Что такое, кум?
А что такое, Поликарпо?
Но, крестный
Он всхлипнул еще пару раз, затем вытер слезы и стал объяснять как ни в чем не бывало:
Поглядите-ка! Вы не имеете не малейшего представления о том, как у нас принято себя вести. Хотите, чтобы я пожал вам руки! Это не по-нашему! Мы приветствуем друзей слезами. Именно так делают тупи.
Кум Висенте, его дочь и госпожа Аделаида переглянулись, не зная, что сказать. Он болен? Вот так сумасбродство!
Но, господин Поликарповозразил кум, может, это вполне по-бразильски, но выглядит очень невесело.
Конечно, крестный, быстро добавила девушка, что-то вроде печального предзнаменования
Кум был итальянцем по рождению. Стоит немного остановиться на истории их отношений. Разносчик зелени, он снабжал продуктами дом Куарезмы уже больше двадцати лет. Куарезма уже тогда был патриотом, но не снисходил до разговоров с зеленщиком, согнувшимся под тяжестью корзин, с двумя алыми розами на бледных щеках европейца, недавно прибывшего в Бразилию. В один прекрасный день Куарезма рассеянно брел по Дворцовой площади, размышляя о чудесной архитектуре Фонтана мастера Валентинаи повстречался с разносчиком. Куарезма, со свойственным ему простодушием, завязал разговор и понял, что парень чем-то всерьез озабочен: он время от времени издавал восклицания, никак не связанные с беседой, стискивал губы, скрежетал зубами и бешено сжимал кулаки. Расспросив его, майор узнал, что этот человек повздорил из-за денег с другим разносчиком и был готов убить его, поскольку оказался неплатежеспособным и вот-вот должен был разориться. Он говорил с большой энергией и какой-то непонятной яростью; майору пришлось употребить всю свою мягкость и силу убеждения, чтобы отговорить разносчика от этого намерения. Более того: Куарезма одолжил ему денег. Висенте Колеони открыл свою лавку, заработал приличную сумму, стал подрядчиком, разбогател, женился. У него родилась дочь, чьим восприемником при крещении стал его благодетель. Нет нужды пояснять, что Куарезма не заметил противоречия между своим патриотизмом и своим поступком.
По правде говоря, его идеи тогда еще не утвердились, но уже бродили в голове, порождая неясные желания, порывы, характерные для юноши двадцати с небольшим лет; вскоре они обрели связность, и претворение их в действия было лишь вопросом времени.
Итак, он встретил кума Висенте и крестницу Ольгу самым настоящим приветствием гойтакасов, и если не надел парадного облачения этого удивительного племени, то отнюдь не по причине его отсутствия. Наряд был под рукоймайор просто не успел переодеться.
Ты много читаешь, крестный? спросила девушка, устремив на него свои сияющие глаза.
Майор и его крестница были очень привязаны друг к другу. Сдержанный по натуре, Куарезма стыдился проявлять свои чувства и поэтому был скуп на выражения привязанности. Он, однако, понимал, что в его душе девушка заняла место сыновей, которых он не имел и уже никогда не смог бы завести. Живая, громкоголосая, с непринужденными манерами, она не скрывала своей привязанности к крестному, смутно прозревая в нем нечто высшее, тоску по идеалу, упорство в стремлении осуществить мечту, идею, полет к горним сферам духа, этого не было больше ни у кого в том мире, где она обитала. Восхищение крестным не было связано с образованиемее учили тому же, чему и всех девушек ее круга. Нет, это восхищение проистекало из естественной склонности, возможно, из ее европейского происхождения, делавшего ее непохожей на наших девушек.
Обратив на крестного свой искрящийся, внимательный взгляд, она спросила:
Так значит, ты много читаешь, крестный?
Да, моя девочка, много. Знаешь, я замышляю большой труд, большие преобразования, имеющие целью возрождение нации.
Висенте и госпожа Аделаида прошли в библиотеку, чтобы побеседовать с глазу на глаз. Крестница отметила, что в Куарезме появилось что-то новое. Он говорил с огромной уверенностью, он, в прошлом такой робкий, не решавшийся взять слово Что за черт?! Нет, это невозможно Но кто знает? В глазах его светилась какая-то необычная радостьрадость математика, решившего трудную задачу, радость счастливого первооткрывателя!
Только не присоединяйся ни к каким заговорам, пошутила девушка.
Об этом не беспокойся. Все будет идти естественным путем, в насилии нет надобности
В это время появился Рикардо Корасао дуз Отрус, в своем саржевом фраке с длинными фалдами, держа в руках замшевый футляр с гитарой. Майор представил его девушке.
Я уже знаю о вас, сеньор Рикардо, сказала Ольга.
Корасао дуз Отрус испытал удовлетворение, как человек, получивший хорошее известие. Казалось, его маленькое личико увеличилось в размерах от довольного блеска в глазах, а сухая кожа цвета старого мрамора сделалась мягкой, как у юноши. Эта девушка, похоже, происходит из богатой семьи, она красива, обладает хорошими манерами и знает его имявот так удача! Рикардо, всегда застенчивый и боязливый, оживлялся в присутствии девушек любого сословия: язык его развязывался, голос смягчался, он становился многословным и велеречивым.
Значит, вы читали мои стихи, сеньора?
Не имела удовольствия, но несколько месяцев назад видела заметку о вашем творчестве.
В «Темпо», не правда ли?
Правда.
Крайне несправедливая статья! воскликнул Рикардо. Критики вечно привязываются к метрике. Говорят, что мои стихивовсе и не стихи Да, я знаю; но это стихи, которые поются под гитару. Дорогая госпожа знает, что стихи, рассчитанные на музыкальное сопровождение, отличаются от обычных, ведь так? Поэтому нет ничего удивительного в том, что мои стихи, созданные для гитары, имеют другую метрику, другой строй. Вы не находите?
Конечно, согласилась девушка. Мне кажется, что вы пишете стихи для музыки, а не музыку для стихов.
Она медленно и таинственно улыбнулась, просияв взглядом, в то время как недоверчивый Рикардо старался разгадать ее мысли, устремив на нее свои глазки, живые и маленькие, как у мышонка.
Заговорил Куарезма, до того молчавший:
Ольга, Рикардоартист Он пытается поднять престиж гитары и много делает для этого.
Знаю, крестный, знаю
Между нами, сеньора, вмешался Корасао дуз Отрус, у нас попытки творить в народном духе не принимают всерьез, а в Европе все уважают таких людей, помогают им Майор, как зовут поэта, который пишет на простонародном французском языке?
Мистраль, подсказал тот. Но он пишет не на простонародном французском, а на провансальском. Это особый язык.
Да-да, именно так, поддакнул Рикардо. Разве Мистраль не пользуется почетом и уважением? Я делаю то же самое в отношении гитары.
Он победно посмотрел на своих собеседников.
Успеха вам в ваших усилиях, сеньор Рикардо, они заслуживают всяческой похвалы, сказала Ольга.
Спасибо. Будьте уверены, госпожа, что гитарапревосходный инструмент, играть на котором, однако, весьма непросто. Вот, например
Да ну! резко перебил его Куарезма. Есть такие, с которыми еще труднее.
Пианино? поинтересовался Рикардо.
Почему пианино? Марака, инубия.
Не слышал о них.
Не слышали? Надо же! Это самые что ни на есть отечественные инструменты, единственные подлинно отечественные, инструменты наших предков, отважных людей, которые боролись и борются до сих пор за обладание этой прекрасной землей. Я говорю о кабокло!
Ах вот как, инструменты кабокло протянул Рикардо.
Да, инструменты кабокло! Что с вами? Лери утверждает, они очень звучны и приятны для слуха Если вас смущает их происхождение, то значит, гитара тоже ни на что не годнаэто инструмент недоучек.
Недоучек!.. Не говорите так, майор!
И они пустились в жаркий спор, забыв про девушку, удивленную и напуганную, не знавшую, как объяснить внезапную перемену в расположении духа ее крестного, прежде такого спокойного и уравновешенного.
III. Известия от Женелисио
Нy и когда же вы выходите замуж, госпожа Исмения?
В марте. Кавалканти скоро получит диплом, и
Теперь генеральская дочь могла уверенно отвечать на вопрос, который ей задавали уже почти пять лет. Ее жених наконец становился дипломированным дантистом, и свадьбу решили сыграть через три месяца. Все семейство обрадовалось, а так как радости не бывает без танцев, решили устроить праздник в ближайшую субботу после назначения дня свадьбы. Сестры невестыКинота, Зизи, Лала и Вививыглядели счастливее ее самой. Казалось, что она расчищает им путь, что до того именно сестра была препятствием для их замужества.
Исмения ходила в невестах уже пять лет и чувствовала себя наполовину замужней женщиной. Это чувство, вкупе с ограниченностью внутреннего мира, было причиной того, что она не испытала ни малейшей радости. Все осталось таким же. Замужество для нее не связывалось со страстью, чувствами, ощущениями: то была идея, чистая идея. Ее скромный интеллект отделял замужество от любви, чувственного наслаждения, свободы в том или ином виде, материнства и даже самого жениха. С детских лет она слышала от матери: «Учись делать это, ведь когда ты выйдешь замуж» или «Научись пришивать пуговицы, ведь когда ты выйдешь замуж»
Ежечасно, ежесекундно над ней тяготели эти слова«ведь когда ты выйдешь замуж», и девочка уверилась, что средоточием ее существования было замужество. Образование, сокровенные удовольствия, радостьничто не имело смысла. Жизнь сводилась к одномук замужеству.
И потом, это было предметом заботы не только у нее в семье. В коллеже, на улице, у знакомых говорили только о свадьбах. «Знаете, госпожа Марикота, что Лили вышла замуж? Не очень удачная партия: кажется, жених не представляет из себя ничего особенного». Или так: «Зезе всё пытается найти мужа, но, мой Бог, она так некрасива!»
Жизнь, мир, напряженное разнообразие чувств и идей, право человека на счастье казались ребячеством ее умишку; замужество выглядело настолько важным делом, чем-то вроде обязанности, что остаться незамужней девицей, «тетушкой», представлялось ей постыдным поступком, едва ли не преступлением.
Ограниченная, неспособная к глубоким и сильным переживаниям, не обладавшая достаточно развитыми чувствами, чтобы испытывать страсть или сильную привязанность, она упорно думала о замужестве, которое сделалось ее навязчивой идеей.
Исмению нельзя было назвать некрасивой: смуглая, с мелкими чертами лица и неправильным, но очаровательным носиком, не коротышка и не слишком худая, на видбезразлично-добрая, с вялыми движениями, мыслями и чувствами. Более того, она относилась к тем девушкам, которых возлюбленные называют «миленькими». Самым красивым в ней были волосыгустые каштановые волосы с золотистым оттенком, шелковистые, что было сразу заметно.
В девятнадцать лет ее обручили с Кавалканти; слабоволие и страх не найти себе мужа во многом стали причиной того, с какой легкостью дантист завоевал ее сердце.
Отец был недоволен. Он всегда был осведомлен о том, кто ухаживает за его дочерьми. «Говори мне каждый раз, Марикота, кто они такие, просил он. Нужен глаз да глаз! Лучше предотвратить болезнь, чем лечить ее Если вдруг попадется шалопай, то» Он знал, что претендент на руку Исмениидантист, и не одобрял этого. «Кто такой дантист? задавал он время от времени вопрос. Полуобразованный человек, что-то вроде парикмахера». Отец предпочел бы офицера; сам он получал и военную, и гражданскую пенсию. Но жена убедила его, что дантисты хорошо зарабатывают, и он уступил.
И Кавалканти стал приходить к ним в качестве без пяти минут женихатого, кто еще не просил руки дочери, не признан женихом публично.
Через год, узнав о препятствиях, мешавших будущему зятю закончить курс, генерал великодушно пришел на помощь. Он заплатил за обучение, за книги и так далее. Нередко после долгой беседы с дочерью госпожа Марикота приходила к мужу и говорила: «Шико, достань мне двадцать мильрейсов: Кавалканти нужно купить учебник по анатомии».
Генерал был добрым, честным и великодушным человеком; если бы не напускная воинственность, в его характере не было бы ни малейшего изъяна. Кроме того, необходимость выдать дочерей замуж делала его еще более приятным в обращении, когда речь шла об их интересах.
Он выслушивал жену, качал головой и давал деньги. Чтобы не вводить будущего зятя в расходы, он даже приглашал его каждый день к обеду; на этом пока и остановились отношения будущих супругов.
«Наконец-тосказал Алберназ жене вечером того дня, когда Кавалканти попросил руки их дочери, все это закончится». «К счастью, мы закрываем вопрос», ответила ему госпожа Марикота.
Смиренная покорность судьбе, которую проявлял генерал, была, однако, напускной. На самом деле он весь светился. Встречая на улице приятеля, он говорил при первом же удобном случае:
Эта жизньнастоящий ад! Представляешь, Кастро, мне еще предстоит выдавать замуж дочь!
Тут Кастро задавал вопрос:
Какую именно?
Исмению, вторую, отвечал Алберназ и прибавлял:Тебе хорошо: одни сыновья.
Ах, мой друг! весьма язвительно говорил тот. Я узнал рецепт. Почему ты не поступил так же?
Они прощались, и старик Алберназ спешил в магазины, в посудные лавки, покупал очередные тарелки, очередные компотницы, вазы для цветов и фруктовведь праздник должен был стать впечатляющим, проникнутым духом богатства и изобилия, соответственно тому безмерному ликованию, которое охватило генерала.
Утром того дня, на который назначили праздник по случаю сватовства, госпожа Марикота проснулась и стала напевать песенку, что делала очень редко. Лишь в дни большой радости она затягивала этот старый мотивчик, знакомый ей с юности. Дочки, знавшие, что это признак хорошего настроения, прибежали к матери и стали осыпать ее разными просьбами.
В высшей степени подвижная и усердная, самая рачительная и бережливая из хозяек, она старалась извлекать как можно больше пользы из денег мужа и труда слуг. Едва проснувшись, она не давала покоя ни служанкам, ни дочерям. Виви и Кинота отправились за сластями, Лала и Зизи стали помогать в уборке комнат, а сама генеральша вместе с Исменией принялась накрывать на стол: благодаря ей он был сервирован с большим вкусом и пышностью. Так с раннего утра дом наполнился веселым оживлением. Госпожа Марикота была очень рада; она не представляла себе, как женщина может оставаться незамужней. Дело было не только в опасностях и отсутствии поддержки; генеральша считала такое состояние неправильным и позорящим все семейство. Ее удовлетворение было связано не только с «закрытием вопроса», по ее собственному выражениюоно имело более глубокие причины в виде материнских и вообще родственных чувств.
Мать и дочь накрывали на стол; перваяжизнерадостно и суетливо, втораяхолодно и равнодушно.
Дочка, сказала генеральша, кажется, будто замуж выходишь вовсе не ты! Что за вид?! Ты выглядишь такой безучастной
Мама, что я, по-твоему, должна делать?
Нехорошо много смеяться и кокетничать, но вести себя, как ты, тоже нельзя! Никогда не видела такой невесты.
В течение часа девушка старалась выглядеть как можно более веселой, но затем ее природная ограниченность, неспособность к чувственным переживаниям взяла верх, и, в силу своего темперамента, она опять впала в обычную для себя нездоровую вялость.
Гостей было много. Кроме девушек и их матерей на приглашение генерала откликнулись контр-адмирал Калдас, доктор Флоренсио, инженер по канализации, почетный майор Иносенсио Бустаманте, бухгалтер Бастос, родственник госпожи Марикоты, и другие важные особы. Рикардо не позвалигенерал боялся того, что общество осудит его присутствие на таком серьезном торжестве. Куарезму пригласили, но он не пришел. Итак, Кавалканти предстоял обед с будущими тестем и тещей. В шесть часов дом уже был полон народу. Девушки искали Исмению, чтобы поздравить еене без зависти во взгляде.
Светловолосая высокая Ирен советовала:
Я на твоем месте купила бы все в Парке.
Речь шла о приданом. Все эти девицы, будучи незамужними, тем не менее давали советы, знали, где продают вещи подешевле, знали, что нужно покупать обязательно и без чего можно обойтись. Они были сведущи во всем.
Арманда говорила, бросая соблазнительно-томные взгляды:
Вчера я видела на улице Конституисао прелестную спальню. Может, посмотришь, Исмения? Кажется, она не очень дорогая.
Исмения, в отличие от подруг, не горела воодушевлением, почти не отвечала на вопросы, а когда делала это, то прибегала к односложным словам. Но однажды она улыбнулась почти радостно и беспечно. Эстефания, которая закончила учительский институт и носила кольцо с таким множеством камней, какого не найдется в целой ювелирной лавке, приблизила свои пухлые губы к уху невесты и что-то шепнула. Закончив секретничатьсудя по всему, ей хотелось получить окончательное подтверждение сказанному, она округлила глаза, глядевшие горячо и лукаво, и проговорила вслух: