннего ветра, но светло в желтом домике, радостно, хотя жестяная лампа и тускло горит.
Алая ленточказаправская хозяйка, хорошо Петру с ней. С раннего утра до позднего вечера чистоту-лепоту наводит, чинит белье да грибы солит на зиму.
Скрипят половицы, громыхает посуда, а оналовкая, проворнаяпоет игривую песню, слышанную в клубе. Песня хоровая, странно-дикая Очень она по сердцу Алой ленточке:
Веселуха моя,
Даух! я
Веселишь ты меня,
Да ух! я
На чужой стороне,
Даух! я
Постукивает каблуками, возится с работою, а песня, что серебряная струна, стыдливо дрожит и переливается, а стеныбудто насторожились и перемигиваются. Весело!
Как у деда три сыны,
Даух! я
Один лапти плете.
Даух! я
Другой коней пасе,
Даух! я
Третий, сидя на камене,
Ух! я
Держит дуду на ремене,
Ух! я
В памяти выплывает древний, древний камень, за сосновым лесом, верстах в двух от посада, на поле. Огорожен. Рядом деревянная часовенка. В камне ямка, в ямке невкусная вода. Приходят богомолы, пьют Слепоту мажутисцеляются.
Ха-ха-ха! Раз она черпала ложкой воду, черпала, а оттуда как скакнет ржавая лягушка Страсть!
И вновь запевает «Веселуху», игривую песню. Но гремят шагиПетр с работы идет, дверь отворяется.
Ах, бедненький! всплескивает руками Алая ленточка. Промок-то как, почитай, по самые косточки: не простудись грехом.
Ну, вот еще! усмехается Петр. Не сахарный
А у самого сверток в руках, что-то газетой обернуто. Что?..
И вотсверток развертывается, премилые башмачки вылезают из газеты на белый свет.
Ой! вскрикивает Алая ленточка. Да какие хорошенькие, и на шнурках Супротив них плюнелевым не выстоять!
Нежно прижимает башмачки к своему сердцу, а потом потупляет глаза и омрачается:
Чертовка я!
Да почему же так?
А дураком-то тебя вчерась выругала
Петр смеется:
Экие глупости!
На душе Алой ленточки проясняется:
Ай, ай! Какие хорошенькие, съесть хочется!
Она радостно чмокает губами новый башмачок:
Пахнет кожею!
Петр умывается из глиняного рукомойника и не видит ее шалости. Он доволен, хотя теперь приходится работать сверхурочно, да и заказами со стороны не брезговать: чинить ружья, лудить самовары, делать жернова для кофейных мельниц и секретные замки.
На кухонном столе весело дымится превкусная похлебкавремя ужинать.
9
После ужина является Кузьма. Длинновязый, смешной Ввалится, что молодой Топтыгин, прищурится и улыбнется:
Раскрасавице молодухечелом!.. Соскучился ни есть, ни пить, ну, просто карачун да и только Инда иссох весь. Скоро ли кумом быть?
Алая ленточка хохочет:
Иссох!.. Ха-ха-ха!.. Комплиментщик какой!.. А кумом бытьподождать надобно.
Жмет мозолистую руку, тормошит пуговицы у его пальторасстегивает.
Желанный гостьрадостная встреча!
А ее суженый говорит другу: «Что новенького приволок?»и набивает две папиросы, для себя и для него. Табачокдрянь, сущий антрацит, зато глотку дерет здоровоосновательное курево.
Усаживаются вокруг стола, чадят горлодерными папиросами, читают, спорят, а Алая Ленточка сидит, подперев голову и слушает. Многого не понимает, тогда делается обидно, словно какой-то мерзкий старикашка брызгает слюной и шипит на ухо: «глупая бабенка, где тебе».
Губы надуты, и хочется уйти в сени всплакнуть, но там темно, страшноеще испугаешься и уродца родишь. Крепится. Скоро грусть проходит: была-нет Алая ленточка приносит шитье, позвякивают ножницы, взлетает игла, и думаются немудреные думушки.
Об осени:
Злая-презлая монахиня. В послушниках у нее длиннохвостые черти Чу! Какой-то чертенок влез в трубу и колотит маленьким молоточком по вьюшке.
О поле:
Мчится тройка, звенят колокольчики, воют ветры и быстрые кони храпят, а в кибитке мертвец сидит
Алой ленточке страшно.
Ай! под сердцем дитя запрыгало.
«Сын али дочь? думает Алая ленточка, и решает:Сынок Девочку не хочу!»
И радостно ей, что она породит сына. Это будет великан с голубыми, добрыми глазами.
Надвигаются туманы, поглощают Алую ленточку, только откуда-то из страшной дали слышатся тихие голоса, похожие на журчание лесного родника:
Это было во времена Коммуны
Коммуны что такое «Коммуны»?.. Ага! Две сестрыцарицы; обе влюбились в великана с добрыми глазами и отравились
Его же привязали к столбу и расстреляли!
Алая ленточка вздрагивает, осиливая дремоту. Снова звенят ножницы, бегает иголка и мелькает ноздреватый наперсток.
Про кого они говорят? Поди, здоровенный бык С окладистой бородой, а грудь железная Кузнец, конечно. А может быть, маленький, слабенький, на верхней губе золотые пушиночки, а глаза васильковые. Ах, сердечный, сердечный, да за что же так?.. Чай, крепко ее любил. Гладил по волосам и целовал ее руки, узенькие, с голубыми жилками Что вы наделали, ироды!
Позабыв о шитье, слушает, но чтению уже конец. Кузька закрывает книжку и любовно разглаживает обложку пальцами:
Да, Петрюк, много зла промеж людей шляется
И вздыхает:
Скучно, ох! как скучно жить.
Встрепенувшаяся Алая ленточка стремительно убегает в кухню:
Вот дурищаи забыла совсем.
Скоро возвращается, торжественно неся свои новые башмачки:
Это он купил Хорошенькие, ведь?
Кузька внимательно поворачивает башмаки в разные стороны:
Ничего носить можно.
Ну, вот вы какой! огорчается Алая ленточка. Это он, он купил их мне. Очень даже хорошие башмаки, врете вы.
У нее на глазах блистают слезы.
Кузька вновь осматривает башмаки:
А ведь и в самом деле хорошие.
И вдруг что-то нежное и ласковое волной подхлынивает к нему и увлекает. Он смотрит на Алую ленточку, на Петра и торжественно произносит: