Он встал.
Ты куда? спросил Решид.
Домой. Пойду взгляну на нее, объяснил он.
На Гюллю?
На кого же еще? Растревожил ты меня, брат.
Это правильно. За ней нужен глаз да глаз. Вернешься?
Зайду ко второй жене
Разве сегодня получка?
А ты что, забыл?
Ну, тогда до вечера
До вечера Встретимся у Гиритли
Решид проводил его до дверей, задумчиво посмотрел вслед удаляющемуся Джемширу и вернулся к своему стулу. Надо будет не просто пригласить Рамазана. На этот раз надо действовать умнее. Он шепнет ему пару слов насчет того, что Гюллю, мол, согласна, и парень разойдется. Мать выпроводим, а потом пусть Музафер-бей платит и за выпивку и за «закуску». Ну, а если девчонка заартачится? Если она, как это у них говорится, «уже отдала свое сердце другому»? Этому арабу?
«Дурак, сказал он себе в зеркало, конечно же не тебе». И отвернулся.
«Если бы это была моя дочь!.. Ну и что бы ты сделал?»спросил он и представил себе Гюллю, какой видел ее в последний разсильной, с насупленными бровями. Получалось, что рядом с ней он просто старикашка. А она вон какого великана не побоялась. Решид вспомнил Джемшира с открытым ртом под градом тарелок
Он выдвинул ящичек, достал тряпку и принялся от нечего делать вытирать пыль с зеркала. Но напротив цирюльни остановился фаэтон. Решид бросил тряпку и кинулся на улицу: из фаэтона вышел сам Ясин-ага.
Вай, ага Каким ветром, каким течением?.. Решид подхватил Ясина-ага под локоть, а другой рукой показал на открытую дверь цирюльни.
Ни ветром, ни течением. Просто захотелось тебя повидать. Селя-я-мюн-алейкю́м!
Ясин-ага вошел в цирюльню. Решид забежал вперед и приветствовал дорогого гостя:
Веале-е-йкюмю-селям, добро пожаловать. Прошу И он побежал за стулом. Чашечку кофе?
Без сахара, предупредил управляющий имением. Но не торопись, дай отдышаться
Решид покорно присел на табурет.
Откуда, Ясин-ага?
Да вот, по соседству остановился Берем с фабрики жмых. Ну, пока там нагружают, забежал к тебе передохнуть. Ну, а что нового у тебя?
Да ничего, что может быть нового? Варимся в собственном соку Живем потихоньку.
Да поможет вам аллах.
Что-то в последнее время совсем не видно Рамазана-эфенди?.. сладенько пропел Решид.
Ясин-ага ответил не сразу, хотя момент был удобный. Можно было завести разговор о видении имама, и не пришлось бы ничего объяснять. Вместо этого Ясин пошевелил пальцами и велел распорядиться насчет кофе.
Решид побежал в соседнюю кофейню, а Ясин-ага стал рассматривать цирюльню. Запыленные зеркала, два столика с облупившейся краской, два кресла, на стенах табличка с арабскими надписями из Корана. Его заинтересовали эти надписи. Он никогда не учился грамоте, но говорил, что арабские буквы улыбаются смотрящему на них человеку. Новые, латинские, казались ему какими-то чужими, мрачно двуликими, гяурскими и враждебными, и когда они попадались ему на глаза, он отворачивался.
Решид смекнул, зачем пожаловал управляющий имением Музафер-бея. Конечно, ничего нельзя сказать точно, но Решид был почти уверен, что Ясин-ага пришел говорить о Рамазане. Ведь Ясин-ага не частый гость в цирюльне. Заходил, правда, когда случалось бывать на фабрике, но только затем, чтобы узнать, нет ли здесь Джемшира или Мамо. Решид не мог вспомнить, чтобы Ясин-ага навещал его по другому поводу.
Ясин-ага прихлебывал кофе, и они говорили о пустяках. Но когда речь зашла о прибывающих из Америки машинах, Ясин-ага, сам того не замечая, разнервничался и незаметно забыл о цели своего визита к цирюльнику Решиду.
Нет, этот Музафер-бей не в отца! сокрушался Ясин. Перед тем как предпринимать что-нибудь важное, покойный хозяин звал Ясина и держал с ним совет. Поэтому-то и дела шли хорошо, и не грозили ему никакие неприятности. А вот сын норовит все делать по-своему. Вот и теперь с этими машинами Все, говорит, привозят машины, и он записался. А зачем они нужны? Жили без машин при покойнике хозяине. Ни деды, ни прадеды не интересовались этими гяурскими машинами, а урожай собирали. Эх, быстро люди забыли двадцать седьмой год!
Пусть его управляется как знает, проворчал он. Нас не спрашивали, с нами не советовались.
А что же это за машины, Ясин-ага? спросил Решид.
Пустая болтовня, со злостью ответил управляющий и сморщил нос. Ну как может машина окучивать хлопок? Гяурские выдумкиэто же ясно, как божий день! Ты сам посуди: сработай они такие машины, они бы их при себе и держали, а то ведь нам шлют. Зачем им усилять нас? Не без цели же они действуют, эти торгаши? А нашим глупцам своего ума не хватает, заняли бы половину у тех же гяуров
Очень правильно говоришь, Ясин-ага.
Отдать свое оружие врагу! Да виданное ли это дело?
Смуглое, все в морщинах лицо Ясина покрылось испариной. Он наклонился к Решиду и, словно поверяя какую-то тайну, прошептал:
Какое знамение конца света?.. А вот оно: как дело пойдет к концу света, всевышний станет усыплять бдительность правоверных. Ясин-ага откинулся на спинку кресла. Есть такая сура в Коране! сказал он.
Он вспомнил о Рамазане и святом Махди. Выражение его лица смягчилось, на нем появилась довольная улыбка.
А ну-ка, Решид, догадайся, зачем я сюда пришел?
Пришел, ну и милости прошу, добро пожаловать, сказал цирюльник.
Все это так, благодарю, но
Решид вежливо улыбался и разводил руками, показывая, что ему ни за что не догадаться.
Причина моего прихода очень важная! сказал Ясин.
Сердце у Решида застучало. Но он и виду не подал, что волнуется. Лицо его было спокойное и почтительное, как и полагается в таких случаях.
Ты, конечно, знаешь нашего деревенского имама? начал Ясин-ага.
Мы с ним не знакомы, не встречались, но я слышал о нем
Есть ли такой, кто о нем не слышал?! Храни его аллах! Святой, как пророк, благочестивый, честный, правдивый, поистине благословенныйтаков наш имам, да продлятся дни его! Слава о нем идет по всей стране. Имя его у каждого на языке. Но на кого больше одной-двух недель снисходила милость его?
Он взглянул на Решида, желая узнать, какое впечатление произвели на того эти последние слова, и наставительно сказал:
А вот в нашей деревне он живет уже второй год!
Решид был весь внимание, но ничего не понимал. Решид не понимал, какое ему дело до имама, до того, что тот уже два года живет в деревне, и куда гнет Ясин-ага.
А как ты думаешь, почему святой имам два года остается в нашей деревне? настойчиво продолжал Ясин-ага.
Ей-богу, не знаю взмолился Решид. Наверно, ему показалось, что в вашей деревне не в пример другим можно жить прибыльно
Замолчи, не впадай в грех! Какое значение имеет прибыль для такого благословенного человека? Разве не отрешился он от мира и утех его? Разве не единственная его заботанаставлять на путь истинный непокорных рабов?!
И он с возбуждением принялся рассказывать о видении, пригрезившемся благословенному имаму.
И хотя Решид особой набожностью не отличался, совершал намаз, постился и ходил в мечеть, когда взбредет в голову, не гнушался водки и блуда, но, услышав, что святой Махди явится миру от рода Рамазанова, впервые в жизни воистину уверовал во всемогущество всевышнего и возликовал, будто сам завладел миром. От радости у него звенело в ушах, ему не сиделось на табурете. Но он сдержался и, стараясь не выдавать волнения, чинно встал и сказал:
О господи, благодарю, премного благодарен, о господи Тысяча благодарностей за твое благоволение и щедрость. Безбожник тот, кто не верит в тебя Так вот, как оно получается Выходит, над головой Рамазана-эфенди кружит птица счастья!
Разве только над головой Рамазана? сощурился Ясин-ага.
Правильно, и над головой девушки Я только хотел сказать
Знаю, перебил его Ясин-ага. Знаю, что ты хочешь сказать. Она, мол, рабыня, не любимая аллахом Но откуда нам, грешным, знать, вопросил он, кто любим и кто не любим всевышним? Тысяча благодарностей милости аллаха
Решид слушал, опустив голову, только слушал. Он боялся, что, подняв лицо, выдаст свою радость и испортит все дело. Он и раньше слышал, что святой Махди явится миру. Он явится в день страшного суда, в это он верил. Но чтобы святейший явился в мир от Залоглу В это Решид не мог поверить. И он покаялся, словно совершил грех, хотяесли говорить откровенноэта сторона дела его и не интересовала. Главное, чтобы Гюллю вошла в имение невестой!
Ясин-ага рассказывал с воодушевлением, размахивая руками. Но Решид уже не слушал. Ожили мечты, которые Джемшир оборвал утром своим кашлем. Решид снова видел себя в самолете, щека к щеке с девушкой с этикетки на флаконе одеколона. Самолет совершал посадку на аэродроме. Они садились в такси Они останавливались в одном из больших отелей в Сиркеджи, где когда-то, давным-давно, жили с Джемширом
Не так ли? спросил Ясин-ага. И Решид просто из уважения ответил утвердительно.
Ты выведай все это у Джемшира, наказывал Ясин, а потом приходи ко мне.
Решид кивнул.
Не волнуйся, ага-бей, сказал он. Ради такого приятного, благословенного дела я постараюсь! Я сейчас же разыщу Джемшира, и тотчаск тебе!
Не торопись, сказал Ясин. Здесь надо действовать м-м-м Как говорят арабы, изящно, грациозно!
Джемшир согласится. Я ведь ей тоже как отец родной убеждал он Ясина-ага.
Знаю, знаю, но все-таки поговори-ка с Джемширом
Он поднялся и направился к выходу.
Куда же ты? Еще чашечку кофе
И вот еще что, сказал Ясин уже в дверях, ты уж заодно узнай и сколько он за нее просит. Ясно?
Решиду было ясно. Он готов был плясать от радости.
Ей-богу, Ясин-ага, рассыпался Решид, это ведь не лошадь или верблюд, да и какие между нами могут быть счеты Некрасивую дочь от второй жены он отдал за пятьсот лир, Ту, что постарше, за шестьсот пятьдесят. Ну а эта, известное дело, красивее их обеих, да и любит он ее больше других
Я думаю, дорогой, мы сойдемся на тысяче
«Тысяча лир!»у Решида перехватило дыхание. Девушка становится наследницей целого состояния, и они вдобавок получают тысячу лир!
Договорились, Ясин-ага, договорились, улыбался Решид. Из уважения к тебе Ведь это не шутка, ты, такой солидный человек, сам пришел к цирюльнику Решиду Я улажу это дело за тысячу. Да и какой может быть разговор о деньгах в таком благословенном деле? Обожди, Ясин-ага, я сбегаю за фаэтоном.
Но ему не пришлось далеко бежать. Свободный фаэтон показался на углу. Ясин-ага крикнул извозчику, и тот подкатил к цирюльне. Решид подсадил Ясина, и они стали прощаться. Ясин обещал наведаться через пару дней.
Мы всегда рады тебе, Ясин-ага. Ты найдешь меня здесь в любое время. И если ты не застанешь Джемшира, я буду счастлив передать тебе его решение
Спасибо. Хорошо, если б вы были здесь оба, когда я загляну. Закрепим обещание, и получите половину! Ну, пока
До свидания, Ясин-ага, счастливого пути
Решид влетел в цирюльню, как подхваченный ветром сухой лист. Он чувствовал себя на седьмом небе и готов был прыгать от радости. Что делать: бежать к Джемширу и сообщить ему приятную новость или подождать?
Он остановился посередине цирюльни, уперев руки в бока. Взгляд его снова упал на улыбающуюся девушку, изображенную на этикетке флакона с одеколоном. Он подмигнул ей: «Все в порядке, наше дело сделано! Это я выторговал тысячу лир. Джемширу будет сказано, что Ясин-ага предложил пятьсот лир, а я поднял цену до тысячи. Так или иначе, а триста лир мои. А не даст, я покажу ему спину» Решид вздохнул. Он прекрасно знал, что это пустая угроза, что не захочет Джемширмедяка не даст, что все равно он, Решид, будет держаться за того обеими руками.
Мгновенно решившись, он схватил с гвоздя на стене замок и выскочил наружу. С шумом опустил ставни, повернул ключ в замке и помчался к Джемширу. Он бежал изо всех сил, насколько ему позволяли его старые ноги, он почти летел. У него было такое ощущение, будто его могут опередить. Рассказать, рассказать обо всем как можно быстрее, а уж потом завалиться к Гиритли и спокойно выпить по случаю такой удачи.
В ушах у него звенело, перед глазами ходили круги.
Он налетел на кого-то, хотел обогнуть, но человек окликнул его по имени и придержал за руку.
Решид остановился: это был один из его постоянных клиентов.
Ну чего тебе? спросил Решид.
Побриться хотел
Дело у меня. Отпусти руку!
Какое такое дело? Побриться мне
Не могу! Дело у меня срочное, понимаешь?
Ты это всерьез, Решид? мрачно спросил клиент.
Отпусти руку, дорогой, прошу тебя, очень всерьез.
Клиент зло посмотрел Решиду вслед и обозвал его поганцем.
Решив бриться в другом месте, он просил аллаха не показывать лика солнца таким типам, ничтожным цирюльникам, возомнившим о себе невесть что.
Дверь открыла мать Гюллю. Решид, с трудом переводя дыхание, спросил Джемшира.
Нет его, резко ответила женщина.
А где он?
Не знаю. Приходил, постоял в дверях, посмотрел и ушел.
Из глубины послышался голос Гюллю:
Проверял, дома ли я, дядя Решид!
Решид засмеялся:
С чего бы это ему проверять тебя, дитя мое?
Зачем тебе понадобился отец? спросила Гюллю.
Нужен, девочка.
«А что если сказать ей?»подумал Решид. И он не удержался:
Готовься, Гюллю. Над твоей головкой кружится птица счастья!
Гюллю почувствовала неладное, но дальше расспросить не успела: Решид уже умчался.
Не кличьте беду на мою голову, зло сказала Гюллю, когда мать, закрыв за Решидом дверь, вернулась в комнату. Если они собираются меня продать, можешь их предупредить: много не выгадают! Как бы не проиграли! Над моей головой, видишь ли, «кружится птица счастья»! Пусть она сядет на его голову, эта птица. Так и передай этому пройдохе!
Женщина прижала палец к губам.
Доченька, дитя мое, еще услышит кто-нибудь, подумает бог знает что. Довольно нам сраму. Ведь нет еще никакого повода говорить об этом И она умоляюще посмотрела на дочь глазами, окруженными синими кровоподтеками, следами недавних побоев.
Если отец велит наставлять меня, уговаривать, ты не соглашайся. Пусть сам мне все скажет! А ты ни во что не вмешивайся, не унималась Гюллю.
«Легко сказать: не соглашайся. Разве муж спрашивает согласия. Ступай, скаживот и весь его разговор».
Удивляюсь я, глядя на вас Отец с Хамзой сумасшедшие, а тынет чтобы смолчать, покориться, норовишь на своем настоять.
Гюллю вспыхнула. Она не могла говорить спокойно и почти кричала о том, что ни за что не покорится, не позволит собой командовать ни отцу, ни брату.
Женщина покорно и испуганно молчала.
Решид нашел Джемшира в доме второй жены, албанки Шюкрю. Он сидел, развалившись на тахте, а вокруг него собралось все женское сословие квартала. Так бывало всегда. Едва заявлялся Джемшир, как его окружал весь двор, женщины молодые и старые, и начиналась болтовня, сыпались шутки, раздавался хохот. Сам Джемшир смеялся мало. Он лежал, развалившись на тахте или на разостланном прямо на земле минде́ре и милостиво принимал знаки внимания, охотно оказываемые ему женщинами. Иногда он шутя обнимал ту, что поближе, и тогда поднимался страшный визг.
Вошел Решид, и умолкло веселье. Он вытащил Джемшира из круга плотно обступавших его женщин и молча увел с собой.
Албанка Зюльфие зло перекинула через плечо свои длинные черные косы и первая обругала Решида. Эхом отозвались остальные. Они наперебой бросали в адрес Решида самые обидные прозвища.
А сам тоже хорош, сказала одна из женщин, имея в виду Джемшира, так и смотрит в рот этому злосчастному брадобрею. А тот водит его за ручку, будто маленького. И чего твой Джемшир нашел в этом цирюльнике? набросилась она на Шюкрю.
Джемшир опьянел без вина от новости, принесенной Решидом. Он так стиснул цирюльника, что тот помертвел и глазами умолял отпустить его.
Значит, не сегодня-завтра пятьсот лир у нас в кармане! орал Джемшир.
Ну да!
Целую твои глаза, брат Решид. Клянусь, ты мне дон роже отца родного
Они пошли рядом.
Сначала он заговорил о пятистах лирах, сказал Решид. Нет, думаю, не пойдет. Говорю: дядюшка, да это же его самая любимая дочь, да и самая красивая. Восемьсот лир, говорю, предлагали за нее, не отдал. Ну да ты знаешь, Джемшир, стоит мне только рот открыть, слова сами льются
Как автомат, ей-богу восхищенно согласился Джемшир.
Вот именно! Прижал я его, запутал совсем. Так что, Джемшир, как не считай, а триста лирмои! Заслужил.
Джемшир остановился. Это ему не понравилось.