Гюллю любила мать. Любила и жалела ее. Всякий раз, когда в доме вспыхивала ссора, Гюллю вставала на сторону матери. За это она получала пощечины, выслушивала угрозы и грязную брань старшего брата.
Брат Как это получается, что из общего любимца вырастает горе семьи? Ведь в детстве Хамза был ее лучшим другом. Он защищал ее от задиристых ребят квартала, делился с ней всем, что имел. В пасмурные зимние дни, когда улочка превращалась в месиво и играть было негде, они ходили к реке за дровами. Обезумевшая река, пенясь, билась о берега и выбрасывала целые деревья, доски, щепки. Гюллю и Хамза собирали все, что могли унести, и волоком тащили домой. Если попадалось тяжелое бревно, Хамза взваливал его себе на спину и, согнувшись в три погибели, пыхтя и обливаясь потом, тащил один.
Дома Гюллю бросалась брату на шею и осыпала поцелуями его красное и упрямое лицо. Однажды он у самого дома поскользнулся с бревном, упал и в кровь ободрал колени и ладони. Гюллю весь остаток дня проплакала
И только что она уверяла себя, что, пусть его четвертуютона слезинки не прольет?! Нет, неправда! Гюллю вдруг стало жаль брата, обидно за его несуразную жизнь. Она взглянула на мать: сгорбилась, пригорюнилась, сникла Это в ее-то годы! У Гюллю сжалось сердце. Она бросилась на шею к матери.
Доченька моя, Гюллю, прошептала мать и, не выдержав, разрыдалась.
Гюллю уже давно не видела мать плачущей. И почему она с такой болью сказала: «Доченька моя»? Может быть, она знает что-то страшное? Ведь ей известно, что Гюллю любит Кемаля и ни за что на свете не пойдет замуж за другого. И плачет она, должно быть, потому, что ей больно за Гюллю, но она не смеет возразить мужу
Гюллю теребила мать, упрашивая рассказать ей обо всем. Но о чем? О чем она могла рассказать дочери, если плакала сейчас как раз от неведения, от боязни за судьбу девочки, попавшую в чужие руки.
Она знала, что настанет день и, подобно своим сводным сестрам, Гюллю будет продана. Мать видела, как по субботам Гюллю тщательно причесывается перед зеркалом, собираясь на свидание со своим Кемалем. А Джемшир в это время ищет на нее покупателя! И найдет. Хоть земля разверзнись, найдет, и идти тогда Гюллю не за любимого, а за богатого. Это были слезы жалости. Ужас охватывал мать, когда она думала о том, что ждет Гюллю, если девочка пойдет против воли отца. И все же в глубине души мать желала дочери счастья с любимым.
Почему ты плачешь, мама, почему? допытывалась Гюллю.
Да так, детка
Ты что-то скрываешь. Этот сухой стручок, сказала она о Решиде, не зря ищет отца, я знаю. Что случилось, скажи?! Что они затеяли?
Ничего, дочка. Сердце у меня что-то болит
Так, без причины? Расскажи мне, ну расскажи, что случилось?
Да ничего не случилось, Гюллю, успокойся, доченька.
Гюллю взяла мать за плечи, заставила взглянуть себе в глаза.
Мама, сказала она очень твердо, если отец собирается продать меня, не вздумай спорить с ним, заступаться за меня, но и ко мне не лезь с уговорамитебе же придется худо. Слышишь?
Я ничего не поняла, Гюллю.
Пусть сами мне обо всем расскажут, понятно?
И что ты собираешься делать? насторожилась мать.
Я знаю, что делать. Молчи и не вмешивайся. Тебе же больше всех достанется, мама.
Мать знала это.
Ты только посмотри на себя, продолжала Гюллю. Вся в синяках. Слова никому сказать не смеешь, спину гнешь, а на кого? Хоть раз принес твой сынок в дом куруш медный? Денег у него нет, скажешь? На попойки находит. Эта директорша хоть мужа обирает, а Хамзамать родную! Правду говорятженщина сама не ест, других кормит.
Мать молчала.
Все правда. Гюллю была совершенно права. Еще ни разу сын не принес ей ни куруша.
А ты на них молишься И все вы на них молитесь: «Мужчины!» Да что вы дрожите перед ними?
Мать смотрела на Гюллю полными слез глазами.
Мужчинамаленький бог женщины, так ведь говорят, тихо сказала она.
Бог?
Да, бог.
Значит, отец и Хамза для тебя боги?
Хамзанет, а отецда
Ах, чтоб их всех этих «маленьких богов» «Мужчины»! А мыженщины! Но таким женщинам, как ты, так и надо. Нянчитесь со своими пьяными, бессовестными, сквернословами богами У меня богов не будет. Ты как хочешь, а я буду жить иначе. Будут меня уважатья отвечу тем же; нетступай туда, где на тебя будут молиться, так я ему скажу. И пусть только попробует тронуть меня!
Нельзя так, Гюллю. Мать замахала руками. Это до хорошего не доведет.
А как можно? Как ты? Ты вот поклоняешься ему, а получаешь в ответ синяки. А посмотри на Пакизе. Она довольна своей судьбой. Пусть я буду, как она. Не надо мне лучше вообще никакого мужа. Две руки один рот прокормят.
Мать покачала головой и грустно улыбнулась.
А для кого же ты каждую неделю принаряжаешься?
Это другое дело. Я его люблю. Но пусть он хоть раз поднимет на меня руку!..
Гюллю успокоилась, только когда пришла Пакизе. Увидев подругу, она умолкла на полуслове.
Гюллю вспомнила, что Пакизе должна принести ответ от Кемаля. Вчера он говорил с матерью. И сегодня Пакизе непременно должна принести его ответ.
Пакизе вошла беззаботная и насмешливая. Она спросила, почему Гюллю не вышла сегодня на работу. Чтобы ничего не объяснять, Гюллю сослалась на нездоровье. И мать, чтобы не выдавать Гюллю, подтвердила: да, Гюллю действительно весь день лежала.
А я уж думала, что она разленилась, сказала Пакизе и пристально посмотрела на Гюллю. Глаза Пакизе сверкали. Гюллю взяла подругу за руку и, усадив у окна, села напротив.
Мать ушла, оставив их одних.
Ну? только и выдавила из себя Гюллю.
Порядок, шепнула Пакизе.
Что он сказал?
С матерью говорил.
Наконец-то. Ну и что?
Велел передать: «Для нее всегда найдется место под моей крышей». Это о тебе, значит.
Еще секунду, и Гюллю висела на шее Пакизе, а та отбивалась от ее поцелуев.
Ну хватит, хватит А то феллаху твоему черномазому ничего не останется
Гюллю сразу сникла, оставила Пакизе и отвернулась к окну.
Ты что? удивилась Пакизе.
Но Гюллю только повела плечом.
Потому, что я назвала его черномазым? Ну же, Гюллю?
Оставь.
Так ведь он же не белокурый хохотала Пакизе. А потом феллахэто значит земледелец.
Все равно не смей! Какой бы он ни был, он мне нравится. Не обижайся на меня, Пакизе, Гюллю умоляюще посмотрела на подругу, собиравшуюся уходить. Не сердись, но не называй его так, ладно?
Ладно, ладно, отмахнулась Пакизе, только отстань, совсем затеребила. Не сержусь. На сумасшедших не сердятся. Она повязала платок, оглядела себя и заторов пилась. Дружок заждался, подмигнула она.
Неужели опять новенький? заулыбалась Гюллю. Это какой же по счету?..
Секретарей у нас нет, учета не ведем, с подчеркнутым безразличием ответила Пакизе. Ну, пока!
В дверях она столкнулась с матерью Гюллю.
Уходишь?
Ухожу, тетушка Мерием. Где это тебя угораздило?
Женщина, вздохнув, промолчала.
Низко кланяешься, вот синяков и набила себе. Ты смотри на меня. Прошу я чего-нибудь у аллаха? И не думаю! Две руки один рот всегда прокормят, милостыней не пробавляемся и любви не просимпусть она нас ищет
Мать с дочерью расхохотались.
Пакизе ушла.
Вот это женщина! сказала Гюллю матери.
Мать покачала головой, потом гордо ответила:
Пусть сперва найдет себе такого мужа, как твой отец. Если бы не цирюльник Решид, нам не на что было бы жаловаться Ну да что без толку говорить. Для меня нет мужчины лучше моего мужа.
а для менялучше моего Кемаля, прошептала Гюллю.
Гюллю не сиделось на месте. Ей хотелось кричать, хотелось, чтобы все знали, что сказал Кемаль. «Для нее всегда найдется место под моей крышей», сказал он. Теперь она никого не боится: ни отца, ни брата, ни цирюльника Решида
Мать, закрыв за Пакизе дверь, обернулась на шум: Гюллю помчалась по лесенке наверх.
Должно быть, Пакизе принесла весточку от этого Кемаля. Что ж, будь что будет. Ради счастья дочери она согласна на все. Пусть Гюллю живет, как Пакизе, только бы сумела постоять за себя. Работающей женщине нетрудно найти мужа. Муж должен содержать семью. А если он не в дом несет, а из дому Пакизе права. Да что толку говорить об этом: как началась жизнь, так она и кончится. Разве что Гюллю счастливее будет.
Пакизе правду говорит, дочка.
Но мысли Гюллю были заняты совсем другим. Кемаль сказал, что для нее всегда найдется место под его крышей, сказал, пусть приходит, когда захочет. Зачем же терять время?
Что ты? переспросила она мать.
Говорю, слушай Пакизе, она права.
В чем?
Что надо независимой быть, уметь за себя постоять.
Дошло до тебя?
Если бы на месте твоего отца был кто другой, может, и я жила бы, как Пакизе. Но твой отец Ты еще молода, Гюллю, не все понимаешь. Таких, как твой отец, больше нет. Загляденье, а не мужчина. Женщины завидуют мне, моему счастью А мне этого достаточно. Что ж, что бьет, и других бьют
Гюллю понимала это чувство. Она сама гордилась, когда ее видели с Кемалемс самым красивым парнем Кемалем.
Гюллю потянулась к матери, обняла ее. От знакомого с детства материнского запаха заныло сердце. Гюллю положила голову матери на грудь, и в который раз за сегодня расплакалась.
Я все еще люблю твоего отца, дочка, все еще люблю, говорила мать, ласково поглаживая Гюллю. Я не одна у него, и все-таки каждый вечер он возвращается сюда! Почему не к другим женам? Почему сюда? Он меня любит больше, чем других, вот почему.
Гюллю слушала с удивлением. Гюллю и в голову не приходило, что об отце можно говорить как о мужчине. Отец был огромный, здоровенный человек с черными пышными усами А в глазах матери, невзирая на ругань, побои, на вечный запах водки, он, оказывается, был самым красивым мужчиной. «Мужчинамаленький бог женщины», вспомнила Гюллю. Верно Кемаль тоже будет ее маленьким богом.
На улочку опускалась ночь. Босоногие мальчишки гонялись за котенком. Опустив занавеску, Гюллю зажгла лампу. Да, Кемальее маленький бог. Что же ей теперь делать? Подождать или уйти к нему завтра же? Уйти к нему, но как? Опять Пакизе. Пакизе пойдет и предупредит Кемаля, а утромили лучше вечеромГюллю соберет свой узелок Может быть, Кемаль будет ждать ее, наймет такси. Они сядут рядом. Вот так. Кемаль обнимет ее. Как тогда, в кино Она тоже обнимет Кемаля, прильнет к нему
Гюллю закрыла глаза и размечталась.
В комнату вошла мать. Гюллю выпрямилась и, скрывая охватившее ее смущение, спросила первое, что пришло в голову:
Мама, а где кувшин? Ей стало стыдно. Она подумала, что мать прочла ее мысли.
Возьми. Мать показала, где стоял кувшин. Ноги вымыть?
Гюллю взяла кувшин, вышла во двор. Стемнело. Желтым светом зажглись соседские окна.
Ада-ам! позвал старческий голос. Тень скользнула по двору и скрылась за дверью.
Гюллю думала о Кемале. Она не могла теперь думать ни о чем другом.
А свекровь будет жить вместе с ними? Интересно, какая она? Кемаль говоритстаренькая, вся в морщинах. Всю жизнь копалась в саду и на огороде. Противная, должно быть, но Кемаля очень любитон самый младший и похож на отца. Пакизе говорит, что матери, привязанные к сыновьям, не любят невесток. У Пакизе была такая свекровь, когда Пакизе еще была замужем. Неужели и у Кемаля мать такая же? Наверно.
«Стриженые ходите, головы платком не покроете. В наше бы время»передразнила Гюллю. Пусть лучше не вмешивается, пусть копается у себя на огороде. А они с Кемалем будут жить в городе. Снимут домик в две комнаты Конечно, они будут жить отдельно. А какой это будет домик? Покрывало на тахту и занавески она вышьет такие же, как у Пакизе, белым с фиолетовым мулине. А можно купить занавески, как у Киймет, что служит в банке. На них шеренги солдат с винтовками. Кемаля ведь записали в артиллеристы Как она будет жить, когда он уйдет в армию? Снова вернется на фабрику или Нет, с его матерью она жить не станет. Когда люди живут вместе, они быстро надоедают друг другу, и начинаются всякие истории. Нет, она снова пойдет работать. Будет посылать Кемалю деньги из своего заработка, а раз в неделю ходить в гости к свекрови, будет покупать ей маленькие подарки.
А когда Кемаль вернется со службы Он сказал, что его могут назначить мастером. Если бы так. Она стала бы женою мастера. Жена их мастера носит платье с рукавом «японка». Гюллю сделает завивку и сошьет такое же платье. Даже шляпку будет носить и слегка подкрашивать губы. А по праздникам младшие мастера, смазчики, рабочие будут приходить и поздравлять ее. И женщины будут приходить и просить за мужей и сыновей, оставшихся без работы. А она, как жена старшего мастера, нахмурит брови и спросит: «Тебе чего, женщина, о чем ты просишь?» Женщина, ломая руки и низко кланяясь, скажет: «Ах, госпожа, муж уже полгода без работы, живем в нищете. Не на что даже лекарства купить больному ребенку». «Ну ладно, а я чем могу помочь?»спросит она. «Замолвите словечко перед Кемалем-уста, может, даст моему работу. Ах, госпожа, если вы попросите»
Гюллю будет госпожой. Жена господина Кемаля. С какой завистью будут смотреть на нее соседки. Они будут сплетничать, перемывать ей косточки. Бог с ними, она будет госпожой, она будет ханым-эфенди, и пусть они лопнут от зависти, она будет госпожой. Госпожа Гюллю
Но какое некрасивое имя «Гюллю». Те, кого называют «госпожа», не носят таких имен. Она сменит имя. Как звали жену старшего мастера, Серап? Госпожа Серап. Она возьмет себе имя Серап. «Дорогая госпожа Серап, ваша милость Пожалуйста, попросите вашего мужа» Интересно, что скажет тогда Пакизе? Эта бесстыдница, конечно, не станет звать ее госпожой и уж ни за что не назовет ее Серап. Ну и пусть. А она с ней перестанет разговаривать. Пакизе может сколько угодно сплетничать, не на одной Пакизе свет сошелся. У нее появится много новых подруг Новые друзья, новые вещи в доме, новые платья. Тогда ей будет даже неприлично водить дружбу с Пакизе. Гости могут спросить: «Ах, милая госпожа Серап. Кто эта грубая, вульгарная женщина?..»
Мечты Гюллю прервал пьяный рев Хамзы: компания сворачивала на их улицу.
Сердце защемило.
Когда она выйдет замуж, она на порог к себе не пустит этих пьяниц. Накажи их аллах!
Гюллю торопливо вошла в дом, поднялась наверх, подхватила тюфяк и оттащила в передний угол, где обычно спала.
Видеть их не хочу. Если спросят, скажи, заболела и спит!
Мать вздохнула.
По мне все равно, дочка. Но не знаю, дадут ли они тебе спать?
Гюллю быстро постелила себе, легла и укрылась одеялом с головой. Она и не надеялась, что они оставят ее в покое. Хамза плюхнется рядом, станет стягивать одеяло и дышать на нее водкой: «Сестренка, сестренка, скажи-ка, чья ты сестра?»
Хамза парил как на крыльях. Они переселятся в имение, они покажут всем! Восьмицилиндровый автомобиль будет на удивление друзьям и врагам.
Эй, отец, ты чей отец?
Джемшир еле ворочал языком.
Я отец моего сына, тупо отвечал он. Джемшир крепко держал сына под руку.
А все-таки с дядюшкой Решидом каши не сваришь, убеждал Хамза.
Нет.
А я каков? Если бы он выпил, сколько я?
Не выпить ему.
Ну представь себе, что выпил бы?
Неделю бы провалялся.
Хамза обнял отца за шею и поцеловал. Джемшир замотал головой, он не терпел этих ласк. Они шли шатаясь и держась за стены домов. Джемшир соображал, как бы ему половчее преподнести всю историю дочери. Нет, прежде он расскажет жене. Когда все лягут спать, он расскажет жене, чтобы не связываться самому с этой девчонкой.
Не может быть, чтобы Гюллю отказалась войти хозяйкой в такой богатый дом. Решид сказал, что им еще причитается тысяча лир. Выходит, кругом одна выгода. Ах, Решида бы сюда. Будь здесь Решид, Джемшир ни о чем бы не беспокоился. Решид знает, где и что сказать. Он умница, этот Решид, только пить не умеет. Они прошли всю улочку из конца в конец.
Джемшир оттаскивал сына, рвавшегося с кем-то драться, долго уговаривал у самых дверей войти в домХамза упрямился.
Вдвоем с женой они наконец втащили его и уложили спать. Он бранился, звал Гюллю и все рассказывал, с кем они породнятся и какой важной госпожой станет его сестренка Гюллю.
Джемшир присел на тюфяк рядом с Гюллю, приоткрыл одеяло и первый раз в жизни погладил дочь по голове.
Гюллю не спала. Но она промолчала. Стиснув зубы, сдерживая нахлынувшую ярость, промолчала. Она прекрасно знала цену этой пьяной ласке. Она догадалась обо всем из пьяной болтовни Хамзы. Так вот оно счастье, которое посулил ей цирюльник Решид!