Этель. Иви!
Ив. Будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты!
Рыдая, она падает на пол и истерически колотит по нему кулаками.
Эрдсли. Перестань. Перестань сейчас же.
Говард. Наверно, лучше увести ее отсюда.
Поднимает ее и несет на руках из комнаты. Эрдсли открывает ему дверь. Он и Этель идут рядом. Лоис и Сидней остаются одни. Бледная, дрожащая, Лоис наблюдает происходящее с ужасом и страхом.
Лоис. Что с ней?
Сидней. Истерика. Ты огорчена?
Лоис. Мне страшно.
Сидней. Пойду позвоню дяде Чарли. По-моему, ей необходима врачебная помощь.
Ощупью идет из комнаты. Лоис не двигается с места, не в силах унять сотрясающей ее нервной дрожи. Входит Говард.
Говард. Я уложил ее на диван в столовой.
Лоис. Папа и Этель с ней?
Говард. Да. (Смотрит на Лоис и понимает, в каком она состоянии. Обнимает ее за плечи.) Бедняжка, ты расстроилась, да?
Лоис (не замечая его прикосновения). Мне страшно.
Говард. Да ничего страшного в этом нет. Просто она дала выход своим чувствам, и теперь ей сразу станет легче. Не принимай этого так близко к сердцу. (Наклоняется и целует ее в щеку.)
Лоис. Зачем ты это сделал?
Говард. Очень уж у тебя горестный вид.
Она серьезно и внимательно смотрит на него. Он обворожительно улыбается в ответ.
Говард. Учти, я абсолютно трезв.
Лоис. Ты бы лучше убрал руку. В любую минуту может войти Этель.
Говард. Я ужасно люблю тебя, Лоис. А я тебе нравлюсь?
Лоис (грустно). Не очень.
Говард. Приехать мне к тебе, к тетушке Эмили?
Лоис. Это еще зачем?
Говард (тихим, страстным шепотом). Лоис!
Она смотрит на него с любопытством и холодной враждебностью.
Лоис. До чего же непонятна человеческая натура. Умом я понимаю, что ты подлец. И презираю тебя. Какое счастье, что ты не можешь заглянуть мне в душу.
Говард. А что я бы там увидел?
Лоис. Желание.
Говард. Какое желание? Не понимаю, о чем ты.
Лоис. Я и не ожидала, что ты поймешь, иначе не стала бы говорить. Все это так мерзко и постыдно. Я и сама это прекрасно понимаю. Но удивительное дело: мне, по-видимому, все равно.
Говард. Ага, теперь понял. Ну что ж, отлично. Всему свое время, детка. Я подожду.
Лоис (холодно, безразлично). Свинья!
Входит Сидней.
Сидней. Дядя Чарли уже выехал к нам.
Лоис. С минуты на минуту вернется мама.
Сидней. Ты как собираешься добираться до станции?
Говард. Хочешь, я тебя отвезу?
Лоис. Нет, нет, я уже обо всем договорилась.
Входит Эрдсли.
Эрдсли. Приехал Прентис. Они укладывают Иви в постель.
Лоис. Пойду посмотрю, может, им надо помочь.
Выходит.
Эрдсли (Сиднею). Сидней, ты что-нибудь знал о помолвке Ив с Колли?
Сидней. Да не верю я, что помолвка вообще была.
Эрдсли. Ты считаешь, что она все это выдумала?
Сидней. Вполне допускаю. Но уверен, что она будет стоять на своем. Да и то сказать, теперь уже некому ее опровергнуть.
Эрдсли. До чего же ужасно с этим беднягой Колли! Никто больше меня не удручен случившимся.
Сидней. Не слишком ли жестоко: пройти всю войну, заработать орден «За безупречную службу»и такой конец?
Эрдсли. Не сомневаюсь, что он был отличным морским офицером. Но бизнесменом он был никудышным. Вот в чем суть.
Сидней. Ну чем не надпись на надгробном камне? Прекрасная эпитафия.
Эрдсли. Если это шутка, Сидней, то она отдает дурным вкусом.
Сидней. Видишь ли, папа, мне кажется, у меня есть право говорить то, что я думаю. Я хорошо помню: когда началась война, нас всех охватил пылкий энтузиазм. Ни одна жертва не считалась напрасной. Мы в ту пору были весьма робки и сдержанны и не очень распространялись на эти темы, но такие понятия, как честь и патриотизм, по-настоящему что-то значили для нас и не были пустыми словами. А когда все кончилось, мы искренне верили, что те из нас, кто погиб, погиб не напрасно, а тех из нас, кто вышел из войны покалеченный, с ясным пониманием своей ненужности и бесполезности, тех поддерживало сознание, что если они и пожертвовали всем, то они пожертвовали этим во имя великой цели.
Эрдсли. Так оно и есть на самом деле.
Сидней. Ты все еще веришь в это? Янет. Теперь-то я знаю, что мы были пешками в руках некомпетентных глупцов, которые правили в те годы государствами. Теперь-то я знаю, что нас принесли в жертву их суетному тщеславию, их алчности, их глупости. Но не это самое страшное. Самое страшное то, что они не вынесли из войны никаких уроков. Они так же тщеславны, они так же алчны, они так же глупы, как были прежде. Они без конца мутят воду и в один прекрасный момент домутят ее до того, что втянут нас в новую войну. И я скажу вам, что сделаю, когда это произойдет. Я выйду на улицу и крикну: «Посмотрите на меня! Не будьте идиотами! Все, что они твердят вам о чести, патриотизме, о славе, все это одно пустословие, пустословие, пустословие!»
Говард. Ну и что из того, что пустословие? Войнасчастливейшая пора моей жизни. Никакой тебе ответственности и куча денег. У меня сроду не было столько денегни до войны, ни после. Девочексколько твоей душе угодно, вискипей сколько влезет. Не жизнь, а малина. В окопах оно, конечно, не сладко, зато потом резвись до упаду. Говорю вам, хуже дня в моей жизни, чем тот, когда подписали перемирие, не было. Что я теперь имею? Изо дня в день одно и то же: работаешь как вол, из кожи лезешь вон, а все равно еле-еле концы с концами сводишь. Нет уж, как только объявят войну, тотчас поступаю на военную службу. И по мне, чем скорее это произойдет, тем лучше. Вот тогда поживем. Ей-богу!
Эрдсли (сыну). Тебе так много пришлось вынести, Сидней. Но ведь не тебе одному. Только представь себе, каким ударом было для меня узнать, что ты не сменишь меня на посту главы фирмы, как некогда сменил я моего отца. Тебе на роду было написано стать моим преемникомв третьем поколении. Но этому не суждено было свершиться. Поверь, никто не хочет новой войны меньше меня. Но я убежден, если она начнется, ты, насколько это от тебя зависит, выполнишь свой долг, как уже выполнил его однажды. Для меня было настоящим горем, что преклонные годы не позволили мне вступить в армию. Но все, что в моих силах, я сделалслужил констеблем. И если в моих услугах снова окажется необходимость, я буду счастлив снова их оказать.
Сидней (сквозь зубы). Господи, даруй мне терпение.
Говард. Выпей виски с содовой, старина, сразу полегчает.
Сидней. Да разве виски с содовой помогут мне забыть несчастную, на грани безумия, Иви? Или Колли, который предпочел тюрьме самоубийство? Или мое утерянное зрение?
Эрдсли. Мой дорогой мальчик, ты берешь своих близких. Что и говорить, на нашу долю выпало много страданий, быть может, больше, чем нам причиталось по справедливости. Но ведь наша семьяэто только наша семья.
Сидней. Как будто ты не знаешь, что таких семей, как наша, сколько угодно по всей Англии? И по всей Германии? И по всей Франции? А ведь мы ничего особенного не хотелитолько жить тихо и мирно, никому не мешая. О большем счастье и не мечтали. Мы просили только одного: чтоб нас оставили в покое. А, да ладно, какой толк говорить обо всем этом.
Эрдсли. Беда в том, что ты слишком много размышляешь.
Сидней (улыбаясь). Что правда, то правда, папа. Понимаешь, у меня мало возможностей заниматься чем-либо другим. Я уж подумываю, не приняться ли мне за коллекционирование марок.
Эрдсли. Прекрасная идея, мой мальчик. Если взяться за дело с умом, это весьма надежное помещение денег.
Входит миссис Эрдсли. Она еще не сняла пальто и шляпу.
Сидней. Привет, мама.
Миссис Эрдсли (устало опускается в кресло и сразу замечает беспорядок в комнате и раскиданные по полу вещи, сброшенные Ив со столика). Похоже, у вас тут был пикник?
Эрдсли. Это Ив опрокинула столик.
Миссис Эрдсли. Случайно или нарочно?
Говард. Сейчас я подберу все с пола.
Миссис Эрдсли. Да, пожалуйста, ужасный разгром.
Говард подбирает одну вещицу за другой, ставит на место столик.
Эрдсли. Колли, бедняга, покончил жизнь самоубийством.
Миссис Эрдсли. Да, я слышала. Как жалко.
Эрдсли. На Иви это страшно подействовало.
Миссис Эрдсли. Бедняжка, пойду к ней.
Эрдсли. У нее сейчас Чарли Прентис.
Сидней. Мама, выпей сначала чашку чая. По-моему, ты устала.
Миссис Эрдсли. Да, немножко.
Входит доктор Прентис, и она улыбается ему.
А, это ты, Чарли. А я как раз собиралась подняться наверх.
Прентис. Не стоит. Я сделал Иви укол, пусть лучше побудет одна.
Эрдсли. Садись, Чарли. Я схожу в контору, надо закончить кое-какие дела. Вернусь к чаю, минут через пятнадцать.
Миссис Эрдсли. Хорошо.
Эрдсли уходит.
Говард (закончив убирать). Ну вот, кажется, все.
Миссис Эрдсли. Спасибо, Говард.
Говард. Пожалуй, схожу-ка я в гараж Колли. У него там есть неплохие инструменты. Не стянул бы кто ненароком.
Сидней. Да, да, конечно.
Говард. Скажите Этель, что я зайду за ней. Я ненадолго.
Уходит.
Сидней. Что сказал врач, мама?
Миссис Эрдсли. Какой врач, Сидней?
Сидней. Перестань, мамочка. Обычно ты не очень-то балуешь свое семейство подробными отчетами о том, куда и зачем едешь. Поэтому когда сегодня утром ты стала подробно и многословно объяснять цель своей поездки в Стэнбери, я сразу догадался, что ты едешь показаться врачу.
Миссис Эрдсли. Ты же знаешь, я не верю докторам.
Прентис. Продолжай, я не обижусь.
Миссис Эрдсли. Лучше скажи мне, что с Иви?
Прентис. Мне пока что не совсем ясно. Однако не исключено, что ей придется лечь на несколько недель в больницу.
Миссис Эрдсли. Но ведь она не лишилась рассудка?
Прентис. Ее психическое состояние крайне неустойчиво... Да, кстати, я как раз собирался ехать к вам, когда позвонил Сидней. Мне звонил Мэррейсразу после осмотра тебя.
Миссис Эрдсли. Зачем он вмешивается не в свои дела?
Прентис. А это его дело.
Сидней. Мне уйти?
Миссис Эрдсли (бросает на него короткий, внимательный взгляд). Да нет, оставайся, если хочешь. Только не прерывай своего занятия и делай вид, что не слушаешь.
Сидней. Ладно.
Берет плетение и притворяется, что целиком поглощен работой.
Миссис Эрдсли. Ну, продолжай.
Прентис. К сожалению, Мэррей подтвердил мой диагноз, Шарлотта.
Миссис Эрдсли (бодро). Я так и знала. Вы, доктора, всегда заодно.
Прентис. Он согласен со мной, что необходима срочная операция.
Миссис Эрдсли. Да, я знаю.
Прентис. Он сказал мне по телефону, что ты колеблешься.
Миссис Эрдсли. Ничего подобного. Я ни капли не колеблюсь.
Прентис. Вот и чудесно. Я ведь знаю, какая ты мужественная. И нисколько не сомневался в твоем здравомыслии.
Миссис Эрдсли. Очень рада слышать это.
Прентис. Тогда я договариваюсь об операциичем скорее мы ее сделаем, тем лучше.
Миссис Эрдсли. Я не буду делать никакой операции, Чарли.
Прентис. Но, дорогая, хочу быть с тобой предельно честным. Пойми, это единственная возможность спасти тебе жизнь.
Миссис Эрдсли. Неправда, Чарли. Это единственная возможность продлить мне жизнь. На несколько месяцев, может быть, на год. А потом все начнется сначала. По-твоему, игра стоит свеч? По-моемунет.
Прентис. Но ведь у тебя муж, детиподумай о них.
Миссис Эрдсли. Я знаю. Но с другой стороныоперация будет стоить огромных денег. И даже перенеся ее, я останусь на всю жизнь инвалидом. Потребуется постоянная сиделка. Нет, я не стою таких хлопот.
Прентис. Ты жестока, Шарлотта. И совершенно не права.
Миссис Эрдсли. Может быть. Но ты ведь знаешь меня не один год, Чарли. И знаешь наверное, что, раз приняв какое-то решение, я уже никогда от него не отказываюсь.
Прентис. Не валяй дурака, Шарлотта.
Миссис Эрдсли. Пойми, Чарли, мне не на что жаловаться. Я прожила вполне счастливую жизнь. И вполне готова поставить точку.
Прентис. Может быть, Мэррей был недостаточно откровенен?
Миссис Эрдсли. Я, во всяком случае, просила его ничего не скрывать.
Прентис. Послушай, Шарлотта. Я говорю совершенно серьезно: если ты не согласишься на операцию, тебе останется жить всего несколько месяцев.
Миссис Эрдсли (холодно). Как странно, ты слово в слово повторил то, что сказал доктор Мэррей.
Прентис. Так как же?
Миссис Эрдсли. В молодости я часто рисовала в воображении такую сцену: мне говорят, что меня ждет неминуемая смерть. Как я принимаю это сообщение? Кричу от страха? Падаю в обморок? Оказываетсяни то, ни другое. Я испытала какое-то забавное ощущение. Будто выпила на пустой желудок рюмку портвейна. В Стэнбери после приема у врача я прошлась по магазинам. Боюсь, я проявила чрезмерную расточительность. На душе было как-то необыкновенно легко и беззаботно.
Прентис. Не могу сказать этого про себя.
Миссис Эрдсли. Это доказывает, как прав Ленард, говоря, что решить, как взять барьер, можно, лишь когда он перед тобой.
Прентис. Чтоб он провалился, твой Ленард.
Миссис Эрдсли. А я теперь вольная птица. Ничто уже не имеет значения. Удивительно приятное чувство.
Прентис. А все прочее?
Миссис Эрдсли. Все прочее, дорогой мой, останется между мной и бледной, бесплотной тенью, тем, что вашимиумниковстараниями еще сохранилось в моем представлении от Бога.
Прентис (после недолгого размышления) Ну что ж, если ты придерживаешься такой точки зрения, если ты знаешь правду и готова нести ответственность за последствия, тогда мне нечего больше сказать. Может, ты и права. Восхищаюсь твоим мужеством. Хочу надеяться, что и у меня достанет его последовать твоему примеру.
Миссис Эрдсли. Мне остается попросить тебя об одном одолжении.
Прентис. Все что угодно, дорогая.
Миссис Эрдсли. Я не хочу терпеть больше страданий, чем необходимо, Чарли. Мы ведь всегда питали друг к другу самую нежную привязанность, правда?
Прентис. Конечно.
Миссис Эрдсли. Вы, врачи, весьма жестокое сословие. Нет предела вашему терпению, когда вы наблюдаете мучения других людей.
Прентис. Я обещаю тебе использовать все средства, доступные медицине, чтобы избавить тебя от страданий.
Миссис Эрдсли. Но я прошу тебя совсем не о том.
Обмениваются долгим, напряженным взглядом.
Прентис. Хорошо, я готов сделать даже это.
Миссис Эрдсли (сразу другим, веселым тоном). Ну тогда все в порядке. И забудем обо всем неприятном.
Сидней встает, подходит к матери, наклоняется и целует ее в лоб.
Миссис Эрдсли. Раз уж ты встал, Сидней, позвони, пожалуйста, в колокольчик. Мне ужасно хочется чаю.
Пока он звонит, входит Этель.
Этель. А я и не знала, что ты уже вернулась, мама.
Миссис Эрдсли. Да, всего несколько минут назад. (Этель целует ее.) Я хотела подняться к Иви, но дядя Чарли отсоветовал.
Этель. Она чувствует себя вполне хорошо.
Миссис Эрдсли. Спит?
Этель. Нет, просто лежит.
Миссис Эрдсли. А где Лоис?
Этель. У себя в комнате. Сейчас придет.
Входит служанка с подносом, ставит его на маленький столик.
Миссис Эрдсли. Гертруда, если кто-нибудь придет, меня нет дома.
Гертруда. Слушаюсь, мадам.
Миссис Эрдсли. Что-то я не расположена сегодня принимать гостей.
Прентис. Ухожу, ухожу.
Миссис Эрдсли. Не глупи. Я не отпущу тебя, пока ты не выпьешь чаю.
Прентис. Но меня ждут другие пациенты.
Миссис Эрдсли. Ничего, подождут.